2

Верхний мир и нижний мир

(Медведи и мыши)

В НАЧАЛЕ этой истории Эрнест и Селестина ещё не бы­ли знакомы. И это естественно. Селестина жила в нижнем мире, с другими мышами, а Эрнест жил в верхнем мире с другими медведями. Так уж оно повелось с незапамятных времён: внизу мир мышей, наверху мир медведей, и они друг с другом не водятся.

Но с незапамятных времён каждую ночь мыши надевают свои рюкзачки и идут отовариваться в верхний мир. Разумеется, не попадаясь на глаза и двигаясь как можно бесшумнее. Потому что если какой-нибудь медведь заметит у себя в доме мышь... О, если медведь заметит мышь, ужас что может произойти!

Мыши с зелёными рюкзачками приносят корочки хлеба, горошины, макаронины, конфеты, орешки, кусочки сахара, виноградины, обрезки сыра, вишни (когда они поспевают) — словом, всё, что нужно, чтобы прокормить нижний мир.

Мыши с красными рюкзачками приносят лоскутки, пуговицы от штанишек, застёжки-молнии, заколки, шнурки, нитки, шерстяную пряжу — словом, всё, что нужно, чтобы одеть нижний мир.

Мыши с серыми рюкзачками приносят гвозди, шурупы, кнопки, булавки, провода, изоленту, батарейки — всё, что нужно для благоустройства нижнего мира.

А мыши с белыми рюкзачками...

° ° °

СЕЛЕСТИНА: Стоп, Автор! СТО-О-ОП! Ты не имеешь права рассказывать, что носят в белых рюкзачках! Это тайна! Только мышь может сказать, что носят в белых рюкзачках! И то не всякая, а только та, которая сама с таким ходит!

АВТОР: Прямо как ты, Селестина, в начале этой истории?

СЕЛЕСТИНА: Вот именно!

АВТОР: Тогда скажи! Что ты носила в своём белом рюкзачке?

СЕЛЕСТИНА: Не сейчас! Сначала надо рассказать, что было сначала.

АВТОР: Что было сначала?

СЕЛЕСТИНА: С чего началась вся история! Завязка, если тебе так больше нравится.

3

Что было сначала

(Надо же начать, в конце концов)

НАЧАЛОСЬ всё с того, что у малыша Леона выпал первый молочный зуб. Кто такой малыш Леон? Малыш Леон — медвежонок, капризный сынок Жоржа и Люсьены. Кто такие Жорж и Люсьена? Папа и мама малыша Леона, ясное дело! Жорж — здоровенный тёмно-бурый медведь, а Люсьена — кругленькая такая светло-бурая медведица. Жоржа вы, впрочем, знаете, у него кондитерская напротив школы, и он на переменах продаёт вам сладости. С Люсьеной вы познакомитесь позже, когда вырастете: через улицу от кондитерской она делает новенькие зубы, чтобы заменять ваши собственные, испорченные сладостями Жоржа.

Так вот, в ту ночь Селестина (с белым рюкзачком на спине) забралась в дом Жоржа, Люсьены и Леона. Она прокралась в спальню малыша Леона, спряталась в тапочке и принялась рисовать.

(Ах да! Я забыл сказать, что Селестина обожает рисовать. Левой рукой, потому что она левша. С малых лет она рисует всё, что видит, и всё, что ей в голову взбредёт. Это её страсть. Больше всего на свете она любит рисовать и писать красками, только об этом и думает, только этим и занимается, только этим и живёт, и началась-то вся наша история из-за этой её страсти.)

Селестина рисовала Жоржа и Люсьену, которые в тот момент любовались зубиком, только что выпавшим у Леона.

— Смотри, — говорил Жорж, — у Леона выпал первый зубик!

— Прямо жемчужинка! — воскликнула Люсьена.

— И никаких следов сахара! — заметил Жорж.

— Вфо равно я пвохо выгляву бев вуба, — проворчал Леон из фвоей кроватки (простите, из своей кроватки).

— Не плачь, мой хороший, вот Мышка придёт... — сказала Люсьена.

— Какая мыфка? — спросил Леон.

— Сказочная Мышка, — объяснила Люсьена.

— Не флыхал про такую.

— Потому что у тебя ещё не выпадали зубки!

— Какое ей дело?

— То-то и оно, что дело, сынок! — воскликнул Жорж. — Твоя первая сделка, мой медвежоночек!

— Я положу твой зубик под подушку, — с улыбкой объяснила Люсьена, — и, пока ты спишь, Мышка положит вместо него денежку!

— Больфую денефку? — спросил Леон.

— Евро, — предположила Люсьена.

— Два, — заспорил Леон.

— Ладно, два, — согласился Жорж.

— Вфо равно это глупости, — заключил Леон, — фкавочных мыфек не бывает!

Тут Селестина прыснула. На неё напал такой неудержимый смех, что всё её тельце сотрясалось. И она выронила карандаш.

«Тук!» — карандаш упал на пол.

— Что это стукнуло? — спросил Жорж, насторажи­ваясь.

«Тьфу ты!» — подосадовала про себя Селестина. Она забилась поглубже в тапочку, едва осмеливаясь дышать, и выждала некоторое время. Потом, решив, что опасность миновала, с превеликой осторожностью высунулась, чтобы подобрать свой карандаш.

— МЫ-Ы-ЫШЬ! — завопила Люсьена.

— ГДЕ? — взревел Жорж, хватаясь за веник.

— ТА-А-АМ! — вопила Люсьена.

«Шарах!» — обрушился веник на Селестину. Она едва успела отскочить в сторону. «Шарах! Шарах! Шарах!» — не унимался веник. Мимо! Мимо! Опять мимо! Се­лестина нырнула в тапочку и подхватила свой белый рюкзачок.

— ГДЕ ОНА? ГДЕ? — вопрошал Жорж.

— В ТАПОЧКЕ! — кричала Люсьена.

Веник расплющил тапку в лепёшку, но Селестина уже скрылась за лампой. Лампа разлетелась вдребезги, однако Селестина была уже под комодом. От комода остались одни щепки, а Селестина выскочила за дверь.

— В НАШЕЙ СПАЛЬНЕ! ОНА В НАШЕЙ СПАЛЬНЕ! — вопила Люсьена, стоя на стуле.

Спальня, гостиная, столовая — Жорж и его веник разнесли весь дом. Малыш Леон подпрыгивал в кроватке:

— Давай! Круфы!

— В КУХНЕ! ОНА В КУХНЕ! — опять завопила Люсьена.

Так оно и было. Селестина выскочила в кухню. Но Жорж не отставал. Тогда Селестина просто-напросто выскочила в окно. Прыгнула не раздумывая, зажмурившись, и упала в открытый помойный бак.

И сжалась там в комочек, и сердце у неё так и колотилось, потому что Жорж тут же появился в дверях своего дома. С ружьём, представляете?

— КУДА ТЫ ДЕЛАСЬ? — вопил Жорж. — НУ Я ТЕБЯ СЕЙЧАС!..

— ТИХО! — крикнул из окна какой-то сосед.

— ЧЕГО ОРЁШЬ! — крикнул другой.

— МЕШАЕТЕ СМОТРЕТЬ ТЕЛИК! — добавил третий.

— Где-е-е-е-е же ты-ы-ы? — полушёпотом пропел Жорж, на цыпочках обходя помойный бак с ружьём наизготовку. — Где-е-е ты-ы-ы? Пря-а-ачься не пря-а-ачься, я тебя найду-у-у. А когда найду-у-у... о, когда найду-у-у...

Селестине было так страшно, что она так и не решилась вылезти из помойного бака.

° ° °

СЕЛЕСТИНА: Всё правильно, ты хорошо рассказываешь, Автор. Было так страшно, сердце так колотилось, что у меня не хватило духу вылезти из помойного бака. Это я сглупила, потому что очень скоро Жорж набил этот бак доверху! Всем, что он переломал у себя дома. Валил мешок за мешком — и как только меня не задавило! А последнее, что он выбросил в помойку, — знаешь, Автор, что это было?

АВТОР: Нет.

СЕЛЕСТИНА: Это был молочный зубик малыша Леона!

АВТОР: Неужели?

СЕЛЕСТИНА: Ну да! А я ведь за ним и приходила! Вот для чего служат наши белые рюкзачки! Забирать молочные зубы, которые выпадают у медвежат!

АВТОР: А, вот оно что. Понятно. А дальше?

СЕЛЕСТИНА: Дальше? Я поскорей убрала зуб в свой белый рюкзачок, Жорж закрыл бак крышкой, и я очутилась в кромешной тьме.