Глава 8

Дорога была занесенная, дурная, поэтому мы оказались во владениях Бабанова-Ростовского поздним утром, а доехали до поместья к полудню.

Как и говорила Татьяна, барин жил в настоящем замке, с донжоном и четырехметровыми стенами. У ворот часовые в серых плащах с красно-черной вышивкой, с длинными пиками. Несмотря на бодрый вид, я сразу поняла, что в такой униформе они нещадно мерзнут.

Среди прочего полезного инвентаря у меня был рожок вроде того, в который дуют фельдъегеря. Если тьма кромешная, а спешить надо, то это необходимость. Иногда дудела я сама, чтобы не отвлекать кучера.

Вот и сейчас взяла рожок и постаралась изобразить герольда, явившегося к вратам вражеской твердыни. Неплохо получилось – иней с ветвей осыпался.

Стражники – не часовыми же называть этих охламонов – сперва взглянули на меня с недоумением, а потом обреченно кивнули, как люди, приученные к чужому дурачеству, на которое им не повлиять. Я пригляделась к плащам. Похоже, вышивка имела какой-то сюжет. Герб владельца?

Не прошло и десяти секунд, как ворота со скрипом приотворились.

– Кто явился к вратам Байхолла? – спросил человек в алом кафтане с нашитым черным рисунком. Наверху был статичный дядька с мечом и щитом, а под ним гордо шествовал козел с вызолоченными рогами. Я догадалась, что это герб, дядька – ангел, а козел – все-таки олень, как принадлежность всех потомков князей Ростовских. Но от козлиной версии отказываться было жалко.

Что же касается интонации каштеляна – как еще называть того, кто встречает у врат замка? – то она напоминала реплику телефонного робота.

– Передай господину, что Эмма Марковна Орлова-Шторм, владычица чудес и денег, желает увидеть прославленного князя Бабанова-Ростовского, – произнесла я с максимальным пафосом. Могла бы добавить: «Владелица двадцати пяти тысяч душ». Но состязаться в рабовладельческой статистике с «трехтысячником» сочла неуместной.

По плохо выбритому лицу управителя пронеслась печальная гримаса – и эта гостья играет в дурную игру. Но ответил:

– Госпожа Орлова-Шторм, извольте обождать. О вас доложат.

Ждать пришлось недолго. Уже минут через пять ворота были распахнуты, не без труда и ледяного скрежета. За ними скрывался старый двухэтажный каменный особняк. С первого взгляда я поняла, что и стены, и турели на крыше, и донжон – более поздние пристройки. Донжон подражал Пизанской башне, но вряд ли рассчитывал на аналогичную долговечность. Татьяна не обманула: наличествовала и виселица-глаголь со всеми атрибутами, в том числе подставкой, укрытой черной тканью, и добротной петлей.

На крыльце особняка стояла группа в средневековых нарядах. И лишь один, самый пожилой, был в полковничьем мундире с орденами. Маскарад маскарадом, но понимает, сукин сын, что в России чины значимей любых понтов и чудачеств.

– Рад приветствовать в своих владениях госпожу Орлову-Шторм, – проскрипел князь. – Немало наслышан о вашем роде, богатстве и влиянии. Наслышан, – тут скрип стал зловещим, – и о том, что иногда беглые холопы стремятся под ваше покровительство.

– Приветствую знаменитого князя Бабанова-Ростовского, слух о котором достиг самых отдаленных пределов империи, – ответила я. – Мы оба достаточно высоки, чтобы наша жизнь избегла кривотолков и самых нелепых легенд. Если слух о том, что я участвую в судьбе беглых холопов, верен, то как же слух о том, что вы не просто строги к рабам, но иногда жарите их и употребляете в пищу?

На миг князь застыл. Потом улыбнулся. Один из спутников в пестрых лохмотьях увидел улыбку, забил в бубен, перекувырнулся, засмеялся. После чего свита расхохоталась, но не раньше, чем убедилась, что смеется и хозяин.

– И такой слух ходит, – наконец сказал князь.

– Вчера одного ослушника взгрели, – заверещал шут, – охладиться положили, сегодня можно изжарить для гостьи дорогой.

Донесся стон из второго возка. Надеюсь, его услышала только я.

– Это дурак о моем правосудии, – пояснил хозяин, отвесив шуту оплеуху-лайт. – Добро пожаловать, госпожа Шторм.

* * *

Экскурсия по княжеским владениям вышла неприятной, но интересной. Неприятной, потому что, кроме обычных усадебных служб, была настоящая камера пыток, служившая холлом темницы. Холл назывался Зал Справедливости. Не то чтобы ассортимент был богат и изыскан, но для чувства легкой тошноты достаточно. Самое же пакостное, похоже, что орудия пристрастья не выглядели музейными экспонатами и некоторые из них использовались сравнительно недавно.

– Часто применяете? – спросила я, надеясь, что мой тон прозвучал беспечно.

– Частенько, – подтвердил Бабанов-Ростовский. – Хамам нужна острастка, госпожа Шторм.

Темницу не показал, но, судя по донесшемуся стону, она не пустовала. Я заставила себя принять этот стон как хороший знак – парень жив, надежда есть.

Князь, согласно оперативному и скудному досье, пятый год был холостяком. Несмотря на мерзкие чудачества, я бы поставила менеджерским талантам хозяина четверку, пожалуй с плюсом. Во дворах и покоях выметено, натоплено без чрезмерного усердия, но и сквозняки не холодят, паркет недавно обновлен. Прислуга, как и «средневековая гвардия», одета опрятно.

Да еще помещения окурены можжевельником и шалфеем. Но приятные ароматы заглушал неистребимый запах страха, мелькавшего на лицах прислуги. Особенно горничных. Некоторые, убедившись, что хозяин отвернулся, бросали на меня быстрый взгляд, будто спрашивая, знаю ли я о драме, случившейся совсем недавно. Я выказывала полное безразличие, предполагая, что мерзавец наблюдателен.

По окончании экскурсии мне был предложен поздний завтрак или ранний обед. Накрыли в огромной зале с камином – романтичным средством обогрева, но с достаточно низким КПД. И опять плюсовая четверка: кроме камина, топились и банальные печки. Не жертвовал княже комфортом ради романтики.

У большинства помещиков всегда готово дежурное угощение, сама всегда держу такой стол. В погребе на леднике печеная телятина, пирог с дичиной и разнообразные закуски-запивки. Включая высокоградусные. Хозяин оказался особо шикарен: кроме обычных солений и холодцов, пять горячих блюд, в том числе изжаренный крупный кабан, как пояснил каштелян, добытый мужиками и принесенный в качестве дани. Сам же князь, по его словам, предпочитает охотиться на «красного зверя» – волков и лисиц.

Меня больше интересовало не меню и охотничьи привычки, а сам хозяин. Лишь в обеденной зале я смогла его рассмотреть. Еще не старец, но очень подпорченный жизнью, с оспенным лицом – явный противник прививок.

Застолье оказалось на двоих. На экскурсии попадались горничные, более-менее пристойно одетые. Одну из них хозяин демонстративно потискал, но она к столу допущена не была. Так что все, кроме нас, являлись обслугой, включая шута, каштеляна и капитана стражи, стоявшего за княжьим креслом.

Я неторопливо дегустировала вино, безусловно достойное. Хозяин же сперва пригублял, как я, после чего опрокидывал рюмку, немедленно обновляемую лакеем.

Разговор при всей беспорядочности вышел деловым. Граф расспрашивал меня о хозяйстве, выказав изрядную осведомленность о моих доходах.

– Это госпожа Шторм наполеоново золото из озера достала! – воскликнул шут. После чего получил пинок от хозяина, а я – вопросительный взгляд.

Пришлось кратко рассказать о своей экономике. О том, как я намастрячилась выгодно сбывать зерно и кожи торговцам. Технических новинок я касалась минимально, но все же намекала, что они есть.

– Значит, у вас талант с купчишками дела вести? Похвально, – хохотнул князь. – Если кто меня и бесит, так это аршинная порода. Хуже тараканов: улепетнут, увернутся, а свое выгрызут, хоть у графа, хоть у князя. Только карман набить! Я им велю на глаза не показываться – собаками затравлю, повешу! Только управители дела ведут.

Кажется, я первый раз возгордилась своей неофициальной причастностью к коммерческому сословию. Да, купчина не прикован к матушке-землице, не живет в поместье, не держится за должность. С ним феодальные замашки не прокатят.

Что же касается хозяина – утешила сочувственным вздохом. Добавила: сама с ними сторожусь, а все равно вижу – на рубль оплетут в каждой сделке. Тут же сменила тему, мол, с купцами мне проще, чем со своими крепостными. Не доверяю я подневольному народу, даже в дорогу пустилась с наемными слугами для надежности.

Кстати, о том, что все мои спутники вольные, я сказала князю еще во дворе, чтобы не обидел. Слегка заинтриговала относительно моей ассистентки, «которая нам сегодня понадобится». Мои возки были сопровождены на ближний хозяйственный двор.

– Верно, потому и ходят о вас скандальные слухи, что большинство владельцев завидуют вашему порядку. Да и я немного, – сказала я с наивной улыбкой, позволительной лишь даме.

– Секрет хотите узнать, как я своих хамов в узде держу? – улыбнулся князь. – Видите?

Я еще раз поглядела на герб, украшавший стену, и множество небольших сопутствующих гербов: те же ангелы-меченосцы и четвероногие рогоносцы, с ангелами или одни, во весь щит.

– Ваш род славен и знатен, – неторопливо произнесла я, ожидая продолжения.

– Рюриковичи мы, – сказал князь, да так буднично, что мне пришлось поперхнуться вином. Как еще скрыть усмешку от культовой киноцитаты? – Ваш отцовский-то род, Салтыковы, тоже древен, хоть помоложе. А знаете, в чем наша беда? Читали книжку Карамзина про древнюю историю нашу?

«И даже продолжение заказала», – чуть не добавила я, но кивнула, заодно вытерев салфеткой винную лужицу на скатерти.

– Почитаешь этого враля-выскочку из татарских мурз, так выходит, черный народ сам пригласил варягов-викингов на царство. Мол, володейте, княжьте, а не пригласил бы, так и остался бы Рюрик в своем отечестве, среди моря и скал. Норманнская теория… Вранье это!

«Сейчас загнет что-нибудь про индоариев», – подумала я, но ошиблась.

– Норманнская теория… Вот у англичан, нормальной нации, – нормандская практика. Приплыл Вильгельм без приглашения, порубил мечами строптивых, на остальных – ошейник. Взял землю на щит, стал володеть как завоеватель. Как там у Вальтер Скотта: не понравился сакс-простолюдин – сразу на ближайший дуб. И у нас наверняка так было! Не приглашали нас на царство, сами пришли, сами всё взяли… Смотри, куда льешь, хам!

Я посочувствовала слуге – трудно смотреть, куда льешь, когда господин неистово размахивает рюмкой. Уж взял бы чашу или рог, викинг хренов!

– Потому-то мы владеем хамами по праву завоевания! Приплыли, победили, покорили. И не должны про мечи забывать, чтоб народишко на топоры не поглядывал. Вот как у несчастных французишек: франки тысячу лет галлами владели, потом поверили Вольтеру, напудрились, обабились, не заметили, как подлый народ взялся за пики и гильотину на площади поставил. Не теряй голову – и башку не потеряешь.

Его сиятельство вошел в такой раж, что слуга уже не решался подливать, а сообразительно наполнил и подставил стакан. Моя же душа тоже бушевала, молчаливо и свирепо.

Какой-то восточный князек подцепил обедневшую княжну Ростовскую, и теперь их отпрыск вообразил себя норманном, владеющим Русью по праву завоевания. Отрезать бы этому мерзавцу все, что отрежется, и отправить отдельными посылками на Железные острова!

Этот-то маньяк, заигравшийся в средневековье, – ладно. Беда, что половина русского дворянства, а как бы и не три четверти, подпишется под смыслом этого монолога. Завоеватели мы, со шпорами и саблями, а значит, нам и земля принадлежит, и народ.

Не хочу дожить до отмены крепостного права в 1861 году. Надо пораньше постараться.

Между тем князь наконец заметил смену сосуда. Оставил пустую рюмку, поднял стакан, поднес к губам, но не отхлебнул. А уставился на дверь.

– Кто распорядился? – вопросил грозно, но не в режиме недавней истерики. – Приказано было – до вечера не искать!

– Ваша ясновельможное сиятельство, в доме схватили, к заключенному злодею пробиралась, – пояснил стражник в золоченом кафтане.

За его спиной стояли два охламона, одетые попроще, и держали за руки Татьяну.