Глава 3. Пэдди

А теперь, – сказал Прекрасный Ветеринар, – вам придется искать кормилицу. И объяснил, что если Миссис станет сама кормить всех щенков, то исхудает и быстро переутомится. К тому же сильные щенки будут всегда отталкивать слабых, и в результате те ослабеют еще больше. А тем, и тем более малышу, которого вернул к жизни мистер Душечка, требуются дополнительные уход и кормежка.

Самый крупный в семействе щенок родился с черным пятном на ухе. Для далматинцев, которые – как и сказал Круэлле мистер Душечка – должны появляться на свет без пятен, это непростительный недостаток. Некоторые хозяева и впрямь утопили бы такого щенка, потому что тут явно проявился брак породы. Но Душечки пожалели щенка за невезучесть и немедленно полюбили. (К тому же им даже понравилось, что щенок отличается от остальных. Щенки, кроме слабенького двенадцатого, были все на одну мордашку, как это и бывает у далматинцев, и в первые три недели их невозможно отличить друг от друга.)

Прекрасный Ветеринар сказал, что в кормилицы нужно взять какую-нибудь бедную собачку, которая лишилась детей. Он думал, что сможет помочь им найти ее. Однако был не уверен и потому посоветовал на всякий случай позвонить в Приют потерянных собак. А до тех пор, пока кормилицы нет, самим кормить щенков, которых не сможет накормить Миссис, – либо из кукольной бутылочки, либо из баллончика для заправки автоматических ручек.

Потом Прекрасный Ветеринар ушел домой, чтобы успеть до начала нового рабочего дня хоть часок поспать.

Нанни Повар занялась завтраком, а Нанни Мажордом собралась вывести Понго. Вместе они уговорили и Миссис, ненадолго оставив детей, присоединиться к компании. Пока их не было, миссис Душечка успела навести порядок в шкафу. Миссис, вернувшись, покормила на чистой подстилке вторую партию, и потом все они там дружно и крепко уснули. Понго, переставший наконец волноваться за свое семейство, улегся в кухне тоже спокойно.

Потом миссис Душечка, дождавшись начала рабочего дня, пошла в магазин, где купила бутылочки и баллончики. Мистер Душечка вместе с обеими Нанни принялись кормить малышей по очереди. Миссис Душечке тоже хотелось повозиться со щенками, но ее отправили дозваниваться в приюты, искать кормилицу. Старые Нанни оказались чересчур толсты для сидения в шкафу и долго не просидели, так что вскоре мистер Душечка остался там в полном одиночестве, но дело пошло, и ему даже понравилось. О работе, конечно, пришлось забыть, что было не очень кстати, так как в этот день у него было важное дело.

Хорошо, что у Душечек в спальне стоял еще один телефонный аппарат, да еще с длинным шнуром, так что мистер Душечка мог хоть звонить в контору. Так он и просидел весь день в темном шкафу вместе с Миссис, пятнадцатью ее малышами и телефонным аппаратом. Правда, именно свое важное дело едва не испортил, потому что все перепутал и попытался было напоить из баллончика телефонную трубку, а к уху поднес щенка.

К счастью, он вовремя их распутал и разговор состоялся, а потом позвонил Прекрасный Ветеринар и сказал, что кормилицы нет. Не нашлось ее и ни в одном лондонском приюте, так что после обеда миссис Душечка принялась обзванивать пригороды, а потом деревни. Ближе к вечеру она нашла одно место, почти в тридцати милях от Лондона, куда как раз привели собаку, какая была им нужна. Однако прежде, чем ее забрать, по правилам полагалось несколько дней подождать на случай, если вдруг потерявшуюся бродяжку станут искать хозяева.

Мистер Душечка высунул голову из шкафа. После бессонной ночи и трудного дня он изрядно устал, однако Миссис одну без помощи не оставил и не собирался этого делать.

– Почему бы тебе не съездить, не попытаться уговорить их дать нам собаку не навсегда, а на время? – сказал он. – Пообещай, что, если вдруг найдутся хозяева, мы вернем ее немедленно.

Потому вскоре миссис Душечка вывела машину из старого каретного сарая, который находился за домом, и, полная надежд, направилась за город. Однако пока она добиралась, собаку успели и найти, и забрать. За нее миссис Душечка порадовалась, а за себя очень огорчилась: она испугалась за бедную Миссис, которой грозили истощение и переутомление, и за бедного мистера Душечку, которому грозила еще как минимум одна бессонная ночь, и ей стало страшно, вдруг кормилицы так и не будет.

К тому времени наступил мокрый, мрачный октябрьский вечер и почти стемнело. Дождь в тот день шел с самого обеда, однако по дороге из города окрыленная миссис Душечка его не замечала. Но теперь, когда надежды оказались напрасны, он нагонял на нее страшную тоску. К тому же дождь вскоре перешел в ливень, дворники почти перестали справляться, и ветровое стекло заливало потоком воды.

Дорога в город из той деревни проходила вдоль пустынного луга, и на ней не было ни людей, ни машин. Вдруг миссис Душечка заметила впереди на асфальте какой-то брошенный узел или мешок. Она сбавила скорость, а подъехав поближе, разглядела, что это собака. Сначала она, конечно, подумала, будто собака попала под машину. Заранее ужаснувшись, миссис Душечка вышла из машины.

Собака лежала будто мертвая, но когда миссис Душечка наклонилась, та попыталась встать и оказалась вовсе не ранена. Вся она с ног до головы была в грязи, так что породы миссис Душечка не разобрала. Но даже сквозь комья грязи и в темноте, при слабом свете фар видно было, насколько та истощена. Миссис Душечка тихо заговорила с бедняжкой. Собачий хвост слабо шевельнулся в ответ.

«Ее нельзя оставить на дороге, – подумала миссис Душечка. – Она, конечно, не ранена, но погибнет от голода. Ах ты боже мой!»

Миссис Душечка не собиралась брать бродяжку домой, где уже жили семнадцать собак, а решила отвезти ее в полицейский участок.

Она потрепала собаку по загривку и позвала в машину. Та попыталась было встать на ноги, но до того оказалась слаба, что ноги у нее подкосились, и пришлось миссис Душечке отнести ее в машину на руках. Собака обвисла и болталась, как полупустой мешок. Зато когда миссис Душечка укладывала ее на заднем сиденье на коврик, то вдруг кое-что заметила. И быстро-быстро включила свет. Собака оказалась кормящей мамой – несмотря на все истощение, молоко не пропало.

Миссис Душечка села за руль и на самой большой скорости, с какой только умела ездить по мокрой дороге, помчалась вперед. Вскоре они уже въезжали в пригород Лондона. Миссис Душечка знала, что в городе вечером пробки и домой они попадут не скоро, и потому остановилась возле первого же небольшого ресторанчика. Владелец ресторанчика продал ей молоко и холодное мясо, совершенно бесплатно выдав при этом две личные миски, принадлежавшие его собственному псу. Бродяжка съела и выпила все мгновенно, после чего так же мгновенно уснула. Владелец ресторанчика забрал миски и очень мило пожелал миссис Душечке самого доброго пути.

Подъехала она к дому одновременно с Прекрасным Ветеринаром, который к ним заглянул, потому что очень беспокоился из-за Миссис. Он и перенес бродяжку в теплую кухню. После тщательного осмотра Прекрасный Ветеринар пришел к выводу, что истощена эта собака вовсе не в результате кормления, а от регулярного недоедания, и значит, если ее хорошенько покормить, то, может быть, молоко не исчезнет. Он решил, что, наверное, у нее отняли одновременно всех щенков и она отправилась их искать и заблудилась.

– Нужно ее вымыть, – сказала Нанни Повар, – иначе у нас все щенки будут в блохах.

Прекрасный Ветеринар очень даже одобрил эту идею. Собаку отвели в небольшую комнатку в подвальном этаже, приспособленную под прачечную, где Нанни Повар принялась мыть гостью, поторапливаясь изо всех сил и приговаривая, что неровен час мистер Душечка спустится и захочет сам ее вымыть. А миссис Душечка поднялась тем временем наверх рассказать мужу о новостях.

Теплая вода, казалось, понравилась бродяжке. Она спокойно стояла в большом тазу, а Нанни Повар старательно ее намыливала, и тут с прогулки вернулись Понго и Нанни Мажордом, и Понго вбежал в открытую дверь прачечной.

– Понго никогда не обидит даму, – сказал Прекрасный Ветеринар.

– Надеюсь, что так, тем более она того и гляди станет кормилицей его крошек, – сказала Нанни Повар.

Понго встал на задние ноги, поцеловал гостью в нос, объяснив тем самым, до чего он рад с ней познакомиться и до чего благодарна будет ей его жена. (Люди ничего не услышали.) А бродяжка ответила: «Я, конечно, постараюсь сделать все, что в моих силах, однако в моем положении давать твердые обещания было бы опрометчиво». (И опять люди ничего не услышали.)

Взглянуть на новоприбывшую спустился мистер Душечка.

– Что это за порода? – спросил он.

В эту минуту Нанни Повар как раз принялась смывать мыльную пену, и тут все ахнули. Потерявшаяся бродяжка оказалась той же породы! Только пятна на ней были не черные, а коричневые – бывает такая разновидность далматинских догов.

– Восемнадцать далматинцев под одной крышей! – благоговейно сказал мистер Душечка. – Лучше и быть не может! – Он оказался неправ, и ему предстояло узнать об этом в самом скором будущем.

Мокрой коричневая далматинка показалась всем еще истощенней.

– Мы назовем ее Пердита, а коротко – Пэдди, – сказала миссис Душечка и пояснила обеим Нанни, что это в честь девочки из сказки Шекспира. – Та девочка потерялась, потом ее нашли. И назвали Пердитой, что по-латыни означает «Найденыш».

Произнеся эти слова, миссис Душечка потрепала по спине Понго и заметила, что он слушает с таким исключительно умным видом, будто все понимает. А Понго действительно все понимал. Поскольку с произведениями Шекспира был знаком с младых когтей (тогдашний Шекспир оказался в очень вкусном кожаном переплете).

Пэдди усадили перед камином, дали обсохнуть и снова накормили. Прекрасный Ветеринар посоветовал, чтобы не пропало молоко, принести ей щенков как можно скорее, и потому, когда Пэдди окончательно высохла, наелась и выспалась, а Миссис отправилась на прогулку, двоих малышей достали из шкафа и принесли вниз. Это предложил Прекрасный Ветеринар, уверенный, что Миссис не заметит пропажи щенков, и оказался прав, поскольку Миссис считала не так хорошо, как Понго. Но Понго обо всем сразу же доложил жене, и та вежливо передала Пэдди привет. Ей было немного жаль расставаться с детьми, но она прекрасно поняла, что это необходимо для общего блага.

Перед уходом, на случай если Пэдди почему-нибудь откажется кормить, Прекрасный Ветеринар посоветовал не возвращать их матери, потому что тогда они будут пахнуть уже другой собакой и Миссис может принять их за чужаков и покусать. У обыкновенных собак иногда такое случается. Но не могло бы случиться у Миссис, потому что – как скоро станет понятно – они с Понго были совсем не обыкновенные собаки. И Пэдди тоже. И многие другие собаки тоже. Однако не все люди это понимают. Мало кто знает, что на самом деле необыкновенные собаки встречаются гораздо реже обыкновенных.

Так или иначе, Пэдди и не подумала отказываться от щенков. Понго поднялся наверх и доложил об этом Миссис. (Душечки при этом ничего, кроме стука хвоста по полу, не услышали.) Потом он пожелал жене спокойной ночи и вернулся вниз, где уже была готова его корзинка. Постель для Пэдди устроили в корзинке Миссис. Пэдди уже успела и накормить, и вымыть обоих приемышей и теперь спокойно доедала дополнительный легкий ужин. (Прекрасный Ветеринар посоветовал кормить ее как можно чаще, тогда она быстрей восстановит силы.) Понго постоял рядом, чтобы гостье не было одиноко, и заодно тоже слегка перекусил. Потом обе Нанни отправились спать, погасив за собой свет, и кухня теперь освещалась только огнем в камине. Дождавшись, пока щенки покрепче уснут, Пэдди поведала Понго свою историю.

Родилась Пэдди в большом деревенском доме, неподалеку от того самого луга, где ее нашла миссис Душечка. Вскоре она узнала, что хоть на первый взгляд ничем не хуже сестер и братьев, но стоит намного дешевле, потому что и пятнышки у нее оказались поменьше, и хвост норовил свернуться в колечко (потом, когда Пэдди подросла, хвост у нее замечательно распрямился). Покупатели побогаче и поважнее от нее отказались, и потому Пэдди попала к фермеру, который был человек не злой, однако ее не любил, а далматинцы без любви жить не могут. К тому же фермер частенько отправлял ее на прогулку одну, а это опасно и вредно не только для далматинцев, но для любых собак.

Потом наступило время, когда Пэдди пора было выйти замуж. Фермеру и в голову не пришло заниматься поисками подходящего жениха, а так как дом стоял в стороне от деревни, то жилось там Пэдди очень и очень одиноко. И в конце концов она решила сама отправиться искать свое счастье.

Дорога в деревню лежала через луг. А в тот день на лугу, прямо на зеленой траве, остановилась большая красивая машина. Рядом с ней хлопотали несколько человек, собираясь устроить пикник, и тут же бегал прекрасный коричневый далматинец. Коричневые далматинцы встречаются редко. В семье Пэдди она родилась такая одна и всю жизнь считала себя уродом. Но, увидев великолепный ошейник, а главное, как роскошно одетая дама подошла и предложила такому же, в коричневых пятнах, псу здоровенный кусок цыпленка, Пэдди быстро смекнула, что это вовсе не недостаток. И в эту минуту далматинец повернул голову и встретился взглядом с Пэдди.

Он влюбился с первого взгляда. Забыв о цыпленке, мгновенно, прежде чем люди успели что-то понять и вмешаться, одним молниеносным прыжком он оказался с ней рядом, и они убежали в лес. Они быстро решили пожениться, поклявшись любить друг друга всю жизнь. После свадьбы счастливый супруг, разумеется, предложил Пэдди жить вместе одной семьей и привел обратно к машине. Но тут на дороге затарахтел мотор, и появился фермер. Фермер затолкал Пэдди в свой старый рыдван, а люди, приехавшие на пикник, вцепились в ошейник ее супруга и поволокли в машину. Собаки рвались друг к другу и лаяли во весь голос, но все было бесполезно. Машины разъехались в разные стороны.

Через девять недель у Пэдди родились восемь щенков. Фермер и не подумал тогда давать ей хоть лишний кусок, а тем более прикармливать малышей, и Пэдди все худела и худела, и через месяц от нее остались кожа да кости. Когда щенки подросли, фермер начал бросать им объедки со стола, и они быстро привыкли к новой пище, но продолжали сосать мать, а она продолжала слабеть. Пэдди сама-то была еще почти подросток, но детей своих полюбила и делала для них все возможное и невозможное. Потому дети толстели, а мать теряла силы.

Первые пятна проявились у щенков через две недели. А через полтора месяца стало понятно, что окрас у всех восьмерых прекрасный и стоят они очень дорого – Пэдди сама слышала, как хозяин сказал об этом одному незнакомцу, который приехал на ферму. Детей Пэдди еще не перестала кормить, и они, быстро съев все, что бросил хозяин, по привычке бежали к ней за молоком. А потом дружно засыпали в старом ящике, который служил им постелью.

Но однажды Пэдди проснулась и увидела, что щенки исчезли. Она обыскала весь дом и весь двор. Щенков не было. Она бросилась к дороге взглянуть, не случилось ли там с ними несчастья. Потом побежала по дороге, удаляясь все дальше от дома, то и дело останавливаясь и призывая детей лаем. Никто не отзывался. Через некоторое время зарядил дождь. Пэдди представила себе, как ее дети, мокрые и продрогшие, ищут и не могут найти дорогу домой, остановилась и залаяла громче прежнего. Из-за дождя она не заметила машину, которая едва ее не сбила. Спаслась Пэдди, сделав невероятный, отчаянный прыжок, при этом угодив в канаву и с головой окунувшись в жидкую грязь. Когда она добралась до того самого луга, где встретила своего мужа, Пэдди уже едва стояла на ногах. Там ей вспомнилось ее короткое счастье, и горечь утраты стала вовсе невыносимой. За весь тот день Пэдди не съела ни кусочка – фермер кормил собак только раз в день, вечером. В конце концов, обессилев от усталости и горя, бедняжка упала на мокрую дорогу и не захотела больше подняться. Там ее вскоре и нашла миссис Душечка.

На этом Пэдди закончила свою историю, утаив от Понго лишь одну мелочь – что ее с детства звали Пятнышком, – ибо новое имя понравилось ей куда больше старого.

Понго от всего сердца пожалел бедняжку и постарался утешить, как мог. Едва ли щенки заблудились, сказал он. Скорее всего, их продали – может быть, тому самому незнакомцу, который приехал на них взглянуть. В этом нет ничего плохого, поскольку – если они действительно дорогие – за ними теперь хорошо ухаживают. На ферме они так и жили бы впроголодь. Пэдди с ним согласилась. У нее наконец отлегло от сердца: конечно, Понго прав, а с ней рядом, под боком, лежат два крохотных щеночка. Пэдди повеселела и быстро забылась сытым, приятным сном.

Понго долго пролежал без сна, рисуя себе картины, как они вместе с Миссис и со щенками лежат в темной кухне и глядят на огонь. Потом огонь угас, и в кухне остался лишь свет от уличного фонаря, падавший через окно. Но к тому времени уснул и Понго. В соседней корзинке спала Пэдди. И два щенка, прожившие на свете первый день своей жизни, тоже мирно посапывали, будто под боком у матери.

Этажом выше в шкафу Миссис дала ужин первой восьмерке, после чего немного устала. Мистер Душечка тем временем накормил вторую пятерку и тоже устал, да причем так устал, что выполз из шкафа на четвереньках. Миссис Душечка отвела его в постель, уложила и напоила горячим молоком из Большого Термоса. Спать они легли, оставив дверь в спальню открытой, на случай если ночью Миссис что-нибудь понадобится, но Миссис спала спокойно, хотя весь вечер думала о странной незнакомке, которая поселилась в доме, в кухне рядом с Понго. Миссис нисколько не волновалась, а просто об этом думала.

На самом же верхнем этаже уснули старые Нанни, и одной приснились щенки в детских пеленках, а другой дети в щенячьих шкурках.

Сон приснился каждому из членов семейства, которых общим числом, считая людей, щенков и собак, стало двадцать два, отчего дом их превратился в ту ночь в самый сонный дом во всем Лондоне.