Глава третья

Молли прокладывала себе дорогу сквозь лес на задворках школы. По ногам хлестала высокая мокрая трава, пестревшая папоротниками. Она подобрала ивовый прутик и принялась рубить растения. Первый же лохматый папоротник стал мисс Гадкинс. Вж-жик! Прутик просвистел в воздухе и снёс ей голову. «Старая корова!» – пробормотала Молли.

Вот это тёмно-зелёное ползучее растение будет Эдной. Вж-жик! «Мерзкая калоша!»

Она подошла к подножию старого тиса. На земле гнили ядовитые красные ягоды, а на стволе вырос огромный жёлтый отвратительный гриб. «Ага! Миссис Жаббс!»

Шмяк! Шмяк! Изрубив миссис Жаббс на вонючие куски, Молли почувствовала себя лучше. «Сама ты бесславная», – вполголоса проговорила она.

Молли пнула ногой крапиву, уселась на пенёк и задумалась над словами Рокки. Высокий стебель крапивы откачнулся обратно и обжёг ей щиколотку. Молли нашла листик щавеля и потёрла ужаленное место. Ей пришло в голову, что Рокки, может быть, прав – самую малость, – но она всё равно сердилась на него. В конце концов, она-то на него никогда не ворчала. Иногда, бывало, если он пел какую-нибудь из своих любимых песен, Молли приходилось встряхивать его, чтобы он обратил на неё внимание. Однако она не требовала, чтобы он изменил свои привычки. Молли считала, что Рокки любит её такой, какая она есть, и была потрясена, узнав, что ему не нравится хотя бы часть её натуры. Ещё неприятнее было видеть, как весело он общается с другими. Интересно, давно ли он презирает её, ничего не говоря? Может быть, он нарочно избегает её? Голова у Молли пылала. Как он сказал? Что она никогда ничего не пробует? Но она же великолепно разыгрывала вместе с ним рекламные ролики. Она же попробовала это! Может, надо найти какое-нибудь другое дело, которое получится? И она ему докажет. В душе Молли кипела от гнева и тревоги.

Молли зашагала дальше через лес, глубоко дыша, чтобы успокоиться. Ей было очень жалко себя. Деревья расступились, и она очутилась на голом ветреном склоне холма. Внизу расстилался городок Брайерсвилль. Виднелась школа, позади неё – главная улица, городская ратуша, общественные здания, дома горожан. Крыши блестели под дождём. По узким змеящимся улицам сновали машины, похожие издалека на морских свинок. Молли захотелось, чтобы одна из этих машин подъехала к ней и отвезла домой, к тёплому уютному очагу. Какие же счастливчики остальные ребята из школы: даже в самый плохой день они возвращаются домой, где их все любят.

Мысли девочки изменили направление – перед ней очутился огромный рекламный щит, стоявший на окраине города. Каждый месяц на него наклеивали новые плакаты. Сегодня в жизнь каждого прохожего врывался бодрый призыв: «Будь крут, пей „кьют“!» На огромном щите был изображён мужчина в тёмных очках, загорающий на пляже. Он пил «кьют». Банка прославленного напитка переливалась золотисто-оранжевыми полосками, как будто мир согревался и освещался не солнцем, а «кьютом». Молли нравилось такое сочетание – банка выглядела жаркой на вид, но в то же время содержала внутри холодный напиток. Вокруг мужчины столпились загорелые красавцы и красавицы со всего пляжа, они восхищённо смотрели, как он пьёт. Все сверкали чудесными белозубыми улыбками, но самые ослепительные зубы были у того, кто пил «кьют».

Молли любила рекламу «кьюта». Ей казалось, она тоже идёт по белому песчаному пляжу и знает всех, кто снимался здесь. До чего ей хотелось перенестись в этот фантастический мир! Она понимала, что все эти люди – актёры и сцена поставлена искусственно, но всё равно верила, что этот мир существует. Когда-нибудь она сбежит из убогого мирка Хардвикского приюта и начнёт новую жизнь. Эта жизнь будет полна радости, как у людей в её любимых рекламных роликах. И будет взаправду.

Молли доводилось пробовать «кьют» – однажды миссис Тринкелбери принесла несколько банок. Но банок на всех не хватало, и Молли досталось всего несколько глотков. Она навсегда запомнила его восхитительный фруктово-мятный вкус.

Шагая обратно к городу, Молли размышляла, как здорово было бы, если бы одна выпитая банка «кьюта» в самом деле превращала бы человека в знаменитость. Ей хотелось, чтобы её все любили, как всех этих блестящих красавиц на плакате. Хотелось стать богатой и красивой. А так – кто она сейчас? Бедная, уродливая, никому не нужная. Никто, ничто и звать никак.

Молли направлялась к городской библиотеке.

Ей очень нравилась эта библиотека – старая, неустроенная. Там было тихо, спокойно, в толстых альбомах лежали фотографии далёких мест, где Молли хотела бы побывать. И Рокки, и Молли любили приходить сюда. Старушка-библиотекарь всегда была занята – либо читала, либо раскладывала книги по местам – и не мешала им бродить где хочется. Правду сказать, библиотека была единственным местом, где никто никогда не ругал Молли. А в заветном укромном уголке можно было отдохнуть.

Она поднялась по каменной лестнице, прошла мимо каменных львов на её вершине и очутилась в фойе. Сладковатый запах паркетного лака на полу мгновенно успокоил девочку. Она вытерла ноги и подошла к доске объявлений, куда попадали весточки из внешнего мира. На этой неделе кто-то пытался продать водяную кровать, а кто-то ещё отдавал котят в хорошие руки. Объявления приглашали на занятия йогой, уроки танцев, кулинарные курсы и пешеходные прогулки. Самый большой плакат возвещал о том, что на следующей неделе состоится брайерсвилльский конкурс «Мы ищем таланты». Это напомнило ей о Рокки – он должен был выступать на конкурсе с одной из своих песен. Молли надеялась, что он победит, но, вспомнив, что она всё ещё сердита на него, велела надеждам замолчать.

Молли тихонько открыла тяжёлую дверь и вошла. Библиотекарь сидела за столом и читала книгу. Увидев Молли, она улыбнулась.

– Здравствуй, – сказала она, блеснув сквозь стёкла очков добрыми голубыми глазами. – Увидела в дверях школьную куртку и подумала: наверное, это твой друг. В последнее время он сюда частенько заходит. Рада снова видеть тебя.

Молли улыбнулась в ответ.

– Спасибо.

Дружелюбие старой библиотекарши сбивало её с толку. Молли не привыкла, чтобы взрослые относились к ней с добротой. Она неловко опустила глаза под пристальным взглядом женщины и принялась листать брошюры, сложенные перед газетным столом, за которым какая-то пожилая дама читала журнал под названием «Собачья краса». Её причёска была щедро обрызгана розоватым лаком.

Значит, вот куда Рокки тайком ускользает от неё – в библиотеку. Молли снова подумалось: а не хочет ли он здесь спрятаться от неё? Потом она решила отбросить глупые мысли и пошла по библиотеке, мимо длинных рядов книжных полок, по дороге прихватив с кресла мягкую подушку.

С обеих сторон тянулись высокие шкафы с книгами. От А до В, от Г до Е. Полки были уставлены книгами, нередко – в два ряда. Наверное, подумала Молли, некоторые из книг не снимали с полок годами. Она прошла от Ж до К, потом повернула вбок, где стояли другие стеллажи – от Л до Н, от О до С, от Т до Ф, от Х до Ч, от Ш до Я. Дошла до конца и направилась обратно.

Стеллаж на букву З. Любимое место Молли. В этом месте, в уголке, проход сужался, и там умещались только короткие полки. А между шкафом и стеной оставался узкий просвет, обогреваемый тёплой трубой. Там горела электрическая лампочка. Ковёр здесь был почти не истёртый – сюда мало кто заходил, потому что не так уж много найдётся писателей, чьи фамилии начинаются на Ж, З или И. Сюда заглядывали, например, чтобы взять книгу по зоологии. Но это случалось нечасто. Молли сняла куртку и легла головой к букве И, ногами к букве Ж, подложив под голову подушку. Пол был тёплым, где-то вдалеке ритмично постукивал бойлер в котельной, тихо журчал у телефона голос библиотекарши. Молли понемногу успокоилась, задышала ровнее и представила себе, что она летит высоко-высоко в космосе. Потом она задремала.

Разбудил её чей-то сердитый громкий голос. Она проспала около получаса. Человек, говоривший с американским акцентом, был страшно зол, и с каждой секундой его хриплый голос грохотал всё громче и громче.

– Поверить не могу, – рычал он. – Немыслимо! Я только на днях договорился с вами по телефону. Перевёл вам деньги за прокат книги, прилетел за ней из Чикаго. Преодолел тысячи миль, а вы тем временем взяли да и потеряли её! Что за паршивое у вас заведение?

Такого с Молли ещё не случалось. У неё на глазах давали взбучку кому-то другому. Беспомощный голос библиотекарши был жалобен, как птичий писк:

– Простите, профессор Нокман, понятия не имею, куда она могла подеваться. Я своими глазами видела эту книгу на прошлой неделе. Могу только предположить, что её взял кто-то из читателей… Хотя она стоит в отделе, из которого книги не выдаются на дом, и поэтому не может быть… ох, боже мой… Погодите-ка, посмотрю в формулярах.

Молли приподнялась на локте и выглянула между полками: кто же там так шумит? За главной стойкой библиотекарша лихорадочно рылась в формулярах, листала каталожные карточки, как будто хоть одна из них могла подсказать ей, куда делась пропавшая книга. Молли прекрасно её понимала.

– Вы сказали, автор книги – Логам? – озабоченно спросила она.

– Логан, – поправил её суровый голос. – А название начинается на букву Г.

Молли встала на колени и выглянула через полку повыше – ей хотелось посмотреть на этого бузотёра. Перед ней очутился его живот, толстый, как бочка, обтянутый гавайской рубахой с пальмами и ананасами. Молли поднялась ещё на одну полку. Рубашка была с коротким рукавом, и на волосатой руке девочка заметила очень дорогие на вид золотые часы. Пальцы оказались короткими, толстыми и тоже волосатыми, а ногти – безобразно длинными. Мужчина нетерпеливо барабанил пальцами по столу.

Молли приподнялась ещё на одну полку.

Нос у незнакомца был вздёрнутый, а лицо – круглое, с двойным подбородком. Чёрные жирные волосы начинались ниже лысины и свисали до плеч. Под нижней губой торчала острая треугольная чёрная бородка, аккуратно подстриженные усы блестели от масла. Глаза были круглые, водянистые, а лицо обгорело на солнце. В целом он походил на уродливого морского льва, и Молли подумалось, что она совсем не так представляла себе профессоров.

– Ну что? – воинственно спросил он. – Нашли?

– Да, то есть нет, простите, профессор Нокман, похоже, она никому не выдана. Ох, боже мой. Ну и беда. Даже не знаю, что могло случиться, – смущённо лепетала библиотекарша и принялась копаться в ящике своего стола. – Профессор Нокман, может быть, вернуть вам чек?

– Мне не нужен мой чек, – грохотал разъярённый профессор. – Как вы смеете терять книги! Как вас ещё держат в библиотекарях?

Профессор Нокман захлёбывался от ярости.

– Мне нужна эта книга. Я заплатил за неё. И я её получу! – Он зашагал по проходу от буквы А к букве Г. – Наверное, какой-нибудь идиот поставил её не на место!

Библиотекарша нервно заёрзала в кресле. А гневный профессор топал между шкафами и пыхтел от натуги. Молли слышала его сердитое дыхание. Теперь он стоял от неё по другую сторону книжных полок, так близко, что до него можно было дотронуться рукой. От него воняло прогорклым маслом, рыбой и табаком. Вокруг прыщавой шеи висела золотая цепь, среди густых волос на груди притаился медальон в виде скорпиона. Глаза у золотого скорпиона были бриллиантовые. Они блеснули в лучике света, словно подмигнули Молли. Пухлые когтистые пальцы профессора торопливо пробегали по книгам от Т до Ф.

– Хорошо же, – вдруг заявил этот кабан-бородавочник в человеческом облике. – Книги, как я вижу, здесь нет, поэтому поступим так. Вы, – он промаршировал обратно к стойке и грозно вытянутым пальцем чуть не ткнул несчастную старушку между глаз, – побеседуете со своими коллегами и выясните, что стряслось с моей книгой. Как только узнаете, позвоните мне. – Он вытащил из заднего кармана бумажник из змеиной кожи, достал оттуда визитную карточку и что-то написал на обратной стороне. – Я остановился в Брайерсвилльской гостинице. Звоните мне и держите в курсе дела. Помните: достать эту книгу – дело первоочередной важности! Она мне нужна для серьёзнейших научных исследований. Мои коллеги по музею придут в ужас, когда услышат, как вы меня подвели! Хотя, если вы найдёте книгу, они, конечно, об этом не узнают. Я понятно выразился?

– Да, профессор.

Профессор подхватил кожаное пальто и, сердито ворча, вышел из библиотеки.

Библиотекарь закусила губу и принялась поправлять шпильки в пучке на затылке. Снаружи хлопнула парадная дверь. Молли опустилась на колени. Прямо перед ней большая табличка И указывала начало книг на букву И. И, И. И…

И для чего же гадкому профессору так нужна эта книга? Он говорил, что заплатил за её прокат, хотя она стояла в отделе, откуда книги на дом не выдаются. И приехал за ней издалека. Видимо, книга очень интересная. Уж наверное, поинтереснее, чем «Изыскания», или «Иноверцы», или «Ипнотизм». Ипнотизм? Что за странное слово? Молли посмотрела на книгу, стоявшую перед ней. Кусочек её корешка с первой буквой названия был оторван. И вдруг Молли осенило: первой буквой была Г!

Она торопливо стянула с полки тяжёлую книгу в кожаном переплёте и, оглядевшись – не смотрит ли кто-нибудь, раскрыла её.

На титульном листе старомодными буквами было напечатано:

Дальше Молли заглядывать не стала. Она тихонько закрыла книгу, завернула её в куртку и, когда библиотекарша склонилась под стойку за чайной чашкой, выскользнула из библиотеки.

И это было второе из странных происшествий на этой неделе.