Упомянутая собака существовала, похоже, только в ее воображении.

Они втиснулись в лифт и поехали вверх, поплыли мимо этажи – все они выглядели по-разному, менялось число квартир и их расположение, цвет стен и даже высота потолков; одни были освещены ярко, современными энергосберегающими лампами, другие – тускло, третьи прятались в полной темноте.

Выбрались на площадку, куда выходили четыре двери.

Ближайшая, огромная, обтянутая красной кожей и украшенная пятиконечными звездами, распахнулась. Через порог шагнул плечистый пожилой мужчина в фуражке и шинели, под которой побрякивало что-то металлическое.

– Добрый вечер, Георгий Константинович, – поздоровалась Алиса.

И Мишка буркнул:

– Добрый…

– И вам доброго вечера! – громыхнул в ответ мужчина и ушагал во мрак.

– Курить пошел, что ли? – сказал Мишка. – Тут что, одни пенсионеры живут?

– Кто тут только не живет, – вздохнула Алиса. – Мы пришли.

Ее дедушка обитал за скромной металлической дверью, украшенной иконкой и даже небольшим крестом.

Вместо звонка прозвучал перезвон колоколов, послышались шлепающие шаги, заскрежетал отпираемый замок. Дверь отошла в сторону, и за ней обнаружился невысокий, плотный старичок с бородкой клинышком, облаченный в темно-серый балахон до самого пола.

– Кого бог привел? – спросил он веселым голосом. – А, это ты! И отрок с тобой? Благолепный, зраком острый, обликом приятный… А ну заходите, нечего в подъезде болтаться!

И Алексей Федорович отступил в сторону, освобождая дорогу.

Прихожая была просторной, Мишка никогда таких не видел – не спортзал, конечно, но не меньше, чем большая комната в обычной квартире. На стенах висели громадные иконы, с них на гостей сурово и вместе с тем ласково смотрели убеленные сединами старцы – кто с книгой, кто с клюкой, а кто и вовсе со львом.

– Погоди, не спеши, отрок, до этого дело еще дойдет, – сказал хозяин квартиры, когда Мишка собрался вынуть из кармана вокзальную находку. – Сначала я тебя накормлю-напою, в бане вымою, хотя бани-то у меня и нет, город все же, не весь отдаленная, обходимся тем, что есть.

Рекламный слоган «подь сюды, напою-накормлю, в баньке помою» использовала в сказках Баба Яга, а потом «добрых молодцев» пыталась в чесночный паштет превратить и на хлеб намазать.

Вот только здесь опасностью и не пахло, это Мишка видел отлично.

Старичок в балахоне таил в себе нечто глубокое, темное, похожее на колодец, на дне которого спрятаны сокровища, но в то же время он был надежен, даже просто рядом с ним становилось спокойнее. В эту квартиру, укрытую в недрах громадного дома на берегу Москвы-реки, за черной металлической дверью, зло проникнуть не могло, даже такое активное и опасное, как те двое с Арбата.

– Дед, ну ты за ним приглядишь. – Алиса шмыгнула носом. – Я за Кучкой пойду.

– Иди-иди, выручай барбоса своего мохнатообразного. – Особой теплоты в голосе Алексея Федоровича не звучало, похоже, что собаку внучки он не одобрял. – Чую, вороги за ним гонятся. Поспеши.

– Э, а может, и я… – подал голос Мишка.

Не девчоночье это дело – лезть опасности в пасть, для этого есть мужчины, и пусть ему всего только двенадцать…

– Ты ничем не поможешь, сам только попадешься. – Алиса улыбнулась ему, и от этой улыбки стало приятно и в то же время неловко. – И не беспокойся, Охотники мне ничего не сделают.

– И не беспокоюсь, больно надо. – Мишка отвернулся.

Что за ерунда, почему рядом с этой москвичкой он ведет себя как полный дурак?

Хлопнула дверь, загудел в подъезде лифт.

– Ну что, пошли, отрок, предадим тебя радостям телесным, хоть и не греховным? – весело предложил Алексей Федорович.

Он говорил по-особенному, использовал слова, вроде бы знакомые, но пахнущие древностью, явившиеся из тех времен, когда не было еще России, только Русь, и несли ей горе орды степных наездников…

– Э, ну да, – не совсем впопад согласился Мишка и вслед за хозяином покинул прихожую.

* * *

Офицер милиции, несмотря на не очень большие годы, был лысоват, толст и солиден. Какое звание обозначали его погоны, Анна Юрьевна не понимала, зато страж порядка напоминал ей Мухомора из сериала про питерских ментов, и это немного успокаивало.

– Ита-ак, – протянул он, – если я правильно понимаю, вы не знаете, когда мальчик пропал? Точное время?

– Нет, – сказала она.

Признаваться в подобном было стыдно, но врать сейчас – преступно.

– Фотографии его у вас с собой нет? – поинтересовался офицер, мелким, бисерным почерком быстро заполняя бланк.

– Нет. – Анна Юрьевна пригладила волосы. – Может, на его странице во «ВКонтакте»…

– Да, хорошая мысль. Как его зовут?

– Миша Котлов. Заволжье, Нижегородская область…

– Сейчас… – Милиционер забегал пальцами по клавиатуре, затем развернул монитор. – Он?

С экрана смотрел Мишка – загорелый, улыбающийся, в беговой форме и кроссовках, с прикрепленным булавками номером на груди.

– Он, – подтвердила Анна Юрьевна и не выдержала, всхлипнула. – Ведь вы найдете его?

– Приложим все усилия, – отозвался офицер. – Вы, главное, не волнуйтесь… вы…

Но она уже ревела, пыталась удержать слезы, но те не слушались, продолжали течь, смывая косметику, капая на сумочку. Все это время, как только обнаружилось, что Котлов пропал, держалась, не позволяла себе раскисать… и вот сломалась, и именно сейчас!

Но она все же женщина, живой человек!

– Ну, не стоит, не стоит, – В голосе милиционера не звучало сочувствия, лишь равнодушие. – Давайте я вам воды налью… а туалет у нас в конце коридора, как выйдете, так налево…

Анна Юрьевна кивнула и отправилась приводить себя в порядок.

Когда вернулась, на столе уже лежало крупно отпечатанное фото Миши, еще какие-то бумаги.

– Так, минуточку, – кивнул ей офицер, не отрываясь от разговора по телефону. – Конечно. Нет, исключено… – Он еще несколько раз сказал «ага» и только после этого положил трубку. – Что же, номер ваш у меня есть, если что, я непременно вам позвоню. Адрес гостиницы?..

– Я там все указала, – напомнила Анна Юрьевна.

– Да, точно, Новинский бульвар… – Он заглянул в лежащую на столе бумагу. – Отыщем. Привезем.

Вот только уверенности в его словах не ощущалось.

Ну еще бы – огромная Москва, сотни тысяч людей, неимоверное количество домов и улиц, как во всем этом сыскать одного-единственного мальчишку, даже если он просто потерялся, а не был, скажем, украден?

Анна Юрьевна глубоко вздохнула, напомнила себе, что не нужно паниковать раньше времени.

– А как вы считаете, стоит звонить родителям? – поинтересовалась она.

– Нет, не думаю. – Офицер покачал головой. – И ему больше не звоните, бесполезно. Попробуем сами проконтролировать номер мальчика.

Котлова Анна Юрьевна набирала раз пять, но безрезультатно.

– Хорошо, а… – начала она.

– Прошу меня извинить. – Милиционер улыбнулся вежливо, но непреклонно. – Дела, дела. Надеюсь, что скоро смогу вам позвонить с хорошими новостями…

Анна Юрьевна поднялась, хотела еще что-то сказать, но передумала – зачем, ведь ей четко продемонстрировали, что все, свою работу они сделали, так что нечего тут толпиться, проваливай, тетка, не отнимай у людей время.

Задрав подбородок, чтобы снова не заплакать, она взяла сумочку и вышла в коридор.

* * *

Кабинет Босса Антону не очень нравился, слишком большой, чувствуешь себя мелкой букашкой, которую раздавить, что раз плюнуть. Но сейчас, во мраке, размеры скрадывались, и было почти уютно, а лежащая за огромным, во всю стену окном Москва казалась даже красивой.

Море огней до горизонта, из него торчат сталинские высотки и современные небоскребы.

Глядел бы да любовался, будь здесь один.

Но вот оно, начальство, сидит за громадным рабочим столом, горит антикварная лампа из золота, так что поблескивает оправа сдвинутых на лоб очков, блики гуляют по лысине, и видны глаза, спокойные, холодные, ничего не упускающие.

– Так, отлично, – сказал Босс, вынимая из правого кармана увеличительное стекло вроде тех, что используют ювелиры.

Антон вздрогнул, обнаружив, что насажен на острую иглу взгляда.

– Что скажешь в свое оправдание? – продолжил Босс, отложив отвертку, что выглядела игрушечной в большой белой руке.

Стол перед начальством был завален крошечными шестеренками, маховиками и всякими детальками, названия которых мало кто знал. Отдельно лежали инструменты, пипетки с машинным маслом, кусочки наждачной бумаги, самой мелкой, какую только можно отыскать.

Босс любил возиться с часами, особенно со старинными, необычными.

Порой ему притаскивали огромные, похожие на башни, напольные страшилища, что громоподобно тикали и жонглировали ядрами в кулак. Иногда он занимался такими крохами, что все их механические «кишки», если те сложить поплотнее, умещались на ногте большого пальца.

Он мог с одного взгляда отличить настоящий «Ролекс» от поддельного, а у подделки определить, откуда она родом – из Китая, Малайзии или из Одессы, с Малой Арнаутской улицы. Выстроившиеся вдоль стены большие, под потолок шкафы прятали коллекцию, способную вызвать зависть у любого часофила.

– Тут такое дело… – забормотал Антон, стараясь, с одной стороны, не глядеть Боссу в лицо, а с другой – совсем уж откровенно не прятать взгляда. – Они меня сами отшили… ударили… Сказали, чтобы я валил, ну я и пошел… за указаниями.

Он знал, что врет, и в то же самое время почти верил в то, что говорил.

– И добирался сюда из Измайлово три часа? – В голосе Босса прозвучала насмешка. – Недоросля же понесло в Коломенское.

Антон так удивился, что даже забыл о страхе перед начальством.

– Это как? – спросил он, поймав отвалившуюся челюсть. – Как такое вообще возможно? Метро «Партизанская» – оно вон где, а проспект Андропова – вон где!

Босс вздохнул:

– Полезный ты человек, но глупый. Так что если бы не польза, давно бы выгнал я тебя взашей. Измайлово и Коломенское на некоем уровне составляют единое целое… Ты понимаешь? Нет? Отвратительно…

Антон и вправду ничего не понимал – как это может быть?

Зато он чувствовал, что начальство понемногу начинает раздражаться, а это может оказаться опасным. Вон там, слева от рабочего стола, большая секция окна открывается легким нажатием пальцев, и все люди, работающие на Босса, помнят одного сильно умного и строптивого юриста.

Как-то так вышло, что он выпал именно отсюда…

Милиции скормили байку насчет самоубийства, заплатили кому надо, но Антон-то был в курсе дела.

– Э, я… – начал он.

Мягкий перезвон возвестил, что ожил лежавший на столе начальства мобильник.

– Да? – спросил Босс, поднеся его к уху. – Вот как?.. Думаете?.. Тогда ведите ее сюда.

Через пять минут за дверью, ведущей в приемную, раздались шаги, голос секретарши. Потом сама дверь распахнулась, и в кабинет шагнул бледный Охотник, толкавший перед собой испуганную до дрожи цыганку, а за ним появился рыжеволосый с довольной ухмылкой на пухлых губах.

– Зора Авдеева! – объявил он. – Гадалка, мошенница, классический асоциальный элемент!

– Отпусти меня, большой человек! Я ничего не сделала! – затараторила цыганка, пытаясь упасть на колени перед столом Босса, но бледный удержал ее за пальто с такой легкостью, словно женщина вообще ничего не весила.

Антон с облегчением подумал, что начальству в ближайшее время будет не до него.

– Рассказывай, – велел Босс, сцепив руки перед грудью и откинувшись в кресле.

– О чем, большой человек?! – воскликнула Зора.

– О мальчишке. Ведь ты с ним встречалась.

– Еще как! – встрял рыжеволосый. – От нее просто смердит тем человеческим детенышем! Исключительно…

Босс метнул в него короткий взгляд, и Охотник замолк, хоть и скорчил недовольную мину.

– Какой мальчишка?! – вроде бы искренне удивилась цыганка, но бледный встряхнул ее так, что лязгнули зубы, и Зора тут же все вспомнила. – А да, помню хорошо, жемчужный мой! Такой крепенький, глазастенький… Да, гадала я ему, денег он мне дал, вот только, только…

Она и до сих пор выглядела испуганной, но сейчас в черных, как сливы глазах возник настоящий ужас.

– Рассказывай все, в малейших деталях, – злобно проскрипел шеф, наклонившись вперед. – Когда, где, что. Ты понимаешь?

Цыганка закивала, и слова полились из ее уст потоком.

На взгляд Антона, Зора Авдеева не сообщила ничего интересного – ну да, мальчишка чай пил у ларька с пирожками, она подошла, взяла деньги и ладонь его посмотрела, а затем убежала, поскольку увидела, что следом за этим юнцом идет большая опасность.

Похоже, эта дура и вправду верила в свое гадание.

Но Босс слушал цыганку с интересом, разве что время от времени презрительно морщился.

– Хорошо, – сказал он, когда она замолкла. – А теперь уберите ее, совсем, чтобы не было.

– Но за что? – Зора отшатнулась. – Я же всю правду тебе рассказала, большой человек!

Лицо ее исказилось, в глазах блеснули слезы.

– Просто потому, что такая отвратительная шваль, как ты, не должна пятнать лицо Москвы, – прошипел Босс. – Пройдет совсем немного времени, и мы очистим столицу ото всех вас, от тех, кто выделяется, кто не хочет жить, как остальные, ходить в предложенных сверху границах… Уберите ее!

Цыганка зарыдала, когда бледный Охотник потащил ее к двери, будто мешок с картошкой. Рыжеволосый сладострастно осклабился, облизнулся так, что едва не дотянулся языком до бровей, и скользнул следом.

– Что с ней будет? – неожиданно даже для себя спросил Антон.

– Ты точно хочешь это знать? – вопросом ответил Босс. – Я на твоем месте остерегся бы.

Он выразительно помолчал, а затем продолжил:

– О ней не беспокойся, эта отвратительная тварь завтра и не вспомнит, что побывала здесь. – Отвертка вновь оказалась в большой белой руке. – Сейчас Охотники вернутся, вы отправитесь ловить недоросля, и на этот раз чтобы от них ни на шаг. Что бы не случилось. Ты понимаешь?

Антон кивнул – о да, отданные таким тоном приказы он понимал очень хорошо.

Будь неладен Предмет вместе со всеми его железными внутренностями!