И что вышло в итоге? А в итоге здесь, за Стеной, в этой несостоявшейся утопии, все было настолько похоже и на внешний, и на прежний, и на весь остальной мир, что теперь Алан Рэй даже как-то перестал понимать для чего он все это затеял.

Ради власти? Эта мысль его никогда не грела. Наверное, именно поэтому он эту самую власть и получил, и она его теперь несказанно утомляла. За Стеной оказалось страшное количество – большинство, как и всегда и везде – бесполезных и никчемных людей у которых, как всегда и везде, куча свободного времени, и страшно желание быть причастными ко всему. Организация попечительских советов, заседания в мэрии… Политика. Утопия, говорите? Люди есть люди, и чтобы возникла утопия, пришлось бы жестоко отсечь на задворки девяносто девять процентов населения Земли. Либо переделать природу человеческую. А это… Создать протез руки, ноги, искусственное легкое, сердце… Но апгрейдить человеческое сознание… Даже если было бы возможно – Алан никогда бы за такое не взялся. Ответственность запредельная, результат – более чем гадательный. Того и гляди понадобится команда каких-нибудь блэйдраннеров⁴³, чтобы истребить улучшенных людей, которые тоже оказались идиотами и решили, что обычных людей пора вычеркнуть из бытия.

Так для чего он продолжал оставаться тем, кем был? Не хотел бросать этот мир на произвол судьбы? Чувствовал свою ответственность? Глупости. Ничего такого и в помине не было. Он никогда не верил, что целью Верхних и Нижних было уничтожение человечества. А если бы и так, его мало привлекала роль спасителя. Зачем же? Зачем он прожил такую неприлично долгую жизнь, стараясь сделать… Что? Стать самым умным? Ерунда. Такого не бывает. Доказать что-то там кому-то там? Самому себе? Нет, это что-то скорее подростковое. Неприлично для семидесятилетнего крепкого умудренного опытом старца… Впрочем, старцем он себя никогда и не чувствовал. Мог себе это позволить. Вернее, ему могли позволить. И тот, кто позволял…

Забавно. Он появлялся крайне редко, почти никогда ничего не просил, и уж тем более не требовал. Был словно добрый дальний родственник с таким наследством, что закачаешься… Волшебник по соседству. Как он делал то, что делал – непонятно. И это беспокоило Алана Рэя все эти долгие годы. Неопределенность. Как когда-то давно его научили – если кто-то дает слишком много и ничего не просит взамен, будь готов к тому, что итоговая плата может оказаться неподъемной.

Сзади послышались тихие, едва различимые шаги. Он не обернулся. Только когда легкая как перышко тонкая ладонь легла на плечо, взял ее в свою, сжал, а потом поднес к губам и поцеловал кончики пальцев.

Вот для этого, наверное, он и продолжал.

– Папа, ты опять всю ночь не спал?

Он развернулся в кресле, и посмотрел на нее снизу-вверх. И в стотысячный раз поразился двум вещам. Во-первых, какая она красивая, а во-вторых, как он ее любит.

Забавная штука жизнь. От совершенно обычной до такой вот странной, переполненной то ли величием, то ли нелепостью как у него. У них с Алисой не было детей. Так и не сложилось. А после… Видимо, он был однолюбом и ни одну из женщин, которые были у него после язык не поворачивался назвать любимой. А дети…

Говорят, дети великих людей имеют поганое свойство неизменно разочаровывать этих самых великих людей. Глупости все это. Или может, просто не стоит считать себя великим? Не нам решать, в конце концов.

Когда девятнадцать лет назад у него ни с того ни с сего вдруг родилась дочь… Алан Рэй, кем бы он там себя ни считал, влюбился в эту девчонку без памяти. Она была единственным, что заставляло его проявлять хоть какие-то чувства в этой жизни. Ну, кроме любопытства, естественно. И он назвал ее в честь той единственной женщины, которую когда-то по настоящему любил. Глупо? Неуклюже? Само собой. Но он это сделал. Тем более, что ее мать была не против. Она вообще не была против чего бы то ни было. Сперва он, по раздутому самомнению, решил было, что, родив ребенка от столь значительного человека, она была согласна на что угодно, но потом быстро сообразил, что ей на все плевать… И забрал девочку к себе. Любовь – интересная опция.

У Алана Рэя почти не было секретов от дочери. Почти. Она была единственным человеком, которому он доверял. Может быть, она сможет после него управлять всей этой махиной, которую он нагородил под гнетом бредовых обстоятельств? Может, Корпорация достанется Алисе? Он прекрасно знал, что нет. Она не захочет. Алиса была свободолюбива, очень добрая, славная девочка, обожала музыку, интересовалась медициной… Да и в конце концов, он слишком ее любил, чтобы взваливать такую ношу. Такую ношу нужно либо создавать самому, либо очень хотеть на себя взвалить. Как поступали многие не обремененные умом политики сотни раз в истории человечества.

Алиса присела на подлокотник кресла, обняла отца за шею и мельком глянула на огромный экран.

– Ну что, не нашел? – спросила она.

– Нет, – вздохнул Алан.

Елена сочувственно вздохнула, задумалась, а потом спросила:

– Пап, а что ты вообще ищешь?

Вот на этот вопрос Алан Рэй не мог ответить. Потому что это было то самое «почти» – один из его очень редких секретов о котором он ни в коем случае не собирался рассказывать даже Алисе. Хотя, самым простым ответом было бы – его попросили. Попросил кто-то, кому он обязан столь многим… Что мороз по коже. Сперва попросил спрятать мальчишку и его мать, теперь вот – отыскать потерянное.

Вся эта история… Какой-то мальчишка. То есть, началось еще до появления самого мальчишки. Сперва его очень вежливо и ненавязчиво попросили спрятать на дальней станции беременную женщину. Ну под видом, скажем, оператора этой самой станции. Зачем на дальней автоматической станции оператор? Не имеет значения – придумайте что-нибудь, вам же это не трудно. И защита этой станции… Ее надо было защитить и обезопасить так, что Алан сперва даже растерялся. Но при этом сами обитатели станции – женщина, а особенно ее еще нерожденный сын – не должны были ничего такого подозревать. Бред какой-то. Но это зависит от того кто просит, разве нет?

И вот на станцию напал Палач. Несмотря на все средства защиты. Несмотря ни на что. И станция была уничтожена. Как? И почему именно сейчас?

Однако, тот, кто попросил его двенадцать лет назад об этой услуге утверждал, что мальчишка выжил. Откуда ему это известно? Ну, скажем так, если бы он погиб, последствия были бы… более ощутимы. Более того – мальчик почти наверняка где-то в Городе. Прошу вас, Мастер Рэй, будьте любезны, напрягитесь. Поверьте – это очень важно.

Почему так важно? Что такого в этом мальчишке? Алан не спрашивал, потому что ясно понимал, что не получит ответа. В конце концов, ему вообще грех было жаловаться, поскольку, в итоге, у него просили так мало, предварительно, авансом, выдав так много… И вот это беспокоило и напрягало. Он никогда не любил брать в долг и не принимал бескорыстной помощи со стороны. Опасная это штука. Только вот конкретно эту помощь ему так ласково, ловко и уважительно… навязали?

И вот теперь Альфа рыла Сеть (то есть, буквально саму себя) в поисках мальчишки, который ухитрился неведомо как затеряться в Городе.

Но вот сейчас, глядя на Алису, Алан Рэй, по крайней мере, точно понимал для чего он все это делает.

– Поиск пока не дает результатов, – объявила Альфа.

Это было стандартным оповещением в деликатной форме, что она опять все проверила, прочесала частым гребешком, рассмотрела под микроскопом и ни черта снова не нашла.

– Опять, – вздохнул Алан Рэй. И тут же задал идиотский вопрос: – Никаких новостей?

– По главному вопросу – никаких, – сообщила Альфа.

– А не по главному?

– В общем, тоже. Есть несколько странное сообщение. Скорее городские слухи.

– И что там?

– Звучит малодостоверно, но говорят, что на контейнерной свалке было странное побоище.

– Как это – побоище? – не понял Алан Рэй.

– Будто там дрались Палач и Призрак.

– Чего? – Алан Рэй готов был свалиться с кресла.

Он растерянно посмотрел на Алису (только на нее он и мог себе позволить так смотреть), потом снова на экран…

– Палач и Призрак, – повторила Альфа. – Но это не самое странное. Он утверждал, что Призрак убил Палача.

– Э-э… Это как?

– Оторвал ему голову.

– То есть буквально? – Алан Рэй как-то резко осип.

– Так говорят. Я выслала на предполагаемое место дрон. Ничего не обнаружено…

– Естественно, – фыркнул Алан Рэй. – Надо же было такое придумать. Какие наркотики употребляет тот, кто это сочинил?

– Ничего не обнаружено, – повторила Альфа. – Но само место выглядит так, словно там и впрямь что-то происходило.

– Оставь, – вздохнул Алан Рэй. – Все контейнерные свалки выглядят так, будто там что-то происходило.

– Два контейнера сильно повреждены. Повреждения недавние. На земле множество свежих кровавых пятен. Дрон сделал анализ.

– И что? – насторожился Алан Рэй.

– Там кто-то потерял много крови, – ровным голосом констатировала Альфа. – Однако, согласно анализу ДНК, кровь не человеческая. Установить чья именно не удалось.

Алан Рэй поднялся с кресла и прошелся по кабинету. Только в такие вот моменты он понимал зачем ему вообще кабинет. Чтобы по нему расхаживать, разумеется.

– Кровь на подробный анализ, – приказал он. – Направить туда еще дроны. Собрать все что есть. Черт, мы до сих пор до конца не понимаем что из себя представляет этот Палач. То ли его присылают Верхние, то ли Нижние, то ли он сам по себе…

– Про Призрака мы знаем еще меньше, – напомнила Альфа.

– Я вообще не уверен, что существует какой-то там Призрак, – фыркнул Алан Рэй. – Это городские легенды… Один Палач, бледный монстр, у другого нет лица… Исчезает, появляется… Никакие технологии не вытравят мистику из человеческого сознания. Хотя, со всеми этими Верхними, Нижними… Может, построить в городе еще несколько школ?

– Или церковь, – подсказала до сих пор молчавшая Алиса.

– А церковь-то зачем, солнце? – растерялся Алан Рэй.

– Не знаю, – пожала плечами Алиса. – Но если есть Верхние и Нижние, может, существуют Бог и Дьявол.

– А может, не надо? – взмолился Алан Рэй. – Может, хватит того, что уже есть?

– Нас, как всегда, никто не спросит, – улыбнулась Алиса.

Ну, это Алан Рэй и сам знал. Равно как насчет существования, по крайней мере, дьявола, у него были свои… соображения.