– Звучит как бред, но мы действительно так поступаем, – сказал Ника, и Капитан удивлённо хрюкнул, выпучив глаза. – Пишем на табличке: «Алан Фуллер». Берём с собой пистолет, вешаем табличку на шею и ждём у входа в театр. Мы ждём час, другой, молодые парни входят, но не выходят, за театром стоят автобусы, их сразу забирают и везут в часть. Прошёл ещё час, а за ним и три, прошёл обед. На улице жарко, нужно пить меньше воды, чтобы не хотелось в туалет, ведь уходить нельзя, так можем пропустить его. Молодые парни продолжают заходить в театр с вещами, понимая, что уже не вернутся сегодня домой. Мы уже измождены, в голову закрадываются мысли, что всё напрасно, а вдруг ошибка? Всё, что мы знали от деда, так это то, что он отказался от нас. Отец зашёл в дом, на руках младенец, хотел поздравить Алана, он стал дедом и порадоваться вместе. А в ответ получил: «Я не хочу его видеть в моем доме или рядом со мной!». Был на войне, призван в Алабаме, а после войны у него остался большой ожог на спине и на голове от взрыва. Это всё, что знаем про деда, его интервью Адам не смотрел, после признания была лишь ненависть к нему. По тротуару не спеша шёл патруль полиции, следил за порядком. Они посмотрели в сторону Адама, и его тут же бросило в пот, тело изнутри закололо. Адам пытался не подавать вида, что нервничает, держать себя под контролем, проговаривая под нос: «Прошу, не смотрите сюда, прошу, не останавливайтесь, проходите мимо…». В это время молодой рыжеволосый парень с сумкой на плече увидел табличку, заинтересовался и подошёл. «Мой дед был рыжим?», – мелькнуло в голове у Адама, он точно не знал, молодых фотографий не сохранилось.

– Мы знакомы? – спросил парень у Адама.

И в это время подошли и полицейские.

– Добрый день, молодые люди. Можно ваши документы?

Алан полез в сумку и протянул потрёпанный паспорт.

– Конечно, офицер!

«Мда, с полицией ты порядочный и тихий. А с жертвами был совсем другой», – подумал Адам. Ему нечего было дать полицейскому.

– Что—то не так, офицер?

Алан стоял молча, чуть наклонив голову, дожидаясь, когда офицер проверит его документы и отдаст назад.

– Обычная проверка, ничего такого. Я жду ваши документы, сэр. – Полицейский настороженно смотрел на Адама.

– Простите, я их дома оставил. – «Может достать пистолет и сделать быстрый выстрел в голову Алану? И мы пропадём из этого мира… Но вдруг я не успею?»

– А что вы здесь делаете? Вы его знаете, вы друзья?

Алан махнул головой:

– Нет. Впервые вижу, сэр. Я подошёл, хотел узнать, почему на табличке моё имя. Хотя, может, есть ещё такой человек здесь.

Второй офицер, до этого явно скучавший, вдруг заинтересовался и посмотрел на Адама:

– Почему?

«Ему нужно всадить пулю в голову, нужно всадить быстрее, чем среагируют полицейские».

– С вами всё хорошо?

– Да—да… Просто жара, я почти целый день стою здесь. И, по всей видимости, я жду не вас, а тёзку. – Адам натянуто улыбнулся Алану, который сдержанно кивнул.

– Офицер, мне можно идти?

Полицейский отдал Алану документы и пожелал хорошей службы.

– А вы пройдёмте в участок и поговорим.

У Адама не оставалось выбора, пришлось идти с полицейским, при этом наблюдая, как наш дед уходит от нас, исчезает вместе с шансом на спасение тех девушек. Вместо этого мы можем застрять здесь, угодить в тюрьму. Просто прекрасно.

Адам начал вешать лапшу на уши полицейским, стараясь отмазаться. Тот, кого он ждёт, у него его документы, они вчера с незнакомым человеком перепили, по пьяни оставил документы у него. Это было глупо, неубедительно, и по лицам полицейских это прекрасно читалось. Им надоели эти жалкие попытки, и они попросили Адама встать на колени, руки на затылок, чтобы его обыскать. Что будет, когда они найдут «Кольт Мустанг» 2013 года, которого ещё не существует в этом времени, Адам даже боялся представить.

Поэтому, надеясь на удачу, он рванул от них через дорогу и прямиком в переулок. Полицейские ринулись за ним. Адам пробежал переулок, затем второй, перелез через забор. Его преследователи были не атлеты, так что забор задержал их.

Выиграв чуть времени для себя, Адам скинул пистолет в мусорный бак. Переулок за переулком он бежит без остановки, но силы его покидают, лёгкие начинают болеть, а с перекрёстного переулка в него врезается один из полицейских. Адам падает в мусорные мешки и ударяется головой, теряет сознание. Очнулся он уже в наручниках, лицом к земле.

– Какого хера? – Буффало недоволен. – А как же пистолет к затылку собственного деда?

– Ты чего нас наёбываешь, Ника?

– Пистолет к затылку – ведь это так просто, но только когда в нашей голове. А время – не такая простая штука, как вам кажется. Думаете, его легко сломать? Подойти сзади к человеку, лица которого раньше не видел, приставить дуло пистолета к затылку и нажать на курок? И всё, дело сделано?

– Так и планировалось! – сказал Роми.

– Чушь, это не так легко, и вся эта история, чтобы донести это до вас, что время – не настолько простое, как кажется, оно не даст лёгких путей.

– Ты сам рисуешь этот мир, прикрываясь, что это «все не просто», «это всё время», – фыркнул Буффало, – вот почему я не люблю фантастику, все выдумывают и выдумывают, усложняя банальные вещи.

– Я всего лишь пересказываю то, что смотрел ночью, – ответил на претензии Ника.

– Похер, продолжай! – приказал капитан. – Посмотрим, чем это всё закончится!

– Нашего Адама отвезли в полицейский участок, имя и фамилию он отказался называть, у него взяли отпечатки пальцев и посадили в камеру. Продержали его там до утра…

– Разве момент не упущен? – спросил Дик.

– Дик, пусть продолжает свою попсу, – зевнул Буффало.

– У всех должен быть второй шанс, – хмыкнул Ника. – Вызвали его в кабинет ранним утром, посадили за стол, пристегнули наручники к столу. После зашёл полицейский, начал допрашивать – кто он и что делал возле театра?

Адаму нечего было ответить, он мог назвать своё имя, но полицейскому это ничего бы не дало, ведь его в этом времени ещё нет. Соврать – это вызвало бы новые бы вопросы, и, так как своё вранье ему не подтвердить, то рано или поздно он попался бы на противоречии. Так что он выбрал тактику молчания, даже не зная, куда это его приведёт. Да он особо и не задумывался так далеко, больше думал о собственном поражении, он не спас собственную семью от презрения, не помог девушкам, которых дед убьёт в будущем. Полицейский пытался хоть каких—то ответов добиться от Адама, но всё без толку.

– Ладно, – наконец сказал он. – Выпустить мы тебя не можем. Утром ты уедешь для выяснения личности. Но, на мой взгляд, ты обычный бродяга, потерявший документы… Ты хочешь в армию? Пойти на войну?..

«Давай, скажи это», – думал Адам.

– Молодых людей сейчас быстро туда отправляют. Так ты скажи, я пойму. Мой племянник рвётся на войну, но… Ему не судьба, шумы в сердце. Адам оживился, понимая, что это его последний шанс найти деда на войне, и, если он отправится прямиком из этого города, ещё не поздно.

– Да, – сказал Адам. – Хочу попасть в армию. Можете меня отправить?

Полицейский кивнул головой:

– Вполне возможно. Если у тебя всё хорошо со здоровьем. У меня есть знакомые, будешь под присмотром первое время, пока твои документы восстановят. По отпечаткам пальцев ты нигде не попадался, так что будем считать, что ты чистый. Согласен?

Адам кивком подтвердил.

– Так как твоё имя для начала хоть?

– Адам Уокер.

– Хорошо, Адам Уокер, считай, что ты уже в армии. Полицейский вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

– Ни хера ты закрутил, Ника, – хохотнул Билл.

– Адам едет в армию.

– Да, он приехал в часть. Встретили его нельзя сказать, что недружелюбно, скорее никак, особо не заметили. Только один человек, который был удивлён не меньше, чем Адам. И да, перед ним стоял рыжеволосый парень, уже коротко постриженный, Алан Фуллер. «Вот это судьба!» – подумал Адам, пожав ему руку.

– Какая неожиданность, – сказал Алан.

– Ты нашёл, кого искал у «Крепкой нити»?

– Возле чего?

– Театра, он сейчас называется «СТЕЖОК», там мы виделись. Раньше это была фабрика нитей «Крепкая нить».

– Да, – Адам спокойно ответил на вопрос, всем видом показывая, что не стремится развивать тему. Впрочем, Алан уже потерял интерес.

– Хочешь, проведу экскурсию, покажу тебе всё здесь?

– Если не сложно…

Адам оставил вещи на кровати. Вместе со своим юным дедом они прошли в казарму.

– Нам старшина сказал, чтобы мы не привыкали и пока наслаждались этим всем, ибо через месяц будем только мечтать, – заметил Адам, проходя столовую.

– Почему? – Адам при этом думал, как бы его завалить. «Задушить в тихом углу? Взять в руки стул, забить до смерти или что—то потяжелее и ударить по голове, убив с первого удара? Хотя как возможно, я никого нигде не убивал…»

Они дошли до туалета. «Надо убить его здесь».

– Мы же едем на войну. У нас месяц, чтобы подготовиться, хотя бы научиться стрелять, больше времени не будет. А дальше будем спать на земле, грязные, в крови, и повезёт, если кровь будет врагов, а не братьев или что ещё хуже, наша.

– Нам дадут оружие? – Адам слишком задумался над новым планом и не обратил внимания, что задал несуразнейший вопрос.

– Конечно! – удивился Алан. – Думаешь, будем стрелять из пальца и рогаток, кидаться камнями и палками?

Адам решил, что спешить не надо. На войне люди умирают разными способами, так, возможно, и случится с Аланом. Так что стоит оставить его в живых до фронта, а пока узнать поближе и, возможно, узнать, почему он стал таким. «Может, получится всё исправить без смертоубийства. Вдруг что—то с ним здесь и случилось, что он начал убивать девушек. Почему бы и не проверить, всегда ли он был монстром?» Это в дальнейшем Адам и попытается выяснить.

Целый месяц они тренировались. Солнце не успевало зайти, как они уже заканчивали пробежку, выполняли нормативы по турникам, рукопашному бою, стрельбе… И всё заново: подъём, быстро собрать сумку и в путь – покорять землю, горы, воду, топча под собою грязь.

Сложно было поверить, что по этому ещё придётся скучать, как говорил их командир роты. На всех тренировках Адам следил за Аланом, при каждой удобной возможности он наблюдал, анализировал его поведение, пытаясь выяснить, где та грань, через которую он переступит в будущем. При этом Адам не хотел сильно сближаться, боясь, что увидит в нём обычного человека, а не монстра, и в этом случае ещё тяжелее будет решиться на убийство. Так что он сторонился его, да и всех остальных, не пытаясь сдружиться. Для его соратников Адам казался странным, но о нём думали, что он замкнулся в себе от страха будущей войны. Бесспорно, страшно было всем, но они всё ближе старались держаться друг с другом, делились письмами и мечтами, что будут делать после войны, пытаясь отвлечься от страшных и мрачных мыслей. Это было не так—то просто сделать, постоянные новости с поля боя: то американцы впереди, то сдают позиции. И так весь месяц: пот, грязь, усталость, страх и сон.

Месяц пролетел быстро, за это время они всего лишь научились хотя бы не пристрелить себя. Однако капитан думал, что с задачей справился.

В одно утро их собрали, как всегда, но на этот раз в роту они уже не вернутся. В порту ждал корабль, всех он удивил, ведь это был корабль противника, захваченный неделю назад. Крейсер «Скульд», что переводится как «будущее», напоминание Адаму, зачем он здесь. Задание новобранцам было доплыть до острова Норн и захватить небольшой город, продержаться там до прибытия других и уже оттуда плыть дальше. Таков был план, их посвятили в него только на середине пути. На корабле они поддерживали форму, всё так же зарядки, беготня, но теперь ещё и качка, непременно всё сопровождалось рвотой… Почти у всех, деда Адама это не пробрало, он вообще показывал себя не слабаком. На корабле он посвящал время тренировкам больше, чем другие, и вообще проявлял небывалую ранее заинтересованность к себе и своей физической форме (вероятно, готовясь стать машиной для убийства невинных, злобно думал про себя Адам).

Подошёл час икс. Остров «Норн» уже появился на горизонте, капитан собрал всех на палубе, выдал яростную речь:

– Ну что, клубочки, я научил вас всему, чему мог, теперь вам осталось сесть в эти шлюпки, название им «УРД¹», доплыть до острова и захватить этот чёртов городишко. Знайте, нас встретят огневым запалом, но насрать, головы вниз и штыки вперёд! Когда будете у берега, не поднимайте головы, пока не придёт время выходить. На острове стоит маяк, там могут быть снайперы. Это всё, так что, клубочки, катитесь с корабля в свои шлюпки и захватите мне остров!

Кого—то эта речь взбодрила, но точно не Адама. Скорее, бодрость давали холодные волны, они разбивались о шлюпку, брызгами заполняя её, заставляя не потерять сознание от напряжённости и страха. О чёрт, он был в глазах у каждого, это было трудно не заметить. Алан был рядом, склонил свою голову так же в страхе, да и никто не пытался его скрывать, ведь это уже не учения, пуля в любую минуту могла прилететь в каждого.

С минуты на минуту им высаживаться. Адам сжал свою винтовку «Спрингфилд M1903», шлюпка останавливается, слышен продолговатый шорох галки, это значит – пора выбегать.

Жизнь как театр. Часть вторая.

Все рванули со шлюпок на берег, смотря по сторонам в поисках противника. Но было тихо: ни выстрела, ни души на берегу не было, лишь одинокий маяк стоял на небольшой возвышенности, на нём во всю величину была надпись «Верданди²», а за ним густой лес.

Задрав голову ввысь, Адам осматривал этот маяк. Подошёл Алан:

– Неплохая позиция для снайпера.

– Возможно. На острове никого. Ведь здесь должен быть точно хоть кто—нибудь.

–Посмотрим?

Адам увидел, что в окне мелькнуло что—то похожее на кончики светлых волос, но быстро пропало. Адам кивнул.

Существует красивая легенда… ³

Не спеша они оба поднялись по ступенькам спиральной лестницы. Зашли в первую комнату, которая им попалась…

…которая гласит, что два человека, которым суждено друг друга полюбить, соединены красной нитью, привязанной к мизинцам их рук…

…Запястья привязаны толстой верёвкой к железным прутьям окна. Длинные золотистые волосы собирали всю грязь с пола. Свежие синяки под её большими серо—голубыми глазами. Густые тёмные брови, курносый носик, губы пухлые размазаны, словно красной помадой, переходя по скулам, до самых маленьких ушек. Рот наполнен кровью, она стекает к овальному типу подбородка, продолжает течь по тонкой хрупкой шее до самой груди. Глаза полны печали. Худощавое голое тело, свернувшееся в клубок, забилось в угол. Видно было, что девочка продрогла до костей.

Адам смотрел на неё, словно одержимый ею, понимал, что не должен, но не мог остановиться.

Рядом на полу лежал мужчина в бело—красной майке без штанов. Рукой закрыл рану на шее. Вся комната залита кровью от её худеньких ног до самого выхода к ботинкам Адама, а за ним стоит Алан.

…Эта нить невидима, но придёт день, когда мы узнаем того человека, который находится на другой стороне нити, и полюбим его всем сердцем и душой.

Мужчина умер от потери крови. Она своими зубами вырвала артерию. Алан подскочил к девочке, снял куртку и укрыл её. Достал нож, разрезал верёвки. Адам смотрел в её глаза, наполненные болью, она указала пальцем, дав понять, что наверху кто—то ещё есть. Сжав винтовку, он пошёл наверх.

Не спеша поднялся по лестнице, пройдя три этажа, и никаких звуков не слышал и сам старался не издавать. Приоткрытая дверь. На полу лежала голая женщина с перерезанным горлом, а над её трупом мужчина вытирал нож об свои тёмные брюки, стоя спиной к Адаму. Мужчина был так увлечён насилием и убийством девушки, что не слышал, как его друг этажами ниже издал последний крик жизни.