– Это ты-то боишься? – хмыкнул я. – «Эй, Скорняк» помнишь?

– Помню, – улыбнулся спир. – Так я ж тогда тоже со страху.

– Ну, если ты такое со страху вытворяешь, то тогда я не знаю, что такое смелость и геройство, – сказал я.

И остановился, замерев на месте.

Рудик тоже тормознул, словно на невидимую стену напоролся. У спиров слух намного лучше человеческого. Значит, не показалось мне, будто справа тихий смех раздался. Тоненький такой. Детский. От которого у меня разом вдоль позвоночника мурашки побежали и затылок вспотел. Реально страшно услышать такое в пустом, мертвом городе – особенно после сталкерских рассказов о том, что бывает, когда встретишь в Зоне ребенка. Чистенько одетого, опрятного такого, с октябрятским значком на груди или с пионерским галстуком на шее, будто сошедшего с плаката времен чернобыльской аварии…

Однако эти были без галстуков и значков. Совсем маленькие, лет по шесть. Мальчик и девочка. На нем светлая рубашка и шорты, на ней легкое, воздушное платьице. И бант на макушке, похожий на большую белую бабочку.

Держась за руки, они вышли из-за угла облезлого одноэтажного магазина с чудом уцелевшей надписью «Восход» на крыше. Увидев нас, они засмеялись снова. Радостно, будто увидели старых знакомых.

И вприпрыжку побежали к нам.

– Как это? – дрожащим голосом спросил Рудик. – Откуда здесь детеныши спиров? А, Снар?

– Значит, говоришь, ты детенышей спиров видишь? – процедил я сквозь зубы, вскидывая автомат.

Но выстрелить не успел.

Расцепив руки, они прыгнули. Трогательные детские личики исказили гримасы ярости, при этом мигом расползлись до маленьких ушей уголки улыбающихся ртов, в которых стали видны длинные острые зубы.

Прыжок тварей был столь стремительным, что я не успел ничего сделать. Мелкая пакость, крохотные пальчики которой превратились в острые когти, вдруг оказалась у меня на груди – и с мерзким хрустом впилась в шею.

Понятное дело, что я бросил автомат, который повис на ремне, и вцепился в мелкого монстра, пытаясь отодрать его от себя.

Бесполезно. С таким же успехом я мог оторвать собственный кадык. Тварь словно приросла к моему телу, продолжая вгрызаться в него – еще мгновение-другое и перекусит трахею!

Поняв, что мои усилия тщетны, я схватился было за «Бритву», намереваясь всадить нож в невиданного ранее мутанта… и вдруг совершенно случайно, боковым зрением, краем глаза увидел Рудика… который неистово драл когтями собственное горло. При этом его лапы свободно проходили сквозь полупрозрачное тело твари, впившейся в шею спира.

Еще не до конца понимая что происходит, я повернулся лицом к Рудику – и в тот же момент паскуда, убивающая спира, потеряла прозрачность и стала видна явственно, детально. Даже слишком детально, с избыточными тенями и четким рельефом мышц, словно мутанта нарисовали на суперсовременном компьютере.

Я чувствовал, что «моя» тварь буквально жует мое дыхательное горло, но я уже перестал обращать на нее внимание. Отпустив рукоять «Бритвы», я подхватил АШ-12, и выстрелил с бедра – в толстую букву «В» на крыше магазина, за которой, как мне показалось, обосновалась какая-то слишком объемная, неестественная хрень. Конечно, это мог быть и мусор какой-нибудь, но даже под порывами осеннего ветра не будет мусор слегка дергаться в такт каждому движению челюстей мрази, присосавшейся к моей шее.

Отдача толкнула в ладони. Темная хрень на крыше магазина вздрогнула: похоже, я не промахнулся. Вздрогнула – и сразу же жуткий, заунывный вой пронесся над Припятью. Страшный. От которого очень хочется лечь на землю, закрыть ладонями уши и молить Зону о том, чтобы этот ужас поскорее закончился. Я прям всем телом почувствовал такую неодолимую потребность.

Но при этом я понял еще одно – хоть и болит моя шея, но на ней больше никто не висит. Нет той паскудной твари, что жевала мое горло. Исчезла. Испарилась, будто и не было ее.

И хотя гнул меня к земле вой, который, возможно, и существовал лишь в моей голове, однако осознание того, что я не ошибся, придало мне силы. Я вскинул свой автомат к плечу и уже прицельно всадил еще три пули в пакость, воющую на крыше магазина.

Пожалуй, три было даже много. Уже после второй над буквой «В» словно черный фонтан брызнул на мгновение, после чего на выщербленные ступеньки перед входом в магазин с мерзким хрустом упала оторванная пулями длинная лысая голова, похожая одновременно и на человеческую, и на лошадиную. Неудивительно. АШ-12 на то и штурмовой автомат, чтобы максимально эффективно решать вопросы с любой тварью, покушавшейся на твою жизнь.

Само собой, вой тут же прекратился. Я опустил автомат и потер ладонью шею. Нет, укусов не было. Их и не могло быть. А вот глубокие царапины от моих отросших ногтей присутствовали. Еще немного, и я либо разодрал бы себе дыхалку собственными ногтями, отдирая несуществующего мутанта, либо просто перерезал бы горло «Бритвой», уверенный, что убиваю монстра.

– Что это… было?

Я обернулся.

На Рудика было жалко смотреть. Несчастная мордочка, слезы боли в круглых глазах, лапка прижимает к шее оторванный нехилый лоскут мохнатой шкурки.

– Судя по башке, очень сильный мутант, – кивнул я на мертвую голову. – Смахивает на помесь псионика и телекинетика. Поковырялся в наших мозгах, вытащил оттуда нужные воспоминания, внушил нам качественные глюки, и принялся наслаждаться бесплатным шоу, глядя как добыча сама себя убивает, уверенная, что дерется со страшными мутантами.

– Вот гад какой! – всхлипнул Рудик. – Я ж своих сестру и братишку увидел. Младшеньких. А потом они в болотных тварей превратились, которые по ночам у одиноких путников кровь пьют. Зачем он так? Почему дети?

– Не знаю, – пожал я плечами, доставая из нарукавного кармана бинт. – Может потому, что тут неподалеку за этими пятиэтажками раньше был детский сад «Золотой ключик». Говорят, что все человекоподобные мутанты раньше были людьми. Может и этот тоже, при детсаде сторожем был, или воспитателем. Хрен знает, короче. Давай-ка я лучше тебя перевяжу.

– Не надо, – осторожно качнул головой Рудик. – Ты же знаешь, регенерация у нас почти мгновенная. Думаю, уже приросло все.

Отпустив лапку, он подобрал с асфальта свой «Вихрь», лихо закинул его за плечо – и ойкнул. Потому что шкурка от шеи снова отвалилась и повисла книзу окровавленным лоскутом.

– Так, стоять на! – строго сказал я, подключив к голосу командирские нотки. – Рядовой Арудогрилонокс, немедленно на перевязку!

– Ты помнишь как меня зовут? – умилился спир, расплывшись в улыбке, аж поникшие книзу кошачьи усы встопорщились кверху от счастья.

– Такое забудешь, – проворчал я, бинтуя шею мутанта. – У меня еще один такой же кореш, хрен выговоришь. Кандоронгаро…

И заткнулся, не договорив. Аж зубы стиснул до хруста в челюстях, чуть язык не прикусил. Ну не мог я свыкнуться с мыслью, что Фыфа больше нет! И оттого втройне корёжило меня от мысли, что тварь, его убившая, всё еще ходит живая по Зоне.

Это надо было исправить. И как можно скорее.

Я зафиксировал бинт, перебросил свой автомат обратно со спины в руки, и сказал:

– Всё, пошли. И не зевай, смотри по сторонам. Мало ли кто тут еще решит поживиться нашими тушками.

* * *

– Да, блин, в этой вашей Припяти хуже, чем у нас в мире Кремля, – пожаловался Рудик, поглаживая лапкой раненую шею поверх бинта. – Я уж думал, что хуже чем у нас не бывает.

– У нас тут тоже по-всякому, – сказал я, на ходу озираясь по сторонам и держа автомат наготове. – Иной раз как только что. А бывает что как сейчас, например.

Действительно. Мы шли по улице Курчатова, ежесекундно ожидая новой атаки… Но вокруг было тихо. Как на кладбище. Стих ветер, до этого шевеливший обрывки проводов на столбах и гоняющий по разбитому асфальту желтую листву. Далекий заунывный вой какого-то мутанта тоже оборвался на самой высокой ноте. Даже звуки наших шагов казалось утонули в этой тишине.

По левую руку осталось знаменитое Городское отделение Внутренних дел города Припять, на входе в которое чудом сохранилось большое стекло с нарисованными на нем щитами, звездами, колосками, серпами и молотами. Местная аномалия, как-никак. То стекло, что находилось справа от входа, было давно разбито. А то, что слева – нет, стоит себе, как будто его вчера вставили и тщательно раскрасили советской символикой. Один сталкер, говорят, как-то озорства ради выстрелил в это стекло. Тому – хоть бы хны. Словно в стальную плиту пуля ударила. Сталкер, не поняв темы, очередью полоснул. Без толку, только рикошеты взвизгнули, и один из них ему щеку разорвал.

Тогда у сталкера перемкнуло. Подтащил к стеклу найденную тумбочку, из гранаты чеку выдернул, на тумбочку положил, отбежал подальше.

Рвануло. Ни стеклу ничего, ни тумбочке, что была к нему прислонена. Только следы от осколков на асфальте.

Ну и поехала крыша у парня. И кирпичи он кидал в то стекло, и ногами по нему лупил, и кулаки в кровь разбил. Без толку. С виду тоненькое оно, обычное, ни разу не бронированное. А разбить – никак.

Видели сталкеры того сумасшедшего еще совсем недавно. Сидит на ступеньках ГОВД, глаза безумные. Отдохнет – и снова начинает молотить по аномалии, около которой к тому времени скопилось уже порядочно осколков кирпичей, сломанных палок и гнутых кусков арматуры. А потом пропал псих куда-то. Правда, говорят, по ночам можно увидеть тень того сталкера, которая медленно проплывает сквозь разрисованное стекло и жутко хохочет.

Все это я быстро на ходу рассказал Рудику, который зябко передернул мохнатыми плечами.

– И так страшно, а ты еще жути нагоняешь. Впрочем, поделом тому сталкеру, нечего стрелять в легенды Зоны. Но всё равно оставь лучше свои истории при себе. Мне и так постоянно кажется будто за нами из этих разбитых окон кто-то наблюдает. Теперь вот буду о призраках думать.

– Мутанты Зоны страшнее любых призраков, – сказал я. – А люди всегда страшнее мутантов. Так что опасаться надо не мертвых теней, а живых уродов, которые очень стараются превратить тебя в эту самую мертвую тень.

– С тобой, Снар, даже побояться как следует не получается, – фыркнул Рудик. – Идешь себе, нервы щекочешь местными кошмарами, но тут ты рот открываешь – и всё. Вместо качественного мандража появляется желание пристрелить какого-нибудь гада. Ну куда это годится?

Вот так почесывая языками, дабы снять напряжение, мы миновали неслабое такое кладбище брошенной техники, раскинувшееся слева, и свернули на Заводскую улицу, ведущую прямо к «Юпитеру».

Свернули… и тут же, не сговариваясь, рванули под прикрытие ближайших деревьев.

Ибо с дороги открывался вид на завод, которому по идее положено было бы быть заброшенным, как и другим зданиям Припяти.

Однако мне одного взгляда хватило, чтобы понять – объект охраняется, и довольно неплохо для условий Зоны.

На крыше крайнего корпуса я успел рассмотреть пулеметное гнездо, оборудованное по всем правилам: что-то крупнокалиберное на станке, обложенное мешками с песком. Плюс завод «Юпитер» был обнесен по периметру колючей проволокой. Не кордон конечно, где заграждения в два ряда, и смотровые вышки торчат меж теми рядами. Здесь все было проще. Обычные столбы, врытые в землю. На них намотана колючка, к которой привязаны консервные банки и пустые бутылки. Сигнализация, известная еще со времен Первой мировой войны. Примитивная, но действенная. Начнешь проволоку перекусывать, по-любому чем-то, да звякнешь.

– Бандиты? – взволнованно поинтересовался Рудик, которому в свое время от бандюков в его родной вселенной крепко досталось.

– Не похоже, – покачал я головой. – Уж больно все грамотно организовано. К тому же я точно знаю, что у бандитов на свалке в Рассохе сейчас своих дел невпроворот. Скорее, это военные.

– И чего они тут забыли? – проворчал спир. – На кой им старый, заброшенный завод?

– Иди у них спроси, – буркнул я, доставая из рюкзака трубу разведчика ТР-4, которую я прихватил на складе Захарова. Удобный перископ для наблюдения за объектами из-за укрытия. Высунул я ее из-за дерева, и принялся более подробно изучать завод и подходы к нему.

Правда, детальное изучение «Юпитера» особо информации не добавило. Я не ошибся – на заводе основательно закрепились вояки. А может дезертиры. Или армейские сталкеры. Оборудовали себе базу, правда, непонятно зачем. Для вдумчивого поиска артефактов и рейдов к ЧАЭС? Возможно. А может ищут чего на заводе. Например, то же, за чем мы с Рудиком сюда пришли. Вполне возможно.

Я сверился с КПК. Ну да, вышли мы удачно. Повезло так повезло. Как утопленникам. Пулемет как раз на крыше второго корпуса и стоит, за которым, по словам Харона, должен быть вход в убежище. Исходя из чего вопрос ровно один – как пробраться через колючку под прицелом пулемета? Дождаться ночи? Можно и так, только немногим это поможет – вон на углу крыши прожектор торчит. Остальную часть здания деревья загораживают, но, думаю, там то же самое – пулеметные гнезда и прожекторы. Проблема…

Я добросовестно чесал репу, придумывая хитрые планы проникновения внутрь охраняемой территории, как вдруг произошло неожиданное.

По правой стороне от улицы, ведущей к заводу, находилась относительно небольшая свалка утилизированной техники – в основном ржавые грузовики, с которых мародеры сняли все, что только можно было снять. И вот внезапно из-за одного такого грузовика вышла фигуристая девушка в поношенном, изрядно порванном камуфляже. Но странным было даже не появление девицы-красавицы в эдаком месте, а то, с какой легкостью и непринужденностью несла она пулемет Калашникова, вес которого вместе с примкнутой к нему патронной коробкой заметно оттягивает книзу руки мускулистых бывалых мужиков. Более того. На спине девушки висел плотно набитый армейский рюкзак нехилых размеров, литров на сто, не меньше, который будучи загруженным даже наполовину гарантированно гнет даже профессиональных вояк. Но дева двигалась так, словно ни рюкзака, ни пулемета в ее руках просто не существовало.

Она легко вскинула ПК к плечу, словно это была пластмассовая игрушка, и дала длинную очередь по пулеметному гнезду. Надо отметить, прицельную очередь. Трассерами. Которые легли точно в промежутки между торчащим наружу стволом пулемета и мешками с песком. При этом я успел заметить, что ПК в руках девушки практически не дергался от отдачи, словно он был на станке зафиксирован. И похоже я уже догадался, что за валькирия может столь непринужденно удерживать в своих лапках работающий пулемет.

Над зоной разнесся истошный вопль, слышимый даже за молотьбой ПК. Видимо, тот баклан, что дежурил в гнезде и пропустил движение в своем секторе, словил мгновенную карму трассером, не фатально продырявившим тушку. Конечно, он был не прав, куря бамбук на посту. Но, на мой взгляд, дева с пулеметом недалеко от него ушла по части раздолбайства. Ибо, конечно, круто смотрится со стороны пальба по укрепленному объекту стоя в полный рост будто в кино. Но на деле такое шоу длится очень недолго. Ровно до тех пор, пока другие участники спектакля не осозна́ют происходящее, и не подключатся к веселью.

Я уже видел движение в разбитых окнах трех-этажного заводского корпуса, и было понятно, что с минуты на минуту деву свалит точным выстрелом какой-нибудь опытный, хладнокровный стрелок. Ох, не люблю я такие вот развлекухи, когда очень хороших парней типа меня до обидного мало, а плохих, мать их, целое здание, набитое ими, словно фекальная станция дерьмом.

Но выбора особо не было. Теперь уж точно незаметно на территорию завода не проникнуть. Значит, придется идти напролом.

– Рудик, стреляй на движение, – крикнул я, сунув ТР-4 за пазуху и бросаясь вперед. Ибо дева с пулеметом, конечно, стреляет очень неплохо, но против хреновой тучи вооруженных бойцов ей по-любому не выжить.

На бегу я заметил, как какой-то из них появился в окне первого этажа, явно намереваясь испортить девушке настроение из своего автомата. Однако я выстрелил на мгновение раньше, и тяжелая пуля, долбанувшая в каску, унесла стрелка в глубь здания. Ну да, АШ-12 это тот случай, когда индивидуальные средства защиты не спасают – даже если пуля их и не пробивает, ее запреградное действие гарантированно нейтрализует противника.

Пока я бежал к девушке, успел снять еще одного. А также заметить, что Рудик длинной очередью успешно высадил уцелевшее стекло в окне второго этажа. И даже, возможно, кого-то задел, ибо из окна полетела не ответная очередь, а хриплый, надрывный мат.

А потом мне пришлось уйти в кувырок, потому что пулеметчица резко развернулась и полоснула очередью по тому месту, где долю секунды назад находилась моя голова.

Если честно, я такой исход предвидел, ибо когда в бою кто-то неожиданно стреляет позади тебя, то лучше перестраховаться. Потом, коли это была подмога, а не враг, подкравшийся с тыла, конечно нужно будет извиниться. Если только будет перед кем.

Увидев мой маневр, она резко повела ствол пулемета вниз, но я успел заорать дурным голосом:

– Настя, свои!!!

Сработало. Линия пулеметного выстрела зависла над моей макушкой словно невидимый дамоклов меч. Глаза пулеметчицы были широко открытыми, немигающими. Безумными. Интересно, киборги мира Кремля могут сойти с ума? Ну а чего? Конечно, в своё время Фыф отделил живой мозг красавицы кио от электронного управляющего центра, но сам-то центр никуда не делся. Перемкнет там у нее что-то в наполовину электронной голове, замкнет проводка, примет меня за какого-нибудь супостата – и всё. Добро пожаловать, Снайпер, в Край Вечной войны. Называется помог девушке в трудной ситуации.

Я на всякий случай мысленно попрощался с жизнью – но, как оказалось, поторопился. В бездонных глазищах красавицы мелькнуло узнавание. А потом в ее плечо ударила пуля, сорвав кусок кожи и немного мяса. Мне на лицо брызнула вязкая белесая кровь.

От такого ранения не то что девушка, мужик взвоет и схватится за надорванную мышцу. Но кио удар сзади лишь дал импульс к резкому развороту на сто восемьдесят градусов. Очередь – и стрелок, припавший к СВД явно с целью послать пулеметчице дополнительный гостинец, нелепо взмахнул руками, выронил винтовку и рухнул с крыши.

Условно все произошедшее за эти несколько секунд можно было считать успехом. Хотя бы потому, что мы все были живы. Пока что. Ибо я слышал – здание внутри гудело словно растревоженный улей, и в этом гудении я явственно различал отрывистые команды, отданные хорошо тренированными голосами. Это офицеры и сержанты раздавали вводные личному составу, слегка охреневшему от столь наглого нападения. И можно было не сомневаться – не пройдет и пары минут, как военные, придя в себя, вдолбят нас шквальным свинцом в раскисшую осеннюю грязь.