К вечеру не выдержала. Чертыхаясь и ругая саму себя, я полезла в папку с удаленными письмами. Я уже смирилась с тем, что моя глупость будет стоить ноутбуку вируса. Однако, против ожидания, с техникой ничего плохого не случилось. О себе подобного сказать не могу.

Это был репортаж из выпуска криминальной хроники. Почуявший ни то кровь, ни то сенсацию, репортер с жаром рассказывал о происшествии. От его рассказа кровь по венам почти перестала бежать, а пальцы начали нервно подергиваться. История, ни больше, ни меньше, – из арсенала инквизиции.

А произошло следующее: некий гражданин Симаков покончил жизнь самоубийством. Способ он выбрал оригинальный – самосожжение. Более того, тихо-мирно покинуть этот грешный мир счел для себя слишком мелким и не придумал места лучше, чем привокзальная площадь в разгар дня.

Количество невольных зрителей зашкаливало. Несколько человек бросилось самоубийцу спасать, но, сбив огонь, уже ничем не смогли помочь. Он лишь провел в агонии чуть больше времени и умер до приезда «Скорой».

Впрочем, «Скорая» все же понадобилась. Целый ряд свидетелей происшествия обратился за помощью – не выдержали нервы. Женщина, находившаяся на сносях, и вовсе была госпитализирована.

Причины, подтолкнувшие Симакова к столь ужасному поступку, сотрудникам правоохранительных органов пока не ясны. Однако корреспондент состряпал несколько захватывающих версий на потеху зрителям.

А в голове моей все вертелась фраза «и сгорит она на людной площади среди толпы шумной, но бессильной»…

Предчувствуя самое худшее, я вновь покопалась в папке удаленных сообщений и вскоре нашла первую ссылку. Еще один репортаж криминальной хроники, еще один покойник.

Но на этот раз ни намека на суицид. Корреспондент с помятым лицом уныло вещал об очередном городском происшествии, имеющем все шансы остаться нераскрытым. То, что виновные, вернее виновный, в убийстве мужчины не будет найден не удивляло журналиста нисколечко, и от зрителей, похоже, подобной реакции тоже не ожидалось.

Главный герой репортажа, некий Геннадий Петрушин, был сброшен неизвестным в Неву. Спасти его шансов не было, и из реки достали уже хладный труп.

«Груз преступлений тянет ко дну», – в ужасе прошептала я и попыталась сосредоточиться на репортаже.

Еще более уныло, чем в начале, журналист сообщил, что момент убийства зафиксировали видеокамеры, но проку от этого мало, поскольку ни лицо убийцы, ни какие-либо опознавательные знаки в кадр не попали. Известно только, что это был мужчина среднего роста, одетый в темную одежду и бейсболку, успешно скрывшую лицо.

Кто мог желать смерти Петрушину не понятно. Конфликтов в профессиональной сфере у него не было (работая патологоанатомом завести врагов трудно), а личная жизнь отсутствовала. Оставалась версия с хулиганами, но даже следователь, дававший интервью, в нее особо не верил.

Мне потребовалось значительное время, чтобы осознать увиденное. Уставившись на экран ноутбука, словно кобра на йога, я долго его гипнотизировала, но ни одной более или менее ценной мысли так и не надумала.

Я даже теоретически не могла связать гибель абсолютно незнакомых мне людей с собой. А судя по тем посланиям, что я получала, связь могла быть. Но какая?!

И, что самое неприятное, я прекрасно понимала – обратись я в полицию или за советом к друзьям, ничего кроме смеха эта история не вызовет. В лучшем случае, мне посоветуют взять отпуск и успокоить разбушевавшееся воображение.

Однако особой фантазией я никогда похвастаться не могла. Здоровый прагматизм мне куда более свойственен.

Грядущую беду я чувствовала каждой клеточкой и способа переубедить саму себя не находила. Я ждала ее с обреченностью висельника, и ничто не могло меня отвлечь.

Впрочем, долго ждать не пришлось. Вскоре я получила новое послание. На этот раз это был перочинный нож и записка: «Острое лезвие жизнь спасет. Твое промедленье жизнь унесет». Карта также прилагалась. Указанный на ней адрес – заброшенные гаражи на окраине города. Объяснять не нужно, что желания съездить туда во мне не обнаружилось. Я попыталась проигнорировать посылку.

Привычным жестом определила коробку в мусорный ящик и запретила себе даже думать о ней. Но выходило так себе. То есть в течение рабочего дня я с этим неплохо справлялась, благо, что день был насыщенный – совещания шли одно за другим. А к вечеру дала слабину – коробку из урны достала и (что самое скверное) забрала с собой домой.

По дороге я пыталась себя убедить, что никуда не поеду. Все твердила, что я контролирую ситуацию, а не она меня. В итоге, прошатавшись пару часов из угла в угол, я окончательно разозлилась и решила поставить точку в этом затянувшемся фарсе.

Способ мне виделся один – поехать по указанному адресу. Что я и сделала.

Потратив не меньше получала на поиски гаража за нужным номером и пару раз едва не свернув себе шею, я все же нашла искомое. Покосившаяся, полусгнившая жестяная коробка радовала глаз висевшей на одной петле дверью. Я с тоской огляделась по сторонам и задержала взгляд на лазурно-голубом небе, над которым неумолимо сгущались черные тучи. Кто знает, может вижу его в последний раз?

И все же, тихо матерясь себе под нос, я вошла в гараж. Последующие два шага разделили мою жизнь на до и после.

Понедельник – день тяжелый, кто бы спорил? Но четверг ничуть не лучше. Особенно, если все дни напролет истязать себя тревожными мыслями и каждую секунду ждать беды. Да и бессонная ночь сил не прибавляет.

Злодей заставил меня взглянуть на офисные будни в новом свете. Благодаря ему все тревоги и неприятности, что были раньше, казались детским лепетом. А электронные письма вызывали такое количество эмоций, что, будь они пригодны для выработки электричества, я смогла бы осветить половину города.

Должна признать, скрывать тревоги и не допускать промахов по рабочим вопросам все эти дни было чрезвычайно трудно, но я всячески старалась. И, судя по тому, что коллеги в сторону при виде меня не шарахались и испуганно по углам не жались, с поставленной задачей я более или менее справлялась.

С другой стороны, работа, с ее привычными заботами, позволяла не сойти сума от бесконечных попыток найти выход из проблемы, которая была больше похоже на уравнение, состоявшее из одних неизвестных. Или на мышеловку, которая уже давно захлопнулась, только глупая мышь об этом не знает и все продолжает дергаться. Здесь уж кому какой вариант больше нравится. Мне лично первый как-то ближе – не так уж и приятно чувствовать себя той самой мышью.

За прошедшее время вестей от Злодея не было. Опасаться этого можно было в той же степени, как и радоваться. Я не делала ни того, ни другого. Я ждала. В том, что он объявится сомнений не было – зверь, почуявший кровь, охоту не прекратит – не сможет остановиться.

Так или иначе, еще одни день подходил к концу, и, припарковав машину во дворе дома, я побрела к подъезду. Но стоило приблизиться, как дверь резко отрылась, едва не встретившись с моим лицом. Отскочив в сторону, я угодила острой шпилькой в небольшую трещину на асфальте и едва не рухнула на спину. Взмахнув руками, словно курица, решившая взлететь, я тихо охнула, но конфуза не случилось.

Мужчина, оказавшийся по ту сторону двери, подхватил меня и ловко вернул в требуемое положение.

– Не падай, – весело сказал он. Я же отметила, что мой спаситель-губитель был молод и красив.

Выразительно взглянув на его руки, все еще покоившиеся на моей талии, я сказала:

– Постараюсь. Если будете чуть аккуратнее открывать двери, уверена, удастся это без труда.

Парень по-доброму усмехнулся, но руки убрал. А я, без видимого ущерба для каблука, освободила туфлю и, проигнорировав его заинтересованный взгляд, шагнула к домофону.

– Ты ведь Марина, так?

– Мы знакомы? – оглянувшись спросила я, точно зная, что раньше его видеть не доводилось.

– Пока нет, – широко улыбнулся он. – Но можем…

– Вряд ли, -отрезала я. Однако то, что я услышала дальше, заставило изменить намерения.

– Меня Рома прислал.

Я на секунду прикрыла глаза. Благо, что стояла к нему спиной, а значит, моего лица он видеть не мог.

Быстро придя в себя, я спросила:

– Как он?

– В норме. Завтра выписать должны.

– Хорошо, – кивнула я, ожидая продолжения.

– Просил тебя приехать.

– Если у него все в порядке, не думаю, что это обязательно, – пожала я плечами.

– Слушай, – легонько ухватив меня за локоть, заспешил он, словно боялся, что уйду. – Я знаю, у вас с ним все…сложно. Но час времени – это не так уж и много, можно найти. Тем более…

– Поехали, – не став слушать дальше, кивнула я.

Он еще стоял на месте, не веря в столь быструю победу, а я шла к машине, стараясь не думать, чем обернется для меня эта встреча.

– Может на моей? – поинтересовался парень, кивнув на припаркованный рядом «БМВ».

– Не стоит, – садясь в салон своего «Вольво», ответила я. А вдогонку услышала:

– Меня, кстати, Димой зовут…

По пути в больницу я решила заехать в магазин, прикупить гостинцев для недужного. Дима не отставал ни на шаг- то ли боялся, что убегу, то ли пытался подружиться. Я, признаться, в его мотивы мало вникала. Меня тревожила предстоящая встреча, и сбежать я хотела не меньше, чем увидеть Рому.

Однако и оттого, что мой новый знакомец путался под ногами была польза. От него узнала, что Рома находится в той же больнице, куда я его привезла. Жизни и здоровью ничто не угрожает, а полиция интереса к нему не проявляет.

Врачи обнаружили в крови Ромы старый добрый клофелин, благодаря которому он и оказался в бессознательном состоянии. Также он заработал небольшое сотрясение и ссадину на макушке, но все это, по словам Димы, было сродни царапинам.

Молчать Диме было сложно, а может, просто не умел. Посему при каждой возможности он пытался что-то рассказать, объяснить или спросить. При этом он словно излучал оптимизм и концентрированную радость. Пожалуй, на его фоне я казалась букой и занудой. Но меня это не волновало. Как, впрочем, и его далекие от дружеских взгляды.

Так, каждый на своей волне, мы и подошли к палате, где лежал Рома. Осталось самое сложное – войти. Я замешкалась. Деликатно замерев за моим плечом, Дима сказал:

– У него отдельная палата. Вам никто не помешает. Если хочешь, я могу пойти с тобой.

– Лишнее, – тихо ответила я и, собрав волю в кулак, решительно шагнула вперед.

В комнате, где стены были выкрашены в ярко-розовый цвет, а распахнутое настежь окно пропускало вечернюю прохладу, мы оказались с ним один на один. Он был немного бледен, и только это да небольшой пластырь у виска указывали на недомогание. Когда я вошла, он, подложив подушку за спину, читал газету. Машинально скользнув по ней взглядом, я вспомнила, что прочла такую же утром. Вдруг стало страшно, ведь вполне возможно – это единственное общее, что осталось у нас.

–Привет, -тихо сказал он и попытался улыбнуться. А я не узнала его голос и оттого смешалась еще больше.

Неловко держа в руках пакет, спрятав взгляд, я не придумала ничего лучше, чем сказать:

– Я принесла тебе конфет… «Белочку»… Ты так любил их …раньше…

Я не успела заметить, лишь почувствовала движение, а он уже был рядом. Схватив в охапку, поднял над полом, да так и замер. А я, уткнувшись носом в его плечо, боролась со слезами…

Некоторое время спустя, мы сидели друг напротив друга на жесткой больничной койке и лопали конфеты.

Он сильно изменился за прошедшие годы, возмужал. Широкоплечий, кареглазый, с темно-русыми волосам и пушистыми ресницами, но все с той же по-детски открытой улыбкой. Задорные веснушки – еще один привет из детства.

На скуле появился едва заметный шрам, но на правой щеке осталась ямочка. И все также видно ее только, когда он смеется. Не парень – мечта любой девчонки.

Помню, когда вокруг него стали виться воздыхательницы, я с ума сходила от ревности. Даже мысли не допускала, что его придется делить с кем бы то ни было. Да и как это возможно? Ведь он только мой! Мой самый лучший, самый сильный и любимый старший брат.

Столько лет прошло с тех пор… Где мы, тогдашние, наивные и счастливые?

– Эй, – позвал он незнакомым голосом и легонько сжал мою ладонь. – Не исчезай.

– Я здесь, – стряхнув воспоминания, словно дремоту, отозвалась я. –Как ты себя чувствуешь?

– Хоть сейчас Тихий океан вброд переплыву, – гордо выпятив грудь, заявил он.

– Поверю на слово, – улыбнулась я.

– Ты так похорошела. Настоящая красавица…

– Спасибо, – улыбнулась я. – Ты тоже очень сильно изменился. Совсем не такой, как я помнила.

– Как Клава?

Последнего вопроса я не ожидала. Эта была еще одна тема, которую я старательно избегала годами и смела думать о ней лишь наедине с собой.

Что-то в моем лице насторожило брата, он резко нахмурился. Я же как можно спокойнее сказала:

– Ее больше нет.

– Когда это случилось?

– Через два месяца после моего восемнадцатилетия.

– Я не знал…

– Конечно, нет. Я ведь не сообщила Вале. Их вражда длилась годами, и даже на своих похоронах Клава к примирению не была готова. Не соблюсти ее волю я просто не могла.

– Марина… – схватил меня за руку брат.

В ответ я пожала его ладонь и как можно мягче сказала:

– Знаешь, я действительно верю, что теперь Клава там, где все те, кого она потеряла. Те, кого она любила больше собственной жизни, но не смогла уберечь. Я давно смирилась. Не будем об этом, хорошо?

Ромка не ответил. Сжав до боли зубы, отвернулся к окну. Его бледное лицо как-то резко осунулось. Наша встреча была испытанием для обоих, и мучительной делали ее именно воспоминания. Пожалуй, осознание этого и помогло мне начать разговор о недавних событиях. Ведь даже все ужасы действительности не так тяжелы, как наше с ним общее прошлое.

Вместе с тем, я понимала – разговор о событиях, приведших его на больничную койку, все равно неизбежен: ни я, так он, поднимем эту тему.

Решив заранее, что рассказывать о происходящем не стану, я придумала байку и надеялась, что он поверит в нее. Ложь – не самое хорошее начало. Впрочем, убийства еще хуже. А выбирать, следуя народной мудрости, нужно меньшее из зол.

Стараясь ничем себя не выдать, я спросила:

– Рома, что случилось тем вечером? Увидеть тебя в отключке с ссадиной на голове было довольно…неожиданно.

– Хороший вопрос, – хмыкнул он. – Я и сам об этом думаю. Ты не подумай, я по девкам не гулял, и откуда клофелин взялся, ума не приложу. Мне вся эта дрянь без надобности! У меня девушка есть, Настена… Я тебя с ней познакомлю! Уверен, она тебе обязательно понравится. Хорошая девчонка, словно из сказки русской, даже коса как с картинки…

Стоило Роме упомянуть свою девушку, как весь его облик преобразился. На лице появились нежность, мягкость и какая-то… мечтательность. Эти чувства вряд ли были ему свойственны. И то, что сошедшая со страниц русских сказок девушка смогла вызвать их в нем, делало ее в моих глазах настоящей волшебницей.

Я улыбнулась и как можно более мягко сказала:

– Что ты, Рома, я и не думала ничего плохого. Но все же, как-то ты оказался в таком состоянии…

– Последнее, что я помню как шел к машине по паркингу, – заметно успокоившись, погрузился в воспоминания он. –Пару раз в неделю я хожу в спортзал, машину оставляю на стоянке клуба. Она прямо в здании, что довольно удобно. Может знаешь, на Московском проспекте есть бизнес-центр «Петрофф»? Вот там и клуб находится.

– Знаю, – кивнула я. –Но что случилось дальше?

– Да ничего, – хмыкнул он. – Вокруг все резко закружилось, и я вырубился, прежде чем успел понять, что происходит. Очнулся уже в больничке. То, что меня именно ты привезла, узнал от охранника – он номера машины запомнил. Дальше дело техники. Но ты не думай, я не в обиде, понимаю, почему ты уехала… Заслужил.

Рома выглядел удрученным, что понятно, кому приятны подобные приключения. Я же, должна признаться, вздохнула с облегчением, поняв, что он не помнит то, при каких обстоятельствах мы встретились.

Однако радовалась я рано, ибо следующий вопрос заставил понервничать:

– Только вот не пойму, ты-то как меня нашла?

– У меня была встреча рядом с этим бизнес-центром, – без стеснения врала я. – С парковкой в тех краях туговато, пришлось воспользоваться платным паркингом. После встречи я пошла за машиной и увидела тебя. То есть, я, конечно, тогда не знала, что это ты… Решила, человеку плохо стало и попыталась помочь.

– Ну ты даешь, – хохотнул он. –Я тебя раза в два минимум тяжелее. Как ты вообще меня до больницы дотащить смогла? Еще и в другой район почему-то…

– Это я с перепугу. «Скорую» не догадалась вызвать… – понимая, что моя история вот-вот рухнет, поспешно ответила я и попыталась перевести тему. – Но все же, где-то ты клофелином угостился. Или может, угостил кто?

– Да нет, все как обычно было. Я позанимался, зашел во фрэш-бар, – Рома внезапно осекся, и взгляд его изменился, стал жестким. – Блондинка… Ну конечно, как я сразу не догадался!

– Что за блондинка? – заволновалась я, понимая, что появилась заветная «ниточка».

– Была там одна девица… Сомнений нет – профессионалка. Клуб элитный, престарелых кошельков достаточно. Посему не все представительницы прекрасного пола туда спортом заниматься приходят, некоторые и подзаработать. В общем, девица красивая, но мне без надобности.

– Как ты суров, – не сдержалась я.

– Но справедлив, – в ответ улыбнулся он и продолжил. – Пока бармен играл с соковыжималкой, делая мой заказ, она на шею вешалась. Но я заказ получил и поспешил отчалить, тут она сумочку уронила. Всякая дребедень по полу рассыпалась. Ну я и стал, как придурок, помогать собирать. А она, видимо, в этот момент и подлила в сок отравы. Вот ведь су… падшая женщина.

– Отвергнутые дамочки опасны, – вздохнув, констатировала я. –Видимо, она рассчитывала подзаработать, но не сумев, решила отомстить.

– Да, я ее…

– Забудь, – отмахнулась я. – Если не совсем дура, больше в клубе не появится, посему о справедливом возмездии можно не мечтать. Главное, что все без особых последствий.

– Да уж, – машинально потрогав пластырь на виске, вздохнул Рома. – Хорошо хоть Настена не узнает. Ее в городе нет – она с родителями и младшим братом в Испанию улетела.

– Вот и хорошо, – согласилась я. – Лишние волнения ни к чему.

– И все-таки странно, – после небольшой паузы задумчиво сказал Рома. – Встретиться вновь при таких обстоятельствах…

– Пути Господни неисповедимы, – пожала я плечами. – Хочешь еще конфету?

Рома ничего не ответил. Он смотрел на меня долгим испытывающим взглядом и молчал. На мгновение показалось, что я вновь содрогаюсь под порывами ледяного ветра на той заснеженной улице, где мы когда-то расстались.

Я зябко поежилась и поспешно опустила глаза.

– Ты, наверное, устал. Да и мне пора.

Я едва успела договорить, а Рома уже с силой схватил меня за руки. Я вскрикнула, скорее от неожиданности, чем от боли. Он тут же ослабил хватку и, став мрачнее тучи, сказал:

– Прости. Не рассчитал. Но… Я не хочу, чтобы ты уходила! Никогда больше.

Я не нашлась, что ответить. Неуклюже обняв его, поцеловала в макушку.

– Если ты захочешь, я буду рядом.

– Могу поздравить с воссоединением? –вышагивая по больничному коридору рядом со мной, спросил Дима.

– Можешь, а можешь и не поздравлять, – пожала плечами я.

– Ты всегда такая строгая, или я чем не угодил?

– Всегда, – отрезала я.

– Это хорошо, – заявил он. – С ума схожу от строгих женщин.