Ослепив, неожиданно и ярко вспыхнуло ближайшее окно. Я вдруг подумала, что сейчас мне навстречу выйдет представительная дама в кринолине, парике, с канделябром… Ладно, не в кринолине – для него поздновато, но в кружевном пеньюаре, бархатном халате и с нарумянено-напудренным лицом. А вышла, с трудом открыв тяжёлую дверь, девчонка лет шестнадцати, в пуховике поверх широкой фланелевой пижамы и войлочных чунях.

– Здрастье, – зевнула она. – Проходите.

Высокая для своего возраста, волосы удлинённым чёрным каре с розовыми кончиками, левый висок выбрит, левая бровь и нижняя губа проколоты.

– Меня Анжелой звать, – простодушно поведала девица. – А вас?

– Злата, – я подняла чемодан, показавшийся очень тяжелым. – Добрый вечер. У меня забронирован номер.

– Сегодня заселение? – и она снова зевнула в ладошку, демонстрируя безупречный чёрный маникюр.

– Да.

Холл был крошечным, квадратным и ледяным. На высоком потолке горела старинная люстра. Сквозь облупившуюся краску на стенах проступала кирпичная кладка. Пара дохлых драцен, плотные шторы в пол, старый палас и пара кресел со столиком – вот и всё «убранство». Коридор, застеленный вытертой багряной дорожкой, убегал влево и вправо от холла, прячась во тьме.

– Пойдёмте, – Анжела заперла входную дверь, достала из кармана пуховика вполне современный сотовый телефон и выключила свет.

Мы прошли по левому коридору вглубь, следуя за подсветкой от телефона, и остановились у последней двери. Дальше – тёмная площадка и лестница наверх. Девица толкнула скрипучую дверь, и мы оказались в приятном полумраке. Комнатка небольшая, но теплая. Обогреватель, маленький холодильник, диван, наспех застланный пледом, ноутбук с подключёнными наушниками. Плотно зашторенные окна и старинные стол с парой стульев. Всё освещение – тусклый торшер у стола.

– Чаю хотите? – она сразу включила чайник. – Садитесь пока и давайте паспорт.

Я оставила чемодан у двери, с недоуменным любопытством изучая помесь старины и современности. У ближней стены – громоздкий комод, поцарапанный и покосивший, а на нем – микроволновка и плита с двумя конфорками. Современный чайник на высоком овальном столе, стулья с резными ножками, а на спинках – модно рваные джинсы со стразами, крошечный кожаный рюкзачок с заклепками… Старинную кладку стен закрывают постеры с солистами популярных рок-групп.

Сняв куртку, я села на стул и вынула из кофра подложные документы. По реальному паспорту ведьмы среди людей никогда не работают – порой у нас слишком большая разница между фотографией и датой рождения. Анжела села на диван, поставила на колени ноутбук и деловито защелкала мышкой.

– Ваш номер – пятый, – доложила она наконец и отставила компьютер. – Сейчас, ключи найду… Есть хотите?

– Очень, – призналась я и полезла в кофр за влажными салфетками.

От «Доширака» уже тошнило, а кроме него есть только крекеры. Хрен редьки не слаще.

– Завтрак, обед и ужин всегда здесь, в холодильнике, я дверь не запираю, – девчонка встала и неспешно захлопала ящиками комода. – Посуда вот тут. Заходите, ешьте. Правда, готовлю я не очень… Зато всё рядом и горячее. Ближайший типа рэсторан, – протянула она со странным акцентом, – а вообще-то стрёмная столовка – через реку, на другом конце города. Ещё есть две пивнушки – типа кофэйни и пабы. Но там только фигню какую-нибудь нальют.

Через две минуты Анжела поставила передо мной тарелку с макаронами по-флотски и кружку для чая. «Не очень» оказалось вполне даже очень. Пока я наливала чай, девица села напротив, исподтишка изучила меня и заметила:

– Вы поди столичная? – и с уважением посмотрела на мои руки, унизанные кольцами-амулетами. – Не мешают фоткать? Вон там, в корзинке, пряники. Берите.

– Нет, снимать не мешают, только обрабатывать, – я согрелась и расслабилась. – Кроме меня постояльцы есть?

– Есть, – Анжела сначала удивила положительным ответом, а потом цифрой, – пятеро, – и пояснила с гордостью: – Вы не думайте, что у нас глушь, у нас интересно. Дома старинные, мосту – триста лет… Хотите, экскурсию завтра проведу? Триста рублей и фотки на аватарку. А еще у нас комната ведьмы есть, самой настоящей. Хотите, покажу? Здесь, в гостинице. Сто пятьдесят рублей.

А она молодец, хваткая…

– Разве тебе в школу завтра не надо?

– На каникулах? – фыркнула девица. – Вот ещё!

Ах, да, людские правила…

– А взрослые в гостинице есть?

– Бабуля, – она устроилась на стуле, поджав ногу. – Это её дом. Приболела вот, спит. Но вообще она старенькая, я всё делаю – и убираюсь, и готовлю, и заселяю, и выселяю.

– А родители? – я налила себе вторую чашку чая.

Анжела пожала плечами и с отрепетированной, натянутой небрежностью ответила:

– На Кубани. Я оттуда. Раньше приезжала только на каникулы, а теперь вот… решила остаться.

– Свобода от родительской опеки? – я улыбнулась.

– Шарите, – она одобрительно щёлкнула пальцами.

Скрипнула неплотно прикрытая дверь, и в комнату просочилась кошка. Мелкая, тощая, полосатая… необычная. Сев, кошка принюхалась, уставилась на меня, а взгляд отсутствующий.

– Это Рунка. Руна. От ведьмы осталась. Она тут жила года три назад. Приехала зимой и через неделю пропала. Ведьма, – пояснила Анжела. – Мы заявление подали, а без толку. Не нашли. Хотели её вещи вынести, но не смогли – они назад возвращались. Утром в коробки соберём, снесём в подвал, а к вечеру они опять в комнате, на прежних местах. Не верите? А я правду говорю! На экскурсии все одну вещь берут, прячут где-нибудь или с собой носят, а ночью она исчезает и на место возвращается. И кошка вот осталась. Только вы её не трогайте. Она не любит чу…жих, – девица запнулась и протянула: – О-го! Может, и вы ведьма?

Кошка подошла и потерлась о мои ноги, позволила почесать себя между лопаток.

– Может, – я усмехнулась. – И на обе экскурсии согласна. И… о других постояльцах не расскажешь?.. Кто здесь, зачем? Просто интересно.

– А чё ж нет? – согласилась она, недоверчиво наблюдая за ласкающейся Рункой. – Понимаю: мы ж не в Питере, да и не сезон вроде как, чтоб народу столько… Один дедок – художник, живёт в первом номере. Не то вырос тут, не то служил. Мост рисует. Во втором номере – молодожёны. Приехали с десятью чемоданами костюмов – фильм и фотки делать, под старину. В третьем номере – какой-то парень. Мутный такой, фиг знает, зачем приехал. Неделю живёт, а я его вообще не вижу, закрылся и спит. Мы с бабулей придумали еду под порогом оставлять – ну, проверять, не помер ли. Так всё съедает. В четвёртом номере – женщина, местная, типа писательница. Сбежала от детей роман дописывать. Пятый вот ваш. Седьмой – ведьмы.

– Спасибо, – поблагодарила я, вставая. – И ещё вопрос. У вас всегда так рано спать ложатся?

– Не, это из-за тумана, – Анжела тоже встала и взяла для «подсветки» сотовый. – С ним призраки приходят. Поэтому мы даже свет не включаем, чтобы они не видели, куда идти. И вы не включайте, – посоветовала серьёзно. – И шторы задвигайте, если хотя бы компом пользуетесь.

И, провожая меня до номера на втором этаже, она шёпотом пересказала очень распространённую в сибирских городах легенду. Дескать, на костях город стоит. Когда ветку Транссиба тянули да город строили, умерших тут же и хоронили – в траншеях, в фундаментах домов, чтобы ямы лишние не копать. С тех пор здесь и толпятся души неупокоенных. Типа мстят живым, да. За что – непонятно, вероятно, собственно за жизнь.

– И они реально с туманом приходят, по вечерам, с реки, – добавила Анжела, отпирая мой номер. – Я как-то приехала, пошла ночью на крыльцо покурить. Стою, вокруг туман. И вдруг на крыльцо мужик взбегает, рук нет, глаза белые, матерится. А следом из тумана ещё один как выскочит, и за руку меня хватает, а схватить-то не может – дух же… Я курить с тех пор бросила, – подытожила не то с гордостью, не то с сожалением.

Я поставила про себя галочку. Надобно проверить.

– И о таких слыхали, кто шёл вечером с работы, попал в туман – а на утро его в речке находят. Заманивают и утаскивают. Так что вы осторожнее. Если туман застанет – в любой дом стучитесь, всегда пустят. Только свет надолго и ярко не зажигайте.

Я кивнула, поблагодарила её и прошла в свою комнату.

– Туалеты и душевые – напротив по коридору, – сообщила Анжела напоследок. – Ещё там кухня есть с посудой, если сами готовить захотите.

Она дождалась, когда я на ощупь доберусь до прикроватной тумбочки и включу лампу, и с «ну, пока» удалилась.

Я огляделась. Большая старинная кровать у стены, окно, рядом – стол-стул плюс кресло, громоздкий шкаф от угла и почти до двери – частично книжный, частично бельевой. Высокий обшарпанный потолок и промозглый холод. Но под столом нашёлся старенький обогреватель.

Разобрав чемодан, я рискнула быстро сходить в душ, а, вернувшись, обнаружила в комнате гостью. Руна удобно устроилась в кресле и умывала мордочку. На меня кошка даже не взглянула. Точно ведьмина… Уходя в душ, я закрыла дверь на ключ, окна заперты, а она – тут как тут. Ведьмы, работающие с животными, говорили, что их питомцы усваивают часть магической силы. Так вот ты кто, не к ночи будь помянута…

Толку от обогревателя было мало. Сырые сквозняки просачивались в щели старых окон, гуляли по полу, скрипели покосившимися дверьми шкафа. Запершись, я переоделась в спортивный костюм, надела носки и развесила по комнате защитные амулеты. Четыре – по углам, тонкими лентами в щели кирпичной кладки, два – на шторы, пару штук на пол – под кровать и у порога, один – на потолок, подбросив. И ещё один оберег, с дополнительным наговором, я сунула под подушку.

Неудачно кровать стоит – почти напротив двери… И головой туда спать не люблю, и ногами не ляжешь… И перестановку не сделаешь, слишком узкая комната. Придётся привыкать.

Шёпотом пожелав Руне доброй ночи, я закуталась в одеяло и покрывало и мгновенно уснула. Дел впереди немерено.

Глава 3

Быть ведьмой – значит всем сердцем верить в себя

и быть за себя в ответе.

Терри Пратчетт «Пастушья корона»

Меня разбудила тихая перебранка за дверью. Потянувшись и сев, я прислушалась.

– Она приехала по своим делам, при чём тут мы? – вопрошал мощный мужской бас.

– А вдруг подработать согласится? – возражал тонкий женский голос. – Деньги-то лишними не бывают! Давай хотя бы спросим!.. Лучше же сделать, чем не сделать!

И то верно…

Я встала, нашла тапки, собрала растрёпанные волосы в хвост и надела халат. Распихала по карманам умывальные принадлежности и перекинула через плечо полотенце. Да, как вечером Анжела сдала постояльцев мне, так и с утра пораньше сдала постояльцам меня. Да ещё и поди за сто пятьдесят рублей. Молодец, девка.

– Приветствую, – я открыла скрипнувшую дверь и радушно улыбнулась. – Чем могу помочь?

Спорящая парочка – те самые новобрачные из второго номера – выглядели в высшей степени забавно. Обладатель баса оказался невысоким и тщедушным мужичком неопределённого возраста, с залысинами на высоком лбу и висках, при больших «профессорских» очках и «тараканьих» усиках. Его жена же, напротив, дамой была очень солидной – во всех отношениях и со всех сторон: «гарна дивчина» комплекции Верки Сердючки, выше мужа, да и меня, головы на полторы, с шикарной чёрной косой и соболиными бровями. Оделись, что характерно, оба одинаково – в джинсы и красные свитера с белыми оленями. И при виде меня смутились тоже одинаково – порозовели, глазки отвели.

– Если вам нужен фотограф, то я занята, – заявила сухо.

– Простите за беспокойство, Злата, – мужик, на правах собственно мужчины, взял всю ответственность на себя. – Меня зовут Семёном, а это моя жена, Вероника. Понимаете, – продолжил торопливо: – у нас отпуск, время ограничено, всё распланировано, а фотограф заболел. Нам немного надо – хотя бы полдня уделите, а мы заплатим. Сколько?

Волшебное слово – деньги… Я поколебалась для вида. Во-первых, я на пенсии по инвалидности и профнепригодности. Верховная не поскупилась на командировочные, но я с некоторых пор стала человеком практичным. А во-вторых… не помешает развеяться и пообщаться с кем-то, кроме своего «рудимента». С кем-то живым и настоящим.

– Я здесь по своим делам. Скажите, когда уезжаете. Подумаю, на какой день назначить съемку, – сообщила я сурово и важно. – Но обрабатывать фотки не буду, некогда.

Да, я птица столичная, хоть и «краевая», и надо держать марку. А о том, что я третий раз в жизни возьму в руки фотоаппарат (и хорошо, если разберусь в этой современной модели), им знать необязательно. Как и о том, что обрабатывать результаты съемки в фоторедакторах я просто-напросто не умею.

– И не надо! А мы здесь на десять дней! – тонко и радостно отозвалась Вероника. И посмотрела на мужа победно: дескать, вот видишь!

– Предупрежу заранее, – я поправила сползшее полотенце. – Разрешите пройти?..

Они расступились. Я заперла дверь и невозмутимо направилась по утренним делам. Надо же, какой поворот… Но сначала все-таки комната ведьмы, город и призраки.

Последние не давали покоя. Я вчера простояла на крыльце с полчаса и никого не видела. Либо здесь есть поток некротической энергии, тревожащий старые захоронения, либо открылся портал в мир мёртвых, либо иллюзионист хулиганит – магически или научно обученный. Ведь в дома же духи не пробираются, иначе бы люди давным-давно разбежались. Да и ведьмы бы прознали. Или обереги есть, или это всё же хулиганство. А если правда… Сначала проверю воду – реку, порождающую туман.

Рассеянно распланировав за умыванием день, я вернулась в комнату. Руна уже ушла, и без её тихого урчания в номере стало сыро, холодно и неуютно. Раздвинув шторы и полюбовавшись на сверкающе-снежное утро солнечной сибирской «осени», я разобрала чемодан, оделась потеплее и приличия ради, грызя крекеры, пошарилась в фотоаппарате. Режимы, вспышка, включение-выключение, видоискатель, а на экране – только меню. Интуитивное и понятное, если не лезть за всякими выдержками и диафрагмами. Работать можно. А делать вид, что работаю, – тем более.

Спрятав кошелёк и папку с документами в чемодан и заговорив их от кражи, я сунула в карманы кофра мелкие деньги, на дно – амулеты и зелья в пробирочных флаконах, убрала под шапку волосы и отправилась за завтраком.

– Привет! – Анжела, сидящая в кресле, подняла глаза от экрана телефона и улыбнулась. – Завтракать? На плите омлет с сосисками и кофе.

Тёмные свитер и джинсы, высокие ботинки, чёрная шапка, надвинутая на лоб, и руки в кольцах-браслетах, по ее мнению, были образцом стиля. А я сразу подумала, что надо изучить людей и одеться, как все, дабы не выделяться из толпы.

– Я пока занята, – сообщила она, вынимая из уха розовый наушник, – через полчаса бабулю кормить, врача жду и убираться надо. Давайте после обеда в город?

– Лады. А к ведьме в комнату я и сама схожу, – я многозначительно выложила на стол двести рублей.

Обойдёмся без свидетелей. Им вообще повезло, что заговоренное всего лишь назад возвращается, а не цепляется пожизненным проклятьем.

– А бабушка чем болеет? – я достала из посудомойки тарелку, вилку и свою вчерашнюю кружку.

– Бронхит. Хронический. Как резко холодает, так она с постели не встает.

Я положила на тарелку омлет и искоса посмотрела на Анжелу. Внезапно захотелось отплатить добродушной девушке за хорошее отношение. Да, сдала постояльцам, но ведь хорошая. Искренняя, открытая. Таких нынче мало.

– Я действительно немного ведьма, – сказала осторожно. – Бабка моя и привораживала, и хворь насылала, и порчи снимала. В общем… я набралась от неё знаний. Хочешь, осмотрю твою бабулю и лекарство приготовлю?

Лечить людские болезни зельями нас учили ещё в школе – на всякий случай. А раз и точный диагноз уже известен…

– Вечером, – согласилась Анжела сразу. – Или ночью. Когда она уснет. Бабуля не любит… шарлатанов всяких. Так она вас называет, – добавила смущённо и с вызовом закончила: – А я верю в магию. Есть же призраки? Значит, должны быть и те, кто может их победить и прогнать.

Логично.

– Вот, ключ от комнаты ведьмы возьмите. Седьмой номер.

Позавтракав и выпив кофе, я убрала посуду в посудомоечную машину, взяла ключ и поднялась наверх. И с минуту стояла у запертой двери, прислушиваясь к ощущениям, но услышала только Руну. Кошка громко и приглашающе урчала из комнаты. Я перебрала браслеты, отметила «молчание» обережных амулетов и решительно толкнула дверь. И она распахнулась без ключей или щелчков замка.

Такая же обстановка, как и в моём номере. Кошка в кресле. На пыльных портьерах – ленты оберегов, паутина на потолке, в щель между штор робко заглядывал солнечный луч, и в его свете плясали мириады пылинок. И вещи повсюду.

Кошка умывалась, лежа в гнезде из платьев, юбок и чулок, на спинке стула обреталось несколько блузок, на полу у заправленной постели – разбросанные носки и тапки, а на покрывале – махровый халат, полотенца и шелковая ночная сорочка. На столе – разбросанные умывальные принадлежности и раскрытая косметичка. На полу у шкафа – потрёпанный чёрный чемодан, покрытый пылью.

Такое ощущение, что ведьма достала все свои вещи, чтобы собраться в дорогу. И уехать из города.

Я обошла комнату, изучая детали. Шкаф пустовал, ящики комода – тоже, как и прикроватная тумбочка. Присев, я провела рукой над ковром, но мои амулеты смолчали. Ни тайников, никаких защитных заклятий… Неужели она полагалась только на собственную силу… и кошку? Я внимательно посмотрела на Руну, но та старательно вылизывала светлое брюшко.

– Не поможешь? – спросила я на всякий случай. – Не подскажешь?

Кошка проигнорировала мои вопросы, занявшись мытьем задней лапки. Встав, я внимательно изучила ведьмины вещи. Так, по возрасту, в длинные платья и строгие юбки с блузками, одеваются те из нас, кому за семьдесят. И кто не «в полях» работает, а сидит в офисе. Или в архиве. Но вещи – больно дорогие и качественные для простого архивариуса или гадалки. Одна из «рук» Верховной или из Совета Круга?..

Присев на корточки у кресла, я перебрала подолы платьев. Одежда лёгкая – тонкий трикотаж, а Анжела сказала, что ведьма зимой приехала. Явно не сибирская. И одежды довольно много – шесть платьев, семь юбок… Пропала через неделю, а приехала, кажется, на подольше. Отчего внезапно засобиралась, что нашла?..

И я снова подумала, работает ли здесь интернет. У меня есть удалённый доступ в архив, а там хранится информация не только по нашему округу, но и по соседним. И зацепки для определения личности есть. Вот только почему ведьмы не хватились? Если бы хватились – если бы она была из той пропавшей восьмёрки ведьм, о которой говорила Верховная, – её вещи давно бы вывезли, да и кошку забрали. Загадка.

И, побродив по комнате, я обнаружила вторую нестыковку. Ни техники, ни амулетов. Ни сотового, ни компьютера, ни дамской сумочки. Но с ними, допустим, ведьма ушла и пропала. А почему нет запасных амулетов и зелий? Мы все на допинге и при сопутствующей поддержке. Своя сила – хорошо, а запасная – ещё лучше. И я не знала ни одной ведьмы, которая бы не пользовалась амулетами и не возила с собой килограммы защитной бижутерии и литры восстанавливающе-лечебных зелий. Но в косметичке – только собственно косметика. Странно.

Решив засим закончить с первичным осмотром, я сделала несколько снимков и ушла, притворив дверь. Если бы не кошка, я бы не поверила, что здесь жила ведьма. Кажется, обычная мистификация – «туристический объект» для антуража и развлечения постояльцев. А вещи для проверки я брать не стала. И так понятно – Руна. Ждёт возвращения хозяйки и бережёт каждую тряпку.

Зайдя к себе и прихватив куртку с шарфом, я задумалась. Интересно, может ли кошка ощущать смерть владелицы? Три года – солидный срок для «пропажи», пора понять, если ведьма мертва. Но животное не уходит и… И таких питомцев не бросают. Ведьма пропала – может, именно так, как намекала Верховная. Потерялась в пространственно-временных слоях реальности? И Руна ощущает слабую связь, упрямо ждёт… И (или) всё же что-то сторожит. Иначе ведьма забрала бы кошку с собой. Да, таких питомцев не бросают. Надо проверить номер повторно – и позже, когда меня никто не будет ждать. И в архив заглянуть, разумеется.

Когда я спустилась вниз, Анжела уже оделась и прогуливалась по коридору.

– На пару часов, – сообщила она, пряча сотовый в карман пуховика и повязывая шарф, – пока бабуля спит. Мне ещё ужин готовить.

Я кивнула, сразу отдала деньги, и мы пошли на экскурсию.