© Издание на русском языке. Storyside, 2022

© Dodie Smith, 1956

© Перевод на русский язык. Татьяна Чернышева, 2022

© Лыткин А. М., иллюстрации, 2022

© Оформление. Т8 Издательские технологии, 2022

Глава 1. Счастливые супруги

Не так давно жили в Лондоне молодые супруги, далматинские доги по имени Понго и Миссис Понго. (После замужества Миссис стала Миссис Понго, однако все вокруг продолжали по привычке называть ее просто Миссис.) У этой молодой пары жила другая молодая пара – англичане по имени мистер и миссис Душечки. Быть хозяевами такой пары доставляло далматинцам одно удовольствие, поскольку люди они были мягкие, послушные и необыкновенно умные – временами не глупее собак. Например, они отлично знали собачьи слова: «Открой, пожалуйста, дверь», или «Закрой, пожалуйста, дверь», или «Где обед?», или «Не пора ли нам прогуляться?». А если чего-то не понимали, то всегда старались угадать, почему на них смотрят таким томным взглядом или зачем царапают лапой пол. Подобно многим своим собратьям, избалованным хозяевами, мистер и миссис Душечки считали, будто главные в доме они. Но далматинцев это нисколько не раздражало, а лишь умиляло и трогало, и они не мешали своим любимцам думать так, как им нравится.

У мистера Душечки была своя контора в Сити, и он замечательно разбирался в арифметике. Люди нередко говорили, будто в области финансов мистер Душечка творит чудеса – это совсем не то же самое, что чудеса в области магии, хотя со стороны иногда выглядит почти одинаково. К тому времени, когда началась наша история, мистер Душечка успел необыкновенно разбогатеть, причем по совершенно необыкновенной причине. Он умудрился оказать Правительству большую услугу (кажется, избавил его от Государственного Долга), за что в награду был до конца своих дней освобожден от уплаты налогов. Кроме этого, Правительство одолжило ему очаровательный домик на Большом кольце Риджент-парка, как раз такой, какой требуется человеку, чтобы поселиться в нем вместе с женой и двумя далматинцами.

До свадьбы мистер Душечка вместе с Понго жили на холостяцкой квартире, и за ними присматривала старая няня мистера Душечки по имени Нанни Мажордом. И миссис Душечка вместе с Миссис до свадьбы тоже жили на холостяцкой квартире (к сожалению, нет пока специального слова, которым можно было бы называть квартиру незамужней женщины), а за ними присматривала старая няня миссис Душечки по имени Нанни Повар. Собаки познакомились в тот же день, что их питомцы, и вскоре обе пары одновременно объявили о помолвке, радость которой, однако, несколько омрачалась тревогой за нянь. Даже если все сложилось бы хорошо, то есть если со временем у Душечек родилась бы двойня и каждая снова получила бы по воспитаннику, все равно – до тех-то пор чем им было заниматься? Обе они, конечно, умели неплохо приготовить и подать, например, блюдо под названием «специальное вареное яйцо для ужина у камина», однако ни мистер, ни миссис Душечки и представить себе не могли, чтобы отдать им на попечение свой милый домик возле Риджент-парка, где они намеревались не только сами обедать, но и звать на обед гостей.

Однако вскоре после помолвки произошло вот что. Нанни Повар и Нанни Мажордом познакомились и быстро друг друга полюбили, хотя поначалу обе испытывали некоторую ревность. Но потом они стали часто видеться и то и дело подшучивать над своими фамилиями. И однажды Нанни Повар сказала:

– Очень жаль, что на самом-то деле мы не умеем готовить и вести хозяйство.

– Ну да, а ведь именно это сейчас нужно нашим детям больше всего, – сказала Нанни Мажордом.

Как раз в эту минуту им в голову пришла Блестящая Мысль: Нанни Повар научится готовить, а Нанни Мажордом – хозяйничать. Начать учиться они решили на следующий же день, чтобы выучиться до свадьбы.

– Вам придется освоить еще и обязанности горничной, – сказала Нанни Повар.

– Ни в коем случае, – сказала Нанни Мажордом. – Фигура у меня совершенно для этого неподходящая. К тому же настоящий мажордом должен только присматривать за порядком, вот я и буду присматривать за мистером Душечкой, и тут мне не нужна никакая специальная подготовка, так как я занимаюсь этим с того самого дня, когда он появился на свет.

Потому, когда оба семейства – Понго и Душечек – вернулись из свадебного путешествия в домик, выходивший окнами на Риджент-парк, обе Нанни встретили их на пороге, совершенно готовые к исполнению новых обязанностей.

Правда, увидев Нанни Мажордом в брюках, все четверо несколько удивились.

– Может быть, вам больше пошло бы скромное черное платье с передничком? – спросила миссис Душечка осторожно, поскольку это была не ее Нанни.

– Мажордомов в юбке не бывает, – твердо ответила Нанни Мажордом. – Впрочем, передник я завтра себе найду. Он придаст моему костюму некоторую оригинальность.

И действительно, он придал.

На следующий день обе Нанни заявили, что не хотят больше, чтобы их называли неправильно, то есть по имени, потому что получается, будто их называют, как раньше, будто бы «няннями»; а хотят, чтобы их называли правильно, то есть по фамилии. Однако, если повара еще и можно позвать: «Повар», то, обращаясь к мажордому, сказать ему «Мажордом» невозможно – что нельзя, то нельзя, – и в конце концов обе старые няньки смирились с тем, что Душечки продолжали звать их по-прежнему, обращаясь к ним: «Нанни, дорогая».

В скором времени после того, как счастливые собаки и не менее счастливые Душечки вернулись из свадебного путешествия, произошло событие. Миссис Душечка вместе с Понго и Миссис пошли на прогулку и дошли до самого парка Сент-Джон-Вуд, где заглянули в гости к своему старому другу Прекрасному Ветеринару. После чего миссис Душечка принесла домой важную новость – Миссис и Понго скоро станут родителями. И щенки появятся на свет через месяц.

Обе Нанни немедленно накормили Миссис дополнительным обедом, чтобы та не дай Бог не ослабела, а заодно с ней и Понго, чтобы тот не дай Бог не почувствовал себя сиротой (как порой чувствуют себя другие будущие отцы), после чего собаки улеглись отдыхать на самом лучшем в доме диване. А когда мистер Душечка вернулся с работы, Понго и Миссис как раз успели как следует выспаться и захотели прогуляться.

– Ради такого случая не пойти ли нам на прогулку всем вместе? – предложил мистер Душечка, услышав прекрасную новость.

Нанни Повар сказала, что до обеда все равно далеко и делать ей нечего, а Нанни Мажордом сказала, что небольшая физическая нагрузка ей только на пользу, потому они и направились в сторону Большого кольца «все вместе».

Шли они так. Впереди двигались Душечки – миссис Душечка, в очень красивом развевающемся зеленом костюме, купленном в приданое, и мистер Душечка, в специальном собачьем прогулочном твидовом пиджаке. (Лицо у мистера Душечки было не слишком красивое, зато смотреть на него никогда никому не надоедало.) Следом шагали Понго и Миссис – оба великолепные, оба заслуживавшие золотых медалей, которые они наверняка получили бы, если бы мистер Душечка не считал выставки процедурой чрезвычайно утомительной для собак, ну и для него, разумеется, тоже. У обоих были крупные головы, мощная грудь, сильные ноги и прямые хвосты. Пятна у них были все яркого черного цвета, на голове, ногах и на хвосте маленькие, а на боках и спине с двухшиллинговую монету. Нос и очки вокруг глаз тоже были такие же черные. Миссис шла с очень важным видом. А у Понго вид был такой, как всегда, – будто он вот-вот напроказничает, хотя Понго уродился на свет до того умным, что вполне мог бы руководить даже людьми. Тем не менее он, как и Миссис, вел себя с большим достоинством, и оба они позволяли Душечкам браться за поводки только на перекрестках. Завершали процессию Нанни Повар (толстенькая) в своем белом рабочем халате и Нанни Мажордом (потолще) в отлично сшитом смокинге, в брюках и тончайшем переднике с рюшечками.

Стоял прекрасный сентябрьский вечер, тихий и совершенно безветренный. Солнце заливало золотыми лучами деревья и выходившие на парк старые, выкрашенные кремовой краской дома. Воздух был полон звуков. Но все звуки – и крики детей, игравших в парке, и шум автомобилей на Большом кольце – казались тише чем обычно, будто бы теперь они присмирели от вечернего мягкого света. Птицы распевали перед сном последние вечерние песни, а в доме возле дороги, где жил один великий композитор, кто-то играл на рояле.

– Я навсегда запомню эту прогулку, – сказал мистер Душечка.

И в ту же минуту тишину разорвал необыкновенно пронзительный автомобильный гудок. По дороге быстро проехала огромная черная машина. И остановилась возле большого дома, к которому они только что подошли. На крыльце появилась высокая женщина. На ней было узкое, изумрудного атласа платье с рубиновым ожерельем в несколько рядов и совершенно простенькое белое норковое манто, доходившее до самых туфель рубиново-красного цвета с высокими каблуками. У женщины была смуглая кожа, черные глаза, в которых то и дело вспыхивали красноватые огоньки, и очень острый нос. Волосы были разделены на прямой пробор, и одна половина головы была черная, другая – белая, что выглядело весьма необычно.

– Надо же, Круэлла де Вил собственной персоной, – сказала миссис Душечка. – Мы учились с ней вместе в школе. Но она повадилась пить чернила, и ее быстро выгнали.

– По-моему, твоя соученица несколько слишком экстравагантна, – сказал мистер Душечка и хотел было повернуть обратно. Однако высокая женщина тоже заметила миссис Душечку и уже сошла со ступенек, направляясь к ним поздороваться. Миссис Душечке пришлось познакомить ее с мужем.

– Зайдите же познакомьтесь и с моим мужем, – сказала высокая женщина.

– Но ведь ты собиралась куда-то ехать, – ответила миссис Душечка, бросив взгляд на шофера, который уже распахнул дверцу большой машины и стоял в ожидании хозяйки. Машина была черная в белую полоску – тоже весьма необычная.

– Я никуда не спешу. И настоятельно прошу вас зайти.

Обе Нанни сказали, что им пора заняться обедом, и предложили отвести домой собак, но высокая женщина сказала, что собаки должны остаться.

– Они прекрасны. Я хочу непременно показать их своему мужу, – сказала она.

– Какая теперь у тебя фамилия, Круэлла? – спросила миссис Душечка, пока они переходили из зеленого мраморного вестибюля в красную мраморную гостиную.

– Как и раньше: де Вил. Я последняя в нашем роду, так что, когда я вышла замуж, то фамилию переменил муж.

В этот момент совершенно простенькое белое норковое ее манто соскользнуло на пол. Мистер Душечка нагнулся и поднял его.

– Отличное манто, – сказал он. – Но не слишком ли в нем сегодня жарко?

– Мне никогда не бывает слишком жарко, – сказала Круэлла. – Я хожу в мехах круглый год. А сплю на постели из горностая.

– Как мило, – вежливо сказала миссис Душечка. – Легко ли он стирается?

Круэлла, кажется, не расслышала этого вопроса. И продолжала:

– Обожаю меха. Жить без них не могу. Потому я и вышла замуж за меховщика.

В этот момент в гостиной появился мистер де Вил. Это был маленький человечек с озабоченным личиком, и по нему сразу было видно, что он меховщик. Круэлла представила его, а потом спросила:

– А где же ваши замечательные собаки?

Надо сказать, к этому моменту Понго с Миссис, сидевшие под роялем, успели изрядно проголодаться. Красный мрамор на стенах цветом напомнил им сочные кусочки свежего мяса.

– Они ждут щенков, – радостно сказала миссис Душечка.

– Неужели? Вот и прекрасно! – сказала Круэлла. – Ну-ка, собачки, подойдите ко мне!

Понго и Миссис из вежливости подошли.

– Из них вышло бы отличное манто, – сказала, обращаясь к мужу, Круэлла. – Я носила бы его весной, с черным костюмом. Как-то мы упустили из виду, что можно сшить что-нибудь из собак.

Понго грозно залаял.

– Понго, дорогой, Круэлла всего-навсего пошутила, – сказала миссис Душечка, потрепав его по спине. И повернулась к Круэлле: – Иногда кажется, будто они понимают все, до единого слова.

На самом же деле миссис Душечка так не думала. А собаки действительно поняли все.

То есть всё понял Понго, а Миссис поняла не всё. Но шутка ей не понравилась. Понго же не на шутку рассердился. Сказать такое в присутствии его жены, когда она ждет щенков! Однако его утешило то, что Миссис нисколько не испугалась.

– Вы непременно должны прийти к нам на обед… В субботу, – сказала Круэлла, обращаясь к миссис Душечке.

Та хотела было отказаться, но не вспомнила ни одной уважительной причины, и пришлось принять предложение. Говорить неправду миссис Душечка не умела. Зато она тут же добавила, что надолго отрывать хозяев от дел им неловко и потому они уже уходят.

В вестибюле мимо них прошмыгнула очень красивая персидская кошка и быстро побежала вверх по лестнице. Мистер Душечка пришел от нее в восторг.

– У меня она не вызывает ровным счетом никакого восторга, – сказала Круэлла. – Если бы эта паршивка не стоила кучу денег, утопила бы, да и всё тут.

Кошка остановилась, повернула голову в сторону хозяйки и сердито зашипела. Может быть, на Понго и Миссис, а может быть, и не на них.

– Хотите, я продемонстрирую свой новый автомобильный сигнал? – сказала Круэлла, когда они уже вышли из дому и спускались по ступенькам. – Самый громкий сигнал во всей Англии.

Она сунула руку в окошко, отстранила шофера и с силой нажала на клаксон. Клаксон взревел так, что Понго с Миссис едва не оглохли.

– Милые собачки, очень милые, – сказала им Круэлла, отпустив клаксон и садясь в свой полосатый черно-белый автомобиль. – До чего вы подходите к моему автомобилю… Да и к волосам…

Шофер накрыл ноги Круэллы накидкой из соболя, и полосатый автомобиль тронулся с места.

– Эта машина смахивает на зебру, – сказал мистер Душечка. – Твоя подружка и в школе была такая черно-белая?

– Она никогда не была моей подружкой, я всегда ее побаивалась, – сказала миссис Душечка. – А волосы да, всегда такими и были. Косичка черная, косичка белая.

Мистер Душечка решил, что ему очень повезло жениться не на Круэлле, а на миссис Душечке. И пожалел господина де Вила. А Понго и Миссис пожалели белую кошку.

К тому времени угас вечерний золотой свет, наступили голубые сумерки. Парк почти опустел, парковый сторож где-то вдалеке кричал: «Все на выход, все на выход!» От нагретых солнцем газонов слабо пахло скошенной травой, от озера тянуло водой и тиной. Правительственные учреждения, располагавшиеся вдоль Большого кольца, закрылись на ночь. Во всех окнах было темно. Но в домике Душечек ярко светились приветливые огоньки. И вскоре Понго и Миссис с наслаждением вдохнули восхитительный запах еды. Понравился он и Душечкам.