– Правда. Но когда меня взяли на работу, я навела о тебе справки. Я надеялась, что ты окажешься неудачником с отвратительным послужным списком, состоящим из круговорота реабилитационных центров, судебных исков об установлении отцовства и пугающих фото в криминальной сводке.

Кажется, его это не только озадачило, но и развеселило.

– Почему?

– Чтобы у меня был повод держаться подальше.

Он на мгновение задумался над моими словами.

– И чем это обернулось?

– Не слишком радужно. Для рок-звезды в твоей репутации, как ни странно, не хватает скандалов и противоречий. Я думаю, что самым тревожным событием, на которое я натолкнулась, был инцидент с преследованием. В твой дом вломилась группа девушек?

– Две девушки, если точнее.

– Что ты сделал?

– Вызвал охрану, поцеловал каждую из них и отправил восвояси.

– Серьезно? – В кои-то веки я была рада, что движение по эстакаде, ведущей в центр города, замедлилось. Знакомство с моим липовым кавалером становилось весьма и весьма занимательным.

– Я добился судебного запрета на контакты в отношении них по рекомендации Броуди и наших адвокатов, – сказал он. – Они казались достаточно безобидными, может быть, немного со сдвигом. У меня много рьяных фанатов.

– Так в чем же разница между рьяным фанатом и преследователем, если проникновение в твой дом не расценивается в качестве последнего?

– Расценивается. Но однажды, в самом начале нашей карьеры, у меня появился настойчивый преследователь. Парень, одетый как я, умудрился пробраться за кулисы на нескольких концертах, украсть одну из моих гитар и проникнуть в гастрольный автобус. Девушки, которые вламывались в мой дом, плавали в моем бассейне. Этот парень спал на моей койке, носил мою ношеную одежду и мастурбировал на мою гитару. Я бы назвал это уникальным оттенком сумасшествия.

– Ого. На него повесили судебный запрет?

– Да.

– Бедняга. Может, все, чего он хотел, – это поцелуя.

Джесси ухмыльнулся:

– Что еще тебе поведал обо мне интернет?

Хм. Мне не хотелось признаваться, что я прошерстила весь интернет в поисках информации о нем.

– Ничего особенного, кроме очевидного. Ну, знаешь, рок-бог, легенда гитары в процессе становления и бла-бла-бла. А. И ты встречался со многими известными женщинами. Моделями. Актрисами.

– Так и есть.

Я отчасти надеялась, что он будет это отрицать. Не то чтобы это имело значение для меня, фальшивой девушки. Но мне не очень-то нравилось, когда меня сравнивали с привычным ему «типажом».

– Но было не так уж много реальных девушек, – сказала я, немного углубившись в тему.

– Тоже верно.

– В сущности, лишь одна. – Потому что, согласно «Википедии», Эль была единственной девушкой, обладающей таковым статусом.

– Две, – поправил он. – У меня была девушка в старших классах. Потом мы отправились в наш первый тур, и слава взяла свое. Отношения не клеились.

Насколько не клеились, я не была уверена, хотя, очевидно, отношения на расстоянии были отстойными. И я могла себе представить, что встречаться с парнем, который внезапно оказался в центре внимания, было бы непросто, особенно учитывая, что его каждую ночь лапали бешеные фанатки. Но я не была уверена, что жажду подробностей; я и так нервничала из-за того, что заявлюсь на вечеринку под руку с Джесси Мэйсом и стану объектом ревности и осуждения. Я чувствовала это с тех пор, как вышел клип, и мне было довольно трудно с этим смириться.

– Значит, ты просто не хочешь серьезных отношений?

– Именно.

Меня шокировал настолько прямой ответ. И возможно, в глубине души, даже немного разочаровал, что было более чем глупо.

– Ты, наверное, много чего услышишь, – сказал он. – Но это правда. Эль для меня – семья. Но она подходила мне не больше, чем любая другая девушка, с которой я встречался за последние десять лет. Мы продержались некоторое время, возможно, дольше, чем следовало, из-за группы. Мы были в середине тура, когда поняли, что что-то не так.

– Как долго вы были вместе?

– Около года. Но в последние несколько месяцев был длительный разрыв.

– О’кей, – сказала я. – Спасибо, что ввел меня в курс дела.

– И это все? – спросил он. – Интернет-след оборвался? – Очевидно, он знал, что это не так.

– Не совсем. – Я встретилась с ним взглядом. – Ты возбуждаешься на сцене.

Он ухмыльнулся и слегка закатил глаза:

– Хотел бы я назвать это ложью.

– Тебя это смущает?

– Если бы я сказал «да», ты бы мне поверила?

– Пока не знаю. – После того как он притворялся, что трахает меня до потери сознания перед съемочной группой, все это время лежа с неистовым стояком, было трудно представить, что этого мужчину способно смутить хоть что-то.

– Что-нибудь еще?

– Эм… да. Мне также показалось очевидным, что у тебя репутация… – Я подбирала выражение, чтобы изложить это как можно более дипломатично и не слишком задеть его самолюбие. – Талантливого любовника.

К моему удивлению, он не засмеялся и не позлорадствовал. Он ничего не сказал по этому поводу.

– А что насчет тебя? – спросил он. – Что бы сказали о тебе твои бывшие любовники?

– Не знаю. Может, ты как-нибудь спросишь его об этом.

– Серьезно?

– К сожалению, да.

– Как так?

– Как так – что?

– Как так вышло, что у тебя был только один любовник?

– Я медленно учусь?

Он улыбнулся моей неудачной шутке.

– Казалось, ты знала свое дело, когда поцеловала меня на съемках клипа.

– Ты имеешь в виду, когда ты поцеловал меня. – Я постаралась не расплыться в улыбке от его комментария. – И спасибо, что сказал это. Я чувствовала, что немного отвыкла от практики. Я взглянула на него. – Примерно… два года не практиковалась.

Джесси посмотрел на меня, приоткрыв рот, как будто хотел что-то сказать. Потом он закрыл его. Потом снова открыл.

– Что ж, охренеть, – сказал он.

Ага. Почти уверена, что я только что ввела его в ступор. Хотя, возможно, не в хорошем смысле.

– Итак… – Он прочистил горло. – Что еще я должен знать о Кэти Блум?

– Хм… даже не знаю. У меня никогда не было преследователей. Я никогда не выступала на сцене, поэтому не знаю, возбуждает ли это меня.

– Какое твое любимое блюдо?

– Пицца.

– Пиццу любят все. Какую?

– С двойным сыром. Тройным, если возможно.

– И это все? Без начинки?

– Сыр – это начинка.

– Имеются какие-нибудь необычные аллергии?

– Не-а.

– Странные закидоны?

– Вроде сценического возбуждения? – Я бросила на него косой взгляд. – Хм… я никогда не ношу носки из одной пары.

– Никогда?

– Никогда. Я перемешиваю их, как только покупаю.

– Извращенка.

– У меня есть приносящая удачу кожаная куртка. Я указала на ту, что была на мне.

– И она приносит удачу, потому что?..

– Потому что, когда я ее ношу, всегда происходят хорошие вещи. Я очень берегу ее и поэтому надеваю редко.

Он посмотрел на меня как на полоумную.

– Почему бы тебе не носить ее постоянно?

Я вернула ему такой же взгляд.

– А что, если я изношу всю ее везучесть?

Он рассмеялся над такой логикой.

– Ладно… Любимая поза в сексе?

Тут мне пришлось задуматься.

– Миссионерская?

– Серьезно? – Тон выражал глубочайшее недоверие. Теперь мы застряли в пробке в Гастауне, так что в ближайшее время я отсюда не выберусь.

– Да.

– Правда-правда?

– Да.

– И что же тебя в ней привлекает?

– Ну что ж… Мне нравится, когда мужчина лежит на мне сверху. Ну, знаешь, иметь возможность ощущать его… его вес и силу… – На этом я решила замолчать, потому что Джесси буквально прожигал меня взглядом. Я поерзала на стуле, поскольку начала потеть в коже и кружевах. – Что насчет тебя?

– Любимое блюдо – стейк на косточке, с кровью, – сказал он. – У меня аллергия на кошек. Иногда я разговариваю во сне.

– В самом деле? И что ты говоришь?

– Не знаю. Ты моя девушка. Это ты мне скажи.

– Кажется, я слышала, как ты бормотал что-то о том, чтобы вытатуировать мое имя у себя на заднице.

– Похоже на то, что я бы сказал.

Я рассмеялась:

– Любимая поза в сексе?

– Мое лицо. Между твоих ног.

Смех оборвался, когда мои щеки вспыхнули. Точно. Оральная зависимость.

– Хм… – Я сглотнула. – Разве это не поза для прелюдии?

Он ничего не ответил, просто жевал свою жвачку и улыбался. Рев «Феррари» эхом отражался от ближайших зданий, пока мы пробирались по узким улочкам.

– Так, что мне сказать людям? – спросила я, пытаясь увести разговор в сторону от секса. – Я имею в виду, они будут спрашивать. Понимаешь, о нас с тобой. – Может быть, вся такая нарядная, с макияжем, нижним бельем и модным освещением в глянцевом музыкальном клипе, я в чем-то и подходила ему, но правда заключалась в том, что Джесси Мэйс был совсем не моего полета птицей. Он должен это понимать.

Как и все остальные.

– Просто скажи им, что я трахаю тебя до умопомрачения каждую ночь, и ты никогда не была так счастлива, – беззаботно ответил он. – Что еще им нужно знать?

– Но разве мы не должны согласовать несколько деталей? Подкрепить наши истории? Например, что тебе больше всего нравится во мне? При условии, что мне больше всего нравится в тебе то, что ты трахаешь меня до умопомрачения каждую ночь.

Он ухмыльнулся:

– Мне нравится трахать тебя до умопомрачения каждую ночь.

Я вспыхнула; в моей кожаной куртке становилось чертовски жарко, но я боялась снять ее и снова оказаться под его пристальным взглядом, когда он заметит глубокий вырез моего платья.

– Скажи, что еще мне должно в тебе нравиться, – попросил он.

– Не знаю. Я люблю животных. Ты уже видел моего пса Макса. Я довольно аккуратный и организованный человек. И отлично пеку.

– Ты только что описала мою бабулю.

Я снова покраснела, на этот раз от смущения, а не от растущего возбуждения. Почему я не упомянула о живописи, понятия не имею. Возможно, я не хотела показаться жалкой подражательницей. Слишком часто я замечала искру интереса в чьих-то глазах только для того, чтобы снова увидеть, как она гаснет, когда они узнают, что я на самом деле так и не реализовала свои художественные устремления.

– Эм… и я трахаюсь как животное?

– Вот это уже больше похоже на правду.

– А что еще мне в тебе нравится, кроме постоянного секса?

– Тебе нравится мое раздутое самомнение, – непринужденно сказал он. – Ты находишь это очаровательным. Тебе нравится мой большой член. И я феноменальный любовник.

Боже милостивый.

– И это все?

– Что еще тебе нужно?

– Как мы начали общаться?

– Я отправил тебе фото члена после съемок клипа, а остальное уже история.

– Серьезно?

– Почему бы и нет? Не все могут влюбиться из-за легкого столкновения локтями. Некоторым девушкам нужен маленький член.

– Я думала, мы говорили про большой член. Вот видишь? Нам нужно согласовать нашу историю.

Он рассмеялся. Мне нравилось смешить его. Что не было хорошим знаком.

– А как насчет Лос-Анджелеса? – спросила я. – Я думала, тебя не было в городе после съемок.

– Не проблема. Мы обменивались секс-эмэсками, занимались сексом по телефону. И я вернулся в город на шесть дней.

Мы остановились на очередном светофоре, на окраине Коул-Харбор, и я бросила на него скептический взгляд.

– Поверь мне, – сказал он. – Мы способны были наворотить дел за шесть дней.

Ну, что ж.

– Ладно… значит, на данный момент мы занимаемся этим без остановки шесть дней подряд?

– Каждую свободную минуту.

Когда загорелся зеленый свет и он отвел от меня взгляд, я попыталась сдержать улыбку. Эти фальшивые отношения начинали казаться мне откровенно забавными.

– А есть ли в этих отношениях что-нибудь, кроме секса?

– Конечно. Я только что написал о тебе новую песню, которую собираюсь спеть в туре. Она называется New Girl^[12].

Я подумала, что он пошутил, и рассмеялась, но оказалось, зря. Он выглядел мрачно серьезным, когда мы свернули на подъездную дорожку к невероятно шикарному отелю у водоема.

– Никого на самом деле не волнует, с кем я трахаюсь, Кэти, – сказал он. Когда мы припарковались, его темные глаза встретились с моими. – Не дальше, чем пять минут. Джесси Мэйс влюблен, вот и вся история.