Мне говорят: уезжай. Но те, кто останутся, замерзнут без меня. Так что, пусть они лучше замерзнут со мной? А может, лучше уехать и привезти им огня? Но огонь, зажженный там, не горит здесь. И те, кто уезжал за огнем, редко возвращались обратно. Может, мы все же не замерзнем вместе.
Чжуан Цзы скал Джеки Ч.: «Спокойствие, только спокойствие. Сейчас все будет».
Мы постоянно рассказываем себе истории о самих себе. Некоторым по вкусу сказки, другим детективы. Кто-то любит триллеры, а кто-то порнографические новеллы. Вот и вся разница?
В вагон ворвались вооруженные люди в масках. Мы с ней стояли в середине вагона, поэтому не сразу поняли, что произошло. Время будто замедлилось, все стало плавным буквально за секунду до жуткого крика толстой старухи в зеленом платье, на груди которой стало медленно расплываться красное пятно. Сразу после этого все краски и звуки для меня пропали, мир внезапно стал черно-белым и тихим, как старый немой фильм. Я знал, что так случилось оттого, что цвет не был нужен в данной ситуации, и мой мозг не хотел тратить время на обработку лишней информации.
Еще я видел, как в руках и ногах людей появились пружины, то сжимающиеся, то разжимающиеся. Каким-то образом пришло знание, что если поймать человека в тот момент, когда пружина разжимается и помочь ей, то будет очень легко сделать с человеком то, что нужно сделать.
Единственным исключением была М. Она так и осталась цветной, и никаких пружин не было и в помине.
Кто-то тронул меня за руку, и я нехотя оторвал взгляд от девушки.
Оказалось, никто меня пока не тронул. Я почувствовал всего-лишь намерение одного из типов в маске, идущего на своих ногах с пружинами ко мне через весь вагон. Мы с М. привлекли его внимание тем, что остались единственными в вагоне людьми, не упавшими на пол. Я бережно уложил М. на пол, а сам встал на колени перед приближающимся вооруженным типом.
Недоумение и страх – вот что он почувствовал. В его сердце, подумал я, есть такая же пружина, что и в ногах.
Человек, похожий на Яна Андесона, стоял на Старом Арбате и играл на флейте. У его ноги лежал чехол, а рядом стояла табличка: «Фонд помощи бедным милиционерам». Поэтому Ходящим Мимо Служителям Закона было стыдно отбирать у человека, похожего на Яна Андесона, его скромное подаяние.
…Первую половину жизни Зря жил с людьми стаи рядом с гороховым полем на берегу реки. Они все время о чем-то его спрашивали.
Зря отвечал, но они не верили и думали, что Зря имеет в виду что-то другое. С течением времени даже он сам стал подозревать себя в обмане.
Однажды Зря замолчал. Но замолчав, Зря осознал лживую природу слов.
После этого Зря быстро остался один и долгое время думал, что такова его собственная природа.
Но однажды (не очень поздно) Зря встретил Максима, которому было в принципе все равно, что говорят другие люди. В случае чего Максим не стеснялся дать по лбу и хорошему человеку, прямо как Ваня Молодткин (фамилия изменена), который, когда напивался, бил всех, кроме Кости Райныша.
Тогда Зря стал искать людей, которые бы радовались звуку его голоса, а не словам. Оказалось, что даже такие люди есть.
А потом пришла…
Мокроволос привязал мужчину к стулу и заплакал. В одну ногу он взял корову, а в другую палку. Затем Мокроволос протянул своему пленнику корову и сказал: «Ешь!». Связанный отказался, и за это Мокроволос ударил его палкой по левому уху.
– Что же ты не ешь корову-то, сволочь! – кричал навзрыд Мокроволос и кусал себя за пальцы…
Она села на край кровати и спросила меня:
– Ты что, боишься?
– Да, – ответил я ей, – я боюсь.
За окном была ночь, и луна, и бессмысленное время застыло до утра, и все люди в мире спали, кроме нас, земля была не шаром, а плоскостью.
– Нет, – ответил я ей, – я совсем не боюсь. Просто я кое-что знаю, чего не знаешь ты.
– Что же? – она прикоснулась к моей руке случайно и тут же отдернула ее. Мимо прогрохотал поезд метро.
На новогодней елке тихонько перемигивались зеленые огоньки, они не были врагами оранжевым огонькам, но по жестокому замыслу изготовителя гирлянды, а может, от его скудного воображения просто не могли гореть одновременно. «Сейчас гирлянды делают совсем другие», – подумал я.
– Я знаю, что происходит с такими, как я, к концу жизни. И я знаю, что происходит с такими, как ты.
– Что же? – спросила она.
Раздался стук в дверь, и в квартиру ворвались люди в масках и с автоматами. Они протопали на кухню, сняли маски (судя по шуршанию, они были плохо бриты) и заварили себе чаю. Я даже не моргнул, когда они вышибли дверь, а когда, напившись моего чая, решили поставить ее обратно, я громко крикнул: «Отверток нетути, работайте руками, парни!».
– Я изобрету теорию о том, как устроен этот мир, а точнее, люди. И весь остаток жизни буду искать доказательства того, что моя теория верна, что люди таковы, какими я их считаю.
Я поднял чашку чаю с пола и отхлебнул. Остыл. Затем я продолжил:
– А ты будешь… Ты будешь… Нет. К чему тебе это знать.
Она встала и подошла к окну. «Я этого никогда не забуду», – сказал я пустой земле и свету в своей душе. «Забудешь, – сказал свет. – Ты уже забыл».
Король отвернулся от окна. Его шпага тихонько звякнула, задев батарею.
На кровати сидел человек и читал книгу.
«Новый завет» – прочитал король на обложке.
Король хотел пройти мимо человека, но тот протянул руку и схватил короля за полу плаща.
Король глянул в глаза читателю.
Им оказался я.
Таковский закурил. Над его головой сияли звезды, легкий летний ветерок теребил его густую бороду. Наконец великий режиссер сказал:
– Понимаешь, Рома. Хороший фильм подобен острому складному ножу из хорошей стали.
Рома задумался. Наконец он поднял глаза и спросил:
– Как прикажете вас понимать?..
Жар. Ребенок ненавидел себя из-за того, что его родители ненавидели друг друга. Когда он перестал ненавидеть себя, он начал ненавидеть окружающих. Когда он перестал ненавидеть окружающих, окружающие сами начали ненавидеть его. Таким образом, ненависть стала пауком, который перебирается по головам людей, и ничего не оставляет за собой, кроме липкой паутины недоверия. Мы не доверяем нашим соседям, но кого нам благодарить за то, что тому есть причины.
О проекте
О подписке