Словно загипнотизированная, Виктория открыла рот и начал говорить. То, что она говорила, повергло в шок и без того удивленного Харона. Актон, к своему счастью, все еще находился в искусственно созданной Люцифером глухоте и кроме едва заметно открывающегося рта, он ничего не видел и не слышал.

Виктория говорила на латыни. С каждым словом шепот звучал все увереннее и сильнее. Язык ни на секунду не запнулся, как будто она вылезла из эпохи Цезаря, из сената, заполненная бесподобным красноречием и метафорами. И если Харон просто слышал потрясающую красивую латинскую речь, все понимая, так как во времена Цезаря он все так же прекрасно жил, но он не мог уловить смысл. То Люцифер, застывший с прекраснейшей улыбкой на губах, осознавал, что против него клепают одно из мощнейших, древнейших заклинаний-защиты. И то, как Виктория это делала, завораживало его больше всего: ее глаза, не моргают и не шевелятся, смотрели прямо в глаза самому Люциферу; они не знали страха, в отличие от остального организма; губы шептали бесконечный текст; голос, соловьиный, женственный и магнетический.

– Люцифер… – тихо позвал Харон.

В ответ Падший Ангел помахал рукой, неотрывно следя за шепчущими губами. Затем он поднял руку и протянул ладонь Виктории. На открытой руке зарождался огненный шар, со стреляющими внутри молниями. Люцифер с восторгом и воодушевлением смотрел на шаровую молнию и на читающие губы. Но никто в округе, казалось, вообще не замечает ничего не обычного. Все заняты своими делами. Или Люцифер не хотел, чтобы их замечали…

Внезапно Виктория замолчала, сделала глубокий вздох, хлопая глазами, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь внезапную пелену перед глазами.

– Не могу больше… – едва слышно сказала она.

– Хорошая попытка, Солнышко! – Люцифер задул огненный шар на руке и стряхнул пепел. – Я должен был весь покрыться огнем, да? В другой раз, в другой раз.

Виктория тяжело дышала, все еще переживая тревогу и страх перед властителем ада. Но у нее не осталось никаких сил, чтобы полностью поддаться панике.

– Рад был видеть тебя, Харон. – Люцифер помахал остолбеневшему демону. – А ты, Солнышко, – он снова подошел к ней совсем близко. – Ты ничего не видела. Мы с тобой не встречались. Ты только что вошла и увидела Харона. До встречи.

Он еще раз окинул девушку глумливым взглядом, щелкнул пальцем у нее перед носом, и, прихватив с собой Актона, исчез.

– Харон! – воскликнула Виктория, увидев мужчину.

Демон стоял у стола в полной прострации. То, что он видел, лишило его слов. Откровенно говоря, он занервничал. Глядя на Викторию, серьезности его предела не было. Перед ним стояла самая настоящая ведьма и буквально минуту назад она пыталась спалить Люцифера.

Вечер был задумчивый. Девушка долго пыталась узнать, что не так с мужчиной, но он всячески находил отговорки и вполне умело ими пользовался.

Виктория ничего не рассказывала Харону о своей работе, о Григории и его слишком частом появлении в ее жизни. Она все еще наивно полагала, что Харон начнет нервничать из-за появления другого мужчины в жизни девушки. Частично, его упадническое настроение она связала именно с этим. Ей было невдомек, что демоны не чувствуют любви, у них нет чувств, они не знают, что такое ревность. Эти эмоции для них чужды по отношению к человеку. Между собой они еще могли погрязнуть в разборках, чья та или иная жертва. Но разбираться с людьми по таким вопросам – нет. Низшие, примитивные, ничего не знающие и не замечающие существа – вот что думает большинство демонов. Но как это можно было объяснить влюбленной девушке? Она хочет ответных чувств. И она их не получала. Ей пришлось компенсировать недостающее своей фантазией о том, что демон разозлится, узнав о приближении соперника.

Харон же в свою очередь старался понять всю эту солянку чувств человека. Но в тот вечер он изучал читающую заклинание девушку. После этого у него появилась небольшая кучка вопросов. Харон терпеливо ждал, когда уснет Виктория и она не заставила его долго ждать. Девушка довольно быстро погрузилась к Морфею, поскольку чувствовала невозможную усталость, словно месяц проработала без выходных , ежедневно поднимаясь в пять утра. Конечно, тягаться с самим Люцифером было глупо с ее стороны. Но то было желание отчаянного духа ведьмы, о котором Виктория все еще ничего не знала. Даже не догадывалась. А благодаря прозорливому Люциферу, еще ничего и не помнила.

– Что это было? – Харон бесцеремонно ворвался в покои повелителя.

Несущий Свет сидел у окна и с таинственной улыбкой разглядывал безмолвные дали за горизонтом. Стояла ночь. На черном небе светилась необъятных размеров Луна кровавого цвета. Не было ни одной звездочки, лишь одна вдали, в стороне от Луны. То было Солнце со своей планетарной системой. С Землей. Оно было так далеко, что тусклый свет едва был виден на черном полотне неба.

На горизонте виднелись высочайшие горы с серыми верхушками. Они казались такими блеклыми из-за опустившейся ночи. Харон точно помнил, что в дневное время вид из апартаментов Люцифера всегда был удивителен.

– Я ждал тебя, друг мой. – Повелитель все также неотрывно смотрел в окно. – Я чувствовал, как весь вечер, пока твое Солнце мечтало не спровоцировать в тебе чувство ревности, ты думал и грезил о встречи со мной. Ну что ж, ты здесь и я тебя слушаю. – Люцифер отошел от окна и уставился на Харона.

– Я хочу знать, что это было в кафе?

– Да тут все просто. Кофе будешь? – он налил себе и Харону ароматный кофе. – Смотри. Есть девушка и есть дар, полученный ею от ведьмы. Так как девушка и дар пока сосуществует отдельно, случается то, что случилось. Виктория, как человек, испытывает настоящий страх к нашему миру. Ко мне, в частности. Конечно, это нормально! Я бы удивился, если бы было по-другому. Ее дар включил защитную реакцию. Инстинктивно. Он же без мозгов и не понимает, что все магические воздействия на меня…ну просто смешно.

– Люцифер, у тебя огонь был на руках. Это тоже смешно? – Харон забрал свою кружку.

– Это защитное заклинание. Я должен был весь покрыться огнем. Как в куполе. За это время, ведьма бы успела сбежать, а огонь и запах дыма закрыли бы ее след. Тут уже ничего не поделаешь, я не смог бы ее отследить.

Люцифер пожал плечами и улыбнулся. Его явно забавляла эта игра с ведьмами, чего нельзя было сказать о Хароне. Он был настороженным, так как с колдуньями встречался только в постели. А с влюбленными колдуньями – вообще никогда.

– Ты считаешь, что это безопасно провоцировать так ведьму?

– В принципе, да. Но это еще и очень увлекательно. Тебе так вообще переживать не стоит: эта девушка любит тебя сильнее своей жизни.

– А тебе в чем интерес?

– А мне всегда интересно поразвлечься с людьми. Они такие доверчивые и смешные. Им можно говорить все, что угодно и добавив «волшебный» пункт – это выгодно, то мы получаем душу. А влюбленные люди – это вообще неописуемое чудо. Виктории даже не надо было говорить о выгоде. Ей наплевать на это. Она хотела тебя. Получила. Ты для нее что-то вроде радуги.

Харон внимательно слушал Люцифера, пил кофе, выращенный в родных краях, с совсем другим вкусом.

– Я, честно говоря, не помню, чтобы в тебя влюблялись ведьмы. – Сказал демон. – Откуда у тебя уверенность на счет Виктории?

– Ты прав, друг мой. В моей жизни не было по настоящему влюбленной ведьмочки, но женщины были. А ведьмы и женщина это почти одно и тоже. Я нашел к ним подход, думаю ты тоже справишься. Но если тебе нужна помощь, ты помнишь, что я всегда в твоем распоряжении?

– Конечно, Люцифер. Как Актон переживает увиденное?

– Он ничего не помнит, кроме одной из моих прекраснейших лекций, на тему почему ему запрещается покидать наш мир.

– Если он снова ослушается?

– Снова? – Люцифер бросил на Харона серьезный взгляд. – Мне придется лишить его крыльев. А ты знаешь, что это значит, в общем-то, он тоже знает. Конечно, он знает о санкциях, если посмеет еще раз пренебречь моим приказом. Не переживай, Харон, я – не тиран. Я всего лишь требую, чтобы мои указы выполнялись. Я обязательно отпущу Актона в мир людей, как только он будет готов к этому. Но сейчас – нет.

– Люцифер, – отрешенно спросил демон, – могу я задать вопрос, отвлеченный от темы?

– Я слушаю.

Люцифер сидел за живым деревянным столом, ножки которого выросли прямо из земли, от корня многовекового дуба. Столешницей служила идеально обточенная мраморная плита наваристого черного цвета. Харон сидел напротив, на таком же стуле, как и стол.

– Я могу влюбиться?

Улыбка Люцифера моментально исчезла с лица. Он нахмурился, встал из-за стола и пошел бродить по своей огромной комнате.

– Я смутил тебя, прости! –Харон тоже встал.

– Не стоит, друг мой, но вопрос действительно, огорчил меня. Прости, но мне бы хотелось знать причину этого вопроса. Ты в состоянии ответить мне?

– Да. Я живу среди людей и большинство из них находится в состоянии влюбленности. Мне интересно это чувство…смогу ли я испытать его самостоятельно, а не через Викторию, прочувствовав ее влюбленность?

– Вообще я никогда сам лично не встречал влюбленных инкубов. И никогда не слышал…

Ответ Люцифера немного удивил Харона: он был слишком прост. Так повелитель никогда не отвечает.

– Никогда?

– Никогда. Но это ничего не значит. Не значит, что их не было никогда. Я же не могу встречать и знать все, что было! В нашем мире есть понятие любви, это я точно знаю, но я не уверен, что все обитатели на нее способны. По крайней мере, я точно раздавал любовь не всем. То же самое и с людьми. Они не все способны любить и суждения с их колокольни будут сильно разниться с убеждениями тех, кто познал любовь.

– Ты сам когда-нибудь был влюблен? – спросил Харон.

– Что лукавить, друг мой! – усмехнулся повелитель. – Однажды я напрямую встретился с любовью. Она была очень красивой девушкой. Она умерла. Долгое время я не мог смириться с ее исчезновением, приставая ко всем колдунам и ведьмам, прося их помочь мне. Но увы, в игры против самой смерти, победителей нет ни у нас, ни у моего отца. Она всех ровняет.

– Как ты понял, что влюбился? – Харону было чертовски интересно, как зарождается это убогое чувство.

– Харон, – Падший Ангел улыбнулся и подошел к демону. – Если вдруг ты влюбишься, ты это поймешь. В мире людей скоро рассвет. Тебе следует вернуться к своему Солнцу.

– Ты прав.

Харон встал, поблагодарил своего друга за гостеприимство и уже у дверей Люцифер окликнул его:

– Ты был в кино. Как тебе?

– Лучшее, что я видел. – Улыбнулся демон и исчез.

Виктория спала младенческим сном, даже не пошевелилась ни разу за ночь. Харон успел улечься в кровать ровно за секунду, как прозвенел будильник.

– О, господи… – сквозь остывающий сон прошептала Виктория. – Это последний день…

Харон лежал с закрытыми глазами, ловко прикидываясь, что спит. Девушка пошла собираться на работу, оставив спящего мужчину в баюкающем уюте утреннего обелиска.

Демон долго думал над словами Люцифера, анализировал всех влюбленных, которых встречал. Ему было очень интересно, как работает любовь. Под свои рассуждения он не заметил, как уснул. Сквозь сон Харон почувствовал теплые губы, нежно целующие его в щеку, в плечо и приятный шепот, рассказывающий о любви. Все еще прибывая в своих неподвластных человеку сновидениях, Харон принял утренний поцелуй Виктории.

25 октября 2013 (пятница)

Вот подходил к концу второй месяц малообещающей любви девушки и демона. Виктория влюблялась все больше и больше и была только рада тому, что мужчина позволяет себя любить, а местами даже очень неплохо подыгрывал.

Ежедневно Вика бегала на работу, стараясь избежать настойчивого директора, теша память и воображение недавними картинами, где они с Хароном вдвоем.

Демон же вовсю общался с девушками. Москву он изучил довольно быстро и хорошо. У него появились любимые места, где он часто проводил время. У него появились места, которые он ненавидел и никакой силой его туда не затащить. Порой ему становилось скучно: Виктория работала целыми днями.

Харон решил познакомится с какой-нибудь девушкой и восполнить энергетические запасы. Он любил Вику…в постели. Безумно любил. В эту любовь он верил. Но беда в том, что Виктории нужно было много времени, чтобы восстановить силы. По этой причине неспящими в постели они оказывались всего раза три в месяц. Для Харона, который ранее получал от женщин все, что хотел и не один раз, прелюбодействовать в постели три раза в месяц – не просто слишком мало, а практически ничего. И если первый месяц пребывания в Москве от голодных мыслей его что-то отвлекало, то к концу второго месяца, природа взяла свое. Он все чаще заглядывался на других девушек.

Ближе к полудню демон открыл глаза. Светило солнце сквозь окно, мир казался таким теплым, что даже демон улыбнулся, глядя на улицу.

Распивая горячий ароматный кофе, мужчина стоял у окна, разглядывая как Москва готовится к ланчу. Он залез в свой телефон, в ожидании увидеть какую-нибудь красивую фотографию и приятную подпись от Виктории. Каждое утро, по пути на работу, девушка фотографировала что-то интересное и отсылала ММС Харону, с очередным признанием внизу. Вот и в тот день демон изучал смартфон, но там ничего не было. Отсутствии фотографии слегка смутило, но не настолько, чтобы поддаваться панике.

Харон неспешно застегивал рубашку, рассматривая свое небритое лицо в зеркале. Как же ему не нравилось бриться! Он считал это серьезным наказанием для человека и не мог понять, за что оно? Два дня без бритвы – не так много! А все опять в щетине.

От разглядывания, ощупывания и переосмысления жизни его оторвала музыка, о существовании которой, демон ничего не знал. Харон нахмурившись изучал телефон Виктории и входящий на нем вызов.

– Телефон Виктории! – сообщил он в трубку, слушая ответ.

– Господи, слава богу! – раздался радостный вздох и глупое хихиканье. – Я думала, что потеряла его. Харон, какое счастье, что я просто забыла его дома.

– Привет, детка. – Харон был серьезен.

Его как всегда смущали формулировки Вики. Ну что за набор фраз «Господи, слава богу» по отношению к демону? Его это злило и он не мог и не хотел успокаиваться.

– Что у тебя с голосом? – Вика моментально поняла лишь по одной интонации, что что-то не то.

– Вика, честно, я до сих пор не понимаю, почему я должен это слушать.

– Что «это»? – девушка смутилась, капаясь в голове, вспоминая, что такого оскорбительного успела сказать.

– Эх, детка, ты неисправима. – Сквозь печаль улыбнулся мужчина.

– Ты о «слава богу»? – Виктория прыснула от смеха. – Ну это же всего лишь вводное словосочетание. Вовсе не несущее никакой смысловой нагрузки. Все люди говорят это, независимо от их статуса глубоковерующего христианина или атеиста. Не стоит обращать на это внимания. Но если тебе так неприятно, то я, конечно, исключу из своего лексикона это словосочетание. Не переживай…

– Где тебя встретить? – Харон проигнорировал все рассуждения и оправдания девушки.

– Хм… в семь часов на Кузнецком мосту. Если у меня что-то изменится, я тебе наберу… Только вот если у тебя что-то изменится, я даже не узнаю… О, господи! Запиши мой рабочий мобильный.

– Не переживай, у меня ничего не изменится. Буду ждать тебя на Кузнецком мосту в семь вечера. Я знаю твой рабочий мобильный.

– Я люблю тебя… – Виктория улыбнулась.

В ответ стояла тишина. Харон как всегда не знал, что ответить.

– Ладно, – усмехнулась девушка, – я не буду тебя мучить. Не надо выдумать, что бы такое мне ответить. Я просто люблю тебя.

Виктория повесила трубку и с улыбкой посмотрела в окно.

– Виктория!

Девушка вздрогнула и обернулась. Около нее стоял Григорий.

– Вы напугали меня. – Вика опустила взгляд и встала из-за стола.

– Пойдемте в мой кабинет. Возьмите ноутбук.

Григорий распорядился и пошел вперед. Вика за ним, уже ненавидя ближайшие два часа…

Харон вертел в руках телефон девушки, разглядывая фотографии. Весь телефон был забит его фотографиями: как он спит, ресницы, глаза, он улыбается, загадочно смотрит в окно, мокрый после дождя на улице, с чаем на кухне. В большинстве случаев, Харон даже не видел, как Виктория его фотографировала. Палец устал листать тома с фотографиями.

Дисплей снова зажегся яркими цветами, на экране выскочило фото Василисы. Демон улыбнулся и нажал «принять вызов».

– Телефон Виктории.

В ответ тишина и едва слышное дыхание. Удивленное.

– Харон? – Василиса, наконец, заговорила.

– Добрый день, Василиса.

– Привет. А… Вика?

– Она на работе, телефон дома забыла. Чем могу быть полезен? – Харон закрыл глаза и ему тут же пришел образ девушки

Неопрятный пучок или хвост темно-русых волос, огромная майка, свалившаяся с плеча лямка, которая лежала на запястье; легенсы, обрезанные под шорты… Глаза полные счастья и довольства.

– Да… я хотела погулять с ней вечерком, давно не виделись.

– Пойдем, погуляем.

– С тобой? – удивилась она.

– Да. Я не гожусь? – обиженно спросил он.

– Почему…годишься. Хорошо. Где встретимся? – воодушевись Васька.

– Ты же тоже на 1905 живешь? Рядом с Викторией?

– Да, почти. Я между 1905 и Баррикадной.

– Я понял. Я буду ждать тебя у фонтана у Зоопарка. Ты помнишь, как я выгляжу?

– Еще бы! Через сколько ты будешь там? – Васька уже надевала носок.

– Полчаса.

– Окей, договорились.

Девушка повесила трубку и помчалась собираться. Харон же продолжил рассматривать фотографии. Наконец, среди этой кучи своего лица и тела, он нашел одну фотографию самой Виктории. Она была такая…красивая что ли. Оливковые глаза и огромные черные зрачки. Взгляд строгий, изучающий. Несмотря на то, что это был просто снимок, в ее глазах жила сама жизнь. Убранные в вечернюю прическу волосы, блестящие и все отражающие. Поджатые губы, с которых вот-вот сорвется суровое слово. Да, Харону определено нравилась эта фотография. Он испытывал неясные ощущения, рассматривая снимок. Ему просто хотелось смотреть в эти задумчивые глаза, на губы…

В назначенное время Харон появился у главного входа в Московский зоопарк. Понятное дело, девушка опаздывала. Это его уже не смущало. За два месяца наблюдения за разнообразными отношениями, Харон прекрасно знал, что если был договор встретиться в три, а время уже три пятнадцать, это вовсе не значит, что девушка забыла или не собирается приходить. Она просто опаздывает. Это знак негласного приличия между женщинами.

Харон стоял у неработающего фонтана, когда внезапно понял, что Василиса вот-вот появится и он даже знал откуда. Девушка появилась из-за угла и тут же нашла одинокого демона. Мужчина окинул девушку быстрым взглядом и поймал себя на мысли, что она ему интересна…естественно, не как новый друг.

– Ты потрясающе выглядишь. – Он рассматривал ее глаза, уже мысленно проникая в ее голову. Пока Василиса ничем его не удивляла. То, что он красивый – Харон слышал уже от нее, когда они виделись летом в последний раз. Вопрос – почему повезло именно Виктории, а не ей – тоже.

– Привет. – Василиса не очень-то смущалась. – Спасибо. Куда пойдем?

– Мне все равно. Везде люблю гулять. Твои предпочтения.

Харон осторожно, не провоцируя, с легкой, воздушной улыбкой, взял ее за руку и поднес к своим губам.

– Харон… – удивленно прошептала девушка, озираясь по сторонам, с неописуемым восторгом наблюдая за мужчиной.

– У тебя совсем замерзли руки, – он обдал ее руки горячим дыханием, пытаясь согреть. – Такие бледные и холодные…