Глава третья

Куда они ходили еще, что и в каком порядке смотрели после Успенского собора, Мишка не запомнил.

В голове осталась пачка сверкающих разноцветных картинок, обрывки звуков – мягкое, но в то же время грозное пение клинков Оружейной палаты, многоголосый звон драгоценных камней, голоса башен… все слишком необычное, чтобы существовать на самом деле.

Куда исчезли его спутники, Мишка не знал, сам себя он обнаружил в Александровском саду, неподалеку от кремлевской стены.

С вновь укрывшегося тучами неба сыпал снег, по дорожкам ходили люди, каркали рассевшиеся по веткам вороны. Голова гудела от обилия впечатлений, мысли путались, с неохотой выстраиваясь в ряды, а в животе ощущалась сосущая пустота.

А, точно, у него же есть сделанные мамой бутерброды!

Парочку Мишка умял утром, когда пил чай в вагоне, но остальные-то никуда не делись!

Он отыскал свободную лавочку и заглянул в рюкзак – вот они, и с колбасой, и с сыром, и еще два банана!

– Карр? – поинтересовалась ворона, приземлившись в нескольких шагах от Мишки.

Смотрела заинтересованно, всем видом показывала, что этот вот большой бутерброд – предел ее мечтаний.

– Ух ты, – сказал он. – Ты голодная?

– Карр, – согласилась ворона и даже крыльями нетерпеливо махнула: какой ты непонятливый!

– Ну тогда держи.

Ворона, получив кусок колбасы, упрыгала с ним под лавку, а Мишка принялся за бананы. Доев последний, порылся в рюкзаке и с грустью убедился, что припасы на этом закончились.

Да, а их ведь обещали кормить обедом в «Макдональдсе»… Обед – дело святое.

Вспомнив, что он так и болтается по Москве отдельно от класса, Мишка слегка погрустнел. Наверняка Анна Юрьевна позвонила родителям, и папа расстроился, а мама и вовсе ударилась в слезы.

Сунув руку в карман, он вытащил сотовый – может быть, заработает?

Телефон чудесным образом откликнулся на прикосновение – ожил, засветился экраном и даже показал полный заряд батареи. Вот только когда Мишка полез в «Контакты», начал чудить – предъявил сначала список аудиофайлов, затем смс-ки, и начал открывать их по одной, хотя никто его об этом не просил.

– Карр! – сказала прикончившая кусок колбасы ворона.

– Все, больше ничего нет. – Мишка расстроенно покачал головой.

Развел руками, показывая, что они пустые, и сразу же на скамейку присел мальчишка.

Откуда он взялся, не очень понятно, вроде бы только что и в десяти шагах никого не было. Незнакомец ухмыльнулся, блеснул желтыми хитрыми глазами из-под мохнатой серой шапки и спросил негромко:

– Проблемы?

– Да вот, сотовый глючит, – хмуро отозвался Мишка.

Этому-то чего надо, тоже колбасы, что ли?

– Давай помогу, – предложил мальчишка. – Я на них собаку съел, и не одну.

И улыбнулся так, что Мишке представилось, как этот пацан в смешной вязаной куртке и в чем-то вроде унт на ногах грызет жареную дворняжку, усевшись на груду из телефонов и коммуникаторов.

– Ну, держи… – сказал он без особой охоты.

– Так, посмотрим, что здесь, – проговорил мальчишка, поворачивая сотовый и так и сяк. – Ха, просто!

И, вскочив с лавки, побежал прочь.

Мишка замер в ступоре, но только на мгновение, а потом его будто сорвало с места. Позади осталась и обида на то, что его взяли так вот и ограбили среди бела дня, и гнев на себя, остолопа, в очередной раз поверившего незнакомому человеку, и злость на москвича в лохматой шапке…

Сейчас он хотел только одного – догнать!

Мелькнула мысль, что увидь этот старт Юрий Анатольич, он бы одобрительно хмыкнул и показал большой палец. Мишка словно выстрелил собой и помчался по дорожке, под ногами заскрипел снег, понеслись назад черные деревья без листьев.

С негодующим ворчанием шарахнулась в сторону старушка, но он не обратил на нее внимания.

Существовала только цель, и, кроме нее, ничего не имело значения.

Утащивший телефон мальчишка обернулся на ходу, брови его поднялись, желтые глаза округлились. Он побежал быстрее, сгорбился, точно собираясь встать на четвереньки и удирать так, но оказалось поздно.

Мишка очутился рядом, вцепился в воротник куртки москвича, останавливая того на бегу.

– А ну отдай! – рявкнул он.

– Тихо-тихо. – Мальчишка уклонился от нацеленного в лицо удара, ловко крутанулся на месте и вывернулся из захвата.

Отскочил на пару шагов, но удирать и не подумал, примирительно выставил руки.

– Отдай! – повторил Мишка, сжимая кулаки. – Сейчас получишь!

Он завертел головой, выискивая, чем бы вооружиться, – о, вон из сугроба торчит ветка. Сделать шаг, схватить покрепче, и получится дубинка, которой наглый москвич получит по хребтине!

Так он и сделал.

– Имеет значение не только то, чем бьешь, а как и куда. – Мальчишка брезгливо улыбнулся. – Оружие тебе не поможет.

Ну ничего себе, сначала сотовый упер, а теперь еще советы дает!

– Отдай! – повторил Мишка, выкидывая ветку.

А то так нечестно – враг-то с голыми руками.

– Отдам, не бойся, – сказал мальчишка, улыбаясь уже вполне мирно. – Я же пошутил. Убежал бы, а потом вернул. Не вопрос.

Он, похоже, говорил правду – смотрел прямо, глаз не отводил, держался спокойно, да и голос звучал уверенно. Мишка тяжело дышал, понемногу приходил в себя после бешеного рывка, в животе тяжело переваливались недавно съеденные бутерброды.

– Я Олег, – представился мальчишка и протянул сотовый хозяину. – Хорошо бегаешь.

– Ну, это… – Мишка хотел бы скрыть, что похвала ему приятна, но не сумел. – Да уж… Михаил я.

Вранье всегда давалось ему непросто, да и не удавалось, если честно.

– Хорошее имя, сильное, – одобрил Олег и вновь искренне, без фальши и желания угодить. – Извини, но я тебе помочь не смогу. Мобильник твой сломан, и я не знаю, что с ним делать.

– Вот и я не знаю.

Эх, если бы хоть номер классной посмотреть… затем попросить сотовый у Олега, набрать с него.

Мишка попробовал сначала в «Контактах», затем в «Журнале вызовов», но ничего не добился – аппарат на нажатия отзывался, но как-то хаотично, бестолково, и запускал совсем не то, что нужно.

– Ты не знаешь, нет тут рядом мастерской, где мобильники ремонтируют? – спросил он.

– Есть такая, на Сивцевом Вражке, – сказал Олег. – Только не поможет. Долго чинят. Несколько дней. Тебе ведь прямо сейчас надо?

– Ага. – Мишка кивнул.

Накатило желание заплакать, но он сдержался – не хватало еще раскиснуть, как девчонка!

– Симку вытащи, – посоветовал Олег. – Воткнем в мой. Позвонишь.

И он достал из кармана пухлый серебристый «Сименс», телефон тех времен, когда не было ни то что тачскринов, а даже полифонии, мобильного интернета и цветных экранов – Мишка видел такой, запыленный и забытый в ящике со всяким барахлом, когда с родителями ходил в гости к дяде Коле.

– Давай попробуем, – сказал он.

Но задняя крышка, всегда открывавшаяся легче легкого, на этот раз заупрямилась и сниматься отказалась. Мишка вспотел, пытаясь подцепить ее, чуть не сорвал ноготь, но ничего не добился.

– Ну что за дела! – с досадой пробормотал он, отгоняя желание швырнуть упрямый аппарат оземь, чтобы разлетелся на детали.

– Да ладно, оставь. – Олег спрятал свой раритет. – Ты не местный?

– А что, так заметно?

– Москвич мобильник в чужие руки не отдаст. Злой тут народ, подозрительный.

– Я тоже скоро стану злой и подозрительный. – Мишка перевернул сотовый, увидел, что тот заново отключился и возвращаться к жизни не собирается. – Ну и вот что мне теперь делать?

Олег воспринял вопрос буквально.

– Поехали со мной в Измайловский. На лыжах кататься. Ты правильный, сможешь.

Предложение выглядело так нелепо, что Мишка даже опешил, а последнюю фразу вовсе не понял. Какие лыжи, ему ведь нужно отыскать одноклассников, а для этого пойти в милицию и сказать, что он потерялся?!

А так ли нужно?

Даже если вдруг чудом его вернут к Анне Юрьевне и остальным, что его ждет? Ехидные взгляды Ереминой, язык Светки, сердитые реплики классной и постоянное ощущение, что он не на своем месте, что вместо него мог поехать кто-то другой, более достойный, тот же почти отличник Веденеев.

Очкарик, да еще и рохля, каких поискать.

А погода самое то для прогулки по лесу – не холодно, снег идет, но ветра нет.

– Святое дело, – сказал Мишка, понимая, что вот-вот, и согласится, сотворит очередную глупость за сегодня. – Только у меня нет ничего, ни лыж, ни ботинок… как я с вами поеду?

– Не вопрос, – Олег махнул рукой. – Все найдем. Ну что, двинули?

– Двинули. – Мишка обреченно кивнул.

Одной глупостью меньше, одной больше, какая теперь разница?

Новый приятель повел его прочь от Кремля, и вскоре красные башни со стенами исчезли из виду. В метро они проникли через удивительно безлюдную, уютную и маленькую станцию, рядом с которой стоял чудной памятник – высеченный из серого камня волк сердито рычал, шерсть на загривке стояла дыбом.

Олег не открывал рта, но Мишке постоянно казалось, будто тот что-то говорит.

Хотелось прислушаться, разобрать, что же такое произнесено шепотом, прямо в ухо, так что мочкой ощущаешь дуновение воздуха.

– Что ты сказал? – не выдержал он, когда они спустились по эскалатору и ждали поезда.

– Только то, что нужно, – ответил Олег.

Как это понимать, Мишка спросить не решился.

Вагон им достался особенный, не вагон даже, а настоящая художественная галерея на колесах: стены увешаны картинами, вон «Витязь на распутье», он еще в учебнике каком-то был, вон панорама древней Москвы, видны купола многочисленных церквей, вон портрет женщины в цветастом платке.

Пока их разглядывал, они уже и приехали.

Выбравшись на перрон, Мишка с удивлением обнаружил, что станция метро расположена на поверхности. С одной стороны от путей находился обыкновенный, забитый машинами проспект, зато с другой простирался заснеженный лес – ряды стволов, настоящие сугробы, повисшие на ветках.

– Классно! – воскликнул он, глядя на это чудо.

– Приехали, – сказал Олег. – Вон парни ждут.

Друзья у него были такие же молчаливые, все, несмотря на разную внешность, чем-то походили друг на друга. Одного звали Игорем, другого Всеславом, имя третьего, самого высокого, с ехидной ухмылкой на конопатой физиономии, Мишка не запомнил, хотя вроде бы расслышал, да и не показалось оно сложным.

Без лишних слов ему выдали лыжи, палки и даже ботинки с шерстяными носками.

В другой раз Мишка удивился бы, но в этот день наизумлялся на полгода вперед, так что даже слегка очумел.

– Сейчас померяем, – сказал он, усаживаясь на лавочку.

Ботинки подошли идеально, а свои зимние кроссовки сунул в пакет и убрал в рюкзак.

– Готов? – спросил Олег и, дождавшись ответного кивка, добавил: – Начнем тихо.

С протоптанной дорожки ушли на лыжню и неспешно покатили вглубь парка.

Морозный воздух приятно обжигал лицо, палки с хрустом упирались в сугробы, мимо плыли серые стволы, похожие на колонны. Мишка чувствовал, как разогревается, как уходят прочь сегодняшние тревоги, отступает беспокойство, похожее на опутавшую сердце темную паутину.

Они встретили еще нескольких лыжников, потом свернули в совсем дикий бурелом, и тут шедший первым Олег добавил хода.

Когда начался длинный и крутой подъем, Мишка понял, что понемногу, шаг за шагом отстает: мешал рюкзак, не очень удобно было в джинсах, да и куртка оказалась тяжеловатой для занятий спортом.

Озлился сам на себя и резвее заработал палками… нет, так просто он не сдастся!

Он хрипел, пот заливал глаза, ноги подгибались, фигуры Олега и его друзей расплывались, но он рвался и рвался вперед. А потом неожиданно обнаружил, что подъем закончился, они стоят на вершине холма, впереди белым языком лежит широкий спуск, а во все стороны до горизонта тянется зеленая шкура хвойного леса, настоящей, дикой тайги, какой не место в городе.

Никогда он не думал, что бывают такие большие парки!

– Хорошо, молодец, – похвалил Игорь.

Мишка не смог ничего ответить, не хватило дыхания.

– Помчались! – закричал Олег и, глядя в небо, неожиданно взвыл точно настоящий волк.

Налетевший ветер швырнул в лицо горсть снежной крупы, справа и слева заплясали белесые колючие клубы, скрывая все вокруг, превращая мир в переплетение смутных теней и туманных уродливых силуэтов…

Мишка толкнулся палками и поехал вниз.

Он не боялся упасть, не осознавал, где он и что делает, не вспоминал о прошлом и не думал о будущем. Он мчался по склону, наслаждаясь бешеной скоростью, неистовым танцем вьюги, бьющим в лицо холодным ураганом, что выжимал из глаз ледяные слезы.

Олег и остальные были впереди, порой они вовсе пропадали из виду, иногда их фигуры причудливо искажались. Чудилось, что четыре огромных серых зверя легко скачут по сугробам, блестят острые зубы в улыбающихся пастях, снег летит с когтистых лап, с пушистых хвостов…

Вставали по сторонам размытые силуэты, будто великаны-зрители хлопали проносившимся мимо лыжникам. Склонялись над головой, затем отступали, им на смену из снежного занавеса выдвигались другие, еще более диковинные, ощетинившиеся ледяными иглами.

Восторг и радость дрожали в сердце, не оставляя место иным чувствам.

В какой-то миг Мишка смог-таки удивиться, почему склон такой длинный, и тут все закончилось.

Метель отступила, исчезла, словно ее выключили, лыжи перестали катиться сами по себе. Впереди выросла стена из старых елей, закачались зеленые лапы, со стрекотом полетела прочь сорока.

– Жаль, мало, – сказал Олег, поворачиваясь, так что стало видно разгоряченное лицо. – Спасибо все равно. Ты продержался, сколько мог. Не вопрос.

– За что? – удивился Мишка.

– Без тебя ничего не было бы, – пояснил Игорь, плечистый и черноглазый. – Нужна вера.

Очень хотелось разобраться, что здесь такое происходит, но Мишка решил промолчать – похоже, что внятных ответов ему все равно не дадут, да и нужны ли они, эти ответы для того, чтобы насладиться лыжной прогулкой?

– Отдохнули? – спросил Олег. – Двигаем дальше.

И они покатили вглубь леса, уже не по лыжне, а по чистейшему белому снегу, похожему на свежую простыню. Мишка с удивлением увидел зайца, на дальней прогалине мелькнуло нечто рыжее, с длинным хвостом, из кустов с хрустом высунулся пятачок, а за ним показалась морда здоровенного кабана.

Он хрюкнул и проводил мальчишек неприязненным взглядом.

И это все в Москве?

Впереди показались колоссальные деревья, раскинувшие руки-ветви далеко в стороны. Приглядевшись, Мишка сообразил, что это дубы, необычайно старые, судя по толщине стволов.

– Ух ты! – проговорил он, задирая голову. – А Соловей-разбойник тут не прячется?

– Тихо! – не оборачиваясь, через плечо бросил Олег.