Лучезарная Песнь – высшее проявление особой способности Полукрылого, которое редко применяется из-за огромной траты энергии в процессе. Если не рассчитать силы, то в ходе выпевания Лучезарной Песни организм Полукрылого настолько истощается, что его тело физически стареет. Со временем Полукрылый может вернуться к прежнему состоянию (вновь помолодеть до своего реального возраста), но для этого необходимо ограничить использование способностей и не подвергаться никаким стрессам.
Полукрылый считается «совершеннолетним» (выходит из возраста птенца) после того, как освоит мелодию Лучезарной Песни и продемонстрирует это на слёте старейшин.
В полупустой белизне комнаты пахло по-больничному стерильно. Кварцевая лампа в углу старательно гудела, и от неё расходился запах озона. На кровати лежала женщина, опутанная проводами. Бледные тонкие руки безжизненно покоились поверх простыни. Кислородная маска почти скрывала заострившиеся восковые черты лица.
У больной имелась компания – вторая женщина без сил откинулась на спинку кресла, придвинутого к кровати. Её моложавое округлое лицо также покрывала мертвенная бледность, на лбу выступили бисеринки пота. Светлые вьющиеся волосы были стянуты в небрежный низкий хвост.
Экран телевизора, прежде молчаливо темнеющий на стене, внезапно ожил. На нём открылось окно видеосвязи, но звонивший свою камеру не включил. Вместо живого собеседника программа показала стандартную заставку: серый силуэт человечка на синем фоне. Зато квадратик в правом нижнем углу демонстрировал палату и её обитателей – благодаря камере, висевшей в углу под потолком.
– Алёна Петровна, добрый день. Как успехи? – приятный мужской голос резко нарушил тишину палаты.
Женщина в кресле вздрогнула, но глаза не открыла и поворачиваться к экрану не стала. Уже знала, что никого там не увидит.
– По-прежнему. Изменений нет и быть не может, хоть я и перепробовала всё, что умею.
– Как же так? Мне говорили, что такие, как вы, могут победить любую болезнь.
– Вы не понимаете. Болезнь – да, но не вернуть же с того света?
– Возможно, я действительно не понимаю. Но мне всё же кажется, что вы недостаточно стараетесь. Впрочем, я придумал, что нам поможет вставить более тесное сотрудничество. Посмотрите, пожалуйста, небольшое видео.
Монитор мигнул, и изображение сменилось. Теперь вместо безликой заставки телевизор показывал девочку лет пяти-шести. Она забилась в угол кровати и со страхом смотрела вправо.
– Аня? – неверяще прошептала женщина и прижала руки к груди. – Аня! Господи, да что же вы за люди такие! Она же совсем ребёнок. Она ничего не знает о том, кто я…
За кадром раздался новый мужской голос, и обращался он к девочке:
– Эй, малявка, смотри сюда. Я включил камеру, так что, если хочешь поскорее домой, тебе нужно сказать своей мамочке, чтобы она сделала всё, что от неё требуется. Поняла?
– Не буду я ничего говорить, – малышка сжалась в комок и опустила голову между коленей.
В кадр шагнул незнакомец и попытался подтянуть её ближе, развернуть лицом к камере.
– Убери от меня свои вонючие лапы, – завизжал ребёнок, отбиваясь от него руками и ногами.
Внезапно мужчина вскрикнул и отвесил девочке оплеуху, от чего её голова мотнулась на шее, как у тряпичной куклы.
– Ах ты паршивка! Кусаться вздумала…
Картинка замерла и уменьшилась, на первый план опять выдвинулась безликая стандартная иконка. По щекам женщины катились слёзы.
– Пока с вашей дочерью всё в порядке, но не заставляйте меня отдавать другие распоряжения, – вновь произнес прежний мужской голос, но без прежней обходительности. Теперь он звучал холодно и отстранённо.
– Хорошо, – еле слышно произнесла она. – Я попробую снова.
– Пробуйте, Алёна Петровна. И, пожалуйста, не пытайтесь больше применять к охраннику ваши штучки, он вас всё равно не слышит. Лучше направьте силы на дело.
Экран погас, завершая сеанс связи. Вновь оказавшись в тишине палаты, наедине с больной, пленница села на край кресла и повела плечами, сбрасывая накинутый кардиган. Посидела некоторое время, словно собираясь с силами, а затем выпрямила спину и глубоко вздохнула. На выдохе она начала напевать тихую неуловимую мелодию без слов. Песнь постепенно набирала глубину и мощь, женщина покачивалась в такт, а затем откинула голову и развела полные руки, будто пытаясь обнять всю комнату.
Внезапно её пальцы скрючились, словно их свела судорога. А затем аккуратно подстриженные ногти заострились и почернели, вытягиваясь, костенея, превращаясь в птичьи когти. Кожа по всей длине рук взбугрилась, и вспарывая её, наружу устремились перья, полупрозрачные, как льдинки, острые даже на вид. Они удлинялись и уплотнялись на глазах, пока не заслонили собой кожу и не окрасились в цвет свежевыпавшего снега.
Её уже не совсем человеческая фигура начала светиться, сначала еле заметно, потом сильнее и сильнее, пульсируя в едином ритме с нарастающим темпом песни. Совсем скоро вместо певицы остался лишь силуэт, слепящий ярче солнца в летний полдень. Когда мелодия достигла своей кульминации, на спине у сияющего существа во всю ширину комнаты распахнулись два огромных лучезарных крыла.
Аппаратура, к которой была подключена больная, словно сошла с ума. Все приборы беспорядочно мигали огоньками, как новогодняя гирлянда, и издавали противный настойчивый писк. Лишь одна небольшая чёрная коробочка, сиротливо пристроенная с самого края, не разделяла общего безумия. До недавнего времени она вовсе не подавала признаков жизни, но при первых же звуках Песни – словно пробудилась от спячки. На фронтальной панели зажегся красный индикатор, похожий на глаз циклопа. Прибор тихо зажужжал, довольно заурчал, как сытый зверь. Мигнув, лампочка поменяла цвет с красного на оранжевый.
Когда Песнь затихла, а сияние померкло, Алёна Петровна вновь стала самой собой и без сил откинулась на спинку кресла. Теперь лицо её бороздили глубокие морщины, а прежде пышное тело словно уменьшилось, иссохло, утонуло в свободной одежде, внезапно ставшей на несколько размеров больше.
На кресле в беспамятстве полулежала старуха.
Известный дапэн-ниао: ?
Внешний вид: когда окрыляется, оперение красное с золотым переливом (говорили на спецкурсе)
Мифология: гигантский китайский феникс, который является только в мирные времена и в преддверии великих перемен. Способен издать любой звук, существующий на свете. Символизирует людей, достигших совершенства в каком-то деле, и сами шедевры, сотворённые их руками.
Особая способность: безусловная удача во всех начинаниях, может подправить обстоятельства в свою пользу, а также передать частичку удачи другому.
Когда Титовы прибыли на вокзал, уже темнело. Поздний вечер плавно переходил в раннюю ночь, на перроне зажглись фонари. Школьников было заметно издалека, галдящая группа привлекала внимание других пассажиров. Кто-то настороженно обходил их и, выдохнув с облегчением, двигался дальше. Кто-то протягивал билет проводнику, стоящему у дверей четвёртого вагона, и при этом неодобрительно косился на возбуждённых подростков.
Конечно же, тот факт, что учительница культурологии прибыла на перрон с чемоданом не укрылся от внимания общественности. Артёму так и не удалось отговорить её ехать в Санкт-Петербург, так что остаток дня мать и сын провели в напряжённом молчании. Сам Ариём демонстративно старался ни о чем не спрашивать, на вопросы же отвечал кратко и с каменным лицом.
– Отличные новости, народ! Милена Игоревна едет с нами! – воодушевлённо объявил Антон Сергеевич, расплывшись в улыбке. И добавил в сторону коллеги: – У меня появился шанс не сойти с ума.
Та понимающе улыбнулась, и они начали о чём-то тихо переговариваться, отойдя немного в сторону от общей группы школьников и провожающих. А Прилепина и Редькин тем временем обменялись торжествующими ухмылками.
– Что, не отпустили тебя одного, товарищ? – Макс по-приятельски хлопнул Артёма по спине.
– Г-гусь свинье н-не товарищ! – огрызнулся Титов и дёрнул плечом. Настроение и так было хуже некуда, тем более, он отчетливо понимал, что под видом дружеского добродушия одноклассник маскирует издёвку.
Наконец все птенцы собрались, смущаясь, наспех обнялись с провожающими их родителями и загрузились в поезд. Весь класс разместился в двух соседних купе в плацкарте. Антон Сергеевич и мама Артёма заняли боковые места одного отсека, а во втором на нижней полке ехала пожилая незнакомка.
У позднего отправления был один большой плюс – почти сразу же приходилось ложиться спать. У десятиклассников, полных нерастраченной энергии, не было времени на то, чтобы устроить в вагоне полноценный бедлам. Проводник раздал постельное бельё, и все закопошились, разбирая матрасы и подушки, встряхивая и расстилая простыни. Мимо парней в сторону купе проводника прошла Прилепина. Возвращаясь обратно, она притормозила, чтобы пошептаться с Максом, а потом не упустила случая тоже подколоть Артёма – удивленно распахнула глаза и негромко поинтересовалась:
– У тебя что, Тём, отдельное место? Молодец! Как взрослый.
Редькин, конечно, фыркнул, оценив шутку, но Артём сделал вид, что не слышал её слов, и продолжил сосредоточенно натягивать наволочку на подушку. Такая целеустремлённость дала плоды, и он первым забрался на свою верхнюю полку. Улёгся на живот, обняв подушку, и уставился в окно на удаляющиеся огни Волгограда. Снизу раздался приглушенный голос Максима:
– Титов! Эй, Титов!
– Н-ну? Чего т-тебе ещё?
– Тебе одеялко подоткнуть? В лобик поцеловать?
– Как же ты д-достал уже! – вспылил Артём, но развить тему ему не дали.
– Меня поцелуй, – неожиданно пропищал Камиль детским голосочком, – а то не усну.
Парни захохотали на полвагона, и даже Артём, пытавшийся не реагировать на подколы, прыснул от смеха. Пожилая соседка, которая уже накрылась простынёй и демонстративно улеглась лицом к стенке, повернулась и неодобрительно проворчала:
– Нельзя ли потише, молодые люди?
Из-за перегородки выглянул Антон Сергеевич:
– Что тут у вас? Сейчас свет погасят, минут через пять. Так что шустрее. И не шумите!
Действительно, очень скоро верхнее освещение выключили, и по вагону разлился тусклый персиково-жёлтый свет. Почти все пассажиры уже улеглись. То там, то здесь раздавались негромкие голоса и шепотки. Кто-то закашлялся. Артём еще некоторое время смотрел в окно в надежде, что мерное покачивание поезда и мелькание пейзажа его укачают, но сон всё не шел.
Голова гудела от мыслей, как растревоженный улей. То он злился на маму и заново перебирал в голове всё, что ей наговорил. То придумывал другие аргументы, которые могли бы убедить её остаться в Волгограде. Это неожиданное решение поехать в Петербург было каким-то странным и не давало ему покоя. Дело даже не в том, что о нём подумают одноклассники. Всё равно хуже, чем уже есть, не станет. Поприкалываются и успокоятся, другие темы себе найдут для веселья. Но ведь у мамы очень плотный рабочий график: только в лицее она одна вела и культурологию, и музыку. А ещё и давала частные уроки, которые пришлось перенести, как минимум, на неделю. Милена Игоревна очень ответственно относилась к своей работе, да и финансовый вопрос никто не отменял. А тут раз – и сорвалась в другой город, и всё ради призрачной возможности помочь с поисками человека, про которого Артём за всю свою жизнь вообще ни разу не слышал. Странно это как-то. Непохоже на неё…
На соседней верхней полке начал похрапывать Черниченко. Вот у кого точно не было проблем со сном! Интересно, каково это – знать, что ты бореад? Ник уверял, что никакой особой связи со своей птицей не ощущает. Она не стала мысленно разговаривать с ним, или что-то в этом роде. В целом важность «проявления птицы» была, судя по всему, сильно преувеличена. Как и вообще вся эта история с суперспособностями Полукрылых…
Когда мама рассказала ему… ну точнее, когда он наконец поверил, что она над ним не издевается, то решил, что теперь его жизнь потечёт по совершенно другому руслу. Он представлял себе, как будет учиться в лицее с другими Полукрылыми, и это будет место, одновременно похожее на школу профессора Ксавьера и замок Хогвартс. А оказалось, что всё намного прозаичнее. Конечно, большинство птенцов ни за что в жизни бы не согласились вернуть всё как было. Но имелись и те, кому существование Полукрылых и принадлежность к ним вовсе не казались чудесной сказкой. Вот Вихрева, например…
Мысли Артёма перескочили от синеволосого одноклассника к Элле, чью тайну он сегодня случайно узнал. Ужасная ситуация, конечно. Прийти домой и обнаружить собственную маму в таком состоянии. Но еще ужаснее то, что стало причиной. Неудивительно, что Вихрева – такая заноза.
«Хоть и очень симпатичная», – внезапно сам себе признался Артём и улыбнулся уголками губ, вспомнив, как перебирал её волосы.
Но, с другой стороны, это очень глупо – винить в произошедшем собственную птицу. Полукрылые не выбирают, обладателями каких способностей станут. Как сказала Вероника Сергеевна, птица не появляется из ниоткуда, вы уже такие, как есть. Другой вопрос, почему отец Эл не предотвратил эту ситуацию? Почему пустил всё на самотёк?
О проекте
О подписке