Звери кончились

Часы тихонько позвякивали каждые пятнадцать минут. Король морщился, когда слышал это позвякивание. Мы сидели с ним на кухне и попивали чай.

Я встал, чтобы взять с полки еще шоколадных конфет. Разбитое стекло похрустывало под каблуками моих кирзовых сапог. Когда я вернулся за стол, король как раз заканчивал выкладывать на скатерти слово «вечность». Из печенья.

Я знал, что через пять минут в дверь позвонит Аня.

Когда Роман постучался во ВГИК третий раз, охранник почувствовал легкое беспокойство. И не зря.

Девчонка была хорошая и очень похожая на куклу. Большие глазищи, длинные волосы. Загляденье. Мокроволос облизнулся и схватил девчонку.

Жили-были два Шемшура. Большой Шемшур и Маленький Шемшур.

Король ехал в электричке и скучал. На противоположной лавке лежал давно немытый и оттого гордый в своем одиночестве мужчина.

Я сел рядом с королем и достал термос с кофе.

– Что, Ваше Величество, тяпнем кофейку? – предложил я скучающему королю.

Король повел носом в сторону открытого термоса, и лицо его оживилось. «А что, – подумал про себя король. – Кофе – это хорошо, что бы там ни говорили трусливые доктора».

Он протянул свою лапищу и осторожно обхватил пластиковый стаканчик, который я предусмотрительно захватил сегодня с собой.

Пар поднимался над густой ароматной жижей, и морозное летнее утро отступало прочь. Лежащий на соседней лавке бомжара принял вертикальное положение и взял свой стаканчик.

– Знаете, парни, – прогнусавил бродяга, – когда-то про меня хотели снять фильм.

Мы с королем улыбнулись.

Русские

Один русский уехал из России в США, но дольше 17 лет там не протянул и вернулся.

Аня счастливо улыбалась.

Я бы мог спеть тебе песню, но ты любишь рэп – у нас очень разные культурные предпочтения. Я бы мог нарисовать тебе картину, но ты не любишь абстрактную живопись и подумаешь, что я просто не умею рисовать. Я бы мог улыбнуться тебе, но ты больше любишь целеустремленных и серьезных парней, которые способны ходить по трупам. Я вообще не понимаю, что у нас с тобой может быть общего, моя фея.

Во время второй мировой войны на ВДНХ располагался секретный полигон. На нем испытывали добытые из скрытой кремлевской библиотеки боевые заклинания древних славян. У американцев к тому времени уже была в ходу магия индейцев тольтеков, а некоторые ведь до сих пор наивно полагают, что на Хиросиму сбросили атомную бомбу.

Бывало, Юле казалось, что ее не любят. Она бывала очень рада, когда оказывалось, что это не так.

Кто такая барбара? Барбара не спит ночью. Она ходит по московским подъездам и скребется возле мусоропроводов. Некоторое время назад стало модным устанавливать домофоны, и барбаре стало очень трудно ночью проникать в дом. Ей приходится с вечера проникать в подъезд с кем-нибудь из жильцов.

Миша сидел и грыз германские галеты. Пиво осточертело ему на третью неделю, сами немцы – на четвертую. Когда мимо проносился научный руководитель, Миша плевал ему вдогонку.

Я сидел и бычил до тех пор, пока не перебычил всех своих друзей и просто знакомых. Так один и сижу…

Ах, как порой противно проглотить нечаянную муху. Пусть даже и вечером.

Король выхватил меч и попытался пронзить меня. Когда лезвие прошло сквозь мое сердце, я взглянул королю в глаза.

– Вы знаете, Ваше Величество, иногда мне кажется, что мы поменялись с вами местами в гораздо большей степени, чем это может показаться на первый взгляд. Все эти штучки с невидимостью и нереальностью – это пустяки. Мы с вами поменялись взглядами на мир… И даже больше. Мы поменялись мироощущением.

Король устало отпустил меч, и тот так и остался у меня в груди.

– Пойдем, что ли, кофе попьем, – устало сказал король.

Раздался стук в дверь, и в квартиру вошла Аня. Мы сели пить кофе на разгромленной кухне. Только тихий перестук ходиков напоминал о былом уюте.

– Так что же нам делать с войнами, – спросила вдруг Аня короля.

– А почему ты меня спрашиваешь? Ты теперь вот его спрашивай, он у нас теперь елы-палы…

Аня глянула в мою сторону и почему-то покраснела.

– Знаете, Ваше Величество, – тихонько проговорила она. – Я теперь не очень-то верю в то, что он настоящий. Я вот к психологу на днях ходила… Вот…

Я поперхнулся кофе и забрызгал Анину белую блузку. Король расхохотался.

Старик, похожий на Далай-ламу, стоял за трибуной и читал лекцию студентам МИФИ. Когда пришло время задавать вопросы, с заднего ряда поднялся человек, похожий на Колю Шогорова.

– Скажи, чувак, как нам преодолеть собственное несовершенство и жрущий наши мозги попс?

Старик закряхтел.

– Я думаю, Коля, – сказал старик на чистейшем русском языке, хотя Коля не представился, – для большей части людей будет вполне достаточно преодолеть только собственное несовершенство.

Я запустил в человека, похожего на Далай-ламу, бумажным самолетиком…

Я положил руки Ане на грудь и начал отвечать.

– Нам никогда не удастся полностью искоренить войны. Но это не так уж важно. На самом деле нам этого не надо. Все, что нам нужно, – это научить людей уходить из тех мест, где идет война, без сожаления и ощущения, что их жизнь кончена. Понимаешь, Аня? Насилие порождает только насилие. Но это крайний случай, а мы должны избегать крайностей. Причиной войн ВСЕГДА является чья-то жадность. Если насытить жадность, война пропадет. Ни одна вещь не стоит человеческой жизни, и ни одна идея не стоит того, чтобы защищать ее. Защищать надо людей, а не идеи.

– Я не понимаю, – сказала Аня. – В мире полно злодеев, что же, бегать от них?

– Да, – сказал я, – зло не способно к самовоспроизводству. Это как сквош. Для того чтобы играть, нужна стенка. Убери стенку – никакого сквоша не будет.

– Это звучит как трусость.

– Называй как хочешь.

Я стал нежно массировать Ане соски.

– У меня когда-то был пес. Он был очень злой, но я нашел, где скрывается его злость. Я стал гладить это место на спине, и он стал значительно добрее. У людей тоже есть место, где скрывается их злость. Если найдется тот, кто помассирует им это место, будет массировать его достаточно долго… То люди станут добрее. Но массировать во время войны нельзя. Кстати, у большинства женщин злость скрывается в сосках. поэтому, чтобы женщина была доброй, нужно массировать ей соски.

Аня застонала.

Искандер сказал: «Если тебе все время нужен повод, носи его с собой».

Жила-была одна сексапильная и кокетливая сова. Ночью она летала над лесом и кричала неприятные вещи. Но никто на нее не обижался, потому что каждый зверь в лесу думал, что для совы он – особенный и что сова ругается от того, что страдает от любви к нему.

Может, кто-то из них и был прав.

Один Осипов сказал одной Глафире ученым голосом: «Ммм… В этой коробочке лежит нечто. Миллион людей, которые открывали эту коробочку раньше, говорили, что в ней лежит синий шарик. Однако, Глаша… Тебе ведь больше по душе зеленые кубики. Так что ты можешь спокойно жить дальше и полагать, что в этой коробочке зеленый кубик. Все, что тебе нужно, – никогда не открывать ее. Кстати, с тебя пять рублей за красивую коробочку»…

«Ну что ж, – подумал Моисей, – людям я не нравлюсь, это теперь понятно. Что поделать? Так ли я хочу нравиться этим людям? Может, мне надо просто найти себе новых? Или самому измениться… Тут, мне кажется, вопрос в том, насколько ЛЮДИ нравятся мне самому».

Тут кто-то проходящий мимо и умеющий слышать мысли других шепнул Моисею на ухо:

– Дурачок.

Король сидел на кухне и смотрел на часы.

Глава 33

Большие гуси Инно клюют рис из плошки. Одна из рисинок – наш мир. Когда гуси Инно склюют ее, настанет конец света.

Король спал. Господь Бог смотрел на него и улыбался. Я же сидел на кухне и чистил картошку. Аня сидела рядом со мной и резала лук. И плакала.

– Твои слезы… – сказал я. – Я никогда не видел, чтобы ты плакала.

– Все девочки плаксы, – ответила Аня. – Я не исключение в этом плане.

Отец Александр встал со стула и подошел к телефизору. В руке у него был молоток. В телефизоре сидел Куваев и что-то нес в своем духе. Отец Александр посмотрел на Куваева и занес руку с молотком, приготовившись вдребезги разнести экран. Но потом раздумал. «Вот интересно, – подумал Господь Бог, глядя на это все, – ударил ли бы Куваев?»

– Я буду твоим опекуном.

– Подожди, но зачем мне вообще опекун?

– Чтобы ты не натворил чего.

– Это чего же я могу натворить?

– Ну, например, ты можешь нарушить какие-нибудь правила и умереть.

– А если я не нарушу правил, не умру?

– Умрешь.

– Так какая разница?

– Я почем знаю, меня тут поставили конкретные задачи решать, а не на абстрактные вопросы отвечать.

– Я, пожалуй, не хочу, чтобы ты был моим опекуном.

– А тебя никто не спрашивает.

– Как так, ведь это же моя жизнь. Мое тело. Ты тоже мой, если уж на то пошло.

– В том-то вся и фишка. Я твой, и поэтому я буду тебя опекать. А ты – мой. Между нами вообще очень сложно провести четкую границу.

– Но мне плохо, когда я живу так, как ты говоришь.

– Почему? Что плохого? У тебя всегда есть еда, люди тебя уважают.

– Мне скучно, меня никто не любит. И я с каждым годом люблю все меньше.

– Зачем тебе вообще кого-то любить. У тебя есть еда, твоя жизнь складывается правильно.

– Я не хочу правильно. Я хочу… Я хочу…

– Вот видишь, ты сам не знаешь, чего ты хочешь. Сейчас я составлю список, и мы с тобой вместе выберем.

Предыдущий диалог – диалог человека с собственным разумом.

В одном маленьком подмосковном городке уже который день шел дождь. Господь Бог молча смотрел как старушка Анна Павлова (1935 года рождения, трое внуков и одна внучка, все умерли) тащит через лужу тележку с тем, что выбросили другие люди, посчитав мусором. Нынче он смотрел глазами молодой девушки.

«Хорошо, – подумал Господь. – Я сейчас не очень занят, так что пойдем поможем бабушке».

Девушка собрала кое-какой еды и немного медных денег, вышла под дождь на улицу и протянула все это старушке. Старушка пыталась целовать руки молодой девушке.

Господь Бог не выдержал и заплакал.

Один слон шел по Африке и рассказывал всем о своих ощущениях.

Сон 3

Снусмумрик и дьявол сидели на берегу Москвы-реки. Снусмумрик держал в руках удочку с леской, но без крючка и что-то тихонько мурлыкал себе под нос. Дьявол протянул Снусмумрику чашку с кофе и сказал поучающе:

– Человек рожден для преодоления границ. Ты видишь границу, ты должен к ней подойти и посмотреть, что за ней. Если нравится тебе то, что там, ты должен переступить границу.

Снусмумрик улыбнулся дьяволу и тихонько покачал головой.

Дьявол отхлебнул кофе и продолжил:

– Свобода – это главная человеческая ценность, с этим-то ты должен согласиться.

Снусмумрик озадаченно посмотрел на дьявола, отхлебнул из предложенной чашки и продолжил смотреть на прыгающий в воде поплавок. «Честное слово, – подумал Снусмумрик, – если бы на моей удочке был крючок, я бы подумал, что поймал первую в своей жизни рыбу».

Дьявол заметил, что поплавок прыгает, выхватил у Снусмумрика удочку и выдернул леску из воды.

К концу лески водорослями было примотано бриллиантовое ожерелье. Дьявол аккуратно снял ожерелье с лески и протянул Снусмумрику. Тот засмеялся, чуть-чуть полюбовался на ожерелье и выкинул его обратно в воду.

Дьявол только устало развел руками…

Я дал тебе мотор, но ты не улетел.

Зачем тебе душа,

вокруг так много тел?

Алексей Алексеевич снял наушники, пошел к себе в кабинет и стал есть булочку. Крошки застревали у него в бороде, но это не делало его менее гордым и независимым.

Стивен Фингал улыбается редко, но метко.

На храме Казанской Божьей Матери в деревне Поречье молнией сбило крест… Таджики-мусульмане стали устанавливать его заново. Старушка шла мимо церкви и по привычке перекрестилась. Увидев, что там не крест, а таджики, старушка плюнула и пошла дальше.

Про массмедиа

– Скажи… А тебе не стыдно разбираться в таких вещах детально?

– Разбираться в чем-либо не стыдно…

– Даже в говне…

– Даже в говне. Есть люди, которые по твоему говну могут сказать, чем ты болен.

– Они разбираются не в говне, а во мне.

– Ловко выкрутился…

– Только скажи, что можешь сказать ты, разбираясь так детально в этом?

– Я могу сказать, чем больно общество.

– Значит, массмедиа – это говно общества?

– Да.

– Договорились.

Про гонку вооружений, одиночество и свободу

У ежика много иголок, но он ходит без одежды.

У меня было так много возможностей проявить свою терпеливость, но я пользовался только некоторыми из них…

Шрифт имеет большое значение для подсознательного восприятия текста.

В Афганистане водится дикая коза, из нее делают самые дорогие в мире свитера. Коза дикая, и никто ее не видел почти. А еще Афганистан завалил весь мир героином, но это здесь вроде как ни при чем. Нормальных коз обстригают, а этих коз – нет. Они ведь дикие. Крестьяне ходят по горам и собирают клочки козьей шерсти, оставленные козами на колючках. Чтобы не было подделок, афганцы посылают ассасинов.

К. и раньше-то была не худенькая.

Глафира уехала в Зимбабве и пишет мне оттудова письма. Странно это все.

Сегодня Роману приснилось, что он вытаскивает у себя челюсть. А началось все с того, что у него развалились передние зубы и раздвоился язык.

Мужиков, которые ходят с сумками по подиуму, хочется убить. Но сумки у них хорошие.

Малевич работал на заводе по изготовлению кафельной плитки. Потому квадрат и нарисовал.

Меня наконец разбудили и вытащили из этого эротического кошмара. Я по-прежнему лежал на кушетке, а в глаза мне пристально смотрела Юля.

– Маргуны, – сказала Юля, – это вероисповедание.

– И во что же они верят? – спросил я.

– Маргуны, – сказала Юля, – верят в кофе. Они считают, что кофе – это наместник Бога на земле. Если человек хорошо трудился и мало грешил, то в награду ему дается хороший урожай кофе. А если человек грешил и ленился, то ему не дается кофе. Моя тетя никогда не ленится, поэтому у нее всегда много кофе. Очень вкусного и дорогого. По 200 рублей за сто грамм, в зернах.

Что такое я по сравнению с Юлиной тетей? Тьфу! Пустое место. Тетя вышла замуж за англичанина и уехала жить в Англию. Потом она приехала обратно в Россию и развелась. Тогда она еще не была Юлиной тетей. Потом она вышла за Юлиного дядю и стала таковой. Она очень хороша. Правда, я ее не видел никогда, но Юля говорит, что хороша.

Раннее утро, осень. Темно и слякотно. Я стою на остановке и сжимаю в озябшей руке зонтик. Я такой не один. Нас много, и все мы хотим одного: чтобы подъехал теплый и уютный автобус, чистенький, с веселыми фарами. Но все мы знаем горькую правду – подъедет холодный грязный лоховоз. И мы побежим к нему и станем толкать друг друга, стараясь пораньше пробраться внутрь лоховоза. Потому что также все мы знаем, что лоховоз слишком мал и все не влезут. Те, кто не влезут, пойдут пешком до Техникума. Мы приходим на эту остановку каждый рабочий день в пять часов сорок минут. А лоховоз приходит не каждый день. Иногда водителя лоховоза подкупают таксисты и он не едет, говорит начальству, что лоховоз сломался. Тогда мы платим таксистам и едем на них.

В какой-нибудь более разумной стране мы бы давно сговорились и наняли свой собственный автобус. Но в России мы никогда этого не сделаем, потому что мы не верим друг другу. Каждый думает, что он, как дурак, отдаст деньги на наем автобуса, а кататься будет кто-то другой…

Жили были несколько друзей. И вот как-то раз один из них умер. И поняли они, что больше друг с другом дружить не хотят, и решили расстаться.

Но ничего у них не вышло.

Не так-то это просто, продружив всю жизнь.

Кришна сказал Илье:

– Забудь про цель и получай удовольствие от самого процесса.

Илья насупился и возмущенно ответил:

– Какое!

Кришна удивился, но виду не подал.

Теперь в твоем ожерелье есть смерть.

При виде этой девушки почти все мужчины хватались за свой аркан.

Кофе уже почти что остыл, но король все не решался встать и заварить себе новую чашку. Было холодно и пусто. Я подвинул к королю колоду карт и сказал: «Pick a card, Ваше Величество». Король спрятал лицо в ладонях и всхлипнул. Мне тоже было совсем не смешно.

Одному инженеру-проктологу в голову как-то раз пришла мысль о бесконечном количестве миров.

Я шел по дождливому городу и думал о том, что на правом запястье у меня надета голубая фенечка.