Глава восьмая

Ввихре взметнувшегося гравия Эдна и Молли приехали обратно в приют. Там было пусто и тихо: мисс Гадкинс ещё не вернулась из города, а дети – с прогулки. Петула отправилась погулять по саду, а Молли, очень довольная, поднялась к себе на чердак. Она села на кровать и задумалась. Какая необычайная удача! Загипнотизировать Эдну – это казалось радостным сном. Молли размышляла о своих новых возможностях, а из кухни под лестницей доносилась тихая музыка. От усталости у девочки начали слипаться глаза. Когда она гипнотизировала Эдну, с ними произошло что-то странное. Они как будто светились изнутри, а сейчас стали тусклыми и тяжёлыми. Молли перелистала книгу – не написано ли там что-нибудь о светящихся или усталых глазах? В главе «Как загипнотизировать толпу» нашёлся раздел под названием «Всё дело – в глазах».

«Чтобы загипнотизировать большую толпу, нужно полагаться только на свои глаза. Это занятие очень утомительно для глаз. Рекомендуем следующие упражнения».

Дальше шли схематические изображения. Глаз, смотрящий влево. Глаз, смотрящий вправо. Глаз, смотрящий на далёкие и близкие предметы. Потом ей попался заголовок «Упражнение с зеркалом».

«Встаньте перед зеркалом и смотрите прямо в свои глаза. Старайтесь не моргать. Вскоре ваше лицо изменит форму. Не пугайтесь. Вы почувствуете, будто ваши глаза светятся изнутри. Именно этого чувства свечения вы должны добиться, чтобы гипнотизировать людей с помощью глаз. Только так можно загипнотизировать толпу».

Значит, Молли загипнотизировала Эдну с помощью глаз? Девочка была уверена, что больше всего ей помогли ложка, послужившая маятником, и голос. Она подошла к зеркалу и всмотрелась в себя. Лицо, как всегда, было розовое, пятнистое, нос картошкой. Она вгляделась в свои зелёные, близко поставленные глаза. Они встретили её напряжённым взглядом. Десять секунд, двадцать, тридцать. Глаза задрожали и вдруг начали расти. Они становились всё больше и больше. Музыка снизу доносилась как будто издалека. Молли сосредоточенно смотрела в свои глаза, стараясь не моргать. Она пыталась вновь вызвать то незнакомое чувство – как будто глаза светятся изнутри. Вдруг случилась удивительная вещь. Собственное лицо Молли растворилось, будто по мановению волшебной палочки, и на его месте возникло совершенно незнакомое лицо. Волосы стали оранжевыми и торчали в разные стороны, как колючки. На боку носа выросла большая английская булавка, а веки покрылись сине-белой косметикой. Она предстала перед собой в облике панка. По ногам у Молли поползли мурашки, глаза будто бы вспухли и засияли. Они пульсировали, то включались, то выключались, будто луч маяка. Именно такими, как утверждает книга, должны стать глаза, чтобы загипнотизировать толпу. Молли заморгала и через минуту с радостью увидела в зеркале собственное лицо. Странное было ощущение. Неужели таким упражнением она загипнотизировала сама себя через зеркало? Может быть, книга объяснит, что произошло.

Молли пролистала раздел под названием «Упражнение с зеркалом». Там нашёлся параграф «Загипнотизируйте себя».

«Представьте себя в таком облике, какой вы хотели бы иметь, – советовала книга. – Например, если вам хочется стать добрее или смелее, вообразите себя таким, и тогда в зеркале вы увидите своё изменённое отражение».

Молли озадаченно оторвалась от книги. Она никогда не воображала себя панком, однако в зеркале предстала именно такой. Как будто она подсознательно хотела стать панком и с помощью гипноза увидела свою истинную индивидуальность. Кто такие панки? Она всегда считала их людьми непокорными, бунтовщиками. А Молли очень хотелось взбунтоваться. Видимо, подсознание шло на один шаг впереди неё и показало, кем она в глубине души хотела бы стать.

Она спрятала книгу под матрац, села и задумалась: какие ещё свои черты она могла бы извлечь на белый свет? Потом, всё ещё размышляя, она взяла карандаш и принялась сверлить дырку в куске мыла. Выдернула шнурок из бахромы на покрывале и просунула его в дырку. Получился самодельный маятник. Правда, не очень хороший, но на первое время сгодится. Хоть Молли и устала, но ещё можно успеть испробовать его на Эдне, пока остальные не вернулись. Молли накинула халат и спустилась по лестнице.

По дороге она прошла мимо Петулы, и та весело затрусила за девочкой. Миновав крутую лестницу, Молли очутилась на шахматных каменных плитках в вестибюле. Молли опять услышала музыку – она доносилась из телевизионной комнаты. К её удивлению, оттуда же слышался хриплый голос Гизелы. Та пела. Наверное, ей удалось каким-то образом увильнуть от субботней прогулки.

Молли на цыпочках прошла по коридору и заглянула в гостиную. Гизела была одета в кошачий костюм, приготовленный специально к конкурсу талантов: белый свитер, белые колготки, белые чечёточные туфли и белые пушистые ушки на головной ленте. В руке она держала белый хвост и, помахивая им, танцевала и пела.

 
Простите за то, что гоняю я птичек,
Простите за то, что ловлю я мышей.
Люблю воровать молоко я из миски…
А всё потому, что я – киска! О’кей!
Мяу-мяу!
 

Гизела отплясывала чечётку, широко распахнув глаза и хлопая ресницами. Вид у неё был глупейший. Молли смотрела на неё и жалела, что под рукой нет фотоаппарата. Потом ей пришла в голову другая мысль. Когда Гизела отвешивала поклон, Молли вздохнула поглубже и вошла.

– А, Дрёма, это ты… и с тобой эта вонючая псина. Надеюсь, тебе не стало лучше? – простонала Гизела. Петула ответила рычанием.

– Да, мне лучше, спасибо, – ответила Молли и достала из кармана самодельный маятник. Она села перед Гизелой и принялась покачивать маятником, как будто играла с ним от нечего делать.

– Это ещё что такое? – поморщилась Гизела. – Тебе приходится повсюду таскать с собой мыло, потому что у тебя ладони потеют?

Молли подняла маятник к её лицу и ритмично покачивала им из стороны в сторону.

– Что ты делаешь?

– Ничего, просто рас-слаб-ляюсь, – ответила Молли.

– Не ври, – огрызнулась Гизела. – Ты хочешь меня загипнотизировать. Такие дурочки, как ты, всегда считают, что гипноз бывает по-настоящему.

Молли перестала раскачивать мыло.

– Ничего подобного, – быстро возразила она.

– Ты же круглая дура, – осклабилась Гизела, и Молли поняла, что с Гизелой нельзя действовать столь прямолинейно. Предыдущий успех вселил в неё излишнюю уверенность в себе. Теперь Гизела начеку, и загипнотизировать её будет труднее.

– Я и не думала тебя гипнотизировать. Это не маятник, а… а просто мыло на верёвочке, чтобы не потерять его в ванне.

– Надеюсь, ты не собираешься принимать ванну, – язвительно проговорила Гизела, перематывая кассету. – Гадкинс будет недовольна, узнав, что ты нарушаешь её наказание. Если ты с головы до ног испачкалась в рвоте, такой и оставайся. Тебе запрещено принимать ванну четыре недели.

– Да, – подтвердила Молли. – Просто я готовлюсь заранее.

Гизела с отвращением взглянула на Молли.

– Редкостная дура, – произнесла она. Потом, глядя, как Молли выходит из комнаты, бросила ей вслед: – Кстати, слышала новость?

– Какую новость?

– Рокки нашёл себе семью.

Молли показалось, будто её с головы до ног окатили холодной водой. Еле шевеля губами, она пролепетала:

– К… когда?

Гизела злобно ухмыльнулась.

– Эти американцы, что приезжали вчера. Как ни странно, он им понравился… Чокнутая парочка. В общем, вчера вечером он уехал. Даже попрощаться к тебе не зашёл, правда? А знаешь почему? Он сказал мне, что хочет от тебя сбежать. Говорит, он сыт тобой по горло. Просил передать, что черкнёт пару строк.

– Ты шутишь… выдумываешь… – проговорила Молли.

– Ничуть я не шучу, хотя и нахожу это очень забавным, – холодно отрезала Гизела.

Молли впилась глазами в её злое лицо.

– Врунья, – крикнула она и выскочила из комнаты. Но внутри неё бушевала целая буря чувств.

Рокки уезжает? Сама мысль об этом вселяла ужас. Молли не могла в это поверить. Потерять Рокки – это всё равно что потерять руку, или ногу, или всю семью сразу, потому что Рокки был для неё единственной семьёй, какую она знала. Гизела, должно быть, врёт. Рокки ни за что бы не уехал, не посоветовавшись с Молли. И вообще, он бы не уехал, если бы её не усыновили вместе с ним. Таков был их давний договор. Если они уедут, то только вместе. Гизела просто придумала новый жестокий способ её изводить.

Но в душе клубилось страшное подозрение – вдруг Гизела не врёт? Выходя из комнаты и поднимаясь по лестнице, Молли не чуяла под собой ног от леденящего страха. Ладони начали потеть, хотя её с ног до головы трясло от холода. На площадке второго этажа из двери мальчишечьей спальни лился желтоватый свет, тёплый и знакомый. Молли подумала: стоит сейчас войти в их спальню, и все вещи Рокки окажутся на своих местах, радостно её приветствуя. Она будет упрекать себя за то, что поверила в россказни, выдуманные Гизелой. Но с каждым шагом идти становилось всё труднее. Потом в глаза ей ударила ужасающая правда.

Кровать Рокки стояла голая, без простыней, три одеяла лежали свёрнутыми в аккуратные треугольники, подушка была без наволочки. На тумбочке не валялось ни одного комикса. Раскрытый гардероб зиял пустыми полками.

Молли едва дышала. Незримый ужас стиснул ей горло и разум, парализовал лёгкие, она не могла сделать ни глотка воздуха. Она привалилась к дверному косяку, глядя на безымянную, осиротевшую кровать.

– Как ты мог? – прошептала Молли. Она прошла через комнату и села на пустой матрац. Постепенно она сумела восстановить дыхание и мыслить логически. В душе она была уверена, что без веской причины Рокки ни за что не уехал бы, не попрощавшись с ней. Да, они поссорились, но размолвка не была такой уж серьёзной. И, хотя Рокки в последнее время часто куда-то пропадал, Молли всё равно не верила, что он от неё устал. Уж об этом-то зловредная Гизела просто навыдумывала. Но как же объяснить его внезапное исчезновение? Он всегда был бродягой, на которого трудно положиться, но Молли считала эти недостатки совсем мелкими. Он не мог просто так взять и забыть о том, что надо зайти к ней попрощаться! Они всегда были как брат и сестра. Отчего же он бросил её? Странно.

С исчезновением Рокки у Молли не осталось ни одной близкой души. Если не считать Петулы. Младшие ребята, конечно, хорошие, но они слишком малы, чтобы дружить с ними. Страшно подумать о том, каково будет жить здесь без Рокки. Надо разузнать, где он, и поговорить с ним.

Еле переступая ногами, Молли, грустная и потерянная, побрела к себе на чердак. Будто в тумане, повернула кран в ванной и подставила лицо под струю воды. Ей казалось, что весь мир окутан белёсой пеленой и она никак не найдёт в нём себя. Молли подняла глаза и посмотрела в зеркало. Вот они, близко посаженные глаза, полные жгучих слёз. Она внимательно всмотрелась в своё отражение, вспомнив о том, что случилось в прошлый раз, когда она делала упражнение с зеркалом. Может быть, если она представит, что чувствует себя хорошо, ей и вправду станет лучше.

Под пристальным взглядом её черты исчезли. Снизу доносилась мяукающая музыка Гизелы, и Молли представила, что ей уже не так плохо. В тот же миг её лицо изменилось. Щёки округлились и порозовели, волосы стали мягче, светлее, волнистее. В них появились ленты. Она стала красивой! Как маленькая кинозвезда. Невероятно! По телу Молли снова поползло щекочущее «чувство слияния». Вся подавленность свалилась с неё, точно засохшая корка грязи, и её место занял оптимизм. Подсознание Молли снова показало ей через зеркало, какой она хочет и может стать.

Пока Молли взирала на своё незнакомое, блистательное отражение, её осенила идея. Грандиозная, потрясающая.

Этот фокус с глазами она, можно считать, освоила. А ведь именно этот приём используется для того, чтобы загипнотизировать толпу. Через несколько дней на городском конкурсе талантов соберётся целое море публики – и все будут смотреть на сцену. У конкурса обязательно должен быть победитель – тот, кто получит огромный денежный приз. Почему бы ей, Молли, не стать этим победителем?

Молли моргнула – и снова стала самой собой. В душе у неё поселилась надежда. Пусть даже Рокки уехал, она всё равно не хотела верить, что он возненавидел её.

Она мгновенно приняла решение. Надо выяснить, где он, придумать способ выбраться из Хардвикского приюта и поехать к нему. Это будет нелегко, но Молли пообещала себе пустить в ход всю свою энергию и талант. Она найдёт Рокки. Не успокоится, пока они снова не будут вместе.