If You Can’t Stand the Heat…

Copyright © 2013 by Joss Wood

«Когда жара невыносима»

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

Глава 1

– Элли, телефон звонит! Элли, ответь! – Голос лучшей подруги Мерри стоял на ее личном рингтоне, и Элли улыбнулась, услышав этот голос.

– Эл?

– А, привет, как там Принцесса? – Элли сортировала накладные, попросту перекладывая их из одной папки в другую.

«Принцессой» Элли называла свою крестную дочку Молли Блу, шестимесячную примадонну, которая вертела весь мир на своем пухлом розовом пальчике. Мерри начала весьма подробный отчет о зубах, подгузниках, бессонных ночах и детском питании. Элли, которая помнила подругу бесшабашной тусовщицей, согласно мычала в нужных местах и думала о своем.

– Ну да, намек поняла. Я скучная, – заключила Мерри в надежде вновь обратить на себя внимание Элли. – Но ты обычно хотя бы делаешь вид, что слушаешь. Что-то случилось?

Подруга со школьных времен, Мерри знала ее, как саму себя. Вдобавок Элли была не только подругой, но и начальницей, поэтому делилась ценной информацией. Сидя в крошечном офисе на втором этаже булочной, Элли закусила губу и уставилась на заваленный бумагами стол. Страх, горький и неумолимый, подступил к горлу.

Она тяжело вздохнула:

– Ханы продали здание.

– Какое здание?

– Это здание, Мерри. У нас шесть месяцев, потом придется съехать.

Мерри тяжело вздохнула:

– Но почему они это сделали?

– Им уже за семьдесят, и, думаю, они устали от суеты. Наверняка получат целое состояние за этот участок, ведь он самый лучший для продажи.

– Одно то, что он находится на перекрестке двух главных дорог в город и прямо напротив самого пляжа в Ложной бухте, еще не делает его самым лучшим.

– Именно это и делает.

Элли посмотрела в окно на пляж, за которым лениво простирался океан. Ужасные новости она узнала еще утром и больше не питала иллюзий о «Пари», булочной, принадлежавшей ее семье более сорока лет. На душе скребли кошки.

– А почему бы не снять здание у новых владельцев?

– Я спрашивала. Чтобы привлечь внимание клиентов, они собираются провести модернизацию, а значит, тут же повысят ренту. Мы просто не потянем. И что всего хуже, Люси…

– Риелтор?

– Именно. Она сказала мне, что здания на продажу большей частью расположены в Сент-Джеймсе и подходящих для булочной-кофейни-кондитерской очень мало, если таковые вообще имеются.

После четырех десятков лет успешной работы на территории Сент-Джеймса и Ложной бухты будущее «Пари» оказалось под угрозой, и теперь Элли придется спасать любимую булочную из этой ситуации.

Она понятия не имела, что им, точнее, ей теперь делать.

– Ты маме рассказала? – тихо спросила Мерри.

– Не могу до нее дозвониться. Она уже десять дней не выходит на связь. Думаю, удалилась в пустыню или греется на Гоа, – ответила Элли устало. Главное, что мамы нет рядом, когда дочке и коллеге так нужна ее помощь! – Твоя идея, – напомнила Элли. – Ты ее отпустила. Сказала, ей нужно отдохнуть годик, повеселиться, воплотить свою мечту.

О чем она тогда думала? Но, откровенно говоря, это предложение было чисто символическим, она больше всех удивилась, когда Эшли немедленно побежала паковать чемоданы и бронировать билет на самолет. Элли в жизни бы не подумала, что мама решится оставить булочную, оставить дочь.

– Эл, я знаю, сейчас не лучшее время, особенно в свете происходящего, но больше не могу. Я вынуждена просить тебя об огромном одолжении.

– Что угодно, но в понедельник выйдешь на работу, – заявила Элли. Мерри пекла потрясающие булочки, и Элли очень не хватало ее помощи, когда подруга ушла в декрет.

Повисло неловкое молчание, сердце Элли упало. Нет, только не это!

– Мерри, ты мне так нужна! – взмолилась она.

– Ребенку я тоже нужна, – жалобно произнесла Мерри. – И вообще, я еще не готова выходить на работу. Я выйду, но не сейчас. Может, в следующем месяце. Дочка совсем маленькая, мне нужно быть рядом с ней, ну, пожалуйста! Элли! Скажи, что ты все понимаешь!

«Я понимаю, – подумала Элли, – что никого не взяла на твое место, потому что ты попросила сохранить его для тебя. Я понимаю, что уже замучилась, и покупатели скучают по тебе».

– В следующем месяце? – уговаривала Мерри. – Пожалуйста-пожалуйста!

Элли тяжело вздохнула. Что тут скажешь? Отец щедро снабжает Мерри деньгами, она может позволить себе не работать. Если ей придется выбирать между булочной и Молли Блу, выбор очевиден.

Элли сглотнула и попыталась убедить себя, что, если Мерри не вернется, это ее решение. Они уже большие девочки, их дружба не просто совместная работа, она выдержит, если Мерри уйдет из булочной, но Элли не хотела рисковать. Умом она понимала, что реагирует слишком бурно, но сердцу было все равно.

Слишком уж крупная ставка. Она не может из-за этого лишиться подруги. Держалась шесть месяцев, продержится и еще один. Как-нибудь. Элли закусила губу.

– Хорошо, Мерри.

– Ты самая лучшая. Извини, я убегаю. Принцесса зовет. – И Элли услышала требовательный крик Молли. – Постараюсь зайти в булочную на неделе, обсудим, что делать дальше. Пока-пока! Люблю тебя!

– И я тебя. – Элли услышала гудки отбоя и положила телефон на стол.

– Элли, тебя кто-то ждет у входа.

Она взглянула в оживленное лицо Саманты, сотрудницы булочной, затем бросила хмурый взгляд на часы. Заведение закрылось десять минут назад, кто бы это мог быть?

– Кто меня ждет?

Саманта пожала плечами:

– Без понятия. Он сказал, что его прислал твой отец. Он у входа, а нам пора по домам.

– Спасибо, Самми. – Элли повернулась и окинула хмурым взглядом экраны за спиной. У входа в магазин, а также в булочной и кладовой были установлены камеры, выводящие пять изображений на мониторы.

Элли вздернула брови, увидев его по ту сторону дисплея. Рюкзак на широченных плечах, лицо покрыто недельной щетиной, золотисто-каштановые волосы взъерошены.

Джек Чапман. Ну да, она удивилась, как положено. Любая женщина, смотревшая новости по одному из центральных каналов, узнала бы это волевое лицо под копной растрепанных волос. Элли не знала, чему он больше обязан своей популярностью – превосходным, весьма информативным военным репортажам или внешности.

Грязные, поношенные, низко сидящие джинсы, ботинки еще грязней. Черная рубашка навыпуск. Он провел рукой по волосам и, заметив расстегнутую молнию на кармане рюкзака, наклонился ее застегнуть. Элли увидела мышцы, играющие под тонкой футболкой, изгиб крепких ягодиц, сильную коричневую от загара шею.

Ах! Стоп, надо успокоиться! Взять себя в руки! Столько важных вопросов. Почему он здесь, что ему нужно и о чем, черт возьми, думал ее отец?

Саманта снова стукнула по дверной раме. Элли подняла голову. Девушка застенчиво топталась в дверях, покусывая губу. Элли узнала этот взгляд.

– Что случилось, Самми?

Саманта округлила карие глаза:

– Я знаю, что должна завтра вечером остаться здесь и помочь тебе с птифурами для показа мод, но…

– Но?

– Мне предложили билет на «Linkin Park», любимую группу. Билет бесплатный. Ты же знаешь, как я их люблю!

Элли собралась было читать мораль о том, что нужно нести ответственность за свои слова, но девчонке всего-то девятнадцать, а «Linkin Park» есть «Linkin Park». Вспомнила себя в этом возрасте. Она тогда любила концерты, ревущую музыку и давку!

Вдобавок Саманте приходится оплачивать учебу в институте, она не может себе позволить дорогой билет. Девушка запомнит этот день навсегда. Ну, поработает Элли на два часа дольше. В конце концов, для нее это не вопрос жизни и смерти.

– Ну что ж, ты свободна, – и Элли вздрогнула от душераздирающего визга Саманты, – но только сегодня. А теперь проваливай.

Услышав, как девушка с радостными воплями несется вниз по лестнице, Элли улыбнулась, но улыбка угасла, стоило ей снова бросить взгляд на монитор. Нахмурившись, она достала мобильный и быстро прокрутила список контактов, прежде чем нажать на зеленую кнопку.

– Элли, привет. – Низкий голос отца донесся до нее сквозь километры.

– Папа, что в моей булочной делает Джек Чапман?

Отец с облегчением вздохнул:

– Он уже там? Отлично. Я беспокоился.

«Еще бы тебе не беспокоиться», – подумала дочь. Последние десять лет, начиная с ее восемнадцатилетия, у отца только и было разговоров, что о Джеке Чапмане, дескать, он всю жизнь мечтал о таком сыне.

– Это воплощение новых поколений военных корреспондентов, – повторял он. – Стойкий, беспристрастный. Всегда готов рискнуть, не заботясь о собственной безопасности, ищет новых и новых приключений, не поддается эмоциям в поисках правды, бла-бла-бла.

– Так почему он здесь?

«И почему, кстати, ты мне позвонил, только когда тебе что-то от меня понадобилось? – подумала она. – Ой, подожди, ты ведь и не звонил вовсе. Только прислал своего любимчика и ждешь, что я выполню любую твою прихоть».

Что-то меняется, что-то остается прежним.

– Он брал интервью у сомалийского военачальника, и что-то пошло не так. У Джека отняли все, деньги и кредитки, а потом под дулом пистолета отправили в США с целью оказания помощи в Кейптауне, – сдавленным голосом сказал Митчелл Эванс. – Надеюсь, у тебя он сможет найти приют.

«Папа! Неужели у меня на шее висит табличка «Сдам жилье»?»

Элли, доведенная до отчаяния своей привычкой во всем потакать отцу, попыталась сказать «нет», но с языка слетели совсем другие слова:

– Надолго?

– Ну, тут такое дело, солнышко…

Черт возьми! У отца «такое дело». Почему-то по отношению к ней это никогда не работало.

– Джек помогает мне в работе над книгой о частной жизни военных репортеров, в том числе моей.

Очень интересно, но она-то здесь при чем? Однако Митчелл не любил, чтобы его перебивали, потому Элли волей-неволей пришлось дослушать до конца.

– Ему нужно пообщаться с членами моей семьи. Я думаю, ты могла бы немного поговорить с ним, рассказать о жизни со мной.

Что? О жизни с ним? О какой жизни с ним? С самой женитьбы дом был для отца скорее прачечной, чем домом. Вся его жизнь проходила в разъездах, причем он выбирал те места, откуда люди пытались уехать. Ирак, Газа, Босния. Домой заезжал редко и ненадолго. Его страстью, единственной настоящей любовью была работа.

Обида подступила к горлу. Увлеченный событиями мировой значимости, Митчелл пропустил все важные события в ее жизни. Рождественские концерты, балетные выступления, спортивные соревнования – всего и не перечислить. Да и как он мог участвовать в жизни дочери, когда нужно было описывать, анализировать, изучать гораздо более серьезные проблемы?

Он никогда не осознавал, что всегда был для дочери источником раздражения и неуверенности в себе. Элли вздрогнула, поймав себя на этой мысли. Детство, проведенное с Митчеллом, было тяжелым и грустным, но оно закончилось. Однако в подобные минуты старые обиды всплывали снова.

Отец продолжал гнуть свое. Элли попыталась сосредоточиться на его болтовне.

– Мы с редакторами хотим, чтобы Джек рассказал и о себе, ведь он лучший из репортеров нового поколения. Правда, говорить с ним на эту тему все равно что искать воду в пустыне Гоби. Он в этом не заинтересован. Для меня, когда мы только встретились, он оказался загадкой. Так ты поговоришь с ним обо мне? – уточнил Митчелл.

Черт возьми! Почему она должна это делать?

– Может быть, – оба знали, она согласна, – но, пап, нельзя вешать на меня всех сирых и убогих!

Можно. Еще как можно, потому что он – Митчелл Эванс, а она – бесхарактерная девчонка.

– Сирых и убогих? Джек далеко не…

Элли схватилась за голову. Сможет ли она на время забыть об этом? Важно то, что один из коллег Митчелла Эванса стоит в дверях, и только от нее зависит, впустить его или нет. Учитывая, что отец обидится, надуется и следующие двадцать лет будет напоминать ей об этой истории, проще, в самом деле, предоставить парню ночлег и заслужить одобрение отца на каких-нибудь двадцать секунд. Если бы только…

«Если бы только его коллеги были нормальными», – подумала Элли. Последний, кому она любезно предоставила кров (тоже по просьбе отца), выпил все запасы вина и стал распускать руки. Спасибо, тут же уснул на персидском коврике, урод. Все ее знакомые кинооператоры, продюсеры и корреспонденты, включая отца, были странными, неадекватными, ненормальными или чокнутыми. Она поняла: это непременная составляющая тех, кто имеет дело с катастрофами и конфликтами мирового масштаба.

Отец, коснувшись любимой темы, заговорил оживленнее:

– Джек – отличный парень. Он, вероятнее всего, не спал несколько дней, не ел неделю, как следует. Кровать, еда, ванна. Это не так много, особенно для тебя, потому что ты хороший человек, моя милая, милая девочка.

Милая, милая девочка? Ха!

Милая, милая дурочка, так надо сказать.

Элли снова окинула взглядом Мистера Секс-Бомбу. «Ради такого и умереть не жалко», – подумала она.

– Вы вообще знакомы? – спросил Митчелл.

– Видела его мельком на твоей свадьбе со Стефф.

Стефф, третья жена, продержалась шесть месяцев. Элли было восемнадцать, она то и дело смущалась, и вряд ли Джек ее заметил.

– Да… Стефф. Я любил ее. До сих пор не понимаю, почему она ушла. – Отец весьма правдоподобно изобразил недоумение.

«Да, папочка, вот так загадка. Может, ей, как и мне, не нравилось, что ты в разъездах пять месяцев из шести? Может, ей хотелось видеть тебя не только по телевизору? Может, надоело жить в постоянном страхе за твою жизнь? Это не сахар – жить с человеком, влюбленным только в свою работу».

Элли, ее мать и две последующие жены всегда были для отца на втором плане. Год за годом. История повторилась, когда она встретила Даррела.

Она поклялась, что никогда не влюбится в журналиста, но, как известно, хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах. Ее избранником стал человек, которого она считала полной противоположностью отца, за исключением того, что он так же редко появлялся дома. Хуже того, никогда не покидал Лондон.

«Какой же дурой я была, – подумала Элли. – Впрочем, и сейчас ничего не изменилось».

Возможно, когда-нибудь она научится показывать характер.

Элли посмотрела на телефон, обратила внимание на то, что отец не попрощался, и пожала плечами. Вполне в порядке вещей. Она снова взглянула на монитор, прочитала нетерпение во взгляде Джека, заметила, как он сердито топнул ногой. Сложил руки на груди, продемонстрировав тем самым безукоризненные мускулы. Экран выдавал изображение в черно-белом цвете, но она знала: у него карие глаза, иногда отливающие зеленым, золотым, но неизменно притягивающие. Сейчас в них читалось недоумение, усталость и вполне объяснимое раздражение.

Это был уже не тот двадцатичетырехлетний парень. За десять лет он сильно изменился, стал жестче, опытнее. Элли почувствовала, как возбуждение поднялось в ней горячей волной, разлилось по венам и неровно забилось сердце. Она закинула мобильный в ящик стола, опустилась на стул и выдохнула. Ее ведь совсем не интересует его высокий рост, потрясающая фигура и лицо, способное остановить движение в центре города. Вот уж точно, беда не приходит одна.

– Джек?

Чапман уже успел как следует осмотреть булочную, голубые полоски на стенах, черные в клетку полы, белые кабинеты, солнечно-желтую доску для серфинга. Он повернулся на звук низкого мелодичного голоса и моргнул. Потом снова моргнул, пораженный тем, что увидел. Вместо неловкой полноватой девочки со свадьбы Митча перед ним предстала такая красотка! Притягивающая взгляд, яркая, знойная, ослепительная красотка. С большой буквы К. Полужирным курсивом. Черные с пурпурными и зелеными прядями волосы ниспадают до талии. Золотой загар, ярко-голубые глаза и волевой подбородок, как у отца. И длинные, стройные ноги прямо от ушей.

– Привет, я Элли. Митчелл попросил меня предоставить тебе ночлег.

Его пульс подскочил. Он с трудом нашел нужные слова.

– Я тебе очень благодарен. Спасибо.

Джек уронил на пол рюкзак и с большим трудом удержался, чтобы не схватиться за сердце. «У тебя не сердечный приступ, придурок ты этакий! – сказал он себе. – Легче, чувак, легче!»

Ну что ж, она оказалась не такой, как он ожидал. Но ведь и его работа полна неожиданностей, так почему его сердце подпрыгнуло, а в горле пересохло?