Известный каладрий: мама (Милена Игоревна Титова) и её знакомая, Алёна Петровна, из Санкт-Петербурга
Внешний вид: светлые вьющиеся волосы. Когда окрыляются – белоснежное оперение.
Мифология: каладрий – это птица-альбинос из древнеримских легенд, обладавшая способностью предсказывать больному, каким будет исход его болезни. По преданию, некоторые правители держали её при своих дворах. Существовало мнение, что эта птица способна принять на себя болезнь, а потом улететь, рассеивая её и исцеляя себя и больного.
Особая способность: целительство
Уроки закончились, но до обеда еще оставалось время, поэтому все разошлись по своим комнатам, чтобы отнести учебники и переодеться перед тренировкой во второй половине дня. В их классе только двое – сам Артём и новенькая – учились на полном пансионе, то есть они постоянно жили в школе. Остальные находились там только с понедельника по пятницу, а на выходные разъезжались по домам. Да и большинство ребят из других классов тоже проводили субботу и воскресенье с родителями. Не считая тех, кто жил так далеко, что на пару дней уезжать не было смысла – например, где-то в области.
Сколько точно человек училось в лицее, Титов не интересовался, но определенно немного – всего семь классов, с пятого по одиннадцатый, никаких А, Б и В. И сами классы были небольшие, примерно, как у них, учеников по восемь-десять. Даже в будние дни в здании лицея спокойно поместилось бы в два раза больше шумных подростков, а уж на выходных и вовсе можно было за весь день никого в коридорах не встретить.
Располагался лицей в здании бывшего дворца культуры на самых задворках самого дальнего района Волгограда. Это абсолютно неудобное местоположение лишь усиливало пренебрежительное отношение окружающих к «интернату». Но вероятно Полукрылые на это и рассчитывали. Меньше интереса – меньше внимания и ненужных вопросов.
Снаружи здание представляло собой немного облупившийся, но все ещё величественный особняк с белыми колоннами у входа. Сложно было представить, что в нем можно поселить учеников и проводить занятия. Ведь изначально он был для такого не предназначен, а значит совершенно не похож на школу. Но внутри здание значительно перестроили, приспособив под нужды лицеистов и учителей.
Холл при входе остался нетронутым. Стена над дверьми была украшена советской лепниной со звёздами и колосьями, серпами и молотами. В высоченных потолках терялось эхо, а на стенах по-прежнему блестели мозаики с пионерами в красных галстуках. После превращения дворца в лицей сюжеты картин снова оказались актуальными, ведь его коридоры опять наполнились звуками детских голосов.
Жилым крылом стало левое. Его обустроили для комфортного проживания и разместили там комнаты учеников. Обычно птенцов селили по двое или трое, а удобства были общие и находились на этаже. Но Артём жил вместе с мамой, и им выделили целые апартаменты с собственной ванной, как и у остальных учителей, которые обитали в лицее.
Перейти в правое, учебное крыло можно было или по рекреации на втором этаже, или по холлу первого этажа. Чаще всего пользовались именно рекреацией, чтобы лишний раз не бегать вверх-вниз по лестницам. Да и потом, огромное полупустое помещение холла почти всегда тонуло в неуютном полумраке. Неудивительно – ведь чтобы его осветить понадобилось бы, наверное, столько лампочек, сколько птенцов училось в лицее. А смысла в этом особого не было: собраний никаких в холле не проводилось, так что по сути он представлял собой всего лишь торжественную прихожую, из которой можно было попасть в актовый зал, где у них проводились крылатые тренировки.
Когда Артём вернулся домой, в гостиной он к своему удивлению увидел маму. Почему-то ему казалось, что срочные дела задержат её надолго, может даже до самого вечера.
– О, п-привет, мам, – обрадовался он. —У тебя всё в порядке? Что с-случилось?
– Неужели вы были не рады внеплановому уроку по спецкурсу? – устало улыбнулась она.
– Рады, конечно, просто…
Милена Игоревна отложила папку с документами, которую держала в руках, откинулась на спинку диванчика и помассировала виски.
– У меня всё в порядке, не переживай. Но пропала моя знакомая из Петербурга вместе с маленькой дочкой. Мы не были близкими подругами, но она каладрий, как и я, поэтому общались довольно часто. Ну и…
Артём не знал, что тут сказать. Честно говоря, он раньше не слышал, что у мамы есть подруга в Санкт-Петербурге, да и вообще не задумывался, что Крылатые поддерживают отношения с теми из своих, у кого одинаковые птицы.
– Целое утро на видеосозвонах. Вопросы, сплошные вопросы… Всю душу вынули.
– А чем ты можешь п-помочь? Мы же так д-далеко живём.
– Ну ты совершенно как тот следователь говоришь, – Милена Игоревна раздраженно всплеснула руками и продолжила противным голосом, явно передразнивая кого-то. – Совершенно не понимаю, чем делу может помочь учительница музыки из захолустного интерната.
Мама помолчала немного и добавила с горечью:
– Человеку я, конечно, сказать не могу, но… Я должна как-то её почувствовать, понять, что случилось, где они… но у меня ничего не получается. Толку от этих способностей… В Петербургском слёте явно рассчитывали на меня, но я абсолютно бесполезна.
Артём неловко дотронулся до маминого плеча. У него никогда толком не получалось выражать сочувствие. Мама поймала его ладонь и благодарно сжала.
– Спасибо, родной. Знаешь, Тём, день, когда я поняла, что ты такой же Крылатый как я, стал одним из лучших в моей жизни!
– П-почему? – он ревниво прищурился. – Меня об-быкновенного, б-без всяких супер-сил, ты любила бы м-меньше?
– Конечно, нет, глупый ты мальчишка! – мама засмеялась, как будто он удачно пошутил. – Я бы любила тебя так же сильно в любом случае. Но теперь мы не просто мать и сын. Теперь мы единомышленники! Мы команда, понимаешь? Знал бы ты, Тёмка, как тяжело постоянно притворяться не тем, кто ты есть на самом деле. Даже дома, даже с родными и любимыми.
– В-вот кстати, м-мам, давно хотел спросить. П-почему Полукрылые не создают семьи т-только друг с другом? – Артём пожал плечами. – Н-ну, знаешь, чтобы н-не переживать, что ваш будущий ребёнок родится н-неКрылатым.
– К сожалению, всё не так просто, – Милена Игоревна помрачнела и, встав с диванчика, подошла к окну. Помолчав немного, она добавила: – И потом, сердцу не прикажешь, Тём. Когда ты влюбишься, то поймёшь, что я имею в виду. – Она обернулась и бросила хитрый взгляд на сына. – Или ты уже и так в курсе?
Артём сделал вид, что не понял намёка. Ещё не хватало с мамой девушек обсуждать! Да и не нравился ему никто, что за бред!
– Х-хочешь сказать, если бы… – он осёкся, но потом всё продолжил: – Если бы отец т-тоже был Полукрылым, а н-не обычным человеком, то гарантий бы всё равно н-не было?
– Мы и сами не знаем, от чего это зависит. Но да, ты всё верно понял, – мама вздохнула. – Иногда в семьях неКрылатых рождаются дети со способностями. Городской слёт старейшин внимательно следит за всеми странными и непонятными происшествиями, чтобы вовремя вмешаться. А иногда наоборот – у двух Полукрылых появляется обычный ребёнок. Что уж говорить про смешанные семьи, как у нас. Поэтому я так и волновалась…
Артём вспомнил тот день, когда он узнал о существовании Полукрылых.
Тот день, когда ему впервые удалось погасить свечу.
Сколько он себя помнил, у Милены Игоревны была милая романтическая привычка перед сном зажигать в спальне ароматические свечи. В их волшебном мерцающем свете они с Артёмом вместе забирались под одно одеяло и наблюдали, как тени танцуют на стенах и занавесках. По очереди они рассказывали друг другу разные смешные истории или просто строили планы на завтра. А потом мама всегда говорила:
– Ну всё, давай спать. Задуешь?
– Не хочу вставать, – обычно ныл разомлевший Тёма.
– А ты и не вставай! Представь, что ты волшебник и прикажи свечкам потухнуть. Ну?
– Как же я им прикажу, это же свечки!
– Ну не знаю, – улыбалась мама, – пропой им что-нибудь задувательное.
– Мам, я уже вообще-то взрослый для этих глупостей, – с недовольной гримасой ворчал мальчик, но в глубине души он любил этот их вечерний ритуал. – Ну ладно…
И он для смеха пел какое-нибудь нелепое заклинание, просто чтобы подыграть. Естественно, оно не срабатывало. Мама всякий раз притворно огорчалась, что сын не волшебник, и шла гасить огоньки сама.
Вот так и в тот вечер Артём, дурачась, пропел несколько нот. И тут произошло что-то невероятное! Внезапно одна свеча, мигнув, погасла, а огненные лепестки остальных лихорадочно затрепетали как от резкого порыва ветра, хотя сквозняка в комнате не было. Занавески на окне при этом даже не шелохнулись. Мама, уже поднимавшаяся с кровати, замерла. А потом Артём, толком ничего и не понявший, услышал её сдавленный всхлип. Он приподнялся и в полумраке разглядел, как она прижала ко рту руку.
Очнувшись от воспоминаний, Артём неловко пробормотал:
– Да, х-хорошо, что н-нам повезло, – и он направился в спальню, но ходу добавив: – Ну л-ладно, мам, я з-зашел только у-учебники положить. Сейчас на обед, а п-потом тренировка. А в-вечером ещё с-собирать чемодан.
– Конечно, иди, увидимся позже, а я пока ещё посижу… – Милена Игоревна виновато улыбнулась, вернулась на диван и, взяв папку, снова устало склонилась над ней.
Переодевшись в спортивную форму, Артём заторопился в сторону столовой, ведь обед почти закончился. Впрочем, он специально тянул до последнего, лишь бы лишний раз не пересекаться ни с кем из одноклассников. А потом ещё и задержался, пока разговаривал с мамой. Увы, ему не повезло – массивная деревянная дверь бывшего кафетерия резко распахнулась прямо перед ним, чуть не врезав по лицу. Из неё, глупо хихикая и держась за руки, вывалились Макс с Мариной.
– Ого, смотри, зай, – притворно удивилась девушка. – Его Величество снизошёл из своих царских палат до столовской еды.
– Ага, садитесь жрать, пожалуйста, – Редькин отвесил шутовской поклон. – Там ещё немного объедков осталось.
Артём зло прищурился и оценивающе уставился на сладкую парочку. Глаза у обоих блестели, шевелюра Макса была явно более растрёпана, чем на культурологии, а губы Прилепиной заметно припухли от поцелуев.
– П-продолжайте обжиматься по углам, – процедил Титов, – и В-виталий Иваныч вас са-самих сожрёт за опоздание н-на тренировку.
– Не завидуй, малыш, – Марина потянулась, чтобы сочувственно похлопать Артёма по плечу, но тот резко отстранился. – Однажды и тебя кто-то полюбит. Может быть…. Если перестанешь быть таким уродом!
Макс хохотнул и, обняв свою девушку за талию, утянул вперёд по коридору, не дожидаясь ответа.
Артём и не собирался ничего говорить им вдогонку, но, когда он потянул на себя дверь столовой, его пальцы так сильно сжали витую железную ручку, что металл больно врезался в ладонь.
Внутри ожидаемо оказалось почти пусто. Лишь пара человек доедали свой обед, сидя за дальними столиками у больших скруглённых сверху окон. Впрочем, и еды тоже уже практически не было. Как ни печально было признавать, но Макс был прав. Артём подошёл к овальному островку с закусками и выскреб себе в тарелку остатки сегодняшнего салата. Вероятно, это был «Цезарь», тот, который с сухариками, но Титов не очень разбирался в кулинарии. В сторону второго островка – с горячими блюдами – он даже не взглянул. Там наверняка даже выскребать было нечего. Сам виноват.
Пристроив свой нехитрый обед на столик у стены, Артём скинул с плеча рюкзак и приземлился на соседний стул. В небольшой столовой было как обычно прохладно и сумрачно, несмотря на яркое майское солнце, заглядывающее в окна. Толстые стены здания плохо пропускали тепло, и жарким волгоградским летом становились идеальным убежищем от зноя. Зато зимой помещения было не нагреть. Когда в позапрошлом декабре Артём перевелся в лицей, первые несколько месяцев он постоянно кутался в самый теплый свитер, какой у него имелся. Если бы он не боялся выглядеть глупо, то и шарфом сверху обматывался бы.
Одна из длинных энергосберегающих ламп под самым потолком столовой периодически мигала и негромко потрескивала, как будто кто-то невидимый оседлал её и грыз сушки. Выковыряв размякшие, и оттого неприятные сухарики, Титов быстро прикончил салат и открыл одну из двух пластиковых бутылок с водой, захваченных со стойки. В этот момент завибрировал телефон, лежащий на столе рядом с тарелкой, и на экране появился фиолетовый прямоугольник со словами:
«Где тебя блин носит?!!!!».
Вообще Афанасьева, которую обычно ставили его партнёршей на крылатых тренировках, была ничего, но, когда она начинала терять терпение, восклицательных знаков не жалела. Настя хоть и хихикала над шуточками, которые в его адрес регулярно отпускали Редькин или Прилепина, но после того, как тренер стал ставить их в пару, взяла над Титовым негласное шефство. Возможно, даже тайное. Артёма это немного раздражало – вот ещё, девчонка командует! Но где-то очень глубоко, так глубоко, что он и сам себе не признавался, ему было приятно, что хоть кто-то из одноклассников проявляет дружеское участие. Пусть даже и с восклицательными знаками.
Артём не стал ничего отвечать, смахнув сообщение. Ничего с ней не случится, подождёт ещё пару минут. Вместо этого он обновил крылограм, полистал ленту новостей. Других сообщений, кроме неоткрытого от Афанасьевой, у него не было. Как обычно.
Выходя из столовой, Артём взял из холодильника пару пластиковых контейнеров с сэндвичами и положил в рюкзак. Они ему определено пригодятся. После тренировки заварит дома чай, а то до ужина можно и не дотянуть. А ещё, не считая, прихватил несколько пакетов с тыквенными семечками из высокой плетёной корзины, всегда, как привратник, стоящей на тумбе справа от выхода.
Такие корзины с тыквенными семечками в лицее стояли во многих классах, в рекреации второго этажа и даже в коридорах жилого крыла. В прошлом году на одном из уроков по спецкурсу Вероника Сергеевна объясняла, что именно семена тыквы очень полезны для Крылатых, а особенно для птенцов. Все дело в каких-то там аминокислотах, и ещё, кажется, в высоком содержании то ли фосфора, то ли магния, то ли и того, и другого. Артём точно не запомнил, тогда новая информация обрушивалась на него с сокрушительностью цунами, так что причина важности семечек как-то размылась. Да и ладно, главное, что вкусно, и не одному ему. Лицеисты любовно называли семечки «птичьим кормом» и употребляли их в огромных количествах.
Когда Артём уже спускался по лестнице в холл, телефон снова завибрировал, и на экран вползло очередное окошко крылограма, фирменного фиолетового цвета:
«ТИТОВ!!!!»
На самом деле приложение называлось «WingsClub», но между собой его называли по-простому – «крылограм». Когда Артём только перевёлся в лицей, в один из первых дней Никита прислал ему ссылку.
– Добавляйся, чувак, мы в основном там тусуемся. Это приложение только для своих, для Полукрылых. Просто так в «AppStore» его не найти.
После скачивания, на экране телефона появилась фиолетовая иконка с изображением крыльев. Сначала он его даже не открывал, просто не понимал, зачем. А потом выяснилось, что ребята из класса практически не пользуются другими соцсетями, разве что для общения со своими неКрылатыми друзьями из прошлой жизни – той, что была до лицея – или с родственниками, не подозревающими о существовании Полукрылых.
Крылограм же оказался очень удобным, например, чтобы связаться с кем-то из Крылатых, даже если вы не были лично знакомы. По поиску можно было даже найти странички тех, у кого такие же птицы. А те, кому хотелось что-то спросить или просто пообщаться, могли заходить в тематические комнаты-чаты, под своим именем или скрыв его. Очень скоро Артём оценил все плюсы этого приложения.
– Да я оп-паздываю всего-то н-на пять минут, чего п-панику разводить! – пробормотал он себе под нос, но тем не менее ускорился, перепрыгивая через несколько ступенек за раз.
Войдя в актовый зал, Титов увидел, что ребята сгруздились на сцене, и все как один смотрят куда-то наверх, под самый потолок. Сбросив рюкзак на лавку у стены, Артём подошёл и негромко поинтересовался:
– Чего там? Н-на что слетелось в-вороньё?
– О, ущербный явился! – не замедлил прокомментировать Макс, даже не оборачиваясь.
– Отвали, – по привычке огрызнулся Артём. Он проследил направление взглядов одноклассников, поднял голову и обомлел.
О проекте
О подписке