– Есть хочешь? – с невозмутимым лицом проговорил Сэм, хотя сам напрягся.

Я покачала головой, несмотря на то, что единственное, что побывало с утра в моем желудке – лишь стаканчик второсортного кофе. При одном упоминании еды во рту появился кислый привкус, а в животе перевернулось. Перед глазами – картинка за стеклом. Но слабость в теле давала о себе знать. На грани сознания я понимала, что нужно заставить себя проглотить хотя бы что-то.

– Сэм, – с какой-то мольбой в голосе проговорила, подходя к парню и подсаживаясь рядом. – Сэм, нас же правда вытащат? Ты слышал разговор Катерины? Ты сам слышал, что помощь придет?

Тот бросил на меня взгляд, и сжал зубы так, что на его лице выступили желваки; помолчал с пару секунд. Затем тяжело выдохнул и вновь постарался натянуть на лицо подобие улыбки.

– Конечно! – Сэм кивнул. – обязательно вытащат! Я сам слышал. Слышал, Штеф.

– Что конкретно они говорили?

– Штефани, – парень качнул головой. – Всё будет хорошо. Скоро все прояснится, и мы будем жить как раньше, – но не успела я ответить, как Дорт тут же продолжил, и скорее для самого себя, – хотя, жить как прежде? Но как? С такими-то воспоминаниями? Не представляю, что смогу потом спокойно спать. И воспринимать окружающий мир, как прежде, – осекся. Посмотрел на меня долго, серьезно. Катерина заворочалась и вновь замерла; спала она беспокойно, кашляла, постанывала. Мы с Сэмом встревожено переглянулись.

–Да, – произнесла я хрипло и глухо, точно не своим голосом. – Произошедшее многое переменит.

В животе опять противно заурчало и еле-еле нам удалось съесть пару галет. Затем, чтобы хотя бы как-то отвлечься, я взяла первую попавшуюся книгу со стеллажа и начала читать, ежеминутно останавливаясь и вслушиваясь в тишину; впрочем, и к гудению ламп, и к нескончаемому миганию света привыкла. Через некоторое время и Сэм принялся за чтение, дабы убить тянущиеся минуты.

Я пробегала глазами по предложениям, не понимала смысла написанного. Смотрела на буквы, но не могла прочесть слова. Голова болела. В груди роилось чувство тревоги. Незаметно для самой себя, постукивала от напряжения ногой о пол. Время тянулось, а чувства постепенно притуплялись.

Ночь я провела в состоянии, похожем на беспамятство. Вспоминается, как пару раз просыпалась Катерина, как ее била истерика, и мы с Сэмом успокаивали девушку; как свет полностью погас и страх захлестнул с новой силой. Как я боялась открывать глаза, когда в двери книжного вновь принялись ломиться те монстры; как сидела, обнимая свои ноги и силясь не плакать. Как наверху отдаленно гудели сирены. Как эхом доносились отзвуки взрывов. Как я хотела бежать из этого места. Как сначала спал Сэм, а я сидела на дежурстве и думала, что не смогу уснуть. Как потом Дорт сменил меня, и я легла на пол, сжавшись и смотря в одну точку.

И сама стала точкой. Маленькой песчинкой среди миллиардов тысяч звезд в бесконечном холодном небе.

И я не знала, сколько прошло времени, прежде чем поборол тревожный и болезненный сон. Не помню, когда усталость овладела мной настолько, что поглотила меня в беспамятство. Снилось, что бегу куда-то, и кто-то гонится за мной, но я не различаю его лица. Я бежала, не чувствуя земли под ногами, спотыкалась, падала, вновь поднималась. Высилась гора передо мной, но достичь ее не хватало сил – все бежала и бежала, без возможности сдвинуться с места. Мне снилось, как мертвые нападали на живых… Во сне я была уверена, что твари те – мертвые. Мне снилась кровь. Много крови. Все мои руки были в чужой крови. И я плакала во сне. Плакала навзрыд, задыхаясь, захлебываясь собственными слезами. Молила о помощи, кричала в небо и не получала ответа. И я чувствовала боль, которая разрывала изнутри… И снег мне снился. Я лежала на земле, смотря в серое небо, а крупные хлопья снега падали на меня. И было так холодно, что не чувствовала своего тела. Но чувствовала, как мое горло стягивало что-то холодное и скользкое, напоминающее змей. Снег валил. И жуткий страх…

Я проснулась резко, тяжело вдыхая и быстро переворачиваясь со спины на бок. Сердце бешено колотилось. Слышался глухой стук в дверь. Темнота. Монотонное эхо. Беспомощность.

– Сэм? – беспорядочно зашептала я, охваченная сильной дрожью и глядящая по сторонам. – Сэм?!

Парень показался из-за стеллажа, вооруженный длинной шваброй. Волосы на его голове были растрепаны, покрасневшие глаза воспалены.

– Тише, – шикнул он, – они там. Четверо. И… – Сэм проглотил продолжение фразы. Не смог завершить. От реальности не уйти.

Хотелось закричать, чтобы заглушить посторонние звуки, но лишь кивнула Сэму, опускаясь вновь на пол и устремляя взгляд в потолок.

Осознание собственной никчемности перед сложившимися обстоятельствами убивало. Выход был. Единственный. И он вел наверх, через двери.

Но там, за стеклом, нас ждали зараженные. Живы ли они вообще? Ведь невозможно жить с такими ранами. Не могли же явиться в наш мир монстры из древних легенд и забытых сказаний? Не могли же стать явью жуткие твари, о которых рассказывали в страшных предвестиях религиозные тексты? Призраки из кошмаров. Мороки из затертых мифов далеких ледяных земель. Кем еще могли быть те жуткие сущности? Сумасшедшими? Каннибалами? Неужели всё лишь предвестие грядущего конца, о котором пела, согласно писаниям, Богиня Матерь?

Оставалось просто ждать. И мы сами не знали чего или кого. Бездействие туманило сознание, рисовало в воображении страшные картины предвкушавшего нас неминуемого будущего. Если оно существовало для нас. Кто знает, что сейчас наверху?

Ехали за материалом, а угодили в ловушку. Почему нас не остановили новости последних недель? Почему не напугало повсеместное закрытие городов? Почему мы отнеслись к этому так вольготно, почем пропустили всю серьезность мимо внимания? Почему так легко выкинули из головы тех пациентов в больнице, которые грызли, рвали, рычали? Почему люди с улицы стали такими же, как те пациенты?..

И главное.

Почему Трое не разгласили информацию о Северной заразе? Почему не осветили происходящее на Севере и не предприняли опережающие действия?

Сэм продолжал стоять чуть поодаль, выглядывая через щели книжных полок на двери. Со шваброй в руках. В футболке с карикатурным монстром. Комичность и ужас ситуации поражали. Разве может быть так смешно, когда кровь стынет в жилах?

Нас накрыло происходящее с головой, словно внезапно поднявшаяся волна сбила не ожидающего человека с ног и повалила на горячий песок. Трудно собраться и осознанно все обдумать, а ведь это, собственно, и нужно было сделать. Но разве мы могли?..

Слишком напуганы. Слишком потеряны.

***

Снег шел. Падал крупными хлопьями. Очередной сон, где лишь бескрайнее белое поле и серое небо… Но землю пропитала кровь.

Не знаю, в какой момент я задремала. Просто провалилась в беспамятство на пару часов – смутные, размытые сновидения, сотканные из жутких наваждений и не менее пугающих воспоминаний, – а когда вновь открыла глаза, надеясь увидеть свою комнату или, в крайнем случае, потолок трейлера, стон разочарования вырвался из груди. Первые секунды продолжала лежать, свернувшись в клубочек и не находя в себе сил встать. Слышала, как Катерина тихо переговаривалась с Сэмом.

Отчужденность. Будто тело не мое, будто прошедшие часы заточения чужие, не со мной случившиеся, не мной прожитые.

– Который час? – наконец выговорила я.

Катерина дрогнула, Сэм обеспокоенно обернулся.

– Почти восемь, – ответила девушка, убирая выбившуюся прядь волос за ухо; я коротко кивнула, поднимаясь, и попутно глянула на Сэма. – И… эти ушли.

На короткое мгновение ощутила обескураживающую легкость, облегчение, и наивные слова Катерины словно сбили груз с моих плеч. Доля мига, когда я позволила себе поверить, что зараженные ушли, и мы могли выбраться из магазина и поскорее покинуть это ужасное место – решиться на то было страшно, но страшнее оставалось только ждать иллюзорной помощи, – оказаться снаружи и наконец-то узнать, что в действительности произошло. И тогда можно было бы забыть эти сутки навсегда, выкинуть весь случившийся кошмар из головы!..

Но такая яркая и идеальная фантазия вдруг напугала. Даже обескуражила. И смутное сомнение сдавило паникой легкие. Никто не мыл полы от крови. Никто не шел на работу. Никто не пытался нас спасти. Спина мгновенно взмокла, и необычайных усилий стоило мне сделать вдох и выдох, стараясь гнать смятение и мыслить холодно.

Мне безумно хотелось надеяться на то, что скоро все вернется на свои места. Должно вернуться. Я все еще верила в это. И вера это единственное, что у нас оставалось.

– Штеф? – я дернулась, посмотрев на Сэма. Тот, видимо, позвал меня не первый раз.

– Мы должны уходить отсюда. Сейчас. Пока есть возможность, – отчеканила в ответ.

– Уйти? – парень растерялся, и голос его был полон нескрываемой тревоги.

–А если они… там? – Катерина цеплялась пальцами за крупные деревянные пуговицы жакета. – За нами должна прийти помощь. Может подождать? – с надеждой добавила она, но я упрямо покачала головой.

Выход казался несуществующим, существование мира вне стен книжного – неестественным; но остаться здесь и ждать исхода означало лишь временное затишье перед неизбежным концом. У меня не было никакого плана, я не понимала происходящего, не знала, как действовать. Я не знала ничего, и единственным, в чем убежденность крепла, оставалось притупленного понимания потребности спасаться самостоятельно.

Лучше уж быстрый ужасный конец, чем ужас без конца. Но я тогда еще не знала…

– Мы должны уходить, – повторила настойчиво. – Подумайте сами, а что если помощи не будет? – голос мой тихий, бесстрастный; я скосила глаза на Сэма, а в лице его читались сомнения и странные ноты горечи и разочарования. – Как долго мы здесь просидим? Сколько у нас есть безопасного времени? Мы ведь не можем с уверенностью сказать ни кто они, ни на что они способны. Кто даст нам гарантию, что мы огорожены от угрозы? – недолгая пауза. – Мы лишены информации, знаний; происходит одном только черту ведомо что… Под землей я не останусь.

– А кто даст нам гарантию, что мы будем в безопасности наверху? И что мы будем делать, когда выберемся? – Катерина, прерывисто вздохнув, не отступала.

– Сэм, – я проигнорировала вопрос девушки, смотря Дорту в лицо, – не забывай, Эндрю еще там. Он бы не уехал без нас, в этом я уверена. Нужно вернуться. Мы обязаны вернуться. Пока есть шанс выбраться.

Дорт продолжал молча стоять, сверля меня взглядом, но затем неуверенно кивнул, мельком глянув на Катерину.

Все это напоминало какой-то бред, сон, галлюцинации.

– Ладно, – я убрала волосы назад, – хорошо, пробуем.

Сэм, подал мне руку, помогая встать на ноги, передал бутылочку воды; затем сам, не произнеся ни слова, прошел за стеллаж, чтобы проверить обстановку за стеклом. Тут же поднялась Катерина, придерживая свою сумку и протягивая мне мой портфель. Она, опухшая от слез, еле стояла на ногах, и казалось, что способна сделать лишь несколько шагов, прежде чем упасть без чувств.

– Пойдем, – прошептала я, беря ее под руку, – догоним Сэма.

Тот уже ждал нас, сжимая в руках ту самую дурацкую швабру и с подозрительностью глядя в темноту зала за стеклом. Мы замерли у двери на несколько мгновений. Жуткая тьма точно ползла по полу, изредка освещаемая вспышками света. Густая тьма. Смолистая. Я смотрела вперед, и совершенно не хотела переступать порог книжного. Однако отчаянный взгляд не бросила на Сэма, поймала его в собственном отражении, мысленно приказывая себе быть мужественной.

Катерина достала ключи, подошла к двери…

– Вперед! – хрипло сказала я сразу же, как девушка ее распахнула; резкий тошнотворный запах гниения ударил в нос, во рту стало кисло. Я закрыла нижнюю половину лица рукой, пытаясь побороть рвотный позыв. Спешно, но осмотрительно мы двигались к лестнице, поглядывая по сторонам и пугливо озираясь. На полу темнели следы крови, ошметки одежды, куски мяса… Где-то в глубине мрака продуктового магазина мелькнула тень. – Сэм! – быстро зашептала я, дергая парня за толстовку, – Сэм! – тот обернулся, выставляя швабру перед собой. – Быстрее! К лестнице!

Катерина схватила меня за руку, и мы рванули единовременно. Сердце билось в глотке, в ушах все свистело и гудело. Сэм устремился за нами. Миновали пролеты словно в пару шагов, хотя чудилось, будто мышцы ног превратились в кисель. У самого верха я резко остановилась, придерживая Катерину и Дорта, и выглянула из-за перил в зал – пусто. Лишь кровь, разбитые стекла, перевернутый автомат с кофе… И чье-то бездыханное разорванное тело в углу.

Будто пронзило. Рвано глотнула воздух, не в силах оторвать взгляда. Легкие сжало, спину опоясал мороз. Сэм попытался меня дернуть, но я все так же стояла, замерев на месте.

Страх. Страх. Страх. Он отравил, связал, заковал.

– Штефани, нам нужно идти, – Дорт потянул меня за собой; теперь уже он осторожно и внимательно вел нас к выходу. Катерина все еще крепко сжимала мою руку, пытаясь держаться как можно ближе, и мы боязливо смотрели по сторонам, не чувствуя ни пола под ногами, ни твердости в самих ногах. Я отчетливо слышала какие-то звуки.

Да что же происходит, Небеса? Что происходит?! Ощущения жизни не было, но дыхание смерти скользило из каждого угла.

– Давайте! – Сэм открыл двери на улицу. – Быстрее, вперед, быстрее!

Мы вылетели на улицу. Сначала застилающий глаза свет – в первую секунду только, да и лишь из-за долгого пребывания в темноте, – затем дуновение ветра и дымным запахом гари и крови. Следом – вырванный из груди беззвучный вскрик и прояснение во взоре. Замер Сэм, ошарашенно смотря по сторонам. Катерина закрыла рот рукой… А я, сделав неровный шаг вперед, пошатнулась.

Перевернутые дымящиеся машины, исполосованные копотью дома. Невдалеке разбитый с искореженным корпусом вертолет, на хвосте которого поигрывали тухнувшие языки огня. Пустота. Глубокая мертвая тишина. Тела людей. Разорванные, с разбитыми головами. Где-то вдали, свистя колесами, пронеслась одинокая машина, сбивая все на своем пути.

Сильный холодный ветер обжог лицо, растрепал в одно мгновение волосы. Сумрачно – тяжелые тучи закрывали небо, свет нигде не работал. Вокруг погром, разруха, хаос. Будто нас выбросило совершенно в другой мир. Мы жили в одном, мы вчера еще жили в одном, а сегодня нас перенесло в какую-то еще более жуткую извращенную реальность. Я не могла ни то что мыслить, не могла нормально дышать… И даже после всех трупов внизу, после того, как на моих глазах разорвали человека. Я не могла поверить, что все это происходит взаправду. Особенно видя то, что на улице трупов еще больше.

Катерина, опустившись на землю, тихо поскуливала, дабы не зарыдать в голос. Я хотела вопить, но оставалась нема. Я хотела проснуться, забыться, вернуться домой. Но это не было сном.

– Карлос! – вдруг вскрикнула Катерина, и я сама чуть не взвизгнула от неожиданности. Быстро обернулась, видя, как девушка кинулась на шею молодому человеку, на плечах которого висел огромный рюкзак. Катерина плакала навзрыд, не в силах успокоиться, а незнакомец прижимал ее к себе, запуская руки в ее волосы и спешно шепча ей на ухо. А затем он посмотрел на нас с Сэмом и кивнул:

– Спасибо, – устало прохрипел парень, – что были с ней…

– Что произошло? – спросил Сэм, чуть ли не перебивая.

– Без понятия, правда, – обеспокоено ответил Карлос. – Сначала призывали всех оставаться дома, забаррикадироваться и ждать дальнейших указаний. Говорили об опасности пересекаться с этими тварями… Многие инструкций не выполняли, во второй половине дня началась массовая паника. Начали передавать о всеобщей эвакуации, а потом город подвергся авиационным ударам, – мужчина закачал головой. – Я не смогу объяснить или описать. Все смешалось… Но город – ловушка. Нужно уезжать. Постов таможенников нет. Здесь ничего больше нет. Мой вам совет – берите машину и сваливайте как можно быстрее, оставаться здесь просто безумие. Мы бы взяли вас с нами, но все места заняты.

– Ничего, – сглотнув, кивнул Сэм, – нас тоже ждут.

Катерина повернулась к нам, ничего не говоря. В ее глазах – немое прощание. Девушка утерла глаза и полезла в карман, в следующее мгновение кинув мне ключи от магазина.

– Если вдруг понадобится вернуться, – всхлипнула Катерина, а я подумала, что ни за что не хотела бы вновь очутиться там. – Прощайте! Удачи вам!

Карлос, все так же прижимая Катерину к себе, повел ее через дорогу.

Вдруг прокатился дрожью раскат грома; казалось, что прямо над нашими головами затряслось небо. Я сжалась, схватившись за толстовку Сэма, и мы нетвердо двинулись прочь. Парень поддерживал меня, шептал что-то, а я еле переставляла ноги. Шаг за шагом, каждый из которых давался все болезненней.

Темно. Промозгло. Тихо. Все вокруг было антрацитово-серым, дымящимся, безжизненным. И мир будто поглощал негромкие звуки наших шагов, отражаемые пустотой. И тела. Кровь и тела.

За всю свою жизнь я не видела ничего подобного.

Прошло несколько мучительно долгих минут, когда, внезапно, Сэм замер на месте. Его глаза округлились, он стиснул мою руку до боли и сбивчиво зашептал:

– Штеф, смотри!..