Первого июня «Тонкин» покинул Асторию, чтобы отправиться в торговое путешествие на север. Он вёз с собой большую часть своего груза, выгрузив на берег лишь немного. Капитан намеревался завершить разгрузку по возвращении. Чуть позже корабль был захвачен индейцами и взорван вместе со всеми, кто был на борту. Вся команда, включая Маккея, погибла, а груз, разумеется, был уничтожен.

В середине июля на пост прибыл мистер Томпсон, из Северо-Западной комании, который спустился по Колумбии на лёгком каноэ с командой, состоявшей в основном из жителей Монреаля. Макдугалл принял его с большой сердечностью, к некоторому удивлению бывших работников Северо-Западной компании, которые теперь, работая на Тихоокеанскую компанию, считали северозападников конкурентами, а значит, врагами. В конце июля небольшая экспедиция, снаряжённая с целью основать торговый пост в глубине материка, отправилась вверх по реке Колумбия вместе с возвращавшимся мистером Томпсоном. Поскольку они очень мало знали о навигации и этих новых водах, а также о том, как управлять чинукским каноэ, первый день их путешествия был полон трудностей. Они старались не сесть на мель и не оказаться выброшенными на берег. В течение следующих нескольких дней они миновали Бельвью-Пойнт и Ванкувер-Пойнт, а у подножия Каскадных гор встретили множество индейцев, которые ждали их, чтобы поговорить и покурить. Переправа была очень трудной, и индейцы всячески подшучивали над белыми, очевидно, пытаясь понять, как далеко им позволят зайти. Вот пример:

«Не привыкнув носить тяжести, я, конечно, как и некоторые другие, должен был стоять на страже; но, видя, что остальные почти обессилели, я взял свёрток с табаком и, пристроив его на плече и крепко держа одной рукой, двинулся вверх по первому склону; однако на вершине я остановился, задыхаясь, и не мог идти дальше. В этом затруднительном положении я встретил индейца и знаками показал ему, чтобы он перенёс этот табак, а я отдал бы ему все пуговицы со своего пальто, но он покачал головой и отказался. Подумав, что парень меня не понял, я бросил табак и, указывая на пуговицы одну за другой, наконец-то добился своего. Он согласился и побежал во весь опор, а я за ним. Но как только мы добрались до его лагеря на другом конце, он сбросил его с обрыва высотой в двести футов и оставил меня собирать его как могу. Я бросился за своим табаком, и если после подъёма на первый берег у меня не хватило дыхания, то теперь я задыхался в десять раз сильнее. Пока я ползал по камням в поисках табака, не только тот, который подшутил надо мной, но и ещё полсотни других от души смеялись надо мной; но хуже всего было то, что этот парень пришёл за своей платой и хотел получить не только пуговицы, но и пальто вместе с ними. Я хотел дать ему – чего он вполне заслуживал – нечто совсем иное; но в нашем нынешнем положении мирная политика считалась лучшим решением: так что негодяй получил пуговицы, и мы больше его не видели.»

В конце месяца Томпсон оставил их, чтобы поспешить на восток, и в первые дни августа они достигли места на реке, где встретили множество конных индейцев. С ними они договорились о том, чтобы переправить товары через волок, и индейцы приняли предложение и сделали это так быстро, что «не прошло и десяти минут, как вся кавалькада, товары и всё остальное исчезли, оставив нас в недоумении и изумлении». Однако на другом конце волока имущество оказалось в целости и сохранности, и вожди охраняли его. Тем не менее, торговцы провели ту ночь в некоторой тревоге, но опасность, какой бы она ни была, миновала, когда они убедили вождей индейцев прийти и сесть в их круг, а также вечером выступить с речью перед своим народом.

Этот волок был длиной в девять миль, и, хотя их товары были перевезены, каноэ, снасти для каноэ, лодки и кухонная утварь остались на другой стороне. Четыре раза за день им пришлось совершить это путешествие с тяжёлым грузом под палящим солнцем.

Главный лагерь индейцев здесь был полностью заселён только во время сезона ловли лосося, когда в нём проживало около трёх тысяч человек, но постоянных жителей было не более ста человек, которых Росс называл Ви-ам-памс, одно из племён шахаптинов. Эти индейцы-всадники, без сомнения, были нез-персе или их представителями.

У торговцев не было выбора, по какой дороге ехать в эту страну. Двигаясь вверх по реке Колумбия, они следовали за лососем, от которого зависело пропитание индейцев, и заходили в лагерь за лагерем, где жили люди, многие из которых никогда раньше не видели белых людей. К 8 августа у них начались проблемы. Каноэ, плывшие под попутным ветром, попали в шквал, и всё промокло. Они неосторожно начали раскладывать эти мокрые вещи, чтобы высушить их, и тут же были окружены жадными индейцами. Не теряя времени, они собрали свои вещи и погрузили их в каноэ, а «чтобы немного развлечься и привлечь внимание толпы, я взял топор и установил его на расстоянии восьмидесяти ярдов, а затем, взяв винтовку, выстрелил в него». Этот фокус удался, и пока индейцы глазели на это чудо, каноэ отчалили. Недалеко от устья реки Валла-Валла торговцы обнаружили приближающееся к ним множество людей; все они были вооружены и раскрашены, а впереди шли три вождя; они долго говорили и курили вместе с ними. Это были различные племена шахаптинской народности – красивые люди, хорошо одетые и владеющие множеством лошадей, четыре тысячи из которых находились в пределах видимости лагеря. Они были очень дружелюбны, и их вождь, как тогда, так и позже, помогал торговцам.

На следующий день они добрались до места, где сливаются две основные ветви Колумбии – Кларк-Форк на севере и Льюис-Форк на юге – и там, посреди индейского лагеря, стоял британский флаг, установленный мистером Томпсоном, который объявил земли к северу от этих двух рек британской территорией. Он оставил индейцам бумагу, запрещающую подданным других стран торговать к северу от этого места, и индейцы, казалось, были готовы соблюдать этот запрет. Асторианцы хотели подняться вверх по реке Кларкс-Форк, и во второй половине дня вожди собрали совет, на котором присутствовали Росс и Стюарт, и было получено согласие на дальнейшее их движение. Люди были дружелюбны, а Тамматапам, вождь, о котором мы упоминали ранее, был добрым человеком и, казалось, искренне любил торговцев пушниной, которые очень хорошо к нему относились.

Поднимаясь по Норт-Форк, они через какое-то время были настигнуты тремя индейцами из племени валла-валла, которые отдали им мешок с боеприпасами, который они забыли в своём лагере накануне вечером. Но в тот день они видели лишь нескольких индейцев и не выставили ночью охрану. На следующий день они рано отправились в путь.

«17-го числа мы плыли на вёслах при дневном свете. Когда мы пристали к берегу, чтобы позавтракать, к нам присоединились четверо верховых индейцев. Как только они сошли на берег, один из них принялся стреноживать лошадей, другой собирать ветки, третий разжигать костёр, а четвёртый ловить рыбу. Для этого рыбак отрезал кусочек своей кожаной куртки размером с небольшой боб, затем вырвал два или три волоска из хвоста своей лошади в качестве лески и привязал к одному её концу кусочек кожи вместо крючка или наживки. Подготовившись таким образом, он зашёл в реку, сел на камень и начал выбрасывать на берег мелких рыбок длиной в три-четыре дюйма одну за другой. Пока он этим занимался, другой мальчик подбирал рыбу и относил её к огню, а третий располагал её вокруг костра на маленьких палочках. Рыба не успевала поджариться, как её уже съедали. Затем, усевшись, они всё съели – головы, хвосты, кости, внутренности, плавники и всё остальное – в мгновение ока, как глотают яичный желток. Всё это заняло всего несколько минут, и прежде чем наш человек успел поставить котелок на огонь, индейцы уже завтракали. Когда рыба хватала кусок мокрой кожи, или наживку, её зубы застревали в ней, что давало возможность вытащить её на берег; это было для нас новым способом рыбной ловли; получение огня трением двух кусков дерева, тоже было в новинку; но больше всего нас удивила ловкость, с которой они это делали, и быстрота всего процесса, который на самом деле занимал у них меньше времени, чем у меня, чтобы его описать».

Чуть позже в тот же день произошёл трогательный пример простоты индейцев и их необычайной веры в силу странных белых людей, когда их родители принесли торговцам пушниной двух мёртвых детей и попросили вернуть их к жизни, пообещав за это лошадь. В Прист-Рапидс путешественников встретила большая толпа индейцев, которые вели себя дружелюбно, курили с ними и исполняли обычные дружеские ритуалы – пели и танцевали. Путешествие вверх по реке продолжалось с трудом, так как течение было быстрым, а порогов было много. Здесь было много лошадей, и индейцы охотно продавали их, но торговцы, путешествовавшие на каноэ, не видели в них никакой пользы и отказывались покупать. Через день или два после того, как мы миновали реку Писскоу, упоминается «горный козёл, белый мускусный козёл» – одно из первых упоминаний этого вида, в котором говорится об одной из его примечательных особенностей. Вскоре они встретили индейцев, у которых было ружьё, табак и кое-какие другие вещи, которые, по их словам, они купили у белых людей, без сомнения, у северозападников. Наступило первое сентября, и пришло время искать место для зимовки, если мы собирались возводить здания, в которых можно было бы жить зимой. Мы выбрали место недалеко от устья реки Окинакен – Оканаган – в конце гряды высоких скалистых лесистых холмов. Здесь начали строить небольшой жилой дом, но прежде чем он был достроен, четырёх человек отправили обратно в Асторию, а ещё четверо отправились к верховьям реки Оканаган, а сам Росс и одна маленькая собачка по кличке Ласка остались охранять форт.

Можно представить, что его положение было незавидным, и он в полной мере осознавал его ужас: «Один в этой осквернённой пустыне, без друзей и белых людей в радиусе сотен миль, окружённый дикарями, которые никогда не видели белых людей, где каждый день казался неделей, а каждая ночь – месяцем. Я тосковал, я изнемогал, моя голова поседела, и за короткое время к моему возрасту прибавилось десять лет. Но человек рождён, чтобы терпеть, и моим единственным утешением была Библия».

Как только остальные ушли, Росс начал обживать дом и складывать немногочисленные оставшиеся у него вещи в своего рода погреб, который сам соорудил. Затем он принялся за изучение языка индейцев и записывал одно слово за другим. Задача была трудной и утомительной, но успехи обнадёживали.

Толпа любопытных индейцев приходила посмотреть на этого одинокого белого человека. Росс общался с ними, торговал с ними и, наконец, начал говорить с ними и понимать их речь, но вечера были долгими, а зима – унылой. Каждую ночь он заряжал ружьё и пистолет и баррикадировал дверь, а добрые индейцы всегда уходили из дома с наступлением сумерек. С другой стороны, сами индейцы боялись нападений врагов и часто давали ему понять, что существует опасность.

«Однажды ночью меня внезапно разбудил необычный шум и непрерывный лай Ласки, которая бегала взад-вперёд по дому. В полусне, в полудрёме я почувствовал сильное волнение и тревогу. Мой верный пистолет и ружьё были под рукой, потому что всегда лежали рядом со мной в постели; но потом всё погрузилось во тьму, я ничего не видел и не слышал, кроме лая Ласки, который становился всё громче и громче. Тогда я подумал, что в доме, должно быть, кто-то есть, потому что я был готов поверить в худшее. Столкнувшись с этой неразрешимой дилеммой, я как можно тише поднёс руку к дулу своего ружья и, постепенно вытягивая шомпол, попытался правой рукой раздуть угли, чтобы лучше видеть. Но тут мне снова грозила опасность: я подставлял себя под пулю или стрелу, не имея возможности защититься, потому что свет выдал бы меня врагу раньше, чем я увидел бы цель. Но выбора не было, и нужно было что-то делать. В промежутке между надеждой и отчаянием мне удалось разворошить золу, и я увидел, как маленькая Ласка бегает туда-сюда у двери в подвал. Я решил, что враг, должно быть, прячется в подвале. Тогда я, хоть и не без труда, зажег свечу. Держа свечу в левой руке, я взялся за пистолет. С кошачьим взглядом и осторожными шагами, готовый наброситься на добычу, я двинулся довольно наискосок, вытянув правую руку с взведённым пистолетом, пока не добрался до двери в подвал. Всё это время маленькая собачка издавала яростные звуки. И вот те на! Это было ничто иное, как скунс, сидевший на свёртке с табаком! Выстрел разнёс его почти в клочья и так сильно пропитал запахом всё в доме, что несколько дней после этого я с трудом мог там жить; но это было ещё не всё, этот пустяковый инцидент имел очень плохие последствия. Несколько сотен индейцев, расположившихся лагерем неподалёку, едва увидев свет или услышав выстрел, бросились в дом, думая, что случилось что-то серьёзное. До сих пор, однако, не от них не было никакого вреда, но когда они увидели два рулона табака и два небольших тюка с товарами, в их глазах это показалось таким богатством, что они едва оправились от удивления. Эти соблазнительные товары я старался по возможности держать подальше от их глаз и раздавал их с осторожностью, и пока индейцы не видели их так много, всё шло хорошо, но после того, как они увидели столько добра, их уже ничем нельзя было удовлетворить. Какое-то время они докучали мне и доставляли беспокойство. Настало время, назначенное для возвращения мистера Стюарта, и я с тревогой ждала его каждый час. Часто у меня были причины проклинать вторжение скунса в мой дом. Однако через некоторое время всё снова вошло в привычную колею, и между нами снова воцарились порядок и добрые чувства.

Стюарт не приехал, и индейцы осмелели и стали слоняться по округе. Постоянно прибывали незнакомые индейцы, и они часто собирались на совет. Росс устроил пир и объяснил индейцам причину отсутствия Стюарта, предложив им заняться делом и принести меха, чтобы, когда прибудут товары, у них было на что их купить. Стюарта не было 188 дней, и он вернулся 22 марта 1812 года. За время своего отсутствия Росс добыл 1550 бобровых шкурок, а также другие меха, которые на рынке в Кантоне стоили 2250 фунтов стерлингов, а в товарах, на которые их обменяли – всего 35 фунтов стерлингов. Вот так мы торговали с индейцами!»

Стюарт отправился на север, к истоку Оканагана, пересёк южное русло реки Фрейзер и встретил «могущественный народ, называвшийся Ше-Упс. Там он застрял из-за снегопадов и перезимовал у этих людей, с которыми договорился об открытии торгового поста. С поста в устье реки пришли плохие новости. Маленькая шхуна «Долли», корпус которой был отправлен в Асторию на «Тонкине», была слишком мала, чтобы приносить какую-либо пользу, а из-за того, что на ней плавали люди, не слишком хорошо знакомые с морским делом, она с самого начала была обречена на неудачу и в конце концов была брошена как бесполезная. Были жалобы и на качество товаров, отправленных мистером Астором, но из всех новостей, доходивших до людей, живших выше по реке, самой важной был слух о том, что «Тонкин» был уничтожен вместе со всеми, кто находился на борту. История об этом уничтожении, рассказанная Россом Коксом, была приведена в предыдущем томе². Мы можем быть уверены, что по поводу смерти капитана Торна в Астории было пролито не так много слёз, но гибель Маккея стала настоящей трагедией и настоящим несчастьем, потому что Маккей был человеком с большим опытом и необычайной силой.

Тем временем Уилсон Прайс Хант, главный помощник Астора, Дональд Маккензи, а затем Рамзи Крукс отправились из Сент-Луиса в путешествие по суше к побережью. Первоначальной целью было добраться до верховьев реки Колумбия и спуститься по ней на каноэ, но, поскольку русло и характер реки были совершенно неизвестны, они столкнулись со всевозможными трудностями и в конце концов отказались от каноэ. Экспедиция разделилась на несколько групп, и несколько человек пропали без вести. Наконец Маккензи добрался до Астории 10 января 1812 года, а отряд Ханта прибыл в феврале.

В конце марта из Астории отправились три группы: одна под командованием мистера Рида в Нью-Йорк по суше, другая под командованием мистера Фарнхема на поиски товаров, оставленных в тайнике Хантом во время его путешествия, и третья под командованием Роберта Стюарта в Оканаган с припасами для этого поста. Все они отправились вместе под командованием мистера Стюарта. В Лонг-Нэрроуз они столкнулись с трудностями из-за индейцев; Маклеллан убил двух индейцев, а остальные бежали. Надвигалась гроза, но мир был наконец-то восстановлен благодаря подарку в виде шести одеял и других мелочей. В суматохе депеши, которые Рид вез в Нью-Йорк, были утеряны, и на этом экспедиция закончилась.

Чуть позже кто-то окликнул их по-английски и попросил сойти на берег. Когда они добрались до берега, то увидели стоящих «как два призрака» Крукса и Джона Дэя, которых мистер Хант оставил среди индейцев племени Змей³ прошлой осенью. История, рассказанная этими двумя мужчинами, была довольно печальной. Большую часть времени они голодали, питались в основном кореньями, у них отняли ружья, и они бы неизбежно погибли, если бы не добрый старик, который относился к ним как к родным – он убил лошадь, чтобы сделать для них вяленое мясо, и в тот же день собирался отправить их в Сент-Луис, когда показались каноэ.

Мистер Стюарт вознаградил старика, которому эти люди были обязаны своими жизнями, взял их с собой и вернулся в Асторию, где они обнаружили, что корабль компании «Бобр» только что прибыл с грузом товаров и подкреплением. Был май, и несколько партнёров, находившихся в Астории, решили, что Дэвид Стюарт должен вернуться в Оканаган, работать на севере и основать ещё один пост между Оканаганом и Новой Каледонией, что Маккензи должен перезимовать на реке Снейк, что Кларк должен перезимовать в Спокане, что Роберт Стюарт должен отправиться по суше в Сент-Луис с депешами для мистера Астора, а мистер Хант должен отправиться на «Бобре» к русским поселениям на севере. 29 июня 62 человека отправились из Астории вглубь материка. Было решено, что все сухопутные отряды должны двигаться вместе до развилки реки Колумбия, где сливаются реки Льюис и Кларк. Эти сухопутные отряды находились под командованием мистера Кларка. До Каскадных гор, где в них выпустили несколько стрел, всё было спокойно, но в Лонг-Нэрроуз индейцев было много, и они представляли угрозу. Мистер Кларк, хотя обычно был смелым человеком, похоже, испугался этой демонстрации, и Маккензи и Дэвиду Стюарту потребовалась вся их решимость, чтобы убедить его идти вперёд. Они прошли через перевал без происшествий и потерь.

Осматривая индейский лагерь, Маккензи и Стюарт увидели в хижине одного из вождей ружьё, которое отобрали у мистера Рида, когда он был ранен, и они решили забрать его. Как только они благополучно миновали Нарроуз, Маккензи взял с собой восемь человек и направился прямо в хижину вождя. Он оставил четверых у двери, а с остальными вошёл и потребовал вернуть украденное ружьё. Вождь отрицал, что оно было в его хижине. Маккензи снова попросил его и сказал, что намерен его забрать, а когда ему было отказано, он взял свой нож и начал переворачивать и резать всё, что попадалось ему на пути, и наконец нашёл ружьё. После ссоры вождь вернулся к каноэ. Время не было потрачено впустую, и индейцы, хотя и собрались толпой, ничего не предприняли. На следующий день они разбили лагерь в том месте, где у Крукса и Джона Дэя отняли оружие. Индейцы были настроены довольно дружелюбно, и среди тех, кто толпился вокруг белых людей, был тот, кто забрал винтовку Джона Дэя. Его сразу же схватили и связали, но чуть позже отпустили.