Глава 6

Сев в детской в кресло, я взяла два листочка, которые мне протянула Киса.

– Ты же знаешь сказку про Колобка?

– Да, она для совсем маленьких. Но эту я не читала, – призналась девочка, которая уже лежала в постели. – Нам училка ее перед концом урока раздала. Там сначала идет текст, потом вопросы. Произведение не русское народное. Современное писательское.

– Начнем, пожалуй, – вздохнула я. – В одном лесу жили-были дед со старухой. У самого синего моря. Бабка противная до жути. Дед добрый, но глупый.

Я остановилась.

– Ну, ну, дальше, – поторопила девочка.

– Жена постоянно шпыняла мужа, – продолжала я, – то шубу ей купи, то сумку Шанель, то «Мерседес».

– И откуда у простого пенсионера деньги? – озадачилась Кисуля. – У нас в гардеробе работает тетя Люся, она всегда ворчит: «Государство две копейки платит, а четыре за коммуналку требует. Вот и приходится тут пахать. Чтоб вам, дети, ноги переломали за то, что без сменки приходите».

Я выронила листки. Завтра точно надо посетить школу. Кисуля впервые рассказала про «добрую» техничку.

– Читай, читай, – попросила девочка.

Я вернулась к сказке.

– «Пришел старик на берег колодца. Забросил ведро, вытащил Колобка. Да уж такой он весь справный, румяный, красивый, пригожий. На голове фуражка с пряжкой, на ногах сапоги».

Я вздрогнула и еще раз, теперь уже про себя, повторила последнюю фразу. Ума не приложу, где у Колобка ноги?

– Лампа, ты спишь? – донеслось из кровати.

Я опомнилась.

– Нет. «Говорит Колобок: „Дед, чем тебе помочь?“ Отвечает дед: „Избавь меня от старухи. Надоела хуже поноса. Забери ее с собой в колодец“. Колобок отвечает: „А где мне самому тогда жить?“ Дед говорит: „Возьму тебя к себе. Изба большая, еды много, я тебе гармошку куплю, станем в четыре руки играть“».

Учитывая ноги хлебобулочного изделия, руки меня уже не поразили. Ну вот такой шар из теста с головой и всеми лапами.

– Лампуша, – зевнула Киса, – почему ты все время замираешь?

– Думаю над текстом, – честно ответила я. – «Колобок отвечает: „Договорились“. Достал Колобок барабан, начал в него дуть. На звук прилетели гуси-лебеди, схватили вредную бабку и утопили. Колобок ушел жить к деду. Хорошо им вместе стало. Утром чай пили, в обед пиво, вечером водочку. Песни пели. Колобок огород копает, корову доит. Дед картошкой торгует. Гуси-лебеди в гости залетают. Только колодец им пришлось закопать. В нем вода из-за бабки ядовитая стала. Тут сказочке конец, кто слушал – молодец, возьму из холодильника сырец, съем его весь вконец. Баю-бай, засыпай. Не будь как та старуха, а то дед с Колобком придут и тебя утопят».

Текст закончился. Я замерла, не в силах сказать ни слова.

– Лампа, – трагическим шепотом произнесла Киса, – беги скорей к Максу.

– Зачем? – тоже тихо спросила я.

– Ты ему третий день говоришь: «Надо купить новый коврик в ванную. Мопсиха Фира старый весь описала». Твердишь, твердишь! Прямо как старуха из сказки. Вдруг папа Колобка позовет?

– Я не прошу у мужа денег, – не пойми почему стала я оправдываться, – просто так болтаю. И коврик в ванную не шуба!

– Максу, наверное, надоело, – шмыгнула носом девочка. – Что я без тебя делать стану? Вдруг ты утонешь?

Я обняла Кису.

– Я буду жить вечно!

– Обещаешь?

– Конечно, – кивнула я.

Киса вытерла личико краем пододеяльника.

– Какие там вопросы к сказке?

Я посмотрела на листок с заданием.

– «Дай психологический портрет Колобка. Определи степень виновности деда. Расскажи о роли зависти в теле человека. Кем ты хочешь стать, когда повзрослеешь: дедом, бабкой, Колобком, гусями-лебедями или писателем, который придумывает такие прекрасные сказки, как та, что ты прочитал?» Господи! Только не этим писакой, – вырвалось у меня.

Я услышала сопение, его издавала Кисуля, которая мирно задремала. В этот звук вплетался храп мопсихи Фиры. К двум солисткам добавилась третья, собака Муся, она тоненько подвывала и одновременно перебирала во сне лапами. Я выключила свет, на цыпочках пошла в ванную, помылась, легла в кровать и спросила у Макса, который читал книгу:

– Уже который день твержу: надо купить коврик в санузел! Тебе это слушать не надоело?

– М-м-м, – промычал муж, не отрываясь от страницы.

– Нет желания утопить вздорную жену в колодце? – продолжала я.

– М-м-м.

– Макс!

– М-м-м.

– Вульф!!!

– М-м-м.

Я выдернула у супруга книгу.

– Ответь немедленно!

Макс вздохнул.

– Лампудель! Конечно, я тебя люблю. Да, не говорю постоянно нежности. Но мужик, который все время сюсюкает, выглядит странно. Я на тебе женился. Какие еще доказательства чувств тебе нужны?

– Вопрос о другом, – рассердилась я.

– Да ну? – поразился Макс. – Что купить надо?

– Я спросила: захочешь ли ты утопить надоедливую супругу в колодце, если она еще раз заговорит о новом коврике для санузла! – раздраженно повторила я.

Вульф положил книгу на тумбочку.

– Хорошо, давай рассуждать на предложенную тему. Коврик на пол стоит не очень дорого. Жена же делает много полезного и большую часть времени работает на семью бесплатно. Если я брошу тебя в колодец, то придется платить наемным людям: домработнице, повару. Супруга определенно обходится дешевле. И кто испечет мне твою творожную запеканку с курагой? Еще нюанс: Ламповецкий прекрасно плавает, не теряется в стрессовых ситуациях. Брошу я тебя в воду, ты сначала завизжишь, а потом вылезешь. Каким образом? Не знаю. Но точно выберешься, вернешься домой вся мокрая. Мне потом год придется извиняться, конфеты покупать каждый день. Ты от шоколада заработаешь почесуху! Лечи тебя потом.

Я схватила подушку и стукнула мужа.

– Столько слов! И все зря. Следовало произнести всего одну фразу!

– Какую?

– Люблю тебя, никогда не утоплю в колодце!

– С этого же я начал, – вздохнул муж, – со слов: «Конечно, я тебя люблю».

– А потом стал занудничать!

Макс выключил свет.

– О, загадочная женская душа! Почему тебе в голову пришел этот идиотский вопрос?

– Тебе в голову тоже всякие глупости полезут, если будешь с Кисой уроки делать, – вздохнула я.

Глава 7

– Извините, Евлампия, – сказал за спиной тихий голос, – заставила вас долго ждать.

Я вздрогнула. Ну вот, пришла поговорить с Кирпичниковой, а в доме идет съемка рекламного ролика. Я затаилась в кресле, погрузилась в свои мысли и чуть не забыла, где нахожусь.

– Вы хотели о чем-то побеседовать? – продолжала женщина, которая только что неслышным шагом подошла ко мне. – И чем мы могли заинтересовать детективное агентство?

– Здесь много народа, – шепотом сказала я, – речь идет о вашем сыне. Об Афанасии.

– Пройдемте, – скомандовала Алевтина, – уединимся в моем кабинете на втором этаже. Господа, перерыв на чай. Напиток сервирован на веранде.

Съемочная группа направилась к стеклянным дверям. А мы с хозяйкой вышли в коридор, поднялись по лестнице и очутились в крошечной комнате. Наверное, на моем лице возникло удивление, потому что Алевтина улыбнулась.

– Мне нравятся маленькие помещения. Чем Афанасий вызвал интерес сыщиков? Сейчас сын мог произвести на вас не лучшее впечатление, он нервничал, ехидничал, придирался ко всем. Но это потому, что Афанасий переживает за результат. Он перфекционист, сам работает безукоризненно, наивно ждет того же от служащих. Обычно он мягкий, голоса даже на кошку не повысит. Но сегодня работает над рекламным роликом, для Афанасия это не привычное дело, отсюда и его нервозность.

Я положила на стол диктофон.

– Мой рассказ может показаться вам странным, поэтому послушайте нашу беседу.

– Вы встречались? – удивилась хозяйка. – Странно, но Виктор Маркович, наш адвокат, ни словом не обмолвился о поездке в офис частного детектива.

– Афанасий Константинович прибыл один, – сказала я.

– Простите, – остановила меня хозяйка, – но он Сергеевич.

Я молча нажала кнопку.

По мере того, как Афанасий излагал свою биографию, глаза его матери округлялись.

– С ума сойти! – воскликнула она, когда запись закончилась.

– Все неправда? – уточнила я.

– Бред! – коротко ответила Алевтина.

– Разрешите задать неделикатный вопрос? – осведомилась я.

– Да сколько угодно, – разрешила дама.

– Вы родная мать Афанасия?

– Есть сомнение?

– Выглядите молодо, – объяснила я, – вашей фигуре позавидуют двадцатилетние, активно работаете, не скрываете свой возраст. Но если применить простое вычитание, то получается, что Афанасий появился на свет, когда его мать справила пятнадцатилетие.

– Верно, – кивнула Алевтина, – моя родительница, похоронив мужа, отца своей единственной дочери, недолго плакала и снова помчалась в загс. Папа был старше матери на сорок пять лет. Анне Федоровне на момент свадьбы было двадцать, мужу шестьдесят пять. Полагаю, она пошла под венец из вульгарного расчета. Не верю в страстную любовь девушки к старику. Михаил Юрьевич, мой папа, скончался, когда мне исполнилось тринадцать, оставил большое наследство: квартиру в центре столицы, машину, дачу, а главное, авторское право на учебники, которые до сих пор переиздают. Мать стала богатой вдовой, а потом женой двадцатипятилетнего Якова. Прожив много лет со стариком, она захотела молодого партнера. А Якову быстро надоела сорокалетняя супруга. Ему понравилась ее дочка. Я пожаловалась мамаше, что отчим меня слишком крепко целует, та не поверила, надавала мне пощечин, кричала:

– Врешь! Яше в голову не придет даже посмотреть на тебя, селедку тощую. Подлая! Хочешь нас развести? Дрянь! Отнять мое выстраданное счастье? Только солги еще раз! В интернат тебя сдам!

Ночью Яков меня изнасиловал и стал регулярно этим заниматься. А я боялась признаться матери в том, что творится. Понимала, мне не поверят, сдадут в приют. Поэтому молчала. То, что я забеременела, не сразу поняла. А когда стал увеличиваться живот, мать избила меня с воплем:

– Немедленно назови, мерзавка, имя своего любовника.

Я ответила:

– Яков. Он меня силой заставил.

Угадайте, что произошло потом?

– Вам не поверили, отправили вас подальше из Москвы, – предположила я.

– В точку, – кивнула моя собеседница, – именно так. Аборт уже не сделаешь, срок не маленький. Меня заперли в психиатрической лечебнице в Подмосковье. Когда родился мальчик, его решили отнять, приказали несовершеннолетней матери написать отказ. Дальше прямо приключенческий роман. Утром мне собирались дать отказные бумаги на подпись. Ночью я сбежала вместе с младенцем. Мне помог санитар, мы с ним подружились в клинике, много разговаривали. Парень учился в мединституте, в психушке подрабатывал. Мать его жила в деревне неподалеку. Марфа Никитична, простая женщина, доброты несказанной, едва читать-писать умела. Муж же ее, Леонид Афанасьевич, человек образованный, уважаемый, с нужными знакомствами. Не знаю, как бы я поступила, ввались ко мне ночью сын вместе с заплаканной школьницей и младенцем. Но и тетя Марфа, и дядя Леня глазом не моргнули. Чаем меня напоили, спать уложили. Утром я им правду рассказала. Дядя Леня уехал, вернулся с моим паспортом, справкой из больницы о рождении Афанасия, сказал:

– Аля, ты наша девочка! И точка!

За Сережу я через три года замуж вышла, никогда об этом не пожалела, мы до сих пор вместе. Сына я назвала в честь брата своего покойного отца Афанасием. А вот фамилию ему дала Рыбаков, отчество придумала Константинович. У сотрудницы, которая младенца регистрировала, была табличка на столе: «Вас обслуживает Татьяна Константиновна Рыбакова. Сергей мне вопрос задал, когда я из загса вернулась: „Почему ты так поступила? Я считаю мальчика своим сыном“». Ответила ему:

– Мне пятнадцать лет. Если записать его Кирпичниковым, могут неприятности возникнуть. Кто-нибудь наябедничает, что ребенок от тебя. Доказывай потом, что ты меня никогда пальцем не трогал, за совращение малолетней посадить тебя могут. А у нас ничего и не было.

Это правда. Мы с Сережей настоящими супругами стали в первую брачную ночь. Спустя месяц после свадьбы Сергей усыновил Фасю, ему сменили отчество, фамилию.

– Он знает историю своего рождения? – поинтересовалась я.

– Сейчас во всех подробностях, – кивнула Алевтина, – в детстве, естественно, ему никто правды не говорил. Сомнений в том, что Сережа ему такой же родной папа, как Пете и Тонечке, у Фаси никогда не возникало. Отец всегда ласковый, но когда надо, строгий. От дедушки-бабушки текло море любви. Конфликты случались вполне обычные, как у всех. Уроки делать не хотел, в комнате на стене после ремонта нарисовал корабль. Школу прогулял. Ничего выдающегося. Учился средне, в институт мы его устроили. Занимался спортом с детства, побеждал в соревнованиях. Когда закончился противный пубертатный период, превратился в приятного молодого человека, спокойного, тихого. Любит семью, нас с отцом, сестру, брата, племянника. А потом случилась такая история. Фасе в магазине на сдачу дали лотерейный билет. Начало девяностых, в стране голод, разруха. И тут кто-то возродил лотерею. По телевизору показывали розыгрыши, знаменитости из барабана шары с номерами вытаскивали. Я Афанасию сказала:

– Давай твой билет проверим, тот, что тебе на кассе всучили.

Он рассмеялся:

– Ма, это же сплошное надувательство.

Но принес билет. Не поверите, студент выиграл машину! И, что еще удивительнее, ее торжественно ему вручили при большом скоплении прессы. Афанасий засветился в новостных программах. Мы все смеялись: «В нашей семье взошла звезда». А потом, где-то через неделю, Афанасий пришел домой чернее тучи и спросил:

– Правда, что я не от папы?

В принципе, я понимала, что когда-то этот вопрос может прозвучать, радовалась, что сын его не задал лет в двенадцать, но все равно растерялась.

Афанасий усмехнулся.

– Выражение твоего лица говорит о многом. Значит, это не ложь. Расскажи все.

Я выложила сыну историю его рождения, потом спросила:

– А кто тебе в уши про меня нашептал?

Он ответил:

– В институт приехала старуха. Сначала я подумал, что она бомжиха, грязная очень была. Бабка представилась твоей матерью, назвала тебя шлюхой, которая соблазнила отчима, родила младенца, удрала с ним из дома вместе с мужем матери. Анна Федоровна от переживаний заболела, продала квартиру, чтобы лечиться.

Алевтина Михайловна поморщилась.

– Все вранье, рассказывать противно. Но мне стало ясно, сын не знает, кому верить. И тогда Сергей позвонил приятелю в МВД, тот нашел сведения о моей матери. Весьма печальные. Выяснилось, что Яков ухитрился получить от нее дарственную на квартиру и дачу. Потом отписал недвижимость своей родной матери и ушел от давно немолодой супруги. После второго развода Анна осталась в прямом смысле слова на улице. Учебники первого мужа перестали издавать. Анна устроилась на работу в местное отделение полиции уборщицей, сняла комнату, свела знакомство с одним из сотрудников, они стали жить вместе. Дядьку потом выгнали за увлечение алкоголем, пара перебивалась случайными заработками. Как бабка узнала, где учится внук? Она с сожителем смотрела телевизор, там показали вручение выигрыша в лотерею. Анна ахнула:

– Яшка!

– Не! – возразил любовник. – Он старше, этому на экране мало лет, сказали, что он студент. Афанасий Сергеевич Кирпичников.