Самым ценным предложением у корабелов были «возвраты». Такой корабль нанимал команду обычно на одно, максимум два плаванья, так как хозяева корабля гнались за моментальной выгодой. Совершив рейс в Коррор или Лоэ, выгодно сбыв товар там и закупившись тем, что будет продаваться в Предустье, владельцы судна, по прибытию, распускали команду, до полной реализации привезённого. Корабелы и не возражали. Торчать на пристани и быть привязанными к одному кораблю устраивало немногих. Платили «возвратчикам» неплохо, так как корабли – «возвраты» обычно находились в почти плачевном состоянии, и плаванье на них было большим риском. Кроме того и само море подкидывало морякам различные сюрпризы. Пираты, стерегущие древние посудины у выхода в Безбрежную Синь, порывистые ветры и громадные волны, битву с которыми выдерживали далеко не все. Но главной среди всех опасностей была, конечно, Она. Ею клялись, Её именем скреплялись сделки, а если корабль долго не возвращался, и выходили все сроки ожидания, значит всё – Она забрала. Те, кто хотя бы издали видел Её, пользовались в среде мореходов огромной популярностью. Их рассказы пользовались большим спросом в кашеварнях и поили такого повествователя почём зря!

Очередную такую байку травил сидящим за столом старый Раку. Слушали его правда не очень внимательно: эту россказнь Раку преподносил уже не первый год и даже со всеми мыслимыми и не мыслимыми дополнениями старого морехода, она несколько приелась, но в это прохладное утро просто нечем было пока заняться. В «Вёслах» ещё было почти пусто, безработные корабелы подтягивались позже, отсыпаясь после очередной бурной ночи. Поэтому на двоих монахов из Светлой Семьи, скромно занявших стол в самом углу, никто и не обратил внимания. Лишь Уляк, управляющий кашеварней, позевывая, поставил перед ними две кружки с вином и два кулёчка со сладкими орешками – всё, что попросили пришедшие,– и вновь ушёл за перегородку, отделяющую едовую от кухни.

…-и вот тогда, Она просто взяла их «скорлупку» за мачту, перевернула и потрясла…,-доносились до сидящих слова Раку. – Людишки так и посыпались в волны. Никогда не забуду!

–А ты сам-то? Сам-то где был? – жадно спросил один из слушателей. Раку промолчал, многозначительно покосившись на пустую кружку. Молодой, с едва пробивающейся бородкой мореход, крякнув, постучал по столу. Вышедший Уляк поставил ещё один кувшин, принял плату и тяжело вздохнув, остался. Управляющий понял, что Раку нашёл парочку «свежих ушей», у которых водились монеты, и сейчас вовсю заливался, потчуя своей небылицей наивных новичков.

–Так мы ж в стороне были, – дождавшись пока молодой корабел наполнит его кружку, степенно сказал Раку. – Сам подумай, дурья твоя башка, как бы я это всё тебе рассказал, если бы был на том несчастном кораблишке? Мы шли с Коррора в Громаду, а они, видать, на архипелаг. Уж не знаю, чем они Её так разозлили, но уж лучше они, чем мы. Понятно?

Молодой неуверенно кивнул.

–И вот потом-то и началась самая жуть! – многозначительно произнёс Раку и отхлебнул вина. – Она голову задрала и стала в море опускаться. А пасть открыта! И вот туда, в эту самую пасть, вода и побежала. Закрутилась здоровенной воронкой! Уж на что мы далековато были и то нас потащило! Хвала небесам, когда то судно, которое Она терзала, в энту воронку ушло, сразу всё и стихло! Тут уж мы и дали дёру. До самой Громады, без передышки!

Раку ещё раз приложился к кружке и словно невзначай пододвинул её к кувшину.

–А как Она выглядит-то? – спросил ещё один мореход, ещё моложе первого, видимо только недавно вышедший из юнг.

Все затихли, ожидая слов старого корабела. Раку же не спеша сам налил себе вина, медленно выпил и, отставив кружку в сторону торжественно произнёс:

– Словами не передашь! Видеть надо!

Громовой хохот потряс кашеварню. Те, кто слушал россказню Раку не в первый раз, затаив дыхание, ждали его этой коронной фразы. Два молодых корабела ошарашенно переглянулись и тот, что постарше вдруг потянулся через стол и схватил старого морехода за грудки.

–Напился за наш счёт, а мы и уши развесили! – крикнул он. – А ну, вертай деньги, балабол дранный!

–Спокойно, малый! – один из сидящих за столом положил тяжёлую, всю исписанную татуировками, руку на плечо обманутого парня. – Тебя силком слушать никто не заставлял и вином угощать не просил. Так что, ты сам виноват и нечего тут кулаками махать. Лелята услышат и всё. Больше ты с напарником своим сюда ни ногой, да и не только сюда. Потому остынь.

Молодой было дёрнулся, но увидев мрачные глаза, смотрящие на него со всех сторон, что-то пробурчал и, отпустив даже не испугавшегося Раку, выпрямился, взяв с пола свой мешок. Поманив своего спутника, он демонстративно пересел за другой стол, оказавшись недалеко от монахов, мирно вкушающих свой скудный завтрак. Уляк тут же подошёл к нему и вопросительно посмотрел. По законам кашеварни сидеть за столом в едовой просто так было нельзя. Обязательно нужно было сделать хотя бы простенький заказ, но у мореходов видимо кончились деньги и старший из них, напрасно порывшись в кошеле, беспомощно уставился на варщика.

–Нет монет, оставляй залог! – проворчал Уляк. – И сиди хоть до Её прихода, упаси нас небеса!

–Залог? – пробормотал несчастный парень и перевернул мешок, высыпав на стол свои нехитрые пожитки. В куче, состоящей из смены скомканного белья, деревянной плошки, простого костяного гребня, и драного ремня, зоркий взгляд Уляка тут же заметил что-то блеснувшее, и бесцеремонно запустив руку в груду барахла, извлёк на свет ещё один гребень, бережно обёрнутый кожей. Эта вещица была явно подороже своего собрата. Тяжёлый, украшенный по спинке затейливым узором, с волнистыми зубцами гребень сам по себе был красив. Но ещё большего блеска ему придавал камешек, вделанный в середину спинки. Небольшой, синего цвета, он сверкнул в свете надвигающегося дня и тут же потух, зажатый в ладони варщика.

–Это пойдёт, – кивнул он. – Что желаете к столу?

–Отдай! – привстал молодой. – Лучше мы уйдём.

–И куда? – иронично усмехнулся Уляк. – Как я понимаю, барны мореходы, хотят наняться на корабль? Так вот, запомните! Лишь отсюда, лишь из «Двух вёсел» вы сможете это сделать. Выйдите за порог и можете отправляться куда угодно, хоть в Заводь. Здесь вам уже ничего светить не будет. Лелята проследят, помяните моё слово! И это не угроза. Просто такой у нас теперь порядок!

–Он правду говорит! – опять вмешался тот, что остановил парня. – Всё через лелят идёт, вернее через их мошницы.

– А пристанщик? Куда же он смотрит? Я вот сейчас к нему…

–И вылетишь отсюда! – кивнул его собеседник. – Сам подумай, как лелята свои делишки будут проворачивать, если начальство не в доле?

–Прикрой пасть, Дарза! – прикрикнул на него варщик. – Или опять под замок захотелось? Тебя же из-за твоего дурного нрава ни на один корабль не берут, капитаны как от заразы шарахаются! Ну, ничего, через три дня ты у меня отправишься за дверь! Толлей-то у тебя тю-тю, даже лелятам больше нечем платить! Пойдёшь ты отсюда восвояси-и… – и Уляк мелко захихикал, противно подрыгивая жирными плечами.

–Вот ведь! Ещё целых три дня твою гнусную рожу видеть, – огорчённо помотал головой Дарза. – Главное чтобы потом не приснилась ненароком, ещё напрудишь в постель от страха.…А насчёт денег? На! – он ловко подкинул в воздух толику. – Это за тех мальчишек. Подай им чего-нибудь, а гребень верни.

–Это ж твои последние! – тронул Дарзу за руку один из сидевших за столом. – Как же ты теперь…

–Не твоя печаль, – небрежно отмахнулся Дарза. Было заметно, что он немного красуется, но Уляк уже поднял толику, отдал гребень хозяину и поспешил на кухню. Парень стал складывать пожитки обратно в мешок и тут дверь кашеварни широко распахнулась. Внутрь ввалились четверо. По крепкой одёже, новым сапогам и коротким мечам на поясах было понятно, что это не простые мореходы.

–Эй, Уляк! – громко позвал один из них варщика, в то время как остальные шумно рассаживались за столом. – Вина пару кувшинов и рыбы!

Варщик быстро шмыгнул мимо них, поставил на стол молодым корабелам кружки с дымящимся настоем и, угодливо закивав, вихрем улетел за перегородку.

–Ну! Кто тут новенький? – предводитель лелят оглядел зал. Недоуменно подняв брови при виде монахов, он хотел было спросить их о чём-то, но те поднялись и спокойно отправились к выходу. Шедший сзади немного запутался в своём длинном глухом одеянии, мешковато сидевшем на нём. Пытаясь как-то расправить непокорный балахон, он запнулся возле стола, за которым сидел старый Раку, но удержался на ногах. Выпрямившись и не поднимая голову, он засеменил за своим товарищем, смиренно стоящим у входа. Смотрящие ему вслед лелята громко загоготали. Им вторили и другие. Не смеялись только молодые корабелы и Дарза. Его рука нервно сжимала сунутую монахом монету, а в голове вертелись сказанные скороговоркой слова: «Лодейник «Беглец». Ты принят».

***

Прохлада утра не спасла Росчи. Весь потный он сидел, тупо уставившись на своё имя, собственноручно нацарапанное им на углу пожелтевшего пергамента. Тот, кто принёс ему этот свиток, спокойно стоял напротив, сложив за спиной руки и безразлично глядя в окно.

–Барну угодно сесть? – спохватился Росчи. Прибывший милостиво кивнул. Откинув длинную полу, явно сшитого на заказ тёмного пыльника, он уселся на скамью, стоящую вдоль стены. Увидев его ноги, Росчи мысленно застонал: сапоги прибывшего стоили с десяток толлей и тоже делались отнюдь не на рядовом торговище. Да и вообще весь его облик, начиная от коротко постриженных, с явно пробивающейся сединой волос и заканчивая теми самыми сапогами, дышал достоинством и…немалыми деньгами.

Пристанщик опять уставился в свиток. Он уже давно прочитал написанное там и теперь напряжённо думал, как попытаться избежать скандала. Всё дело в том, что лодейник «Беглец», права на который предъявил прибывший…

–Я тут прошёлся по пристани, – прервал его размышления гость, – и увидел любопытную вещь…

–Ка-ка-кую? – запинаясь, произнёс пристанщик.

–Почему-то «Беглец», которым, согласно этому свитку, владеет почтенная барна Валваль, стоит под разгрузкой. И с него выносят товары! Насколько мне известно, никаких подобных указаний она не отдавала. «Беглец» должен был мирно стоять в Предустье, а не бороздить морские просторы! Не кажется ли это, барну старосте, несколько странным?

Росчи закивал головой. Сначала утвердительно, затем отрицательно. В конец запутавшись, он уставился на гостя и развёл руками.

–Понимаю, – насмешливо сказал прибывший. – Барн пристанщик сам в недоумении, не так ли?

–Да – а, – выдавил из себя Росчи.

–Что ж! Придётся привлечь друзей из Порядья. Это же ни на что не похоже! Кто-то за спиной пристанного старосты проворачивает свои тёмные делишки…

–Это я! – неожиданно пискнул Росчи.

–Что «я»?

–Я знаю…не за спиной.…Это мой товар! – наконец выпалил он и бессильно откинулся на бревенчатую стену, больно ударившись спиной.

–Вот как?

–Достопочтенный барн… м-м-м?– запнулся Росчи и вопросительно посмотрел на гостя.

–Барн…Шича, – чему-то улыбнувшись, кивнул прибывший. – Доверенное лицо милостивой барны Валваль.

–Так вот,– набрав полную грудь воздуха, продолжил Росчи, – я давно знаю барна Кемача. Видя, что «Беглец» очень долго находиться в Предустье, я набрался смелости и решил, что простой корабля может встать высокочтимому барну слишком дорого. Я даже написал ему, но совершенно завертелся. Так много дел! И все неотложные!

–Так зачем же барн староста писал Кемачу? Ведь он сам подмахнул договор, передающий «Беглец» в собственность барны Валваль…

–Барн Шича! Ну не знаю я барну Валваль! Не знаю! Даже мельком не видел! И как бы она отнеслась к моему письму? А барн Кемач другое дело…

–То есть барн хочет сказать, что всё это делалось ради блага семьи барны Валваль?

Росчи усердно закивал головой. Гость хмыкнул и, встав, опять подошёл к окну. Немного постояв, он резко повернулся к пристанщику и у того внутри всё похолодело. Маска изнеженности и добродушности исчезла, и на Росчи уставились пронзительные глаза прожжённого торгаша.

–Первое. Разгрузку завершить до полудня. Очистить лодейник, вылизать его от киля до кончиков мачт! Понял?

Гость отбросил всю вежливость, но Росчи не обратил на это внимания, кивая на каждое слово.

–Второе. Вся ватага, включая капитана, списывается на берег!

–Барн Шича сам поведёт судно? – осмелился спросить пристанщик.

–Не важно! Третье. Никаких препон! Судно должно быть полностью снаряжено и готово к длительному плаванью. Запасы еды и воды, так чтобы хватило до Коррора. Устранить неполадки, заправить корабельные фонари…ну и всё остальное. Кстати, что за груз сейчас выгружают с «Беглеца»?

–Сборный. Кожи, вино, немного оружия…

–Сколько это всё может стоить?

–Здесь или в Корроре?

–Конечно здесь! Живее, ну?!

Трясущейся рукой Росчи перевернул свиток и на другой стороне начертал несколько цифр.

–Неплохо. Хотя даже сейчас ты пытаешься меня обмануть. Ладно. Сколько рейсов уже совершил «Беглец»? И не смей врать! – повысил голос прибывший.

–В этом году третий, – прошептал ошеломлённый пристанщик.

–Значит, ты наглел уже давно?

–Нет, нет и нет! В том году кораблём пользовался барн Кемач, когда приезжал в Предустье…

–Опустим, – махнул рукой гость. – Так что ты привёз за эти три плаванья?

–То же самое…второй раз…

–А первый?

–Рабов, – еле слышно проговорил Росчи.

–Что – о?

–Рабов.

Гость вплотную подошёл к побледневшему пристанщику и схватил за грудки.

–Голову тебе оторвать.…Ну да ладно. С этим потом разберёмся. Когда вернусь.

Отпустив Росчи, он брезгливо встряхнул руками, пододвинул свиток к себе и рядом с надписью Росчи черкнул свою.

–Вот. Эту сумму ты предоставишь до сегодняшнего вечера. Иначе… – он грозно посмотрел на пристанщика.

Росчи скривился, когда увидел написанное. Такие деньги у него были, но отдавать их за просто так не хотелось. У него даже мелькнула мысль, а не натравить ли на этого Шичу Лелюя с его лизоблюдами? Но он тут же отбросил её. Всё дело было в том, что эти перевозки Росчи проделывал сам. Один. Без всяческих компаньонов. И если бы это дошло до его зятя,…Росчи даже боялся подумать о том, что бы с ним в этом случае стало. Покорно кивнув головой, он осведомился, куда доставить деньги.

–Да всё туда же. На «Беглец». Ты ж постараешься управиться до вечера с моими «просьбами»?

–Несомненно, – пробормотал пристанщик.

–Дерзай, – насмешливо подмигнул ему гость и, забрав со стола свиток, вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Своё слово пристанщик сдержал. Так быстро как «Беглец», на пристани давненько не выгружали ни одно судно, после чего лодейник был отогнан в дальний конец пристани, к затону, как это делалось в таких случаях. Старая команда отдраила корабль и недоумённо перешёптываясь, покинула борт. На подбор новой ватаги давалось два дня, после чего судно обязано было выйти из затона в реку, независимо от того, успел ли владелец набрать полную команду или нет. Если же владелец хотел продлить срок найма, нужно было платить немалую пошлину, что сурово било по кошелю. Но такое бывало очень редко. Команды на «возвраты» обычно формировались ещё на берегу, а проходящим кораблям, лишь иногда требовались всего два-три морехода, которых заменяли из-за болезни или по желанию капитана.

Вечером к «Беглецу» подкатила малая телега. Угрюмо восседавший в ней пристанщик, тяжело вздохнул, оглядывая взглядом лодейник и взяв в руку увесистый мешок, отправился на палубу. Там его уже поджидал барн Шича, который гостеприимно кивнул и указал рукой на вход в кают-компанию, где бледный Росчи выложил звякнувший мешок на стол. Сесть ему не предложили, намекая на окончание визита, но Росчи всё же спросил:

–А куда хочет направиться, милостивый барн? И какова цель? Барна Валваль решила заняться торговлей?

–Увы, – развёл руками его собеседник. – Только между нами. Моей хозяйке совсем задурили голову эти «страдальцы» из Светлой Семьи. Вот и уговорили её переправить в Коррор нескольких своих проповедников. Хотят и там восхвалять свою веру. Так что… – барн Шича опять развёл руками.

Пристанщик глубокомысленно покивал головой. Ни единому слову своего собеседника он не поверил. Всё дело в том, что немного отойдя от тяжёлого и неприятного для него утреннего разговора, он всё же позвал Лелюя, успокаивая себя тем, что просто хочет лишний раз удостовериться в законности притязаний этого Шичи. Обрисовав смотрителю ситуацию, (естественно не упоминая о своей непосредственной заинтересованности) он попросил как можно быстрее постараться узнать все, что можно о своём недавнем госте. Лелюй ничуть не удивился подобной просьбе, на некоторое время куда-то исчез с пристани и уже к вечеру вновь возник перед глазами старосты.