Глава II
Как Вабигун приобщился к цивилизации

Если бы только молодые охотники могли заглянуть в будущее, возможно, они постарались бы немедленно вернуться в факторию и эта ночь на берегу замерзшей Омбабики стала бы последней в их странствии по таежным дебрям. А может, и нет: предвидя счастливый финал, они все равно устремились бы навстречу опасностям, ибо любовь к острым ощущениям всегда горит в сердцах юношей, полных жизненных сил. Но будущее не было им открыто. Лишь многие годы спустя, сидя суровой зимой у жарко растопленного очага в окружении близких, они смогли восстановить в памяти всю картину и осознать, что ни за какое золото в мире они не расстались бы с захватывающими и трагическими воспоминаниями своей юности.

Примерно тридцатью годами ранее тех событий, о которых дальше пойдет речь, молодой джентльмен, по имени Джон Ньюсом, покинул Лондон и отправился в Новый Свет. Судьба обошлась с ним немилосердно: сперва он лишился обоих родителей, а потом обнаружил, что из их небольшого наследства ему не достанется ни гроша. Он прибыл в Монреаль и там, будучи юношей деятельным и хорошо образованным, быстро достиг определенного успеха. Когда Ньюсом добился полного доверия хозяина, он был отправлен уполномоченным представителем, или фактором, в отдаленную факторию Вабинош-Хаус. Она располагалась далеко на севере, в направлении Гудзонова залива, в лесной глуши возле озера Нипигон.

На второй год единоличного правления в Вабинош-Хаусе – а фактор является практически королем в своих владениях – Джону Ньюсому нанес визит индейский вождь Вабигун. Он приехал вместе со своей дочерью Миннетаки, в честь красоты и добродетели которой впоследствии был назван город. Миннетаки тогда была совсем юной индианкой редкостной прелести. Если существует на свете любовь с первого взгляда, то именно она сразила Джона Ньюсома, едва он взглянул на прекрасную индейскую принцессу. С тех пор он принялся часто наведываться в селение Вабигуна, укрытое среди диких лесов в тридцати милях от Вабинош-Хауса.

С самого начала Миннетаки горячо отвечала на чувства молодого фактора, однако свадьбе противилась, и тому имелись очень серьезные причины. Уже много лет Миннетаки была обещана в жены молодому вождю соседнего племени, по имени Вунга, которого, впрочем, терпеть не могла. Однако от милости Вунги зависело благосостояние рода ее отца, поскольку Вабигун пользовался охотничьими угодьями своего могущественного соседа.

Как только стало известно, что Джон Ньюсом посватался к Миннетаки, между претендентами разыгралось жесточайшее соперничество. На фактора было совершено два покушения, а затем Вабигуну был предъявлен ультиматум. Миннетаки сама ответила на него, да так, что ее ответ разжег лютую ненависть и жажду мести в свирепом сердце Вунги. Темной ночью, во главе десятка воинов своего племени, он напал на селение Вабигуна, стремясь похитить его дочь. В яростном сражении были убиты старый вождь и несколько его людей, но нападение удалось отбить, и Вунга остался ни с чем. В Вабинош-Хаус было поспешно отправлено послание с просьбой о помощи – и теперь уже Ньюсом с десятком смелых мужчин спешил на помощь своей невесте и ее соплеменникам. Вунга попытался напасть еще раз, но был разгромлен и с большими потерями убрался восвояси.

Три дня спустя Джон Ньюсом и Миннетаки поженились в фактории Хадсон-Бэй. С того времени началась долгая и кровавая вражда, которая растянулась на два поколения. Вунга и его племя вскоре приобрели репутацию отъявленных разбойников; они так безжалостно преследовали остатки племени старого Вабигуна, что уничтожили его почти полностью. Последние уцелевшие нашли убежище в Вабинош-Хаусе. Охотников из фактории выслеживали и убивали из засады, а всех индейцев, приходивших к Ньюсому торговать, Вунга объявлял своими личными врагами. Шли годы, но ничего не менялось. Вражда не угасала. Со временем всех кровожадных дикарей в тех краях начали называть вунгами и считали их отличной мишенью для ружейного выстрела.

Между тем союз Джона Ньюсома и его прекрасной индианки был благословлен двумя детьми. Старшего мальчика назвали в честь его деда, старого вождя, Вабигуном, или сокращенно Ваби. Девочку, тремя годами младше, Джон Ньюсом назвал Миннетаки, в честь матери. И вот что любопытно: Ваби внешностью пошел всецело в своих индейских предков. Миннетаки же, напротив, не унаследовала дикой красоты матери: подрастая, она все сильнее напоминала белую родню отца. Черные как смоль волосы и большие темные глаза сочетались со светлой кожей и мягкими чертами лица. Ваби же, наоборот, с макушки до мокасин был вылитым индейцем: смуглый, гибкий, мускулистый, подвижный, как рысь, самой природой созданный для жизни в тайге. При этом своим быстрым, глубоким умом Ваби порой изумлял даже родного отца.

Когда-то любимым занятием Ньюсома было обучение своей лесной невесты. Когда же маленькая Миннетаки и ее брат подросли, целью родителей стало дать им наилучшее образование. Сперва их учили мать и отец в фактории; затем их на два года отослали в соседний Порт-Артур, чтобы дети воспользовались преимуществом хорошо устроенной школы. К тому времени, как Ваби исполнилось шестнадцать, а Миннетаки двенадцать, по их речи и манерам никто бы не догадался, что в их жилах течет индейская кровь. Однако по настоянию обоих родителей они не чуждались жизни племени своей матери и бегло говорили на ее родном языке.

В то время вунги стали особенно дерзкими в своих преступлениях. Эти разбойники даже не притворялись, что живут честной жизнью; они охотились на трапперов^[1], нападали на индейцев, не разбирая племени, убивали и грабили всех, кто им попадался и не мог оказать сопротивления. Ненависть к Вабинош-Хаусу оставалась неугасимой; дети племени Вунги, казалось, уже рождались с ней в сердце. Многие давным-давно забыли истинную причину этой ненависти, но только не сам Вунга. Под конец он настолько обнаглел, что власти провинции объявили награду за его голову, а также и за головы нескольких его самых известных сообщников. Наконец разбойников удалось изгнать в отдаленные земли, однако их кровожадный вождь так и не был пойман.

Когда Ваби исполнилось семнадцать лет, было решено на год отправить его учиться в старшую школу в США. Молодой индеец – а все вокруг считали Ваби индейцем, и он гордился этим – категорически возражал против этого плана, приводя все возможные доводы. Страстную любовь к лесной глуши он впитал с молоком матери; все его существо восставало против больших городов с их шумом, сутолокой и грязью. Но Миннетаки сумела уговорить его. Всего на год, говорила она, а потом братец вернется и расскажет ей обо всем, что видел, и научит всему, чему учился сам. Ваби любил свою прекрасную сестренку больше всего на свете, и в конце концов, благодаря ее уговорам, а не доводам родителей, он все же отправился в путь.

Следующие три месяца Ваби старательно учился в Детройте. Но каждая прошедшая неделя лишь усиливала его одиночество и увеличивала тоску по сестре и родным лесам. Каждый новый день в городе был для него тяжким испытанием. Трижды в неделю он писал Миннетаки, и трижды в неделю сестра писала ему ответные письма, полные любви и поддержки. Впрочем, получал их Ваби только дважды в месяц, поскольку именно с такой частотой курьер забирал почту из фактории.

Именно во время своей одинокой школьной жизни Ваби познакомился с Родериком Дрю. Род показался Вабигуну таким же несчастным подростком, как он сам. Отец его умер, когда Род был еще младенцем, и остатки состояния как раз подходили к концу. Род встретил Ваби во время своей последней недели в школе – далее нужда, ставшая его неумолимым хозяином, отправляла юношу идти зарабатывать деньги. Как рассказал своему индейскому приятелю сам Родерик, его мать боролась до последнего, лишь бы ее сын учился, но теперь все возможности были исчерпаны.

Ваби ухватился за нового друга, словно за спасательный круг. Вскоре они уже были неразлучны, и в итоге Ваби переехал жить в дом миссис Дрю. Почтенная вдова была образованной, тонко чувствующей женщиной. Она полюбила Ваби почти как родного сына. В теплой домашней обстановке жизнь в городе уже не казалась юному индейцу такой ужасной, как прежде. Письма сестре теперь полнились восторженными похвалами в адрес его новых друзей. Немного погодя миссис Дрю получила благодарственное письмо от индейской принцессы из Вабинош-Хауса, и между дамами завязалась дружеская переписка.

Теперь двум товарищам уже не приходилось коротать время в одиночестве. Долгими зимними вечерами, когда Родерик возвращался со службы в торговом доме, а Ваби заканчивал учебу, они сидели у камина и молодой индеец красочно расписывал великолепную жизнь на просторах Великой Белой Пустыни. День проходил за днем, неделя за неделей, и в душе Рода росло желание своими глазами увидеть эту жизнь. Составлялись тысячи планов, придумывались тысячи будущих приключений. Мать Рода слушала, беспечно смеялась и строила планы вместе с сыном и его другом.

Но наконец для Ваби пришла пора возвращаться в леса, к матери-принцессе и к Миннетаки. В глазах у друзей при расставании дрожали слезы, и миссис Дрю плакала, провожая индейского мальчика к его народу. Время, последовавшее за отъездом Ваби, стало крайне болезненным для Родерика. Восемь месяцев их дружбы незаметно воспитали в нем совсем другую личность; и когда Ваби уехал, Родерику показалось, что друг забрал с собой часть его души. Наступила весна, промелькнуло лето. Из Вабинош-Хауса исправно летели письма для семьи Дрю, и ни разу индеец-курьер не привез в факторию почту, в которой не было бы послания для Ваби. И вот ранней осенью, когда первые сентябрьские заморозки окрасили листья северных лесов в алый и золотой цвета, от Ваби пришло длинное письмо. Оно принесло одновременно радость и беспокойство в маленький домик вдовы и ее сына. К письму прилагалось послание от самого фактора Вабинош-Хауса, письмо от его жены и небольшая записка от юной Миннетаки.

Все четыре послания настойчиво приглашали миссис Дрю и ее сына провести зиму в Вабинош-Хаусе. «Не опасайтесь, – писал Ваби, – что, оставив место, Родерик сильно потеряет в деньгах. Мы с ним за одну зиму заработаем больше, чем в Детройте можно было бы получить за три года. Мы будем охотиться на волков. Их в наших краях развелось невероятное количество, и правительство платит премию в пятнадцать долларов за каждый волчий скальп. Позапрошлой зимой я убил около сорока волков и считаю, что охота была не самой удачной. У меня есть ручной волк, которого я использую как приманку. Что касается ружей и экипировки, об этом не думайте, у нас все есть».

Несколько дней миссис Дрю и ее сын обсуждали это предложение, прежде чем отослать ответ семейству Ньюсом. Родерик умолял мать принять приглашение. Яркими красками он расписывал чудесную жизнь, которая ожидала их на севере, убеждал мать, что она пойдет на пользу их здоровью, и приводил множество разнообразных аргументов, лишь бы добиться желаемого. Однако миссис Дрю была полна сомнений. Их средства и так крайне невелики – так разумно ли Родерику отказываться от единственного постоянного источника доходов, который позволял им жить скромно, но в целом безбедно? Нынешнее положение Рода в торговом доме было весьма достойным, и зимой ему была обещана прибавка в десять долларов в неделю.

В конце концов они решили так: миссис Дрю на север не поедет, но позволит сыну провести у друзей всю зиму. Это решение и было отослано в Вабинош-Хаус. Через три недели пришел ответ от Вабигуна. Он писал, что встретит Родерика возле Спрюсвуда, что на реке Блэк-Стерджон. Оттуда они пойдут на каноэ до озера Стерджон, дальше переберутся на озеро Нипигон и таким образом успеют добраться до Вабинош-Хауса прежде, чем воду скует первый лед. На сборы оставалось совсем мало времени, и уже через четыре дня после получения письма Род прощался с матерью, садясь на поезд, который должен был умчать его в новую жизнь. Через одиннадцать дней юноша добрался до Спрюсвуда. Там его ждал Ваби в сопровождении индейца из фактории, и тем же днем после обеда началось путешествие вверх по реке.