Глава 2
Сборы

Месяц Удзуки 2-го года Эйроку (апрель 1559 г.)

Ринсэндзи, Этиго.

Молитвенная песнь раздавалась по всему хондо. Кроме монахов и настоятеля Коику, поминальную возносили и представители клана Уэда, и даже сам князь Нагао Кагэтора с несколькими вассалами. На лицах всех присутствовала лишь скорбь по безвременно ушедшему.

Прошёл ровно год с тех пор, как Уэда Масакагэ и его жена Айя, схоронили своего десятилетнего сына, так и не достигшего совершеннолетия. Всему виной оказалась простуда, после которой появился кровавый кашель. Несколько прошлых лет, зимы в Этиго выдались лютыми и унесли с собой много людей. Не обошли они стороной и клан Уэда.

Безутешная мать и раньше-то не отличалась весёлым характером, теперь же с её лица и вовсе не сходила печаль. А ведь она хотела назвать своего умершего сына в честь деда – Ёшикагэ. Того, что заложил фундамент неприступной Касугаямы. Как жаль, что этому не суждено было сбыться. Айя не плакала, не причитала – она сильная женщина, но похоже, что её бледное лицо уже никогда не заиграет улыбкой. Теперь у неё осталось только трое детей: четырёхлетний Уэмацу, его одногодка Хана и совсем крошечная Чими. Казалось бы, ей ещё есть для чего жить, но многие считали, что Айя уже никогда не станет прежней.

Масакагэ тоже печалился, но он был мужчиной, воином, всегда готовый к подобным ситуациям. Конечно, потеря первенца, наследника – это не восполняемая утрата. Теперь его заменил маленький Уэмацу, который ещё не до конца осознавал, что произошло.

Когда поминальные молитвы подошли к концу, все участники вышли в главный двор монастыря. Айя по-прежнему молчала. Даже когда её брат, даймё Этиго заботливо обнял её, она не проронила не звука. Кагэтора всегда поддерживал свою любимую сестру. В тот день, когда случилось несчастье, он бросил все дела и отправился в Сакадо, чтобы выразить свои соболезнования и взять на себя организацию похорон. Год прошёл, а скорбная печать смерти так и запечатлелась в душах.

Сказав утешительные слова сестре и оставив её наедине с их матерью, Кагэтора не преминул подойти к своему племяннику, что прижимался к ноге отца и с опаской взирал на окружавших его людей. Мальчик выглядел на свои года и ничем среди своих сверстников не выделялся, разве, что изрядной молчаливостью. С тех пор, как он родился никто, даже собственные родители, не видели, чтобы он улыбался и уж тем более смеялся. Всегда насупившийся, замкнутый и неразговорчивый.

– Как твои успехи Уэмацу? – спросил князь Нагао, присев перед ребёнком на корточки. – Ты уже держал в руках меч?

Мальчик скромно опустил голову, надулся и нахмурился.

– Ты по-прежнему не хочешь со мной разговаривать? Может ты на меня чем-то обижен?

– Он очень застенчив Кагэтора-сама, – ответил за сына Масакагэ. – Он и с нами то не особо общается. Но, боккэн я ему в руки давал. Он бьёт им траву и соломенные снопы. Должен отметить – удар у него поставлен хорошо.

– Вот и славно! – Кагэтора улыбнулся мальчику и легонько потрепал его за надутую щёку. – Тигра видно с рождения. Если захочешь, я сам могу обучить тебя боевым навыкам?

Уэмацу ничего не ответил. Он исподлобья глядел на даймё и, наверное, даже не догадывался, что за человек сейчас склонился перед ним.

– Что ж, – князь Нагао выпрямился и потрепал племянника уже за волосы. – Я всегда к твоим услугам, только попроси. – и обратился уже к его отцу. – Масакагэ, мне нужно, чтобы ты неустанно наблюдал за перевалом Микуни пока меня не будет. Я рассчитываю, что Сайто сможет убедить Такэду, но с Ходзё это уже не пройдёт. Уджиясу отхватил слишком жирный кусок, чтобы его так просто оставить. Если он не полезет в Этиго – хорошо. Пусть думает, что мы не собираемся отвечать на его вторжение в Кодзукэ, но наблюдать всё равно нужно и быть на чеку.

– Я понял господин, – поклонился Уэда. – А как долго вы намерены отсутствовать?

– Не могу ответить, – выражение Кагэторы приобрело весьма двусмысленное выражение. – Сёгун призывал меня помочь ему с бунтовщиками, и ситуация в Киото постоянно меняется, так, что я просто обязан ответить на призыв. К тому же, Нагао вынуждены поддержать нового Императора, ведь он так ещё и не был возведён.

– Надеетесь ли вы в этой поездке возродить старый порядок? – пылко спросил Масакагэ. Он, как никто другой свято верил и соблюдал традиции предков.

– Я всегда на это надеюсь. Война должна прекратиться, а сёгунат Асикага вновь обрести силу.

Пока Кагэтора и Масакагэ беседовали, чуть в сторонке, за ними приглядывали и подслушивали краем уха. Никогда не упускающий не единой детали Усами Садамицу и его приемник Гэндзюро Садакацу. Советник и стратег князя, коим являлся старший Усами, никогда не гнушался подобных методов. И, что самое важное, он умело сочетал свои неблагородные действия со служением уж очень благородному даймё. Мало того, их отношения походили на связь отца и сына. То ли Кагэтора не ведал о его тёмных делах, то ли закрывал глаза. Садамицу в свою очередь, тоже не особо посвящал господина и тем не менее, всегда был с ним честен. Только вот, на склоне лет, Усами стал ощущать острую надобность в замене себя самого и его печально состоявшийся зять, очень подходил на эту роль. Хотя, его ещё многому нужно было научить.

– Ты видишь?

– Что именно?

– Не прикидывайся, я много раз говорил тебе об этом, – раздражённо Садамицу.

– Господин разговаривает с Уэда. Вижу. Вы говорили, что Уэда не должен пользоваться большим влиянием, поэтому…

– Балбес! – шикнул на приемника Усами. – Никогда не произноси этого в слух, тем более, что я не это имел ввиду.

– А что тогда?

Старый советник безнадёжно покачал головой, мол учу, учу, а толку никакого.

– Как он относиться к его сыну. Он нянчится с ним при каждой встрече. Я знаю господина с рождения и то, как он выбирает себе нужных людей, – пояснил Садамицу. – А ведь детей у него нет. И будут ли, если он до конца жизни намерен соблюдать свой обет?

– То есть, вы хотите, чтобы единственный сын Уэда стал…

– Молчи! – отдёрнул его Усами. – Господин идёт к нам.

Кагэтора и вправду подошёл к ним и оба учтиво поклонились.

– Усами, что-нибудь известно от Сайто?

– Пока он не прибыл сам, но пару часов назад сокол принёс весточку из Ииямы. – отчитался советник. – Таканащи благодарит за оказанную услугу и сообщает, что Томонобу-сан уже выехал в Касугаяму.

– Значит, у него получилось, – с толикой довольства сказал Кагэтора.

– Прошу вас господин, не радуйтесь раньше времени. Можно допустить, что миссия Сайто прошла успешно, но ведь могут быть и нюансы. Такэда очень хитёр.

– Поэтому я и послал Томонобу, – князь на какое-то время оглянулся, что не укрылось от Садамицу.

– Вы переживаете за госпожу Айю и её детей?

– Сестра держится хорошо, хоть смерть сына и сильно повлияла на неё. А Уэмацу славный малый, несмотря на свою скромность. Наверное, я и сам был таким.

– Он и правда отчасти похож на вас в детстве, – Усами хитро прищурился. – Жаль, что он не ваш.

Кагэтора услышал его слова, но особого значения им не придал. Он резко развернулся и пошёл к воротам монастыря, бросив на ходу:

– Созывай совет Усами! Если Сайто выехал из Ииямы, то скоро будет здесь. Нужно всё решить до моего отъезда, с которым я и без того сильно затянул.

***

Касугаяма.

Томонобу не заставил себя долго ждать и сразу по приезду направился к князю. Кагэтора успел собрать всех вассалов, что находились в окрестностях Касугаямы и дать Сайто официальный приём. Новости из Синано, привезённые охотником на демонов, касались всех без исключения. Даймё, как и прежде, принимал в главной башне замка. Он восседал на помосте, в своём простом повседневном облачении, а за его спиной, на фусума, красовался белый дракон, парящий в облаках. Вассалы сидели по обеим сторонам залы, вдоль скромных, не расписанных перегородок, что весьма подчёркивало суровый северный темперамент.

Сайто, нисколько не отдохнув с дороги и сняв лишь доспехи, предстал перед князем Нагао. За ним устроился его слуга Симоцу Горобэй, что принёс два неких предмета, завёрнутых в цветастые шёлковые ткани. Томонобу низко поклонился в приветствии, едва не коснувшись пола.

– Господин Кагэтора, – начал говорить Сайто, своим огрубевшим со временем голосом. – Ваша воля исполнена. Такэда Харунобу проникся вашей просьбой и дал слово, что не будет нападать ни на Иияму, ни на земли, принадлежащие вам. Однако, он так же отметил, что не уведёт свои войска с подвластных ему территорий и установил сроки перемирия. До истечения нынешнего года не одна стрела не пролетит в сторону Этиго, а наконечники копий будут направлены к небесам. В знак перемирия и своего расположения к вам, он шлёт этот подарок.

Горобэй передал Томонобу один из свёртков из белого шёлка, прошитого золотыми нитями и украшенного замысловатыми фигурами. Сайто развернул ткань и явил всеобщему обозрению меч, покоившийся в прекрасных ножнах, выделанных тигриной шкурой. Белая цука обтянутая кожей ската, золотая цуба в виде четырёх лепестков дуба – символа стойкости и храбрости, белоснежное цуёноо, опять же золотыми прослойками. ⁶Похоже, что назначение подарка было не выказать своё уважение врагу, а дать понять насколько властитель Каи богаче и величественнее владыки Этиго.

Наоэ Кагэцуна, сидевший по левую руку от князя, принял меч у Сайто и передал его господину.

Кагэтора любил мечи, как и любую другу военную экипировку. И всё же, к клинкам у него было особое отношение. При виде очередного шедевра, глаза у него так и блестели, словно солнечные блики играли на зеркальной стали. Князь Нагао с почтением принял подарок, внимательно рассмотрел оправу и взявшись за рукоять правой рукой извлёк из ножен. И вновь его взгляд вспыхнул страстным огнём.

– Весьма польщён таким подарком! – искренне выразился даймё, вложив клинок в ножны и положив рядом с собой. – Нужно непременно отдариться Такэде. Пусть мы враги, но я не хочу показаться невежественным. Что же у тебя во втором свёртке?

Слуга передал Томонобу вторую вещь в синей парче, усыпанной пёстрыми цветами. Заметно, что сей предмет по форме тоже напоминает меч, только в три раза длиннее.

– Это, Кагэтора-сама, Такэда подарил мне, – Сайто извлёк длинный лук, окрашенный коричневым лаком с синими переплетениями из ротанга. Он должен был непременно показать его даймё, поскольку сокрытие дара от врага, могло бы превратиться в очень неприятные последствия.

– Ты, что же Томонобу, посмел принять от Такэды подачку!? – возмутился Какидзаки. – Где это видано, чтобы вассалы принимали подарки от врагов господина?!

– Что же в этом плохого Кагэиэ-сан, раз я признался? – невозмутимо спросил Сайто, ложа лук перед собой.

– И правда Кагэиэ, – вступился Кагэтора. – Томонобу проделал большую работу и смог не только договориться, но и заставить Такэду расщедриться. Или ты завидуешь?

– Вот ещё! – фыркнул Какидзаки. Его вновь вызвали не вовремя, поэтому заядлый гуляка пребывал в очень дурном расположении духа.

– Скажи Томонобу, – вновь обратился князь к Сайто, оставив недовольного Кагэиэ не у дел. – Каков он? Что ты можешь о нём рассказать?

– Он очень хитёр господин, – ответил Сайто. – Скрывается за личиной весельчака, что на самом деле не так. Вместе с этим, он очень мудр и не лишён человечности. Однако, я не сомневаюсь, что этот его благородный поступок, имеет свою выгоду. Будет очень печально, если его замысел сыграет против нас.

– В каждом существе есть хорошее и плохое. В ком-то всё преобладает в гармонии, а в ком-то одна сторона возобладает над другой, – заметил Кагэтора и знаком велел Сайто занять место среди вассалов. – Но, таков он – Такэда Харунобу.

Князь оглядел всех своих людей, сидящих в зале. Никто больше не пытался уколоть Томонобу за полученный дар, и все глядели на своего господина.

– Мы получили, что хотели, теперь же, нужно подумать о следующем. В этом месяце, я отправляюсь в Киото. Я поклялся сёгунату Асикага в верности и нарушать свою клятву не намерен. Поскольку сёгун нуждается в защите своих верных подданных и призывает прийти ему на помощь, то я так и сделаю. Однако, на его приказ о сборе пяти тысяч воинов я ответить не могу. Это значит, что Этиго останется без защиты, чего я тоже допустить не в силах. Враги окружают нас повсюду и поэтому, я возьму лишь полторы тысячи воинов и направлюсь с ними по тракту Хокурику. Так же, я возьму почти столько же рабочих, что должны будут внести свою лепту в восстановлении резиденции сёгуната Асикага. – Кагэтора наблюдал за всеми и упредил возгласы недовольства. Ведь никто не желал отпускать своего господина в столь дальнюю дорогу, да ещё со столь малочисленным войском. Сейчас они все были готовы напроситься с ни, но князь продолжил. – Уэда Масакагэ уже получил от меня распоряжение. Север, как и ранее, остаётся на попечение Иробэ. В Касугаяме, а также отвечать за все военные дела я оставлю Усами, Сайто и Какидзаки. Наоэ поедет со мной, потому, как я совершенно не разбираюсь в тамошних политических делах. За него в Этиго останутся его верные соратники: Хондзё, Ямаёши и Шибата.

– И, кроме Кагэцуны-сана больше никого не возьмёте? – с хитрым прищуром вопросил Усами. Ехать в столицу он не хотел, покуда здесь дел хоть отбавляй, но господина оставлять не собирался. Впрочем, как и всегда.

Следом за Садамицу, превозмогая головную боль, запротестовал Какидзаки, мол, почему я – первое копьё Этиго, командующий конницей, оказался лишён привилегии отбыть в столицу со своим даймё.

– Потому Кагэиэ, что я так решил, – отрезал Кагэтора. – Твоё место займёт Амакасу и возглавит конницу.

– Что-о?! – вознёсся на весь зал хриплый, волчий рык Какидзаки. – Да он даже в седле сидеть не умеет, лошадей не любит… Передумайте господин, прошу вас!

Но князь Нагао был непреклонен. Посмотрев на Кагэиэ пронзительным взглядом, он заставил буйного воина успокоиться. Многих поразило то, что Кагэтора решил взять с собой Китадзё Такахиро. За последнее время, многие охладели к самопровозглашённому мастеру меча, даже после того, как он чуть жизнью не заплатил, оправдывая себя. Зато кандидатуру Оникоджимы Садаоки никто оспаривать не стал. Во-первых, таких самоубийц не нашлось, а во-вторых, гигант всегда был подле князя с самого начала его воинского пути.

На том и порешили.

***

В конце месяца удзуки Нагао Кагэтора выехал из Касугаямы. Давно люди не видели такого пышного парада. Самураи, облачённые в самое лучшее, тем не менее отправлялись не на войну. В Этиго имелось достаточно средств, чтобы обеспечить войско самым лучшим вооружением, чего стоила только одна золотая шахта на Садо.

Люди, весьма редко наблюдавшие подобное зрелище, высыпали на улицы и ликовали при виде своих защитников. Особенно чествовали даймё. Любил народ Кагэтору, как и он их. Провожали так, словно отмечали очередной праздник: с лентами, фонарями, змеями и всякой диковинкой.

Первым в колонне ехал Амакасу Кагэмочи, что по приказу князя возглавил авангард всадников. Облачённый в харамаки с белой шнуровкой и блестящими кувагата, огибающими золотой диск на шлеме. В правой руке, пропустив древко под мышкой, свисало копьё, которое он оснастил двумя наконечниками, по одному с каждой стороны. Несмотря на свою нелюбовь к лошадям, сейчас он казался довольным собой, ведь господин оказал ему огромную честь, которой раньше удостаивался лишь Какидзаки.

За ним шли лучники и копейщики Китадзё Такахиро. Тот, поверх своего красного могами, нацепил броское дзинбаори, сшитое из лоскутов разноцветных тканей. У многих, от его вида даже в глазах рябило, но самурая это мало волновало. Он ехал с гордо поднятым подбородком и даже не смотрел на собравшийся народ.

В самой середине шествия ехал сам князь Нагао в чёрном шлеме с серебряным полумесяцем и кандзи «Бисямон-тэн» над ним. Его окружали отменные молодые воины, среди которых был и гигант Ятаро. Бородатый, весь в чёрном и со страшной канабо на плече.

За ними шли остальные воины, под командованием бусё ниже рангом. Замыкал шествие Наоэ Кагэцуна, в вычурном металлическом шлеме в виде китового хвоста и с камоном «черепаший панцирь» на тулье. Он руководил рабочими и обозом, в который входили вьючные лошади, носильщики с припасами и дарами для дворцовой столичной знати.

Оставшиеся вассалы провожали своего даймё до главных городских ворот. Мать благословила в дорогу с напутствием, что Каннон никогда не оставит его. Даже Уэсуги Норимаса, в конце концов протрезвел, выбрался из своего поместья в главном дворе, и теперь смотрел на уходящую армию полный печали и обиды. Всё потому, что ему вновь придётся ждать, пока Кагэтора не вернётся из своей поездки и не ступит на землю Канто, чтобы отомстить обидчикам. Своё прошение Императору о назначении князя Нагао своим приемником, Норимаса отправил вместе с Наоэ. Младший Усами смог убедить его в безупречности разработанной им стратегии и конечно же без подвоха для канрэя, в скором времени уже бывшего. Конечно, Уэсуги терял свой статус, но ведь при помощи Кагэторы, он мог восстановить свой авторитет. Поэтому, сквозь призму уныния, его нутро освящал маленький лучик надежды на возможное светлое будущее.

Армия прошла уже через весь город под замком, что за полтора десятка лет правления Кагэторы разросся до небывалых размеров, выбралась на тракт Хокурику и повернула на юго-запад, в сторону границы с Эттю. Прошлый раз, точно такая же картина предстала перед жителями, когда в последний поход отправлялся Нагао Тамэкагэ. Только теперь, никто не сомневался, что его сын вернётся назад живым и невредимым. Да и стеречь Этиго Кагэтора оставил людей достойных и доверенных. Каждый думал, что князь Нагао едет в Киото с исключительно мирной миссией и ему ничего не угрожает. Хорошо, если бы это действительно было так.