Глава 8. Катя

Все, что я знаю про Евгения Санталова – я знаю против своей воли. Как такое может быть, что три дня нас сталкивает судьба? Я живу в нашем городе с рождения, и знать не знала ни о нем, ни о его говорливой жене. Почему же меня так волнует тогда этот вопрос?

Работой Ольги я остаюсь довольна. Маникюр выполнен идеально, и всего за час десять. Я очень ценю свое время, плюс, непоседливая по натуре, мне постоянно надо куда-то бежать. От долго сидения на месте, у меня начинает чесаться попа. Клянусь!

Расплатившись за услугу, мы тепло прощаемся, и я выдвигаюсь за Славиком. Мама приглашает меня на чай с пирожками, от которого я не отказываюсь. Вообще, я стараюсь держать себя в руках в вопросах питания, но от умопомрачительных запахов с маминой кухни, слюнки текут.

– Привет, ма! – басит сынок и клюет меня в щеку, царапая колючей щетиной.

– Привет! Ты чего не побрился?

– Выходые же, ну. И вообще, мужчина с бородой – брутальнее.

– Ты еще школьник, Слава. Бородатые школьники – это тумач!

– Что ты начинаешь? – заводится он. – Значит, как девочкам из класса можно сиськи пятого размера носить, а мне бороду нельзя?

Я закатываю глаза, и считаю про себя до десяти. Господи, о каких сиськах он ведет речь? Вот ведь мы с ним Лего выбирали в магазине игрушек, а сейчас – щетина и бас, как у папы. Еще он очень озабочен своим внешним видом и тем, как от него пахнет. На Новый год выпросил у нас с мамой денег, мы вместе съездили в огромный гипермаркет косметики, где он себе выбрал что-то из нишевой парфюмерии. Аромат очень нестандартный, но безумно вкусный. От цены у меня глаза на лоб полезли, но Славка заверил, что это его минимум на год хватит.

– Ну, все. Идите чай пить! Слава совершенно прав. Что за сексизм, Катя? – вступается мама, примирительно улыбаясь.

Всегда его сторону принимает!

– Как дела на работе? – интересуется родительница, разливая по чашкам ароматный чай. В пакетиках не приемлет категорически.

– Нормально! – тянусь за сосиской в тесте. – Коля-повар первый день, как из запоя вышел. Мойщица руку сломала, Ульяна которая. Полдня за нее Олеся-менеджер посуду мыла, пока замену искали.

– Выручка как?

– Отлично. Лучшие показатели по всем филиалам, – не без гордости сообщаю я, с аппетитом уплетая булку. Волшебно! Славик не отстает, и тянется за шаньгой с картошкой. – Надеюсь, и дальше так пойдет.

– Молодец ты, Катя. Такую команду собрала. А с чего начинали? То один не выйдет, то второй. Сколько ты слез пролила! – усаживается напротив мама.

– Общепит – это непростая история, мам. Но зато нескучно. Каждый день качели. Вверх-вниз.

– А на шее что у тебя? – кивает на пластырь.

– Фурункул вылез, – не краснея, вру, непроизвольно касаясь пальцами. – Да такой болючий!

– Я тебе алоэ положу с собой! Все вытянет!

Наевшись, мы еще немного болтаем, а затем собираемся восвояси.

– Закинь меня в гараж, – просит сын, пристегиваясь на переднем сидении. За столом мы больше не ссорились, и я успокаиваюсь.

– Репетиция у вас? – спрашиваю, помахав маме в окно своего кроссовера.

– Ага. В школе выступать будем на Новогодней дискотеке.

– Что играть будете?

– Цоя, КиШа, Зверей, – перечисляет он. – Да, я петь буду.

– Петь? – удивленно поворачиваю к нему голову. – Вот это поворот!

Вообще, Слава в детстве занимался горными лыжами, и даже делал успехи на региональных соревнованиях. Первоклашкой я отдавала его в музыкальную школу, в которой он с горем пополам проучился два года, и слезно выпросил забрать его оттуда. А в четырнадцать, резко заинтересовался музыкой, купил себе курсы на видеоплатформе и сам научился играть на гитаре.

– А что ты удивляешься? – хмыкает сынуля, завязывая шнурок на кедах сорок пятого размера. – Я талантливый у тебя.

– Слышь, талантливый! – киваю на его обувку, уверенно двигаясь по центральной улице. – На улице зима, а ты в летней обуви. Не заболеешь?

– У меня носки высокие! – закатывает он глаза, словно я дикую чушь сморозила.

– А ботинки зимние что не носишь?

– Ты еще про шапку вспомни, мам! Это же кринжатина!

– Как знаешь! Менингиту пофиг, кринжатина или нет! – коротко отвечаю я. Не хочу ругаться. Голова болит все сильнее. Магнитные бури, или от болтовни этой Оли. – Достань мне таблетку из бардачка, пожалуйста.

Слава нажимает кнопку, и роется в ящике.

– Здесь нет ничего! – сообщает мне.

– Блин! Видимо, закончились!

– Вот аптека! Остановись, я сбегаю.

– Купи мне пачку, где таблеток побольше. И экспресс, чтоб быстрее действовали, – протягиваю ему банковскую карточку, припарковавшись на стоянке.

– Воды надо?

– Нет. У меня в спортивной сумке есть бутылка.

– А гематоген можно куплю?

– Купи! – смеюсь я. Бородатый школьник-сладкоежка.

Слава выскальзывает из салона, а я проверяю телефон. Рабочие чаты ожидаемо переполнены, я с самого утра в них не заходила. Решаю почитать дома, сворачиваю приложение. В это время в соцсетях приходит уведомление. Евгений Санталов хочет добавить Вас в друзья. А с аватарки на меня смотрит улыбающееся лицо дерзкого Санты.

Глава 9. Женя

С самого утра хотел написать беглянке, но был занят. Сначала родителям помогал. Снег чистил, да дрова колол для бани. Отец совсем слег после инсульта, не встает. Потом дети позвонили, слезно просили вывезти их на гору, покататься на бубликах. Мать сварганила нам бутербродов с колбасой и налила в термос чай с малиновым вареньем.

– Запрыгивайте! – командую я, припарковавшись на стоянке некогда родного дома.

Соня с Сеней стоят обиженные, за спинами у обоих на веревках – надувные ватрушки.

– Эй, вы что, поругались опять? – поглядываю на них, открывая багажник старенького внедорожника. Ему уже пятнадцать лет, но вполне еще бодренький.

– Это все Сеня, – всхлипнув, начинает жаловаться дочь. – Я ему говорю, это мои краги, а он утверждает – что его!

– А ты пользуешься слезами, потому что девчонка! Это несправедливо! – звонко отвечает ей брат, и тоже начинает всхлипывать от обиды.

– Мне пришлось уродские варежки надевать! – кривит рот Софья. – А вдруг, я на горе знакомых встречу? Вот позорище будет! Ууу!

– А мне что, с голыми руками идти, да? – вторит ей брат.

– Так, стоп! – резко осаживаю я нытиков. – Либо вы успокаиваетесь, либо мы никуда не едем!

Дети резко замолкают, и пристыжено смотрят на меня.

– Почему у вас одна пара краг? До весны еще четыре месяца почти!

– Я потерял свои, – шепчет Сенька, стягивая их с себя. – Держи, Соня!

– Не надо, – тихо отвечает сестренка. – Оставь себе!

Боже, святые дети. Просто ангелочки.

– Значит так. Сейчас заедем в магазин, купим две пары непромокаемых рукавиц, и больше никто не спорит. Договорились?

Они дружно кивают, и, резко повеселев, забираются в машину. Я выдыхаю, и сажусь за руль.

– Мама где? – интересуюсь я, выруливая из двора. – Я думал, после вчерашнего загула она спать будет до вечера.

– Ой, у нее новогоднее пилилово! – отвечает Софа, вытягивая шею. Следит за дорогой.

– Она не знает, что у вас рукавиц нет?

– Я ей говорил. Ей некогда, – подает голос Арсений. – Пап! А ты к нам вернешься когда-нибудь?

– А я разве от вас куда-то пропадал? – подмигиваю пацану. – Мы с вами видимся три раза в неделю, постоянно на созвоне. Летом в отпуск вместе ездили.

– А если мама замуж выйдет, мне ее мужа папой называть надо будет?

Ну и вопросики!

– Папа у нас один, дурак! – накидывается на него сестра.

– Я не дурак!

– Такие вопросы только дураки задают!

На заднем сидении снова завязывается потасовка. Внутри начинает немного закипать раздражение. Я безумно люблю своих детей, но, в последнее время, они просто невыносимы. Не могу понять, в чем дело. Либо сказывается мое отсутствие, либо Оля их вообще не воспитывает!

Я включаю правый поворотник, и паркуюсь у обочины. До торгового центра не доехали буквально километр.

– А что мы остановились? – обеспокоенно вопрошает Сеня.

– Разговоры будем разговаривать! – разворачиваюсь к ним. Полчаса я доношу им правила поведения, нормы и мораль. В конечном итоге, дети облегченно кивают головами и клятвенно обещают, что больше так не будут.

– Пап, я хочу Новый год с тобой встречать! – шепчет мне сын, обнимая на прощание. Мы накатались с горки до тошноты, потом устроили пикник на свежем воздухе, после чего я вернул их обратно домой.

– Без проблем! – прижимаю к себе родное тельце. – А ты, Соня?

– Я тоже хочу с тобой, папочка. А лучше – всем вместе. Ты, мама и мы с Сенькой.

– Это невозможно, ребята! – качаю отрицательно головой. – Созвонимся!

– Пока! – машут мне на прощание, и скрываются за подъездной дверью.

Я откидываюсь на спинку водительского кресла, и закрываю глаза. Оля. Мы прожили с ней десять лет. Едва начав встречаться, она забеременела, и мы поженились. В целом, первые несколько лет наш брак был гармоничным. Я пахал как проклятый, на тот момент только закончил институт. Оля ушла в декрет, потом родился Сенька. Маленькая разница между детьми выматывала. Я уставал на работе, она с детьми, моя мама много работала, а ее родители с детьми помогать не разбежались. Разумеется, начались скандалы, Оля срывалась на мне, а я постоянно чувствовал себя виноватым. Потом, как дети пошли в садик, все более-менее наладилось. Как у всех. Взяли в ипотеку квартиру, поменяли старенький опель на внедорожник. Я пошел на повышение. Сначала был мастером смены, а неделю назад меня назначили начальником цеха. Раз в год стабильно вывозил семью на море. Когда Оля решила уйти с завода, поддержал, оплатил курсы маникюра, помог купить оборудование и расходники, вложился в открытие салона.

Дети подрастали, пошли в школу, с ними стало попроще. Зато стало сложнее в быту. Я, со своей стороны, по воскресеньям всегда готовил завтрак. Блинчики, оладьи, запеканку. Это как некий ритуал был у нас все годы совместной жизни. А в один прекрасный день Оля заявила, что она будет ходить на йогу, но занятия именно по воскресеньям, поэтому совместные завтраки прекратились.

Два года назад она забеременела, но узнал я об этом только тогда, когда ее госпитализировали с обширным маточным кровотечением. Она решила сделать медикаментозный аборт, приняла таблетки и что-то пошло не так. Почему со мной не посоветовалась, и даже не рассказала о беременности, я так и не услышал. Меня обвинили во всех смертных грехах, отсутствии внимания, ласки, нежности и прочей лабуде. Потом, правда, она признала свою вину и просила прощения. А я очень хотел третьего ребенка. Финансы позволяли, но Оля встала в позу. Пропасть между нами росла все больше и больше, я шагал дальше по карьерной лестнице, все чаще и чаще оставаясь после работы. А потом, как гром среди ясного неба, всплывающее сообщение. Оля ушла в душ, оставив телефон на кухонном столе. Я в это время готовил свиные отбивные.

«Я безумно скучаю, и снова хочу тебя, моя Олечка» – зеленым окошечком висело оповещение. Я не стал слушать оправданий, и прощать ее тем более. Через два месяца мы развелись.

Надев маску безразличия, я ужасно страдал от внутренней боли. Измена близкого человека – это пиздец, где моя жена себя выставила жертвой обстоятельств, и все произошло само собой. Однако любой поступок – собственный выбор человека, который совершает его. Я обрубил все резко, в один момент. Собрал вещи, и ушел на съемную квартиру, оставив жене и детям все, кроме машины. По моему мнению, это справедливо. Год назад купил квартиру в ипотеку, куда приходят мои дети, остаются иногда на ночь. Им было тяжело пережить развод родителей, некоторое время я возил их к психологу. Сейчас все хорошо. С Олей у нас нормальные отношения, правда, порой, она перегибает палку. Лезет целоваться или пытается развести меня на секс. Я же, как на женщину, на нее смотреть больше не могу.

Занимаясь ремонтом в новой квартире, я по-прежнему много работал. Это помогло мне пережить предательство. Серьезных отношений больше ни с кем не заводил. Так, мимолетные интрижки. Мне, в конце концов, тридцать пять лет. Я в полном расцвете сил и мне хочется трахаться. Катя мне очень понравилась, я хочу с ней продолжения. Для начала, хотя бы поговорить. Захожу в соцсеть, и нажимаю кнопку «добавить в друзья».