Неделю спустя Иван прилаживал к бабушкиной избе антенну интернета. Обдуваемый всеми ветрами на самом коньке крыши, он сидел с ноутбуком и ловил «децибелы». Поворачивая тарелку антенны в разные стороны, Ваня искал сотовый сигнал.
«Правее, левее – сигнал здесь ужасный», – сокрушался парень. И тут же сам себя успокаивал: – «Хорошо, что, вообще, нашёлся! Продавцы в райцентре предупреждали, что в этой деревушке – без шансов».
Наладив кое-какой интернет, Иван остался жить у бабули. Ме́ста в избе было предостаточно. Когда-то, кроме бабушки Веры, здесь жили ещё её муж и трое детей. А теперь она – одна-одинёшенька.
– Десять лет осенью будет, как дед Витя отправился на небеса, – рассказывала бабушка. – А детки? Те давненько разъехались. Алёша – сразу, как в институт поступил. Мариша – как замуж вышла. Только младшенькая наша, мамка твоя никак счастье своё сыскать не могла. Думали уж, так и останется нянькой нам на старость лет. Ан нет. Всё иначе обернулось.
Историю про свою умершую в родах мать Ваня слышал уже раз десять. Но останавливать бабушку он не смел. Рассказывая о жизни, она часто улыбалась, вспоминала много приятных моментов. Казалось, будто она даже подзаряжается ото всех этих историй.
Переехав жить в деревню, Ваня ежедневно ходил в лес. И всё ждал, когда же бабушка начнёт расспрашивать про причины переезда и про лесные походы. Он даже придумал кое-какие легенды – не травмировать же психику пожилого человека диковинными рассказами о духе дерева. Но Вера так ничего и не спросила, только каждый раз внимательно разглядывала его и добродушно улыбалась, принимая внука таким, какой он есть.
«За это тебе отдельная благодарность, бабуль», – размышлял Иван. – «Всё-таки врать не хорошо. А про Ивушку как расскажешь?»
– Ивушка, Ивушка, покажись, – в очередной раз с трепетом призывал он любимую, сидя на отполированном до глянца корне-скамейке.
В виде светящегося призрака она нравилась ему не меньше, чем в человеческом обличье, лишь прикосновений не хватало. Но в то междумирье, что Ива создала специально для Ивана, чаще раза в неделю девушка пускать его не соглашалась. Однажды попробовали несколько дней подряд – так парень заболел – ослаб, осунулся, сон потерял. Испугалась Ива и с тех пор стала аккуратничать.
Однажды, оказавшись в маленькой комнатке между мирами и лишь увидев возлюбленную перед собой, Ваня удивлённо воскликнул:
– Ивушка, ты такая … кругленькая! У нас будет ребёнок?!
Девушка пристально посмотрела на парня. В её задумчивом взгляде читалось некое замешательство. Но не прошло и секунды, как озарившая её улыбка затмила всё собой.
– Думаю, да, – Ива игриво выпятила животик.
– И ты молчала?! – подхватил её весёлость Иван. – Ну ты и партизанка!
– Тсс… – приложила Ивушка указательный палец к губам парня. – Откуда ж я знала, что́ со мной происходит?
– Как это? – удивлённый Ваня поцеловал девичий пальчик у своих губ.
– А так! – вскочила Ива и принялась кружиться и смеяться. – Я же не вижу сама себя. И не знаю, как выгляжу. Лишь чувствую, что сейчас я в образе девушки. А кругленькая или нет, красивая или не очень – это тебе виднее, – Ива произнесла последние слова с особой нежностью и замерла, изучая реакцию Вани.
Он смотрел на неё восхищённым и ничего не понимающим взглядом.
– Но ты же внутри чувствуешь что-то необычное? – пытался подобрать слова будущий отец.
– Чувствую! – вновь озарилась улыбкой Ива. – Что-то происходит, бурлит, переливается. То ли это искры любви, то ли какие иные перемены. С этим вопросом мне даже старейшины не помогли. А вот ты – помог! – девушка хихикнула и молниеносно чмокнула парня в лоб. – У нас лишь в древних преданиях упоминается что-то о возможности любовного союза с человеком. Живого опыта ни у кого нет, – развела руками на миг взгрустнувшая Ива, но тут же вскочила и принялась вновь кружиться по комнате и звонко смеяться.
Её длинное платье наполнилось воздухом и стало похожим на колокольчик. А плавные, изящные движения были столь притягательны, что Ваня невольно залюбовался и сидел так, не в силах отвести взгляд.
Накружившись вдоволь, Ива уселась обратно на кровать, придвинулась совсем близко к Ивану и прошептала:
– Спасибо за благую весть, лю́бый мой Ванечка.
С того дня Иван стал тщательнее присматриваться к Иве. Он стал изучать тему людской беременности в интернете и пересказывал Иве всё, что познал.
И вот однажды девушка-призрак появилась перед ним с младенцем на руках.
– Ночью случилось, – шепнула роженица.
– Пустишь меня в комнатку полюбоваться на вас? – прошептал парень в восхищении.
– Можно, пожалуйста, не сегодня? – умоляюще посмотрела на него Ива. – Я та́к устала. И будто сама не своя. А ещё этот не прекращаемый поток внимания от сородичей. Оно, конечно, доброе, заботливое, поддерживающее, но сейчас почему-то хочется забраться в укромное местечко и побыть наедине с собой и своим маленьким чудом.
Ваня понимающе кивнул, поцеловал воздух и отправился домой. На душе у него было легко и спокойно. Поначалу прокралась в голову свербящая мысль «как же я – тут, а они – там», но и она быстро выветрилась. Наверное, это от бабушки он заразился нерушимым спокойствием и принятием любых событий наперёд.
– Будь, что будет, – иногда повторяла та. – Все мы под Богом ходим.
Увидеть малыша Иван смог только через несколько дней. Ива, наконец, приготовила для него заветный настой и переместила в междумирье, в свою уютную комнатку с кроватью, столиком и дверью в никуда. Теперь там была ещё и люлька.
На руках у молодой матери спал маленький человечек.
– Какой он крошечный, – удивился Иван.
– Не знаю, – пожала плечами Ива. – Это в образе человека он такой. А, в общем-то, он большой, переливающийся и сияющий. На дедушку моего немного похож. Но больше, конечно, на тебя, – нежно улыбнулась она Ване, – это если смотреть на большого тебя, не ограниченного человеческой внешностью.
Ваня удивлённо вскинул брови. Но Ива перевела тему:
– Хочешь подержать сыночка?
– Я боюсь, – Ваня неуверенно потянул руки к младенцу.
Неумелыми движениями он попытался взяться за его мягкое подвижное тельце. Малютка скособочился и недвусмысленно наморщился. Ваня тут же отпрянул.
Ива звонко хихикнула, показала, как нужно держать и вложила младенца в руки молодого отца. Мурашки табунами пробежали по спине Ивана. Он переполнился одновременно и умилением, и восхищением, и какой-то тревогой, будто держал не младенца, а шедевр искусства из тончайшего хрусталя – одно неверное движение, и всё со звоном рассыплется на кусочки.
– Если ты позволишь, мы назовём его Васильком, – Ива пристально наблюдала за мимикой Ивана. – Это имя хорошо подходит ему и в нашем мире, и в вашем.
Ваня задумчиво поднял глаза.
– У вас же есть имя Василий, – пояснила девушка, Иван кивнул. – Василий – Вася – Василёк.
Ваня улыбнулся и снова кивнул.
Иван отчётливо чувствовал, когда время пребывания в междумирье подходило к концу. Ива называла это мерой. Конечно же, хотелось побыть здесь подольше. Но если перешагнуть через меру, начинало откровенно мутить – проверено.
Напоследок Ива дала ещё раз подержать Василька. Иван уже приноровился и перестал бояться. Малыш приветливо агукал и мило улыбался. Два поцелуя на прощание и в-вух.
Ваня сидел на мягкой подстилке из сухой травы и листьев, прижавшись спиной к удобной выемке в монументальном стволе ветлы. Подстилку для Вани, по словам Ивы, любезно натаскали белочки. Сиделось здесь удобно, и это было важно, ведь тело оставалось тут в течение всего свидания в междумирье.
Ваня медленно выныривал из глубин тёмного «ничто» в этот мир. Сначала появились щебечущие звуки леса, потом ощущение спины, опёршейся о бугристую кору, жужжание затёкших ног и неожиданная тяжесть в руках. Иван заподозрил что-то неладное.
Окончательно он понял, что не так, только когда открыл глаза – у него на руках лежал притихший сын.
– Агу, – задёргал ручками Василёк, будто приветствовал папу.
В этот момент как по команде внутри Ивана что-то будто взорвалось. Во все стороны по телу помчались волны ощущений. Стало и жарко, и холодно. Ваня вспотел, покраснел, побледнел. Потом стали догонять тревожные мысли и осознания, которые, по идее, должны были появиться первыми.
«Как же я тут с ним?» – вихрем носилось в голове. – «Чем кормить? Как баюкать? Что бабушке сказать?»
Младенец тут же отреагировал на изменившееся состояние папы – наморщился и закричал. Этот звук пронзил Ваню до самых пяток.
– Тщщ-тщщ-тщщ… – раздалось сверху.
Перед Иваном смущённым и тихим призраком стояла Ива. В её взгляде читалось замешательство и тревога. Услышав голос мамы, Василёк сбавил громкость.
– Уа-а, – жалобно повторял он, выпятив нижнюю губку. По щекам ребёнка скатывались крупные слезинки.
– Что же это? – испуганно прошептал Ваня.
– Расстроился из-за твоего испуга, – вздохнула девушка. – Тщщ-тщщ.
– Как, вообще, он тут очутился? – уточнил парень свой вопрос. – И что теперь делать?
– Откуда ж я знаю, – развела руками Ивушка.
– Давай обратно в комнатку! – решительно предложил Иван.
– Тебе же плохо станет.
– Ну и что!
Ива задумчиво смотрела на возлюбленного и молчала.
– Что ж, давай попробуем, – наконец, произнесла она. – На чуть-чуть, на капельку, – и тут же принялась искать росинки. Чтобы попадать в междумирье, Иван каждый раз собирал капли с листьев и травинок, слагая из них нужный эликсир.
Ваня аккуратно поднялся с сыном на руках, захватил с собой чашку, мирно покоившуюся рядом с ним во мху, и последовал за Ивой.
– Вот эту каплю возьми, – указала Ива, дождавшись Ваню.
Парень присел. Одной рукой он держал заснувшего младенца, а другой пытался стряхнуть прозрачную капельку с травинки в чашку. Это оказалось не так-то просто. Обычно-то он делал всё двумя руками.
Собрав всё, что нужно, и усевшись на любимое беличье место, Иван поставил чашку в мох и стал покачивать завозившегося Василька. А призрак Ивы колдовал в это время над снадобьем.
Когда всё было готово, Ваня полулёг, поёрзал, ища наиболее удобное положение, устроил спящего младенца у себя на животе, как советовала Ива, и выпил настой. В глазах всё поплыло, по телу привычно разлился болезненный, щипучий жар, и Иван стал проваливаться в гнетущую пустоту. Такова была плата за свидания.
– Ваня! Ваня! – смутно донеслось откуда-то издалека, сквозь окружавшую его тёмную пелену.
– Ивушка, – силился позвать парень, но звуки не хотели рождаться у него внутри.
Надо было подождать ещё. Он уже не падал в никуда, а как бы выныривал из ниоткуда пузырьком.
– Ваня! Ванечка! – уже отчётливо услышал он.
Голос Ивы был явно обеспокоенным. Ваня с трудом разлепил глаза и тут же прищурился от яркости света.
– О, Ваня! – выдохнула Ива. – Прости! Всё напрасно! Василёк не пошёл за тобой, – причитала Ива.
Эта новость прошибла парня, как двести двадцать вольт. Он мгновенно распахнул глаза и подскочил, в недоумении рассматривая свои пустые руки, да так тщательно, будто ребёнок мог спрятаться где-то между пальцами или случайно заползти в рукав. Ошарашенным взглядом он посмотрел на Иву.
– Как же он там один в лесу?! Он же беспомощный совсем!
– Совсем не беспомощный. Просто жить в наших мирах ещё не умеет, – Ива, коснулась ладонями щёк возлюбленного, успокаивая его и укладывая обратно на подушку. – Я за тебя́ беспокоюсь больше. Как ты вынесешь четыре перехода подряд?
– Отправляй меня обратно, – твёрдо заявил Иван. – Дай только поцелую разок.
И он вновь провалился в гнетущую тёмную пустоту. Первое, что он услышал, очнувшись в лесу – это громкий детский плач. Не придя ещё до конца в сознание, Ваня принялся трясти малыша, ритмично приговаривая:
– Тщщ-тщщ-тщщ.
– Ва – ня! – крикнула Ива.
Иван замолчал, распахнул глаза и уставился на призрачную девушку.
– Третий раз тебя зову, – примиряюще улыбнулась та. – Василёк хочет есть. Так ты его не успокоишь!
– Есть? – удивился парень.
– Ну да, людские новорождённые только и делают, что едят и спят, – развела руками Ива.
– Не только, – приподнял всё ещё плачущего младенца Ваня, чтобы оценить масштабы стихийного бедствия. Низ футболки и штаны «там, где надо» были насквозь мокрые.
Ива зажала рот руками, чтобы не рассмеяться. Иван жалобно посмотрел на неё.
– Что мне делать? – пролепетал он.
– Иди к бабушке. Другого выхода нет.
– А что я ей скажу?
– Расскажи всё как есть, не бойся, – пыталась приободрить молодого отца Ива.
Ваня глубоко вздохнул и попробовал встать. Голова раскалывалась до тошноты. «Подарок» сына перестал быть тёплым и неприятно холодил живот и ноги. Хорошо хоть сам он, накричавшись, заснул.
Пошатываясь, папа с младенцем побрёл домой, на прощание послав воздушный поцелуй встревоженной матери.
До дома в тишине дойти не удалось. Василёк проснулся на полпути и заплакал с новой силой. Ваня торопился как мог. Сил не было, мысли путались, к тому же всё время тошнило. От того, чтобы прямо здесь лечь и умереть Ивана отделял лишь Василёк.
– Ба, помоги! Пожа́луйста! – перекрикивая сына, ввалился в избу Иван.
Бабушка вышла из комнаты и замерла. Ей потребовалось лишь несколько секунд, чтобы оценить ситуацию и решить, что делать.
– Жди меня здесь, – сухо скомандовала она и отправилась наружу.
– Ты куда?
– Жди здесь! – захлопнула она дверь.
Эти пятнадцать минут, пока не было бабушки, показались Ивану вечностью. Василёк голосил.
– Миленький, хорошенький, ну перестань. Перестань, пожалуйста. Тише, тише. Я люблю тебя, солнышко моё, – причитал Ваня в унисон сыну.
Когда бабушка вернулась, оба спали в комнате. Иван сидел на полу, притулившись к краю дивана.
Проснулись они от треска скотча – бабушка приматывала какую-то доисторическую соску к крышке пластиковой бутылки. Малыш снова заплакал. А бабушка, торопясь и охая, плюхнулась на диван с бутылкой молока.
О проекте
О подписке