«Бабка Олега сказала, что смерть змеи – хороший знак, – подумал Ридгер. – Но если она колдунья, как он говорил, то почему считает, что только Бог ведает, что и когда произойдет? Неужели колдуны тоже верят в Бога? Тогда, получается, что она верующая, но точно не святая. И во что же, интересно, она верит, если отец Константин не сомневается в дьявольском происхождении пророчеств? Чушь какая-то! Бабка-колдунья, занимающаяся предсказаниями с помощью черта, но утверждающая, что все в руках Господа».

Ридгера даже немного замутило. Он остановился, на секунду закрыл глаза и неожиданно для самого себя расхохотался в голос.

«Господи! Да о чем я думаю?! У меня куча нерешенных проблем, а я размышляю о воззрениях старой маразматички и разочаровавшегося в жизни офицера. Я, наверное, полный идиот!»

Его смех разлетался по округе, нарушая покой и внося в здешнее размеренное бытие нечто новое и никому неизвестное. И эта неизвестность с ужасающей быстротой заполняла умиротворенное пространство бешеной энергетикой сумасшедшего, но такого сладостного для него мира. Ридгер, больше не размышляя, сделал резкий разворот на сто восемьдесят градусов и твердым шагом направился к автомобилю: время сантиментов и отдыха закончилось, пора возвращаться! Его ждут, и он скоро явится, чтобы продолжить торжественное шествие сквозь ряды тупоголовых посредственностей, которые посмели посчитать себя сильнее и изобретательнее.

– Я возвращаюсь, – негромко оповестил Ридгер съежившуюся от его самоуверенности действительность.

И словно почувствовав его готовность к решительным действиям, реальность отозвалась мелодичной трелью звонка мобильного телефона.

– Слушаю.

– Здравствуйте, Игорь Георгиевич.

– Здравствуйте.

– Мы не встречались с вами, но уверен, что вы слышали обо мне, – короткая пауза. – Моя фамилия Светлый.

19

Чему быть, того не миновать.

– Положи его в доме, Лейха, – сказал старик, выпрягая единственную тягловую силу из повозки.

Мальчишка стоял молча и смотрел на Титана. Черноволосый, с крупными смоляными глазами и длинными густыми ресницами. Он чему-то радовался, и чумазое лицо его было озарено улыбкой. Девушка в темном платье и плотно повязанном вокруг головы черном платке, скрывающим волосы и шею, поспешила в дом, чтобы приготовить постель для раненого.

Титан поднялся на локтях и огляделся. Это был горный хутор. Дом, несколько сараев, загон для скота. Место тихое. Вокруг скалы и обрывы.

Раны его болели, но за время пути он немного пришел в себя и теперь был в состоянии двигаться самостоятельно. Выбравшись из телеги, воин встал на ноги. Лис остался лежать.

– Живой, брат?

Глаза Лиса были открыты, и он попытался изобразить улыбку. Титан положил руку ему на лоб. Жар! Лис горел, словно только что побывал в преисподней.

– Ему нужен врач, – обратился он к старику, который неторопливо разбирал поклажу.

– Здесь нет врача, – ответил тот и подошел к Титану.

Они встретились взглядами. Титан не заметил в глазах старика ни злобы, ни упрека, ни ненависти.

– Женщины помогут ему, – добавил он и, повернувшись к дому, прокричал: – Лейха! Амилия! Поторопитесь.

Мальчик c неподдельным восхищением продолжал следить за Титаном, словно тот был героем его мечты. Он тихонько, но без опаски, приблизился к нему почти вплотную и, прищурив от солнца один глаз, спросил:

–Ты русский?

– Русский, – ответил Титан.

Мальчишка снова разулыбался, затем развернулся и пулей ринулся в дом, крича что-то на неизвестном Титану языке.

«Эх! – подумал Титан. – Не скинули бы нас с обрыва», – и еще раз оглядевшись, убедился, что место как нельзя лучше подходит для этого.

Хутор располагался на единственной равнинной местности, пригодной для жилья. Слева – глубокое и широкое ущелье, за которым высились скалы; за скалами – горные хребты, прячущие свои вершины под низкими облаками. Сзади и спереди – крутые склоны величественных гор; справа – все те же отвесные скалы.

Он посмотрел на солнце, давно переплывшее за полдень, и это означало, что вся их операция находится под огромной угрозой. Но что он мог поделать? Ведь даже свое местонахождение Титан не знал, тем более не представлял, для чего их привезли сюда. Возможно, их судьбы уже предрешены, и через пару часов со склона спустится группа боевиков…

Титан подумал, что хорошо бы бежать, но куда? То, что он отыщет дорогу, внушало большие сомнения. Его, ползущего, как вялая ящерица, по крутому склону, наверняка обнаружат и вдоволь потешатся стрельбой по живой мишени. Но этому не бывать, ибо здесь его друг, и бросить Лиса он не сможет. А значит, будет здесь ждать прихода местных, а там… там будет видно, кто кого.

Ветер судьбы забросил его в эту местность, и не могло быть, что все зря. Умереть он мог сотни раз в бою или в схватке, а умирать на хуторе, да еще покорно этого ожидая… Нет! Не будет этого!

Две женщины – одна молодая, другая постарше – старательно пытались вытащить Лиса из повозки. Титан поспешил к ним.

– Куда вы его? – всполошился он.

– В дом, – ответила Лейха, не поднимая на Титана глаз.

Титан взял обессиленного друга на руки.

– Куда нести? Показывай.

Он опустил Лиса на кровать в одной из комнат. Посмотрел на женщин: та, что была постарше, – вероятно, Амилия – взяла два кувшина и удалилась. А молодая – Лейха – стала аккуратно снимать с Лиса форму.

– Ты врач? – спросил Титан.

– Моя мать умеет лечить людей, – ответила девушка. – Она часто помогает раненым, их последнее время много стало.

– Раненым боевикам? – переспросил Титан.

– Раненым людям, – сухо ответила Лейха и впервые коротко, но крайне сурово взглянула на Титана. – Или для вас есть различия?

Титан не стал спорить, хотя, очевидно, понимал разницу между боевиками, преступниками, террористами и солдатами, которые пытаются освободить мир от подобных нелюдей.

– Вам лучше побыть снаружи, – произнесла Амилия, которая появилась на пороге комнаты с белыми лоскутами и наполненным теплой водой тазом.

Титан взглянул на Лиса:

– Крепись, брат, я рядом, – и без промедлений покинул дом.

Во дворе старик возился с дровами, а мальчик бегал с чем-то вроде сачка, охотясь за роскошной бабочкой.

Титан подошел к старику. Тот оставил дела и выпрямился, ожидая вопроса.

– Что с нами будет? – сурово спросил Титан.

Старик усмехнулся и снова принялся за работу.

– Одному Богу известно, что будет дальше, – он поднял несколько чурбаков и, повернувшись к Титану, добавил: – Вот только я не посвящен в его планы и принимать решений за него не привык. Ты об этом хотел спросить, солдат?

Титан утвердительно кивнул.

– Как отсюда выбраться?

Старик жестом попросил его взять несколько поленьев и следовать за ним.

Титан подобрал столько, сколько уместилось в руках.

– Отсюда несколько дорог, но тебе не выбраться одному. Когда вы окрепнете, я провожу вас, а пока можете отдохнуть, – произнес старик, не оборачиваясь.

– Но у меня нет времени.

– Время есть у всех, – ответил старик.

Титан обогнал его и, заслонив дорогу, упрямо произнес:

– Мне нужно перебраться через перевал сегодня ночью. Ты слышишь меня, отец?

Старик молча обошел его и двинулся дальше по направлению к рубленному низкому домику.

Титан чертыхнулся и поковылял за ним.

Рубленный домик оказался очень похожим на русскую баню. Старик ловко развел огонь в печи, положил в топку несколько поленьев, отрегулировал поддув.

– Зачем тебе туда? – спросил старик, когда они вышли на улицу.

Титан поежился: он не имел права говорить о своем задании.

Старик продолжал смотреть прямо ему в глаза.

– Там плохие люди, которые сделали нам много зла… да и вам, наверное, – сбивчиво заговорил Титан, но старик слушал его очень внимательно и не собирался перебивать. – Если я не буду на месте в среду утром, то… много народа погибнет зря… понимаешь, зря. А это грех, так не должно быть. Я не могу сказать всего, я и так доверился тебе, но поверь… просто поверь.

Старик печально вздохнул.

– Если завтра вечером ты не изменишь свое решение, я провожу тебя до нужного места.

– Мы не успеем к сроку! – почти прокричал Титан.

Старик усмехнулся и положил руку на плечо Титана.

– Это мой дом – я знаю, куда нужно идти, и сколько времени займет путь. А если ты не веришь, то вот по той тропке, – и он указал на еле заметную серую ленточку на склоне горы. – Отправляйся прямо сейчас. За друга не переживай: когда он поднимется на ноги, я выведу его к вашим.

– Я вернусь за ним, – почти радостно произнес Титан, предвкушая скорую возможность выполнить задание.

– Ты не вернешься, солдат – ни за ним, ни домой, – и старик печально опустил глаза.

– Ты чего несешь! – возмутился Титан.

– Прояви уважение, солдат, – старик говорил совершенно ровным и твердым тоном. – Я гожусь тебе в деды, я спас твою жизнь и жизнь твоего друга, я пообещал помочь. Поэтому либо делай, как я говорю, либо уходи прямо сейчас. А теперь, если ты все-таки решил проявить благоразумие, помоги мне истопить баню.

И он направился к поленнице.

Титан простоял в нерешительности несколько минут.

– Упрямый горец, – прошептал он себе под нос.

Титан прекрасно понимал, что решений может быть всего два. Либо идти сейчас и рискнуть всем, в том числе и жизнью Лиса, либо довериться старику и опять же рискнуть всем. Ему подумалось, что тот вряд ли водит его за нос, ведь он действительно спас их с Лисом, хотя мог бросить там, в ущелье, забрав оружие и снаряжение. Мог по прибытии на хутор скинуть их в яму или закрыть в сарае и, дождавшись своих, местных, которые с радостью приняли бы подобное подношение, продолжать жить, как и жил.

Было в этом старце что-то такое, отчего Титану хотелось верть его словам. И лишнее доказательство этому – постель, предоставленная раненому русскому. Постель в его доме, а не где-нибудь в подсобном помещении. За это старика не похвалят те, кто может появиться здесь. Лечение и укрывательство раненых русских, пришедших на эту землю не по приглашению, никак не могло сослужить добрую службу хозяину хутора.

Дымок из печной трубы сизой рябью струился на фоне холодных скал.

– Надо следить за чистотой своей души, – задумчиво молвил старик.

– Отмывать ее с мылом и мочалкой? – пошутил Титан

Старик посмотрел на него с многозначительным прищуром и хрипло рассмеялся.

– Именно так – мылом, мочалкой, горячей водой. В хилом и грязном теле не может быть чистой и сильной души. Ей будет там неуютно. Она поболит-поболит, да и примет волю своего обладателя, и тогда сложно будет снова обрести чистоту.

Титан сидел на скамейке, смастеренной из ствола старого дерева. Старик сидел рядом.

Старик молчал, изучая далекие горные пейзажи, на которые смотрел ежедневно, но взгляд его не казался пустым и безразличным: он любовался, ему нравилось то, что он видел.

– Кошки в этих местах теперь редкость. Они не нападают на людей без причины, – прервал он молчание.

– Откуда ты знаешь про кошку?

Старик улыбнулся, но оставил вопрос Титана без ответа.

– Время не то – ни для потомства, ни для брачных игр. Большая случайность, что вы встретились с ним, и большое везение, что вы все еще живы. Похоже, зверь был напуган. Но странно, чем вы могли напугать его?

– Да ничем, – ответил Титан. – Мы даже дышали через раз, чтобы не привлечь ничье внимание.

– Это и странно, – прохрипел старик. – Но, вероятно, так было нужно. Никто не может помешать провидению.

Из дома донесся крик Лиса. Это был крик, исполненный болью; продлившись несколько секунд, он стих. Титан попытался встать. Но сухая и на удивление сильная рука старика заставила его сесть на место.

– Доверься Амилии – она знает, что делает, – спокойно произнес старик.

– Ему, наверное, потребуются лекарства? – Титан был встревожен.

– Успокойся, солдат: в горах есть все для поддержания жизни, даже в таком слабом теле.

Солнце низко нависло над горными хребтами. День близился к своему завершению, уступая права тьме. Сквозь идеально прозрачный воздух округа просматривалась на многие километры, и расстояния казались обманчиво маленькими.

Запах гор, насыщенный ароматами трав, расслаблял и навевал легкую грусть, перемешанную с умиротворенностью и покоем. Печаль и радость, уныние и восторг – казалось бы, несочетаемые состояния души прекрасно укладывались в одно мощное и неповторимое чувство, которое Титан не мог описать словами, но оно нравилось ему.

Где-то далеко шла война, где-то там рвались тротиловые заряды и свистели пули. Где-то там люди старались доказать друг другу, кто на сегодняшний день в этих местах хозяин, и кто имеет больше прав диктовать условия игры.

Сейчас Титану казалось, что он находится в другом измерении, никак не связанном с привычным для него миром. Он, словно аккумуляторная батарея, отсоединенная от потребляющего устройства, восполнял энергию, которая так сладостно разливалась по его телу, его душе, его мыслям.

– Скоро нагреется вода в котле, и можно будет смыть с себя все лишнее, – сказал старик. – Потом Лейха накроет на стол. Твоему другу пару дней придется полежать. Он потерял много сил, их необходимо восстановить. А ты отдыхай, наслаждайся свободой, пока есть возможность.

Внезапно взгляд старика сделался суровым.

– Моя дочь Лейха уже взрослая, и я не запрещаю ей делать то, что она считает нужным. Она может много рассказать тебе о жизни гор, – и взгляд старика стал еще жестче. – Постарайся не ошибиться, солдат, и не переступить грань, после которой трудно будет вернуться таким, как раньше.

– Ты говоришь загадками, старик. А я не очень люблю отгадывать чужие загадки, – в голосе Титана отчетливо чувствовались нотки оскорбленного самолюбия.

Старик похлопал его сухой и жилистой рукой по плечу.

– Вы, люди, все мерите одним аршином. Я сказал лишь то, что ты должен был услышать, и это не являлось ни угрозой, ни наставлением, – и старик хрипло и довольно рассмеялся.

– Вы, люди… – вникая в произнесенную фразу, повторил Титан.

Где-то вдалеке послышался топот лошадиных копыт. Перед Титаном и стариком неожиданно возник улыбчивый мальчуган, только теперь улыбка покинула его лицо, уступив место выражению озабоченности.

– Со стороны сухой лощины появились всадники – человек десять, – быстро проговорил он, c неумело скрываемой тревогой поглядывая на Титана.

– Иди помоги сестре, Арлан. Cкажи, что скоро нагреется вода, а потом нашему гостю нужно будет хорошо поесть, – старик произнес слова мягко и совершенно беззаботно, и его лицо, изрытое глубокими морщинами, слега разгладилось и повеселело, убеждая мальчугана, что нет никакого повода для волнений.

Арлан улыбнулся своей светлой улыбкой и побежал в дом. Но вот на Титана спокойствие старца произвело скорее удручающее, нежели обнадеживающее впечатление.

– Мне нужно мое оружие, – твердо скал он, вглядываясь вдаль, откуда доносился лошадиный топот.

Старик, не поворачивая головы в его сторону, наклонился и сорвал с земли травинку, сжал двумя пальцами и вытянул руку, подставив ее под легкое дуновение горного ветерка.

– Это мой дом, а вы мои гости. Тебе не о чем беспокоиться, солдат. В моем доме нет войны.

Старик несколько секунд смотрел на травинку, безвольно колеблющуюся на ветру, затем аккуратно положил ее на землю, встал и неторопливо направился в сторону рубленого домика, где вода в котле уже закипела.

20

Очертания комнаты выправлялись. Туманные образы с каждой секундой обретали все более четкую и правильную форму. Александр выныривал из тягучего состояния забытья и медленно осознавал, что проснулся в чужой, неизвестной ему квартире. Он попытался вспомнить, чем закончился вчерашний день, но тщетно. Напрягая задурманенный алкоголем разум и усердно взывая к изменившей памяти, он добился лишь острого приступа головной боли.

Произошедшее до посещения ресторана он помнил очень хорошо. Но эти воспоминания как раз относились к категории нежелательных. Лучше бы он помнил, что было после того, как он загрузился спиртным, хотя не факт, что события, завершившие его неудачный день, оказались бы менее драматичными.

Венский бросил бесплодное занятие и снова закрыл глаза. Он решил, что лучше будет поспать еще: воспоминания, может, и не восстановятся, но головная боль, скорее всего, отступит. Но попытка вернуть себя в состояние сна провалилась, как только он почувствовал, что рядом с ним спит незнакомая женщина.

Сразу после неожиданного открытия он в общих чертах вспомнил, что произошло в ресторане, и испытал заметное облегчение. Ничего плохого там не случилось, не считая глупого поведения и небольшой потасовки, которая по какой-то причине была остановлена.

Несколько секунд Александр перебирал в голове имена женщин и довольно быстро определился, что его даму зовут Ника. Вот только где он теперь находится, как попал в эту квартиру, и что случилось после его стычки с лысым буяном, оставалось для него загадкой. Но это уже детали, которые, скорее всего, окажутся гораздо банальнее, чем можно вообразить.

Ника заворочалась. Александр замер и задержал дыхание. Ему не очень хотелось, чтобы девушка просыпалась. Он бы гораздо комфортнее себя чувствовал, если бы незаметно выбрался из этой квартиры, избавившись от необходимости продолжать случайное знакомство. Возможно, это не по-мужски, но он наверняка оставил Нике номер телефона, а значит, они могут созвониться, и тогда он принесет извинения за бестактное исчезновение. Но это будет позже, когда голова его будет работать лучше, чем сейчас, а теперь он хотел уйти. Но… ему не повезло.

– Ты уже проснулся? – сонно протянула Ника и, повернувшись на бок, прижалась к нему теплым обнаженным телом.

«Черт!» – негодовал про себя Венский.

Его странным образом удивил факт отсутствия на девушке одежды. Подсознательно он надеялся, что вырубился, как только оказался в кровати, но теперь стало ясно, что вырубился он не сразу.

Ника приподняла голову от подушки и, подперев рукой щеку, стала рассматривать Александра, причиняя ему этим жуткое неудобство.

– Как ты себя чувствуешь? – в ее голосе отчетливо звучали издевательские нотки. – Головка не болит?

– Болит, – буркнул Александр.

– Бедненький, – сочувственно произнесла девушка и поцеловала его в щеку, затем снова приняла первоначальное положение и спросила: – Может быть, аспирин? Или чего-нибудь попить?

– Нет, обойдусь.