Телефон жжет руки, я его блокирую, и откладываю в сторону. Сердце делает кульбит, и возвращается обратно. Надо же, какой настырный! Снова хватаю аппарат, открываю соцсети и захожу на его страницу. Евгений Санталов, тридцать пять лет. По знаку зодиака – Телец. Отношение к алкоголю положительное, к курению – отрицательное. Ясно, некурящий алкаш. Еще и в активном поиске. Рассматриваю фото на аватарке, на ней он стоит у витрины какого-то кондитерского магазина в белой рубашке, и призывно улыбается во все тридцать два зуба. А зубы у него хорошие, факт. Кроме этого фото – есть еще одно, на ней он в аквапарке с дочкой и сыном. Жены на фото нет. Ну еще бы, учитывая его рельефный голый торс, в активном поиске. Как ненормальная залипаю, рассматривая широкий грудной отдел и проработанный пресс.
Образование высшее, закончил университет, по специальности технология машиностроения, до этого местный техникум. Все ясно, после технаря пошел работать, а потом, скорее всего, учился на вечернем. Это радует. Мой бывший муж только собирался получить вышку, но так и не собрался. На этом все, пожалуй. Друзья и сообщества скрыты. Он висит онлайн. Написать мне не может, потому что у меня закрытая страница. Раздумываю, дать ли ему зеленый свет.
– Мам! – плюхается рядом сын и оглушительно хлопает дверью. От неожиданности я подскакиваю на месте, а телефон падает между сиденьем и коробкой передач.
– Слава, блин! – шиплю я, пытаясь его нащупать. Касаюсь кончиками пальцев, но заталкиваю еще глубже.
– Прости, мамуль! Я думал, ты меня видела.
– Ладно, потом достану!
Увидишь тут сына, когда голый Санты перед глазами маячат против моей воли! Открываю серебристый блистер и закидываю в рот капсулу, запиваю водой и выдыхаю.
– Спасибо, сын.
– Обращайся!
С этими словами протягивает карточку и чек, который я мну и кладу в карман.
– Полегчало?
– Смешной ты, минут тридцать хоть дай.
– Старость не радость, да? – хитро смотрит на меня и открывает шелестящую упаковку с гематогеном.
– Еще слово, и пешком пойдешь.
Он понятливо хмыкает и откусывает сразу половину. Город у нас небольшой, и спустя пять минут я паркуюсь у так называемого гаража. Вообще, это сарай. Пристрой к частному дому его друга Антохи. Пока был жив его отец, там располагалась столярная мастерская, а потом ребятам пришла идея замутить там что-то типа музыкальной студии. Я честно не знаю, как им удалось уболтать Антохину маму, но Тамара согласилась. Думаю, для нее было лучше, что они на виду, а не по подвалам шастают, образно говоря. В бывшем Доме детского творчества нашлись инструменты: барабанная установка, фортепиано и даже пионерский горн. В их группе «Желуди» играет пять человек и один вокалист. Это Антоха, или, как его называет Слава – фронт-мен. Я знакома со всеми, в целом, неплохие парни. Курят, правда, все как один, но что поделаешь.
– Ты допоздна? – интересуюсь я.
– А что? Забрать меня хочешь? – невинно хлопает длинными ресницами сын. Я невольно им любуюсь. Красивый парень получился. Нет, для мамы всегда ребенок самый лучший, но Славка объективно очень смазливый. От меня ему достались глубокие карие глаза и пухлые губы. От Алексея – высокий рост и открытая улыбка. А вот в кого он такой артистичный вырос, фиг знает.
– Смотря во сколько, – прикидываю я распорядок на день. Меня ждет любимая гора неглаженного белья, о котором даже думать дурно. Еще нужно что-то на ужин сварганить, но я заблаговременно достала размораживаться кусок свинины. И мама пирожков с собой положила.
– Часов в девять?
– А домашка сделана?
– Там устно, мам! – басит он, открывая пассажирскую дверь.
– Слава!
– Чесслово, мамуля! Адьос, ты лучшая! – кричит мне на прощание, достает с заднего сидения свою гитару и посылает мне воздушный поцелуй.
Я закатываю глаза, и резво качу домой по довольно пустынным улицам. Вообще, у нас редко бывают пробки. В основном, это в семь утра, когда все едут на работу, и в пять вечера, когда возвращаются по домам. В воскресенье жизнь практически замирает. Заказы роллов, например ощутимо снижаются до восьми вечера. А затем, активно падают на кухню до самого закрытия.
Темнеет рано, световой день только с завтрашнего числа начнет прибавляться. А это значит, что скоро лето. Делаю погромче радио, подпевая во все горло Анне Асти.
Дома первым делом загружаю свинину в духовку. Чтоб не готовить гарнир, добавляю туда картофель, специи, соль и смазываю все майонезом. Сразу же натираю сыр, чтобы потом добавить и иду в большую комнату.
На телевизоре включаю историческую передачу про Романовых, достаю гладильную доску и наливаю в утюг воды. Я знаю, что многие сейчас не гладят. Типа, когда нужна вещь – тогда и утюг идет в ход. Я же так не люблю. Мне нужно, чтобы вещи были сложены стопочками, или висели в шкафу. Каждая вещь на своей вешалке. В этом у меня тоже пунктик.
Гладить я ненавижу, поэтому всегда долго морально готовлюсь. Самое главное в этот момент не взять в руки телефон, чтоб не зависнуть в интернете.
– Телефон! – проносится у меня в голове. Я же так его и не достала! Чертыхнувшись, заправляю домашнюю сорочку в спортивные штаны, а сверху натягиваю пуховик. Голые ноги засовываю в угги, и кубарем скатываюсь с третьего этажа. Морозный воздух приятно холодит кожу лица, пока я хрумкаю подошвой по снегу. Включив верхний свет, я, наконец, выковыриваю аппарат. Первым делом захожу в соцсеть, намереваясь добавить Женю в друзья. В конце концов, что я теряю вообще? Но заявки в друзья больше нет. Видимо, он ее отменил.
– Привет, Жека! – слышу из динамика голос старого друга Дениса. – Ты куда пропал?
– Привет! Да никуда, с детьми оба дня нянчился.
– Мы вчера с парнями в баре были. Думал, ты подтянешься.
– Да не, я же сразу сказал, что в субботу – пас! Да и ты знаешь, что я редко пью.
– Редко, но метко? – хохочет приятель. – Что у тебя с той телочкой?
– Ничего! А что должно быть? – невинно интересуюсь я.
– Да ладно тебе, все видели, что вы на такси вместе уехали.
– Домой ее отвез, и к себе поехал.
– Динамо?
– Принципиальная! – поправляю его.
– Зачетная, кстати. Колян сказал, что это Лехи Кобзаря бывшая жена.
– Литейщика из тринадцатого цеха?
– Да, точно!
– А че развелись? – как можно небрежнее спрашиваю.
– Колян сказал, а я на истину не претендую, – замечает Дэн, – ты же знаешь, у него языка как помело. Так вот, типа у Лехи ребенок родился, он женился снова. А почему развелись – не знаю. Загулял, наверное.
– Ты тачку-то починил? – перевожу я тему.
– Да, сегодня полдня в гараже проковырялся. Не могу понять, в чем дело и все. Пришлось Нестратову звонить, он сразу мне сказал, что с ремнем проблема. Я до последнего надеялся, что нет.
– И что? На сколько встрял?
– Да на половину зарплаты, похоже. Блин, так невовремя. Новый год на носу. Слышь, Жень, ты сейчас вроде как в руководстве. Тринадцатую ждать? (Тринадцатая – это премия перед Новым годом, обычно составляет сумму оклада. Прим. автора)
– Я в руководство вступаю с завтрашнего дня! – ржу я. – Так что – не знаю.
– Рубашку-то нагладил уже?
– Нагладил! Два костюма пришлось купить и четыре рубашки. А ты знаешь, что я терпеть не могу ходить по магазинам!
– Ну, сейчас нужно соответствовать!
Именно мое повышение мы и отмечали с бригадой в тот вечер пятницы. Парни у меня хорошие Придя на завод после техникума, я трудился станочником, потом пошел на высшее. Олю тоже звал с собой, но на лишь носом кривила. Учиться надо было по вечерам, и с детьми вполне могла сидеть моя мама. Она уже вышла на пенсию к тому времени. В итоге, я закончил университет, и меня повысили до мастера смены.
Человек я любознательный и активный, имею аналитическое мышление. Еще когда работал на станке, постоянно анализировал время, температуру детали, технологический процесс. Несколько раз обращался к инженерам-программистам с предложениями, чтоб подправили программу на станке.
Идея мне пришла во сне. С утра я летел на завод как на крыльях. Облачившись в темно-синюю спецовку и такие же штаны, нацепил на ноги специальные ботинки с металлическим носом и непрорезаемой подошвой, и бегом собрал летучку.
Мы спорили с парнями битый час. В каптерке я рисовал на доске схему, объясняя свою задумку. Мишаня, наладчик, немного поправил меня и подсказал, как можно докрутить идею. Иваныч, наш начальник цеха, даже из своего кабинета к нам прибежал, когда по камерам увидел столпотворение.
– Санталов, мать твою! – кричал он, потрясая в воздухе кривым пальцем. – Ты чего мне работу тормозишь? Хорош лясы точить!
– Дай еще пять минут, Игорь Иванович! Иди чайку попей, там лакомки в буфете Любочка уже выложила. Важное дело, ну!
Иваныч крякнул, поправил неловко сидящий пиджак, и поковылял в столовую. Хороший он мужик, производство знает как свои пять пальцев. Но уже пора на пенсию ему. Причем давненько.
Парни ржут и переглядываются меж собой. По Любочке он с ума сходит. Ей под пятьдесят, у нее сиськи сотого размера, которые она любит демонстрировать, надевая глубокое декольте и ярко-красные губы. Иваныч за смену раз десять может к ней ходить. Просто посмотреть. Вообще, он женат лет сорок, имеет трех сыновей и восемь внуков.
На ближайшем совещании, я, слегка робея, на свой страх и риск прошу слова.
– Давай, Женя, слушаем! – дает мне одобрение по селекторной связи зав производства Сергей Петрович.
Я начинаю рассказывать руководству, что мы задумали, подкрепляя слова результатами.
– Повтори, Женя, на сколько по времени сократилась обработка хорды? – переспрашивает меня Иваныч.
– На двадцать процентов! – весело отвечаю я, вытирая ладошкой вспотевший лоб. – А это экономия минимум двадцати пять миллионов рублей.
– Интересно! – хмыкает Сергей Петрович. – Вчера, говоришь, опробовали?
– Да. Вместо ста деталей, сто двадцать получилось за ночную смену.
Моя разработка была запущена в производство, после чего меня даже наградили дипломом на День завода и премию выписали.
О проекте
О подписке