Глава 3

Все, что вы видите во мне – это не мое, это ваше.

Мое – это то, что я вижу в вас.

Солокруз уже минсину как отъехал, а я так и стояла на тротуаре с корзиной в руках. Домой идти совсем не хотелось, так как я не знала, как объяснить корзину и странное знакомство семье, а самое главное, то, что я провалила собеседование, и мне придется признаться в том, что обязательная практика по специальности мне не светит.

Итак,две проблемы. Одну я твердо решила устранить. И в тот же момент с сомнением покосилась на фрукты. Все мне одной не осилить. И выкидывать жалко. Кажется, я знаю, что предпринять. Я обхватила левой рукой покрепче корзинку и вытащила мирон. После распознавания отпечатка я, про себя ругаясь на зависание системы, нашла номер в первой десятке часто используемых. На экране появился один из самых топовых певцов на трех планетах Рэо Крегьезор.

– Саара, у тебя, конечно, классный потолок. Ты где?

– А? – передо мной появилось лицо девушки с волосами всех цветов радуги. Подруга наконец-то переключила внешнюю камеру на мироне.

– Акор, Саара! По какому случаю новая прическа?

– Акор, Агния! Как встреча? Порхай ко мне, столько всего надо тебе рассказать. И не вздумай ссылаться на свою занятость. Тьму омутов не видела твои глаза в реале. Давай.

– Через девять минсин буду. – я вздохнула. Саара – это определенно стихийное бедствие. Но для меня ценно то, что она всегда на моей стороне. Её хауссет был огорожен высоким забором. Надеюсь, она ввела меня в систему в качестве гостя. У нее был талант забывать обо всем, что выпадало из поля зрения, включая проблемы и обещания. К счастью, и первая пропускная система на ограждении, и вторая на этаже пропустили меня. Я подошла к черной двери с блестящей надписью на эронском «Счастье здесь!». В этом и была вся суть Саары, которая руководствовалась простой логикой: «счастье есть», «я – счастье», «здесь я, а значит и счастье». Я приложила палец к двери, и система мгновенно распознала меня. На пороге уже стояла сама хозяйка в белом коротком комбинезоне. Меня втянули в апартаменты, обняли и расцеловали. Суматошная и душевная Саара была моей лучшей подругой.

– Вау, детка! По какому случаю праздник?

Я опустила глаза, не зная с чего начать.

– Да, это не в твоем стиле. Подарок? Впечатляет! Я угадала? Колись давай.– мою свободную руку схватили и потянули на кухню. Я была усажена на высокий стул у стойки. Корзинка на моих глазах была распотрошена, фрукты прошли анализатор и чистку. И теперь хозяйка нарезала одни крупными кусками, из других был создан салат-шедевр, политый сладким соусом. А над моей любимой чашкой поднимался дымок.

– Как я рада, что пришла к тебе.

– Что случилось, роднуля?

– Это долгая история

– Давай с самого интересного.

– Сегодня я поняла, что у меня черный билет из-за той ситуации, и практику мне не найти. Все боятся даже на миллиметр подпускать меня к биообразцам.

– А если тебе уйти в теорию и преподавание?

– Для этого надо спуститься на два курса ниже, а стипендию мне выдали только на мою специализацию. Стоимость за год я не потяну.

– И что ты хочешь?

– Попросить академический отпуск на один квадрарон. Мне надо время. Может, я смогу найти работу и перевестись в менее дорогое заведение. Не уверена, что мне дадут кредит.

– Но ты столько вкалывала, чтобы закончить именно эту академию.

– Да, жаль, – я пожала плечами. Это как когда ты готовишься к соревнованиям, пробегаешь марафон и перед финишем тебя дисквалифицируют. Обидно? Да! Больно? Очень.

– Твой план имеет много дыр, но пока ничего лучше в голову мне не приходит. Надо подумать. Может, выйдешь замуж за богатенького, который купит тебе практику или доучит за деньги где захочешь?

– Саара!

– Что, Саара! Мой план лучше. У тебя будет год, чтобы заняться поисками мужа и работы. Два плана лучше, чем один, – подмигнула подруга.

– Давай теперь самое интересное! – она нетерпеливо постучала ножкой о стойку.

– Ты о чем? – я погрузилась в свои переживания.

– Об этом! – Саара взяла сочный фрукт и вонзила в него свои идеальные белые зубки с тремя парами клыков.

– Странный знакомый, которого я вряд ли когда-нибудь увижу. – и я сумбурно рассказала о Леоре.

– Похоже, ему надоели фифы. И он на тебя запал, детка, – Саара от радости аж захлопала в ладоши.

– Шутишь? Я ничего не поняла. И не верю даже в его желание извиниться за ситуацию в лифте.

– Не забудь пригласить на свадьбу.

– Кто он, а кто я?!

– Ты женского рода, он мужского. Видишь, я даже ради тебя на языке логики заговорила. Ты же только так поймешь, – подруга захихикала.

– Пойму что?

– То, что нормальная девушка в твоем возрасте должна уже очень-очень хорошо чувствовать.

– Ты еще скажи опять, что мне влюбиться надо

– Я тебе настоятельно это рекомендую.

– Конечно, а то в моей жизни проблем мало. – я уже начинала злиться. Хотелось помогать родителям, а не стать неподъемным грузом. И отношения на данном этапе жизни в моей картине мира не значились – и точка.

– Не горячись, посмотри на ситуацию шире, – Саара похлопала меня по руке.

– Ну, давай попробую. Новая жизнь с чистого листа и опять вкалывать с первой ступени. Странный новый знакомый, которому явно что-то надо. Надеюсь, в моей жизни он никогда больше не появится. Я люблю разгадывать научные головоломки, но вот свою жизнь предпочитаю видеть простой и понятной.

– Пресной, – скривилась эронка.

– Стабильной и определенной, – возразила я.

– С тобой все ясно, – вздохнула Саара, затем вскинула голову и задорно улыбнулась, – А я решилась на операцию.

– На сколько?

– Пока на десять процентов. Врачи не рекомендуют сразу намного. Говорят, выше вероятность чего-то там.

– И родители одобрили?

– Да, они оплатят. Считают это удачным капиталовложением.

– Даже не знаю, что сказать. Мне кажется, ты идеальна.

– Да, я такая. А буду еще идеальнее.

У эронцев считалось, что чем темнее кожа, тем лучше генетические данные. Темнокожими традиционно были аристократы. Их умственные и физические способности были выше светлокожих. Мир и расселение по планетам сделали это немного менее значимым. Увеличилось количество смешанных браков, и появилась возможность сделать кожу темнее. Компании, проводящие операции, утверждали, что на несколько процентов улучшаются и способности, но я мало в это верила. А вот для эронцев эти стереотипы были все еще очень существенны. И даже зная, что темная кожа результат искусственного вмешательства, эронец подсознательно считал темнокожую более привлекательной спутницей и матерью своих детей. Я не понимала этого стремления подруги, как она выражалась, «повысить свои котировки». Мне всегда хотелось, чтобы в отношениях тебя принимали как есть, иначе, зачем они вообще.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь! – вздохнула я.

– Конечно, детка! Я буду йуху! – Саара издала победный клич и вскинула руки вверх.

Зажигательная мелодия мирона подруги вполне соответствовала ее настроению. Услышав ее, Саара резко подскочила. Потом притормозила, и плавно покачивая бедрами, словно абонент уже видел ее, подошла к устройству, оставленному возле плиты.

– Да, я слушаю, – Саара сделала мне знак рукой, чтобы подождала, и ушла в комнату. Оттуда разносились то томные интонации, то заливистый смех. Выходила подруга с сияющими глазами.

– Да, Сэн, через пятьдесят минсин можешь заезжать. Я, правда, с подругой. О, у тебя есть отличный друг?

Я протестующе замахала руками.

– Сегодня она, увы, уже занята. Но в следующий раз встреча на четверых, заметано, – она загадочно улыбнулась. Я лишь обреченно кивнула. Надеюсь, этого следующего раза мне удастся избегать достаточно долго. Но Саара могла быть очень настойчивой. Она напоминала мне солокруз, набравший максимальную скорость, так что шансов долго увиливать у меня было крайне мало. А терять подругу совсем не хотелось.

– Чао! – подруга закончила разговор и оценивающе посмотрела на меня.

– Нет, даже не думай! – у меня появилось сильное желание отползти назад. Не зря эронцев называют хищниками. Они такие и есть, только очень веселые. Ага, слопают добычу и радуются.

– Да, в таком виде тебя к парням выпускать нельзя, – констатировала бывшая королева красоты нашей школы. Хотя, о чем это я? Королевы бывшими не бывают. Кровь у них такая – с чувством собственного достоинства. Оно к ним прилагается необъятных размеров в вечное пользование.

– Почему это? Я, между прочим, с собеседования и одета прилично, – я осмотрела себя: аккуратно и со вкусом. Я не меньше ста минсин потратила на сборы. Для меня это подвиг.

– Женщина всегда должна впечатлять. Как минимум, цеплять. – Саара села на своего любимого конька.

– Тебе бы курсы вести по очарованию.

– Ты же знаешь, я не сильна в технике.

– Это не так сложно. Я бы тебе помогла, – с камерой и виджетами я дружила.

– Хм! Так! у меня очень мало времени. – подруга мельком взглянула на часы.

– Да, мне уже пора.

– Если так не хочешь домой, можешь отсидеться у меня. – понимающе предложила Саара.

– Спасибо, но это не выход, – я нехотя поднялась со стула.

– Как говорят военные, это маневр.

– Нечего оттягивать агонию капитуляции.

– Как хочешь! – пожала плечами эронка, – Хотя, подожди.

Она взяла пакет и накидала туда фруктов.

– Корзинку твои родаки не поймут, но угощение поднимет настроение твоим братьям. А ничто так не смягчает родительские сердца, как счастливые дети. – эронка отлично понимала природу эмоций.

– Но…

– Скажешь, что помогла моей знакомой с лабораторной работой, и она отблагодарила. – подсказала Саара.

– Спасибо тебе, – я обняла подругу. Меня обняли в ответ и ободряюще похлопали по спине.

– Все, вали давай! А то заразишь сейчас своим унынием, а мне сиять надо перед Сэном.

– Акор, Саара! – с улыбкой сказала я..

– Акор, Агния!

Глава 4

Перед тем как начать улучшать мир, три раза посмотри на собственный дом.

У вас есть паруса, а вы вцепились в якорь.

Встреча с Саарой несколько успокоила меня. Я медленно шла домой. Спешить мне уже было некуда, и я решила пойти через сквер. Он был довольно небольшим по площади, но занесен в реестр достопримечательностей города. Такие устойчивые биосистемы встречались все реже и реже. За каждым растением в городе требовался уход, и несмотря на это процент гибели был достаточно высок. Попытки посадить рощицы и парки чаще всего оказывались безуспешными. Коэффициент успеха был один к семидесяти.

Говорят, что когда-то давно большинство растений посадил великий исследователь Оксано Гронигем с учениками. Путешественник воспользовался своим правом почетного жителя и добился разрешения на посадки на участке между кварталами двух застройщиков-конкурентов. Пока те судились за право застройки, совет города выделил землю Оксано. До сих пор не представляю, как ему это удалось. Злые языки поговаривают, что из экспедиций ученый привозил эксклюзивные биобразцы, образцы почв и минералов для военных и закрытых исследований. Якобы поэтому у него имелись связи в высоких кругах. Но дневники, картины и книги сделали его популярной личностью. А когда он принял сан жреца, пройдя все испытания, то его авторитет вообще взлетел до небес. Оксано был желанным гостем в самых закрытых обществах и на самых труднодоступных планетах. Поддержать его инициативу было честью для каждого.

Посадки были достаточно близко друг к другу, но рассчитаны идеально. Маленькие кусты служили обрамлением для средних, а те прислонились к стволам более высоких братьев и сестер. В сквере была лишь одна широкая песчаная дорога, к которой примыкали многочисленные петляющие тропинки. На них, словно бусины, были нанизаны ажурные кресла, ромбовидные столики, ступенчатые скамейки и прочие образцы фантазии студентов архитекторов. Это был выигрыш для всех. Академия гордилась своим сотрудничеством с Оксано. Студенты получили практику и неограниченную свободу творчества. Каждый посетитель мог найти, где отдохнуть себе по вкусу. Город без особых усилий стал известнее на одну достопримечательность. И корпорации уже стали сражаться за то, кто из них внесет более весомый вклад в строительство сквера. В итогесквер украшала табличка признательности с названиями обеих компаний. И так как каждая из них хотела быть главной, то название одной располагалось у одного входа, а второй – у второго. Думаю, Оксано был бы рад, увидев, как буйно зеленело его детище, и сколько радости оно дарит простым жителям. И совершенно точно его огорчил бы платный вход. Еще шесть квадраронов назад был принят закон, по которому вход в скверы и парки города стал платным. И пусть с браслета списывались центы, а жителям близлежащих домов маленький взнос уже был внесен в квартплату, довольных нововведением не было. Зато парки перешли на самообеспечение, и в системе безопасности фиксировалось время прихода и ухода каждого посетителя. Сквер Оксано, несмотря на бесчисленные уголки, был безопасным благодаря множеству камер и охранников. Все-таки это не просто сквер и историческая достопримечательность, а еще и уникальная коллекция растений. Выход от мародеров был найден, у левого входа открыли магазинчик с саженцами, а нарушители карались очень сурово. Оксано бы расстроился увидев, что его подарок жителям стал коммерческим. В свое время я читала его дневники и поражалась, как одинаково с любовью и уважением он относился ко всему: камешку морской гальки, миниатюрным бабочкам, огромному бегремоту, облаку на небе, калеке и заносчивой кинозвезде. И групповые и одиночные путешествия великого исследователя были одинаково удачны. Его спутники возвращались просветленными и здоровыми. В нашей системе одиночные долговременные путешествия были запрещены, хотя экипировка для одного члена экспедиции более выгодна. Но одиночки сходили с ума, и даже дистанционный контроль не спасал. А Оксано мог исколесить полгалактики соло. Думаю, знаменитый путешественник просто никогда не думал, что он один. Он чувствовал себя частью всего, как и все было частью его.

Пока я вспоминала его биографию, то почувствовала, как в моей душе закачался маятник от благолепия до злости и зависти. Я восхищалась Орегано, его смелостью, его силой, его умением побеждать не сражаясь. И, честно призналась самой себе, что завидую. Он занимался исследованиями, делал масштабные вещи, и ему не было дела до суеты, мелочных проблем, как и на что жить, кто что подумает. Он был выше всего этого. А я, получается, ниже. Я тоже хочу заниматься любимым делом, возиться с биообразцами в лаборатории, сделать великие открытия. А передо мной закрылись все двери. Я даже не могу попинать эти двери, чтобы не ухудшить ситуацию. Мой удел стучать в надежде, что откроют, и читать таблички. Мне было страшно. И это тоже вызывало злость.

На третьем разветвлении я свернула направо. Через двадцать шагов был ажурный стол со стульями. Но видимо, сегодня не мой день. Там развалились подростки и расслабленно смотрели голографический музыкальный ряд. Я разочарованно вздохнула и поплелась дальше. Идти пришлось минут пять, но мои усилия были вознаграждены. «Вечная корзина», как прозвал ее автор за использование экспериментального материала с крайне высокой степенью износостойкости, была свободна. Плетеное произведение искусства было подвешено к четырехногому каркасу всего лишь в одной точке. Если вы в детстве не накатались на качелях, то это то, что вам надо. Я с радостью забралась внутрь. Ну вот, теперь я как пирожок в корзине. У меня есть время поискать альтернативные варианты жизненного пути. Надо рассмотреть смежные специальности на других факультетах и поискать вакансии. Да, решено. Именно этим и займусь. Я ввела более длинный код на мироне и получила доступ к записям камеры своего устройства. Когда-то мне подарил эту программу одноклассник. Обе камеры устройства постоянно вели запись. Но на мироне ничего не оставалось. Данные переправлялись на удаленный сервер, а код позволял сразу получить доступ к записям. Не скажу, что часто пользовалась, но несколько раз эта функция пригодилась. Когда Джим установил ее, я была в восторге. И начала часто оставлять свой мирон то на кухне, то забывать у подруг. Просмотрев часы бесполезной информации и увидев и услышав то, что не предназначалось для моих ушей, я осознала, что такое личные границы, и мне стало неудобно. Если честно, это как-то изменило мои отношения с окружающими. Я все еще чувствовала себя немного виноватой за свои детские подсматривания.

Теперь же я точно знала время записи. Я ввела его и получила изображение приорца. Леор был серьезен. Взгляд миндалевидных глаз одарил вниманием. И хотя он предназначался моему мирону, я почувствовала, как моя самооценка поползла вверх. Зачем была эта встреча? Я призналась самой себе, что хочу новых встреч с ним. Хочу ярких пятен на серой ткани будней. Вторая часть меня настойчиво орала «беги!». Ни дружбы, ни отношений у нас не получится. Разве могут быть вместе аллигатор и котенок? Стремно. Ладно, не будем о грустном. Я залезла в сеть по делу. И я полезла в биографию ранних лет и анализ психотипа Оксано. Его детство не было красочным, но этот человек смог собрать радугу и пройти по ней к своей мечте. Я всегда хотела дружить с созданиями необъятного живого мира, но сейчас меня даже боятся к ним подпускать, подозревая, что я их просто выпущу на свободу. Туда, где им не выжить. После той ситуации искали мои связи с организациями защиты биообразцов. Следователи даже исследовали мои запросы в сети, вывернув мою жизнь наизнанку. Мне опять повезло, потому что запросы показали лишь мои научные интересы и любопытство к биографиям известных личностей.

Входящий вызов прервал мои изыскания. Звонила мама. Надо ответить.

– Детка, ну как?

– Прости, не получилось, – нацепленная улыбка сползла с меня мгновенно.

– Но у тебя же еще есть варианты и время, правда?

– Мама, я не…

– Приходи домой, поужинаем наконец-то все вместе.

– Я…