Все становилось еще интереснее: если Сьюзен не могла убить тем ножом своего бывшего, то зачем приехала на конференцию, зачем выкинула лезвие? Зачем звонила Макфистеру и Роджеру, зачем внушила им, что съехала от Маулера в тайне от него, когда на самом деле съехать мог только Маулер?

Мисс Крайс жила в таунхаусе прямо напротив Абни Парка. Этот небольшой парк был совершенно диким: здесь росла сама по себе трава и сорные кустарники и деревья. Зато он был тенистым и напоминал сельскую местность, где природа росла так, как считала нужным, не спрашивая совета человека по ландшафтному дизайну. В этом же парке располагались старинные кладбища. Словом, место для жизни Крайс выбрала довольно колоритное.

Но еще более интересной оказалась квартира в таунхаусе, в котором она жила.

Здесь и до обыска царил беспорядок. Рваная бумага, пакеты, вещи – все это было разбросано по полу, по дивану, кровати, тумбам. На дверях шкафов самым неаккуратным образом висели вещи, внушавшие чувство брезгливости – видно было, что это все было несвежим. В ванной и туалете было грязно так, как будто она уже месяца три не прибиралась, а может и дольше.

На кухне крошки и какие-то странные крупы усеяли столешницу и пол. Грязная посуда давно засохла и просто стояла повсюду в ожидании того, что ее помоют. В мусорке в пакете для пластика уже скопилась одноразовая посуда – видимо, испачкав всю керамику и фарфор, Сьюзен стала покупать пластик.

Сама женщина выглядела удручающе для воскресного вечера. Волосы ее были спутаны, вид был заспанный, а главное, она до сих пор не сняла ночную сорочку – так и ходила в ней весь день.

– Я ничего не понимаю… – постоянно бормотала она.

Как Биттерфилд и ожидал, в кухонном шкафчике были обнаружены препараты, которые можно было купить строго по рецепту.

– Вы наблюдаетесь у психиатра? – Спросил инспектор.

– Да, но я ничего не понимаю… Что происходит?

– Мисс Крайс, я же вам показывал ордер на обыск и все объяснял. – Сказал констебль.

– Да, но я ничего…

Инспектор обратился к Джонатану:

– Надо отправить запрос, проверить ее диагноз.

– Вы мне не верите? – Воскликнула Сьюзен и вытаращила глаза на инспектора.

– Не переживайте, это стандартная процедура. Мы всегда все проверяем.

Увы, но обыск ничего не дал: никаких колющих предметов они не нашли, поэтому Сьюзен попросили одеться и проехать в участок для допроса.

На допросе женщина вела себя крайне нервозно, все время чесала руку в том месте, где у нее и без того был дерматит.

– Я ничего не понимаю…

– Скажите, когда мистер Маулер съехал от вас? – Перебил ее Биттерфилд.

– Это я съехала от него. – Она стала качать головой, надеясь так убедить инспектора.

– Нет. По нашим данным даже таунхаус у вас в собственности. Это наследство от родителей. Вы в нем проживаете уже много лет. А мистер Маулер жил у вас какое-то время в качестве гражданского мужа.

– Да. – Спокойно согласилась Сьюзен, как будто ее только что не уличили во лжи. Инспектор удивился про себя: даже не придется уговаривать ее говорить правду и пугать обвинениями в убийстве. – Он жил, а потом съехал. Одним днем.

– Пока вы были на работе? – Подсказал Биттерфилд.

– Да. У меня был первый день работы после перерыва. Он позвонил своему другу, уточнил, устроилась ли я, а затем быстро перевез все свои вещи. Но этот подлец захватил и мои вещи: новый телевизор, робот-пылесос, посудомойку… зеркальный фотоаппарат. Все это было совершенно новым, а он украл у меня все.

– Зачем вы позвонили Роджеру и Макфистеру? Вы ведь сказали им неправду.

– Я хотела, чтобы про него плохо думали на работе.

При всей своей недавней неряшливости теперь Сьюзен была собрана – волосы были в пучке, одежда казалась чистой, а главное, выражение лица уже не пугало своей отрешенностью. Казалось, она прекрасно понимала, что происходит, и память ее не была спутанной.

– Зачем? – Спросил Джонатан.

– Странный вопрос. – Сказала Сьюзен, еще больше убедив Биттерфилда в своей разумности. – Чтобы отомстить подлецу. Он причинил мне страдания. Еще и обокрал. Унизил. С вами бы так поступили: съехали в тайне от вас – что бы вы чувствовали?

Биттерфилд чуть приподнял брови и усмехнулся.

– Что вы делали в вечер пятницы?

– Я поехала на конференцию «Первого решения».

– На чем?

– На автомобиле.

– Цель вашей поездки?

– Я… хотела поговорить с ним.

– И только это?

– Конечно. Я бы устроила скандал, испортила бы ему репутацию в новой компании.

Биттерфилд кивнул констеблю, и тот извлек пакет с ножом и передал его инспектору.

– А это зачем взяли с собой?

Сьюзен побледнела и замолчала. Казалось, от шока, что ее все-таки вычислили, она не знала, что сказать и что придумать.

– Теперь вы точно решите, что это я. – Наконец произнесла она и опустила голову, а затем сжала ее руками.

– То есть вы знаете, что Маулер погиб? – Осторожно спросил Биттерфилд.

– Конечно. Я ведь видела, когда свет загорелся, что он упал. Слышала крики.

– Это вы сделали? Как? Чем вы закололи его? – Вдруг стал наседать на нее Джонатан.

– Да нет же! Я говорю вам: я только видела, что это случилось, но я даже войти туда не успела!

– А вы хотели войти туда? В любом случае, мы сейчас возьмем ваши отпечатки и проверим, есть ли они на двери в конференц-зал.

– Нет, не хотела я туда входить.

– Так зачем вы взяли нож? Было с вами другое оружие?

– Только нож. – Сьюзен стала смахивать с лица слезы. – Нет смысла скрывать правду, раз вам все известно. Я надеялась выманить Джеймса на улицу позже вечером и там… да, для этого я и взяла нож. Но я не стала бы это делать при всех, понимаете? Я не настолько больна психически. А этот внезапно погасший свет… Я не была готова к этому. Кто-то опередил меня.

– Ну и зачем тогда вы наблюдали за демонстрацией? – Продолжил наседать на нее Джонатан.

– Как зачем? Я следила за Джеймсом. За его перемещениями. Я не знаю, решилась бы я на убийство или нет, но… я думала, что могу решиться. Я не уверена, что сделала бы это. Нет. Возможно, я просто бы поскандалила, и все. Я ведь только в январе устроилась на работу, а он возьми и сбеги от меня с моими же вещами. В итоге у меня случился нервный срыв, я встала на учет к психиатру, потеряла работу…

После допроса Биттерфилд отпустил Сьюзен, не предъявив ей никаких обвинений и даже не задержав ее до выяснения всех обстоятельств, чем немало удивил Джонатана.

– Да ведь это наверняка она! Больная на всю голову. – Настаивал констебль.

– Не так уж она и больна. – Возразил инспектор. – Что-то мне подсказывает, что она не похожа на убийцу и вряд ли бы решилась на преступление, даже если бы Маулера не убили в тот вечер.

– И мы позволим ей просто гулять на свободе?

– Почему же? Надо приставить к ней часового и следить за ней.

Позже выяснилось, что даже отпечатков на двери после Сьюзен не осталось: а ведь на видео сразу после убийства Крайс была без перчаток. Нет, рассуждал Биттерфилд, это был ложный след – дурацкое совпадение, отнявшее их слишком ценное время, не более того.

На следующее утро Наташа и Джейн пили кофе перед рабочим днем. Офис медленно просыпался: в него стекались менеджеры, ассистенты, руководители. Было еще только утро, но духота уже начинала наполнять своей влажной тяжестью воздух. Неудивительно, ведь всю ночь шел дождь.

Джейн рассказывала Наташе все, что узнала от Биттерфилда.

– Мы с Кэтти вчера с большим трудом, но все же опознали эту таинственную женщину с ножом. Но Биттерфилд сказал мне, что это не она. И вообще он не думает, что убийца пришел извне. Это кто-то свой, наш сотрудник.

– Один из нас? – Рассмеялась Наташа, но как-то совсем невесело.

– Похоже, что да. Но людей было так много! Как Биттерфилд может отыскать преступника? Это ведь какое-то идеальное убийство! Ни орудия убийства, ни улик, ни камер, ничего!

– Как ни неприятно это говорить, – заметила Наташа, – но он очень хороший следователь. Поэтому все возможно.

Джейн вдруг задумалась, а затем улыбнулась и спросила:

– Послушай, Наташ, ты ведь так и не рассказала мне, что у вас там случилось? Я так надеялась, Марио приедет в отпуск, и мы проведем его все вчетвером. Может быть, вы все-таки помиритесь?

Наташа едко рассмеялась.

– Нет, не помиримся. Слушай, я не хочу о нем говорить. Давай закроем тему.

В этот самый момент они вдруг увидели, как на глазах у толпы бегущих в офис людей Оливер догнал Кэтти и вручил ей небольшой букет роз. Она зарделась от этого неожиданного внимания и оглянулась опасливо по сторонам: казалось, меньше всего ей хотелось афишировать отношения с сыном собственника, но он этого будто не понимал. Поймав взгляды Джейн и Наташи, Кэтти покраснела еще больше. Когда она проходила совсем рядом с ними, то они услышали, как Кэтти отчитывала Оливера, а он слушал ее, не возражая.

– Не мытьем, так катаньем! – Воскликнула Джейн. – Непотопляемый человек.

– Что ты взъелась на Кэтти с утра? – Усмехнулась Наташа.

– Как что? Маулер хотел вознести ее до небес – не вышло. Так теперь она охмуряет Оливера. Да он совсем мальчик для нее!

– Не такая уж у них и большая разница в возрасте…

– Все равно! Не удивлюсь, если она все же станет нашей начальницей.

– О нет, я тогда уволюсь.

– И я!

Сказав это, обе рассмеялись. Из всех слабых менеджеров Кэтти была худшим вариантом руководителя: помимо отсутствия понимания рабочего процесса и умения думать, она была счастливой обладательницей самого тяжелого характера: мисс Холмс была завистливой, ехидной, злопамятной.

Позже, ближе к обеду, когда к ним в кабинет зашел Роджер, случилось то, что Наташа ждала менее всего.

Роджер был обаятельным и дружелюбным менеджером по продажам, в отличие от многих его коллег, которые заходили в отдел импорта только для того, чтобы ругаться с Луизой, Кэтти, Алексом и другими. Изредка они ругались даже с Наташей и Джейн, когда те долго не могли посчитать проекты или подолгу не отвечали на технические вопросы.

Только Роджер обычно даже в моменты кризиса держал себя в руках и просил, а не требовал решить ситуацию в пользу клиента, пойти ему навстречу, попросить поставщика ускорить производство заказа и так далее. Его обаятельная улыбка, запах дорогих духов, безупречные рубашки – все это обычно действовало на сотрудниц отдела положительно, и они делали все, чтобы помочь ему в обмен на его одобрение.

Но сегодня даже душка Роджер вышел из себя. Он разговаривал с Кэтти на таких повышенных тонах, что Наташа и Джейн переглядывались. Невозможно было сосредоточиться на своих делах под их перебранку. Все это было крайне неприятно.

– Ты обещала мне, что этот комплекс приедет через четыре недели. Не дури мне голову, Кэтти.

– Послушай, во всех обучениях поставщик говорит, что срок производства в два раза дольше.

– Но помнишь, в коридоре я спросил тебя? И ты пообещала мне!

– Во-первых, дорогой мой Роджер… – Ехидно ответила Кэтти, но он перебил ее.

– Я не твой дорогой Роджер. Отвечай, когда тебя спрашивают…

– Не ори на меня! Устно это еще ничего не значит! Письменно ты меня не спрашивал о сроках. А устно – это когда еще было? Ты два месяца назад меня спросил, а заказ когда разместил? Две недели назад!

– Но ты обещала, что через две недели он будет…

– Я сказала, что к этому сроку приедет, если завтра ты заказ разместишь, а ты разместил?

– Но клиент медлил, выбирал…

– Ну а с меня какой спрос? Клиент виноват сам.

– Значит так: клиенту через два месяца заказ не нужен. Поняла? – Голос Роджера стал угрожающим, как будто он действительно мог причинить Кэтти зло, если она ничего не сделает.

На счастье для разволновавшейся Кэтти в этот момент в кабинет вошли Виргенс и Биттерфилд. Роджер нехотя пожал руку Виргенсу, и тот ему сказал:

– Зайди ко мне через десять минут. Пока выйди, остынь.

Роджер заскрипел зубами, бросил уничижительный взгляд на Кэтти и медленно вышел. Кэтти откинулась в кресле и выдохнула.

– Какой козел! – Пробормотала она.

– Псих! – Послышался голос Джейн. – Как ты интеллигентно с ним общалась. Удивлена твоей выдержке.

– Да не обращайте внимания, девочки, – сказал Биттерфилд, – косяк полностью его. Надо было клиенту донести, что срок будет другим, раз он не оплачивал заказ. Роджер теперь попал в неприятную ситуацию, конечно.

– И пытается все стрелки на наш отдел перевести! – Сказала Джейн.

Все это время Наташа не дышала: Биттерфилд был здесь! Она уставилась в экран монитора и не шевелилась, хотя в глазах замер туман, не позволявший читать письма и просматривать таблицы с расчетами. В висках что-то больно пульсировало, казалось, это была одна единственная мысль: скорее бы он ушел, скорее бы он ушел!

И почему она сразу не поздоровалась с ним и не взглянула на него? Теперь было поздно, это будет выглядеть странно. Теперь все будут знать… и он… он будет знать, что она не может даже поздороваться с ним!