– Потому что… – я закусила губу, останавливая поток слов. Испытывать гнев обета больше не хотелось, и так досталось, но внезапно появилась идея. Я вскинула голову и прошептала: – Спроси своего отца, Синарьен ин-тэ.

– Решила сделать из короля самого страшного врага? – нахмурился принц. – А ведь он просто за меня беспокоился. Все думали, что ты меня убила после академии.

– Конечно. Украла королевское имущество, отказала принцу, ударила его магией, хотя он сам отвернулся от меня… Ужас! Какая бессовестная! – на вскрик Синарьен еще больше распахнул глаза, будто видит меня впервые и не узнает. Я продолжила кричать, не обращая внимание на кровь, ползущую по губам: – Они сами тебя чуть убили! Меня никто не слушал, никто не верил, что ты жив… Даже твой отец!

Синарьен сильно дрогнул, я заметила, что кожа на его лице посинела, а губы стали темнее воды в океане. Он замерзает, но терпит, не признается, что нуждается во мне.

– Хватит врать, Любава. Я не жив. Пока мое сердце у тебя, практически мертв.

– Конечно, страшно, что меня казнят, и ты за мной пойдешь? Печально… – я развела руками, – но вы сами придумали такие законы.

– Я не боюсь умереть…

В его голосе появились знакомые интонации, бархатистые, легкие, с дребезжанием. Я потянулась к нему, пришлось встать с тахты и зажать нос левой рукой. Коснулась свободной ладонью холодной щеки принца. Синарьен застыл, будто я парализовала его магией, но это невозможно – на мне блоки. Не кандалы, конечно, полегче браслеты. Зато совсем не скрывающие мои шрамы на запястьях.

– Ты жив, Синарьен… ин-тэ О’тэнли. Я знаю это, – поймала его дрожащую ледяную руку, пока он совсем не отдалился. – Чувствую. И ты чувствуешь. Но что-то изменилось.

– Так не может продолжаться вечно, – он прикрыл глаза и тихо, едва слышно проговорил, – без…родная… – и ударение почему-то вдруг переместилось на «а». – Ты в моей власти теперь. Ты это понимаешь?

– Прекрасно понимаю.

– И готова служить? – его голос осип, а из губ вырвался поток прохладного воздуха. Он резко открыл глаза.

Я отшатнулась.

– Служить? – проверила нос, кровь остановилась, но дышать было тяжело. Я сопела и разглядывала лицо напротив.

– Да, – принц прищурился, – согревать меня по надобности.

– Ты имеешь в виду, спать с тобой? – я убрала руку от его лица, будто обожглась, дернулась и случайно скинула подаренный стражем камень.

– Ну не жениться же! – принц отвернулся. – Отец не допустит такой брак.

– Где-то я это уже слышала. Уходи…

– Что?

– Пошел ты, Синарьен! Я не куртизанка для удовлетворения утех, когда приспичит.

– Это мы еще посмотрим.

Я оттолкнула его, стерла рукавом кровь с лица и снова рявкнула:

– Не подходи ко мне! Я лучше умру, чем вот так унижаться и понимать, что всего лишь пешка.

– Моя. Пешка. – Коварно улыбнулся принц. – Как бы ты не сопротивлялась, я знаю, чего ты хочешь. Чего хочет твое тело… И возьму то, что мне принадлежит.

Он приблизился, не осталось места, чтобы отклониться, глубоко и шумно вдохнул, зрачки растянулись на всю радужку и перекрыли темнотой прозрачное серебро.

Меня от его дыхания и близости зашатало, руки потянулись обнять, но я, сдерживаясь изо всех сил, скрутила их на груди. Жар завился по спине и защекотал поясницу. Я сжала пальцы, причиняя себе боль, и процедила:

– Не тебя хочет мое тело. Не льсти себе.

– Ясно…

Синар выпрямился. Ноздри трепетали, губы кривились, а на бледных щеках слабо проявился румянец, грубый шрам на виске стал темно-багряным и белые волосы его лишь оттеняли.

Чтобы не рухнуть, я сомкнула веки, а когда открыла их, принц уже ушел.

Глава 17

Любава

Голова от полученной дозы памяти все еще кипела, а текст, что я глотала главами, пытаясь докопаться до истины и найти лазейку в обете, которым меня наградили король и ректор, усваивался с трудом, с нагрузкой, буквально шипел в висках и не хотел впитываться.

Но я не сдавалась. Пусть меня хоть вынесут отсюда ногами вперед, я продолжу искать. Холод, что время от времени перекатывался под ребрами, напоминал: мы с принцем в большой опасности. Неважно, что ему на это плевать.

Я не он. Я так легко не отступлюсь. Смахнув с переносицы и лба капли пота, упрямо склонилась над очередной книгой.

Сложно было что-то конкретное найти, приходилось бегло перечитывать сотни страниц. Упоминание магического обручения встречалось в нескольких летописях, как факт использования среди королевских семей, но о разрыве оного ничего не получалось найти. Будто информацию намеренно опустили или затерли.

Нужно больше исторических данных. Снимая с полки еще один пудовый талмуд, который читала еще в академии на третьем курсе – мы как раз сложные артефакты проходили, я чуть не растянулась между рядами от головокружения. Из-за неосторожного толчка локтем несколько книг спикировали на пол, одна больно прицелила по ноге. Хорошо, что длинный подол платья спружинил ее куда-то под стеллаж, а то пальца можно лишиться.

Тогда, в академии, не понимала, что нелепые на первый взгляд знания мне сейчас пригодятся. Хуже всего, что я почти ничего не помнила, а то, что перечитывала, едва ли оседало в голове.

Я теряла мысль на второй строчке абзаца, буквы уплывали, перестраивались в причудливые цепочки, искажая смысл, выдергивая лоскуты. Но я очень старалась и возвращалась к тексту снова и снова. Ведь понимала, что у Синарьена очень мало времени, а мое положение затворницы под его присмотром не будет вечным. Если хочу спасти не только его, но и себя, и наши хрупкие замерзшие во времени отношения, должна сделать возможное и невозможное. Пусть на это пойдут все силы.

Ливера принесла мне кислый напиток из клюквы, мол, для полнокровия, и ушла отдыхать. Джесси, сидя у окна, отчего лотта прятался в прядях ее волос и окрашивал их золотом, что-то вышивала и хмурилась. Изредка она бросала на меня странные взгляды.

Когда девушка начала еще и вздыхать, я не выдержала:

– Говори. Ты же на месте сидеть не можешь. Будто иголки в ягодицах, – и перевернула еще несколько очень скучных страниц, где рассказывалось о жизни некого Ириса О' тэнли, прапрадеда короля Дэкуса.

– Я просто… – служанка разрумянилась, хлопнула светлыми ресницами, – будто видела вас раньше. Ощущение такое, сидит вот тут, – девушка мягко хлопнула себя по груди, – зудит, царапается.

Хотелось закричать, признаться, что я жила в этом замке много лет назад. Мы с Джесси наверное уже виделись, а может, и близко общались. Нагружать голову, попытками еще что-то вспомнить, не стала, послушаюсь совета Кирана. Для меня важнее память о Синарьене, на нее потрачу остатки энергии, когда немного головокружение пройдет.

История семьи О'тэнли была очень краткой и путанной, с явными белыми пятнами. Упоминалось, что молодой король Ирис использовал обручение, когда на Криту выступил с восстанием сильный архимаг, единственный сын первой фрейлины королевы Ясими – Ульваз, старший претендент на трон.

Я подскочила на месте и чуть не упала. Ульваз?! Пришлось вцепиться пальцами в край стола.

Тезка? Совпадение?

Нет, это не может быть тот самый лысый маг.

Закрыв ладонью губы, я внимательно читала дальше.

После смерти пожилого короля Дримена выяснилось, что Ульваз – внебрачный старший сын покойного правителя. При дворе молодого бастарда не приняли, статус ин-тэ не дали, потому амбициозный архимаг поднял восстание, собрал вокруг себя тысячи недовольных правлением О'тэнли и пошел войском на брата. Но Ирис обыграл его: обручился с иманской принцессой и заручился еще большей поддержкой сильных магов и кланов обеих стран.

Ульваз был повержен и сослан в ссылку в шаэрийские каменоломни. Последние упоминания о бастарде обрываются его смертью под завалами вместе с десятками других рабочих. Из-за выброса сильной энергии, что часто случалось в месторождениях рианца, даже костей мага не нашли.

Какое это было время?

Я полистала книгу туда-сюда, нашла даты, перечитала факты. Это случилось век назад. Как это может быть? То есть, старику больше ста лет, а если точнее – сто тридцать с хвостиком. Хорошо же он сохранился, на вид ему было около семидесяти, он выглядел моложе Патроуна.

Так. С лысым архимагом позже разберусь, сейчас важнее найти, как обойти обет. Я должна поговорить с Синарьеном, раскрыть ему всю правду. Тошнота мигом подступила к горлу, наказывая даже за помыслы.

Я переключилась на книгу, напевала какую-то мелодию, делала все, чтобы не думать о намерениях нарушить обет.

Лазейка или обход все равно не находились. Ничего даже близко по смыслу, только шум в голове нарастал, боль и распирание возвращались, заставляя скрипеть зубами. Казалось, что еще движение, и я лопну изнутри.

Это билась наружу память. Но нужно придержать сегодня, иначе я снова рухну, а мне нужны силы.

Кажется, я поняла, как правильно возвращать воспоминания, но делать это подконтрольно и маленькими порциями: нужно мысленно погрузиться в человека, которого хочу вспомнить, зацепиться за нужный момент и пережить его заново. Главное, не проваливаться надолго и давать себе отдохнуть. Если я научусь делать это плавно, то вспомню все, даже родителей. Киран прав, воспоминания – часть меня, их нельзя отрезать безвозвратно.

Глава 18

Любава

– Госпожа, простите за назойливость, – вдруг заговорила Джесси, отвлекая меня от книг и мыслей. Она нахмурилась, смяла вышивку, – но я вас точно откуда-то знаю…

– Вряд ли, – отрезав, я покачала головой. Нужно отвлечь глупую девчонку, не хочу себя истязать лишний раз вливанием памяти, да и мало ли как обет работает на простецов – вдруг магия, что стерла память у всех, кто меня знал, вскипятит ей мозги. На языке чесалась правда, но я крепко его прикусила. Мне нужна свежая голова, сильное тело и никакой крови из носа.

Джесси на мой резкий тон сдалась, уронила потухший взгляд на вышивку, и до заката я не услышала от нее и слова. Пусть лучше так. Король все продумал: в обете был пункт о том, что никто из королевского окружения, слуг и знакомых меня не вспомнит, ради безопасности наследника, конечно, а если я попытаюсь способствовать восстановлению утраченного – будут последствия и жестокие наказания в виде отравления. И… смерти. Знали бы они, что навлекли подобным условием смертельную опасность на старшего принца.

Но это условие не касалось самого правителя и его помощника – ректора, моего опекуна, они помнили все и всегда. Патроун пять лет врал мне в глаза и не краснел. Да только было бы легче, если б я сама себя помнила, но…

Я человек без личности, стертый человек.

Просидев еще немного за чтением и чувствуя, что тело отказывается держать вертикальное положение, а желудок напевает голодные арии, я выбрала стопку книг и попросила компаньонку перенести их в мои покои. Все равно, что подумают о моих манерах, я должна искать дальше. И днем, и ночью.

Пока Джесси собирала книги в корзину, я выпрямилась и, шурша туфельками, прошла вдоль библиотеки. Подняла руку и погладила торцы лакированных полок. Под пальцами золотилась пыль, свет люмитовых ламп стал ярче. Он щедро окрашивал дерево и корешки книг синью.

Крошечный уголок упавшей книги блеснул на темном камне пола и привлек внимание. Я медленно, боясь, что голова снова кругом пойдет, склонилась и вытащила томик из-под полки. Обложка запылилась, я стерла ладонью колтуны и замерла, не веря своим глазам.

– Джесси, оставь нас, – незнакомый голос лег на плечи кольчугой. Захотелось сжаться, спрятаться, убежать.

– Конечно, ин-тэй, – пролепетала служанка.

Ин-тэй, значит? Один из принцев?

Я спокойно поставила упавшую книгу на полку: среди других она не особо выделялась, и повернулась к вошедшему.

Золотистый блондин. Высокий и красивый. Плечистый, в военной форме и королевских погонах. От его взгляда по коже пошли ледяные мурашки. Он будто продрал мое лицо голубыми глазами, стянул одежду и вывернул кожу наизнанку.

Нос защипало. Я поспешно прижала пальцы к губам и запретила себе вспоминать. На этого человека тратить драгоценные силы не хотелось совсем.

– Любава, значит? – мужчина, что был примерно одного возраста с Синарьеном, склонил голову на плечо, светлые волосы, стянутые в тугой хвост, просыпались за спину.

– Ин-тэй, – я слабо присела, выражая уважение. – Простите, не знаю вашего имени.

Он усмехнулся. Надменно. Как-то даже презренно. Ступил ближе, но не сильно, будто осторожничал, коснулся взглядом моих блоков-браслетов, лишь после этого протянул руку.

– Ланьяр ин-тэй О'тэнли.

– Вы брат Синарьена? – Я колебалась, спрятала руки за спину и переплела пальцы между собой. Что-то резонировало внутри от его присутствия, но из-за пустоты в голове не получалось понять свое истинное отношение.

– А ты… недурна, Любава, – окидывая меня слишком сальным взглядом, принц уронил руку, так и не дождавшись моего встречного шага.

Я – даже не слуга, хуже, преступница, неловким прикосновением к королевской особе могу только навредить себе. Я сейчас пленница Синара и короля, ждать к себе хорошего отношения – обманываться.

Ланьяр явно понял, что знаю правила и не поведусь на провокацию. Он держал осанку, не двигался, а глаза нагло скользили по моему телу, изучая.

– Мне Синарьен ин-тэ позволил здесь находиться. Мешаю вам? – я широким жестом показала на библиотеку, проигнорировав комплимент. – Вы пришли почитать? Я уже ухожу.

...

6 7 8

Премиум

(1 оценка)