ГЛАВА ПЯТАЯ

На следующий день я решил немного пренебречь работой, чтобы уладить один второстепенный, но сильно раздражающий меня момент. С самого утра за руль садиться без особой нужды не хотелось, поэтому я поехал на автобусе в один из бизнес-центров, где, в числе прочего, находилась редакция городского новостного сайта. Намерения у меня были не совсем такие, как у Оси Бендера, направившегося с визитом в газету «Станок», чтобы устроить имитацию скандала по поводу заметки с участием лошади. Я собрался устроить скандал настоящий.

Правда, когда я прошел через створ сурового охранника в холле (ладно, хоть документ не спросили), то обратил внимание на телекамеры, торчащие из всех углов в коридорах, и понял, что если начну бурагозить, то буду немедленно вышвырнут на улицу, или, что еще не лучше, препровожден в органы.

Пришлось импровизировать: в зеркалах кабины лифта хоть и отражался типичный шофер с высшим техническим образованием, общение с иностранцами (в том числе и за границей) наложило какой-то отпечаток на мой общий имидж. В общем, как только при выходе из лифта очередной цербер задал мне вопрос «вы к кому?», я показал все свои зацементированные зубы и с восторженно-гнусавой интонацией (имитируя, как мог, америкэн инглиш) поздоровался и потребовал встречи с самым главным боссом издания, потому что имею сообщить очень важную информацию. При этом, нещадно коверкая родной язык, выжимал слова «церковь», «конфликт», «очень важно». Кажется, я сумел заговорить охранника, но он меня никак не мог решиться пропустить, и вызвал какую-то девицу в юбке длиной сантиметров пять. Причем с разрезами сантиметра в четыре.

На мое счастье, обладательница такой вещицы, которую только в шутку могли назвать предметом одежды, знала английский лишь в пределах церковно-приходской школы Замухинского уезда. Поэтому мне пришлось потратить еще минут пять на то, чтобы донести до нее «очень важно». Девчонка, судя по всему, ранее из иностранцев видела только таджиков, причем преимущественно из окна маршрутки, что меня очень устраивало. Но она еще и начала откровенно подклеиваться, что меня устраивало значительно меньше. По крайней мере в текущей ситуации. Приняв игривый тон, я пообещал показать ей настоящее американское качество позднее, но только если она найдет мне хорошего журналиста, работающего по нужной теме. Вроде слышал такую фамилию – Чамопалов…

Девочка сообразила, кого я имею в виду, и скрылась в офисных дебрях, сверкнув красивыми ляжками.

Сергей Чаповалов оказался бледным, рыхлым и низкорослым, но довольно упитанным субъектом лет двадцати трех. «Дженерейшен П», надо полагать. Увидев меня, корреспондент разразился скверно построенной фразой на международной фене, я ответил ему, тоже не шибко гонясь за грамотностью, но он понял, что я предлагаю перейти в какое-нибудь место вроде курительной – «smoking area» или хотя бы «fire stairway».

Пожарная лестница в здании имелась, и на ней действительно пока что разрешалось курить. Бизнес-центр был построен еще при социализме как вместилище проектных институтов, и тогда вряд ли кто-то предполагал, что в двадцать первом веке тут будут решать совершенно иные задачи и запретят курить на основной лестнице, увешанной камерами. На пожарной лестнице камер не было, и это мне понравилось сразу.

Не успел Чаповалов и рот открыть, чтобы начать работать, как я схватил его за грудки и шмякнул спиной о стенку, хорошо понимая, что свою куртку этот щелкопер долго будет потом чистить. Эта мысль привела меня в некоторый восторг. Еще в больший восторг я пришел, увидев очумелое выражение на физиономии Чаповалова. Естественно, будучи научен горьким опытом, я предварительно все же глянул – не торчит ли из стены какая-нибудь острая железяка.

– Здорово, гнида, – сказал я. – Моё фамилие Маскаев. Слыхал про такого?

Глазки у корреспондента забегали. Наверняка слышал, а то как же!

– Я… не понимаю… о чем вы… – сдавленно заблеял Чаповалов. Между тем «Остапа понесло». Меня, то есть.

– Все ты понимаешь, урод… Как ты там писал не пойми каким пальцем: «не работающий и принимающий участие в деятельности церкви нового завета» – это я. «Бывший сотрудник ряда фирм, которыми владели криминальные авторитеты» – это тоже я. И это, кстати, правда. Я сам из авторитетов. Первомайские мы. Кликуха моя – Маслак. Щас я тебя буду ломать, пока ты, падла, не расколешься, и не скажешь, кто тебе подогнал про меня всякое фуфло толкать…

Я хорошенько двинул журналиста под ребра. Этого ему было достаточно. Он заверещал как заяц и принялся закатывать глаза – ну точно барышня на выданье. Но жениться на таком дерьме, сами понимаете, даже не всякий голубой согласился бы, что уж обо мне говорить. Поэтому я двинул его еще разок, для закрепления эффекта, и принялся получать информацию. Информация была поучительной, надо сказать…

– Ну вот, Сергофан, – сказал я ему после того, как этот горе-корреспондент вывалил все, что знал про меня. – Тебе самому-то нравятся твои статейки? Хороши они, скажи сам?

Чаповалов промычал нечто неопределенное.

– Они чудовищны! – заявил я. – Не пиши больше!

– Это… как так? – Сергей от этих слов оторопел больше, чем от недавней экзекуции. С классической литературой журналист явно не был знаком.

На пожарную лестницу выпорхнула давешняя девчонка в набедренной повязке и с сигареткой наготове. При виде меня и Чаповалова она стала мучительно догадываться, что происходит что-то не то.

– Бай, – сказал я корреспонденту. – If I’ll can remember more, I’ll say you about. – Затем, поглядев на слегка растерянную девчонку, щелкнул перед ней зажигалкой. Яркая представительница офисного планктона послушно сунула сигаретку в пламя. Девчонке я тоже сказал «бай» и покинул место для курения.

Никто меня не окликнул, не остановил. На улицу я вышел без всяких проблем, но, только добравшись до ближайшей остановки, полез за сигаретами. Итак, Чаповалов сообщил, что статью в первоначальном виде он согласовал с председателем антисектантского комитета. И статья, по его словам, выглядела тогда несколько иначе – по крайней мере, про Андрея Маскаева в ней не было сказано ни слова. Ну не знал он про меня, не знал… Вот только кто-то другой знал про меня. Тот, кто позвонил потом Чаповалову на мобильный и предложил мзду за то, что корреспондент воткнет в свою статейку дополнительный абзац про меня. Десять процентов мзды были брошены авансом Чаповалову на телефон, а после публикации статьи на сайте никто никаких денег горе-журналисту даже не подумал доплачивать. Так что Чаповалов стал очередной жертвой кидал, но мне его жалко не было. Номер, с которого ему звонили, оказался замаскированным, а электронный адрес, с которого прислали несколько строк текста, зарегистрировали на бесплатном почтовике и, как я серьезно подозревал, использовали один только раз – исключительно для передачи сообщения Чаповалову. Из какого-нибудь интернет-кафе… А не зайти ли мне выпить кофе, кстати?

Я вошел в почти пустое и сумрачное помещение, расположенное в павильоне близ остановки автобуса, заказал чашку черного по драконовской цене и оплатил машинное время (а вот оно в наши дни стало куда дешевле натурального кофе). Впрочем, кофе был на уровне, так же, как и скорость соединения.

Создав почтовый ящик и отправив с него письмо моему злопыхателю, я попытался найти сайт церкви, где подвизался покойный Павел (страница выглядела довольно убого), а потом некоторое время провел в поисках ресурса церкви, членами которой были мои арендаторы. Никаких страниц, ни на русском, ни на английском обнаружить не удалось. Ничего интересного я не обнаружил и насчет «солгулианцев».

Тем временем в мой новый почтовый ящик упало сообщение о том, что адреса, который я узнал у Чаповалова, более не существует. Мои подозрения оказались верными. Можно было заканчивать бесцельное брожение по киберпространству.

Хотя нет! Вот еще что надо обязательно сделать! Я забил в строку поиска два слова «Геннадий Ратаев», после чего проглядел несколько выпавших ссылок.

Этот человек был здешним. Выпустившись в середине девяностых с исторического отделения гумфака нашего госуниверситета, он еще недавно сотрудничал с некоторыми газетами, регулярно кропая очерки по истории Сибири. Когда бумажные газеты частью закрылись, частью переключились исключительно на зарабатывание денег, Ратаев создал собственный сайт, посвященный «белым пятнам» все той же истории края. Судя по всему, его исследования шли вразрез с официальными взглядами, но что именно вызвало ругань в комментариях, сейчас узнать было невозможно – сайт не работал. Вел Ратаев и «живой журнал», в настоящее время тоже «умерший». Кое-где остались отзывы, в основном невразумительные, но довольно эмоциональные. Господина Ратаева называли «манкуртом», «иваном-не-помнящим-родства», и «засланным казачком». Впрочем, попадались и определения вроде «истинный патриот» и «человек, который не дает переписывать историю в угоду конъюнктуре и политической ситуации».

Дальнейшая трата денег мне показалась нерациональной, тем более, при живом-то компьютере дома… С Геннадием Ратаевым, возможно, есть смысл повстречаться… Только что я ему скажу и что спрошу? Пока я не видел никакой связи между этим историком и сектантами, как отечественными, так и импортными. Между ним и бандитами – тоже сомнительно, чтоб что-то было.

Вспомнил про парня в черном «бэчере» и стало неуютно. Как-то раз преступники решили отобрать у меня одну штуку, а чтобы мне было легче с ней расстаться, припугнули похищением сына, который и сейчас живет с моей бывшей. Разумеется, я сразу отдал ту вещь, но ведь тогда она у меня была, а сейчас у меня нет того, что нужно этому вымогателю. Что же делать? К кому обратиться?

Я снова сел на скамейку у остановки и сунул в зубы очередную сигарету. Татьяну под удар нельзя подставлять, также как и сына. Но сама Татьяна мне тут не помощник, зря я ей рассказал про Артема, ох зря… О друзьях-приятелях я тоже думал. Толку от них не будет, это очевидно. От следователя – тоже. А времени до встречи с Артемом оставалось все меньше, и выбора у меня не было абсолютно никакого. Поэтому пришлось отбрасывать сомнения; я достал телефон и выбрал номер из числа избранных.

– Мне нужно срочно с вами встретиться, – сказал я, когда мне ответили. – У меня сложная ситуация. Я могу приехать сейчас?

– Приезжайте, – последовал сухой и короткий ответ.

* * *

Миссионеры переглянулись.

– Конечно, я тоже думала о том, что тот человек напал на вас неслучайно, – отчеканила Кэсси. – Скорее всего, он изначально был намерен отобрать у вас наше письмо. Наверное, ему хорошо заплатили. Или заинтересовали каким-то другим образом. Возможно, ваш новый знакомый вымогатель действительно был причастен к этому… Знаете, Эндрю, какие силы во всех странах пытаются противостоять евангелистам? И сколько их, всяких?

– Имя им – легион, – пробормотал Бэрримор.

– Верно, – продолжила Роузволл. – Во-первых, это фундаменталисты и ортодоксы всех мастей. Даже некоторые христиане, включая и русских православных, почему-то считают евангелистов чуть ли не врагами. Во-вторых, это крупные и богатые организации, вроде саентологов. Ну, а в-третьих…

– Это те, кто не гнушается даже убийствами, – сказал брат Ричард.

– О да, это страшные люди! Они связаны с чудовищными силами и мерзкими культами. Их много, и ими движет только ненависть. Как их у вас называют… pre-paganists…

– «Доязычники», – опять подал голос Бэрримор. – Те, которые поклоняются совсем уже нечеловеческим богам.

«Пре-паганцы», – произнес я про себя. Как бы ни было мне сейчас неуютно, пришлось сдерживать смешок. Позавчера были тамплиеры, сегодня – доязычники. Ты, Маскаев, точно, не с теми людьми по жизни общаешься.

– Про Йог-Сотота и Дагона, знаете ли, я читал уже где-то, – сказал я.

– Доязыческие культы – это не поклонение литературным героям, – Бэрримор даже не улыбнулся. – Здесь все гораздо глубже. Непонятнее. И страшнее.

– Мы даже не знаем точно, кому они приносят жертвы, – сказала Кэсси. – Ни имен, ни названий. Но нас они давно уже пытались запугать, еще в Штатах. Выходит, что они и до вас уже дотянулись.

– В античные времена негуманоидные божества существовали почти одновременно с богами языческими, – добавил Бэрримор. – В Египте, например. Хнум, Баст, Себек, да и хорошо известный Анубис – это ведь слегка адаптированные под тогдашнюю цивилизацию доисторические символы. Но наши недоброжелатели поклоняются, скорее всего, кому-то другому.

Я не то что бы не верил американцам, но у меня, во-первых было сильное желание порасспросить подробнее на предмет книги-перевертыша, во-вторых, фантастики я сам начитался порядочно. Доязыческие культы в Сибири. Американские евангелисты, неплохо разбирающиеся в древнеегипетском пантеоне. Это уже было слишком, вроде Ктулху, спящего на дне Обского моря. Нет, лучше уж я поверю в Анубиса, чем подставлю Татьяну под удар. Да и себя самого тоже не хотелось подставлять – чего уж кривить душой?

– Ну, а насчет его нового знакомого, который тоже ищет наше письмо? – спросил Старлинг. – Что скажешь, сестра? Надо ведь что-то делать. Мы теперь одна команда.

Кэсси пожала плечами.

– Насчет одной команды давайте пока не будем бросаться словами… Наш друг Эндрю так или иначе создал проблемы себе и нам. Что я еще могу сказать?

– Как насчет того, чтобы решить эти проблемы совместными усилиями? – спросил Бэрримор.

– Я не думаю, что это хорошая идея.

– Позволю себе с этим не согласиться. Кроме того, что касается проблем. Андрей (Бэрримор теперь называл мое имя правильно, на русский манер, в отличие от Роузволл) решил сделать доброе дело – забрать для нас почту. Он не виноват, что мы его неверно проинструктировали…

– Ты его неверно проинструктировал, – сестра Кэсси задрала тяжелый подбородок. – А о таких случаях, как поступает Эндрю, здесь говорят так: «хотели как лучше, а получилось как всегда».

Мисс Роузволл неплохо знала наши реалии, надо отдать ей должное. Но стерва, конечно, та еще…

– Я все же склонен думать, что документы пока еще не достались нашим врагам.

– Я тоже хочу в это верить.

– Потому я и предлагаю решить проблему вместе.

– А ты умеешь убеждать, брат, – усмехнулась мисс Роузволл после небольшой паузы. – Только как ты себе это представляешь? Три американских евангелиста борются в чужой стране с русской мафией? Ты явно смотришь не те фильмы, брат.

– Не три, а два, – вдруг мягко поправил Старлинг. – Я же сегодня должен уехать в…

– Я вообще не смотрю фильмы про бандитов, – заявил Бэрримор. – Кроме того, это не русская мафия.

– А какая же тогда?

– Ты отлично знаешь, кто это такие, – отрезал Ричард.

Американцы замолчали. Мне казалось, что они хотят что-то мне сказать, но не рискуют. Возможно, не считают нужным делиться тем, что у них называется «inside information». Или просто думают, в каких дозах можно выдавать мне корпоративные секреты.

Сестра Кэсси начала вслух выкладывать план действий: