Глава 2. Щенки

Круэлла де Вил принимала гостей в столовой, где стены были из черного мрамора, а стол из белого. Обед у нее оказался тоже весьма необычный. Суп подали темно-пурпурный. Но на вкус в нем был только перец!

Рыбу подали ярко-зеленую. Но и в ней тоже был только перец!

Мясо подали бледно-голубое. В нем тоже был только перец!

Перченое было всё, даже мороженое, которое оказалось черного цвета.

Других приглашенных не было. После обеда, когда хозяева и гости перешли в красную мраморную гостиную, где в огромном камине горел огонь, мистер и миссис Душечки изо всех сил старались вести себя вежливо и дышать носом, хотя во рту пекло невыносимо. Впрочем, мистер де Вил дышал тоже довольно тяжело.

Круэлла, в атласном рубиновом платье с изумрудным ожерельем в несколько рядов, придвинулась к огню ближе всех.

– Подправь, пусть полыхнет, – сказала она мистеру де Вилу.

Мистер де Вил подправил огонь, и в камине взметнулись такие высокие языки, что, наверное, вылетели из трубы – как подумали Душечки.

– Ах как хорошо, ах как хорошо! – сказала Круэлла, от восторга захлопав в ладоши. – Жаль только, что это всегда ненадолго.

Едва пламя начало оседать, она обхватила себя за плечи и задрожала от холода, хотя так и сидела в своем совершенно простеньком белом норковом манто.

Когда приличия были соблюдены, мистер и миссис Душечки поднялись и ушли и весь путь до Большого кольца хватали ртом холодный воздух.

– Что за странное имя «де Вил», – сказал мистер Душечка. – Что-то оно мне напоминает… Как-то странно звучит… Де Вил, де Вил… Дьявол! Может быть, она и впрямь исчадие ада? Может быть, именно потому и любит все, что погорячей?

Миссис Душечка улыбнулась: она, конечно, поняла, что мистер Душечка шутит.

А потом сказала:

– Ах, милый! Теперь, когда мы пообедали у них, мы обязаны пригласить их к себе. К тому же мы задолжали обед и другим знакомым. Давай-ка устроим его, пока у Миссис не появились щенки… Боже мой, а это еще что такое?

Ног ее коснулось что-то мягкое.

– Кошка Круэллы, – сказала миссис Душечка. – Ну-ка, иди домой, кошка. Потеряешься!

Но кошка двинулась следом за ними и дошла до самого дома.

– Кажется, она голодная, – сказала миссис Душечка.

– Ничего удивительного, если, конечно, она еще не привыкла к перцу, – сказал мистер Душечка, у которого еще жгло в горле, и он то и дело раскрывал рот пошире.

– Погладь ее, а я схожу что-нибудь принесу, – сказала миссис Душечка.

Она спустилась по лесенке и на цыпочках, чтобы не разбудить спавших Понго и Миссис, вошла в кухню. И вскоре снова появилась на улице с блюдцем молока и банкой сардин. Белая кошка быстро съела сардинки, быстро выпила молоко и направилась прямиком к ступенькам.

– Она что, решила у нас остаться? – сказал мистер Душечка.

Судя по всему, именно так и было. Однако в эту минуту проснулся и громко залаял Понго. Белая кошка стремительно развернулась и исчезла в ночной темноте.

– Вот и хорошо, – сказал мистер Душечка. – Иначе Круэлла наверняка обвинила бы нас в краже.

Мистер Душечка вместе с женой спустились в кухню, получив от Понго полную порцию восторженных приветствий. Миссис тоже проснулась и тоже обрадовалась. И они посидели все вместе на коврике перед камином и сидели до тех пор, пока миссис Душечка не вспомнила, что мистеру Душечке не полагается обниматься с собаками в парадном костюме, иначе на нем останется белая шерсть.

Прошло недели три, и наконец, в один прекрасный день, Миссис повела себя очень необычно. Она обследовала в доме каждый уголок, а особенно тщательно кладовки, шкафы и коробки. Больше всего ее заинтересовал большой стенной шкаф рядом со спальней. Обе Нанни держали там свои щетки и ведра, и шкаф был забит до отказа. Всякий раз, когда Миссис пыталась туда забраться, содержимое его со страшным грохотом вываливалось на пол, а Миссис очень огорчалась.

– Боже мой, кажется, она хочет, чтобы щенки родились именно здесь, – сказала Нанни Повар.

– Миссис, милая, только не в этом пыльном темном шкафу, – сказала Нанни Мажордом. – Тебе нужен свет и воздух.

Однако Душечки позвонили по телефону и посоветовались с Прекрасным Ветеринаром, а тот сказал, что, наоборот, Миссис нужно небольшое, закрытое помещение, где она почувствовала бы себя в безопасности, и уж коли ей приглянулся шкаф для щеток, то пусть будет шкаф для щеток. И лучше вселить ее туда как можно скорее, чтобы она успела освоиться на новом месте до появления щенков, хотя, конечно, можно не торопиться, потому что в запасе у них остается еще несколько дней.

После этого щетки и ведра были из шкафа выдворены, а Миссис – к ее величайшему удовольствию – водворена. Понго, правда, немного обиделся, потому что тоже решил было переселиться туда же, а его не пожелали впустить, однако Миссис объяснила ему, что собаки, которые ждут появления щенков, любят, чтобы никто их не беспокоил, и в конце концов он нежно лизнул ее в ухо и смирился.

– Надеюсь, мы не побеспокоим Миссис своим званым обедом, – сказал мистер Душечка, вернувшись домой и обнаружив Миссис в шкафу. – Скорее бы он уже прошел.

Обед был назначен на тот же вечер. Поскольку гости ожидались разные, то еду приготовили самую обычную, однако перед приборами Круэллы и мистера де Вила миссис Душечка поставила большие перечницы. Круэлла сыпала себе перец в тарелки так, что зачихали соседи, зато мистер де Вил к нему даже не прикоснулся. И ел с куда большим аппетитом, чем дома.

Круэлла как раз посыпала перцем фруктовый салат, когда вошла Нанни Мажордом и шепотом что-то сказала на ухо миссис Душечке. Миссис Душечка испугалась, попросила у гостей извинения и заспешила из комнаты. Через несколько минут Нанни Мажордом снова появилась в столовой и шепотом что-то сказала на ухо мистеру Душечке. Мистер Душечка тоже испугался, попросил извинения и тоже заспешил из комнаты. Не чихавшие гости завели между собой вежливую беседу. Но тут в третий раз в столовой появилась Нанни Мажордом:

– Леди и джентльмены, – театрально сказала она, – щенки решили появиться на свет раньше, чем их ожидали. Мистер и миссис Душечки просят вас вспомнить о том, что сегодня Миссис станет матерью впервые в жизни. Ей нужен абсолютный покой.

Мгновенно в столовой наступила тишина, которую нарушил только чей-то сдержанный чих. Потом гости поднялись, шепотом произнесли тост за здоровье молодой матери и на цыпочках удалились.

Все, кроме Круэллы де Вил. Та осталась стоять в прихожей, дождалась, когда Нанни Мажордом закроет дверь за гостями, и громко спросила:

– Где щенки?

Нанни Мажордом и не подумала ей отвечать, но тут наверху послышались голоса, и Круэлла сама побежала бегом вверх по лестнице. На этот раз она была одета в черное атласное платье с жемчужным ожерельем и в то же самое совершенно простенькое белое норковое манто. Круэлла куталась в него весь вечер, хотя в столовой было тепло и перец был отличный и жег горло немилосердно.

– Мне непременно нужно увидеть щенков, – крикнула она.

Дверь шкафа была немного приоткрыта. Душечки сидели внутри вместе с Миссис, чтобы той было спокойнее. Три щенка успели родиться без них, а обнаружила это Нанни Мажордом, которая принесла питательный куриный бульон, приготовленный специально для Миссис.

Круэлла широко распахнула дверь шкафа и уставилась на щенков.

– Дворняжки! Белые, ни одного пятнышка! – воскликнула она. – Немедленно утопить!

– Далматинцы всегда рождаются белые, – сказал мистер Душечка Круэлле, сверкнув ослепительной улыбкой. – Пятнышки появляются позже.

– И даже если бы они оказались дворняжки, мы ни за что их не утопили бы, – возмущенно сказала миссис Душечка.

– Подумаешь, – сказала Круэлла. – Лично я столько утопила котят, что уже и не помню. Моя мерзкая кошка всегда себе выбирает какого-нибудь уличного бродягу, а выкармливать это ее отродье нет никакого смысла.

– Но ты ведь оставляла ей хоть одного котенка? – сказала миссис Душечка.

– Если бы оставляла, у меня в доме от них шагу некуда было бы ступить, – сказала Круэлла. – Значит, вы уверены, что эти отвратительные крысеныши действительно чистокровные далматинцы?

– Совершенно уверены, – рявкнул мистер Душечка. – А теперь хватит, пожалуйста, оставьте нас. Такой разговор может огорчить Миссис.

Миссис и впрямь уже огорчилась. Несмотря на присутствие Душечек, готовых в любую минуту встать на ее защиту, под тяжелым взглядом этой высокой женщины с черно-белыми волосами ей стало жутковато. И жалко бедную кошку, потерявшую стольких своих детей. Материнское горе не забывается. (Позже у Миссис появится повод порадоваться тому, что она и впрямь ничего не забыла.)

– Когда щенков забирают от матери? – спросила Круэлла. – Это я на случай, вдруг надумаю купить себе парочку?

– Через семь или восемь недель, – сказал мистер Душечка. – Но, к сожалению, наши щенки не продаются.

С этими словами он закрыл дверь шкафа перед самым носом Круэллы, а Нанни Мажордом сурово повела ее к выходу.

Нанни Повар позвонила Прекрасному Ветеринару, однако, как оказалось, тот уехал по вызову. Жена его сказала, что передаст все сразу, как только муж вернется, и что не о чем беспокоиться – судя по всему, Миссис прекрасно справится и сама.

Она оказалась права. Вскоре на свет появился четвертый щенок. Миссис его вымыла, мистер Душечка вытер, а миссис Душечка дала Миссис теплого молока. После чего щенка положили в корзинку, где уже лежали три первых, а корзинку поставили так, чтобы Миссис их было видно. Потом родился пятый щенок. Потом шестой… и седьмой.

Ночь подходила к концу. Восемь щенков, девять! Пожалуй, на первый раз этого было достаточно. У далматинских догов редко за один раз рождается больше детей. Десять щенков! Одиннадцать!

Потом появился двенадцатый, и этот на вид отличался от других. Кожа, просвечивавшая сквозь белую шерстку, была не розового, а нездорового желтоватого оттенка. И он не брыкался, а лежал неподвижно. Обе Нанни, сидевшие возле шкафа, сразу сказали, что щенок мертвый.

– Но их и так уже столько, что мать и не заметит, – успокоила всех Нанни Повар.

Мистер Душечка поднял на руки крохотное создание и печально его оглядел.

– И минуты не пожил на этом свете, какая несправедливость, – сказала миссис Душечка, а на глаза у нее навернулись слезы.

Тут мистер Душечка вдруг вспомнил, что когда-то что-то такое читал. Он принялся делать щенку массаж, потом аккуратно обернул полотенцем. И вдруг… сначала порозовела кожица вокруг носа, потом тельце, покрытое редкой белоснежной шерсткой. Потом дернулись ножки! Потом щенок открыл ротик! А потом он ожил!

Мистер Душечка быстро положил его Миссис под бок, а та сразу же его покормила, и так он и лежал и сосал молоко, пока не появился следующий щенок – что произошло довольно скоро. Щенков стало тринадцать!

Незадолго перед рассветом на двери зазвенел звонок. Это пришел Прекрасный Ветеринар, всю ночь просидевший возле собаки, которую сбила машина. К тому времени все щенки уже родились, и Миссис кормила завтраком первую восьмерку – больше за один раз не получалось.

– Великолепно! – сказал Прекрасный Ветеринар. – Потрясающая семейка. А как себя чувствует отец?

Душечкам стало стыдно. С тех пор как они занялись щенками, то и думать забыли про Понго.

Всю ночь он провел запертый в кухне, в одиночестве меряя ее шагами. Всю долгую ночь бедный пес ходил по ней взад и вперед и только один раз услышал, как идут дела наверху, – когда Нанни Повар пришла за кофе и бутербродами. Тогда-то она и сказала, что с Миссис все в порядке, – да и то только шутки ради, потому что была уверена, будто он ничего не понимает.

– Бедный Понго, пора его сюда позвать, – сказала миссис Душечка.

Прекрасный Ветеринар на это заметил, что обычно собачьи мамы не любят, чтобы собачьи папы присутствовали при рождении щенков. Однако в эту минуту раздался топот собачьих ног, и Понго, промчавшись по натертому полу прихожей, быстро ринулся вверх по лестнице, одолевая по четыре ступеньки зараз. Это Нанни Повар, спустившаяся в кухню, чтобы приготовить чай Прекрасному Ветеринару, на секунду оставила дверь открытой, и тут-то изнервничавшийся отец и вырвался на свободу.

– Осторожнее, Понго, – сказал Прекрасный Ветеринар. – Это может ей не понравиться.

Но Миссис только слабо застучала хвостом. «Ступайте все вниз, позавтракайте, а потом хорошенько выспитесь», – сказала она, хотя никто, кроме Понго, ее не понял.

Собаки поговорили – глазами и хвостами, и Понго рассказал обо всем, что чувствовал в эту ночь, и еще добавил, что очень любит и ее, и этих восьмерых малышей, которые приступили к первому в жизни завтраку, и тех, других, которые ждут своей очереди в корзинке… Кстати, сколько же их всего?

– Жаль, что собаки не умеют считать, – сказала миссис Душечка.

Однако Понго считал отлично. Вниз он спускался с гордо поднятой головой, и темные прекрасные его глаза светились по-новому. Это он гордился женой, и собой, и тем, что они произвели на свет пятнадцать прекрасных щенков.