Глава 3. Свинья в тумане

Какое-то время мы бодро идем по то и дело исчезающей в тумане дороге, но с определенного места Киган начинает постепенно притормаживать и вскоре уже еле плетется, как будто его тащат на собственный эшафот и он пытается надышаться напоследок. Когда мы наконец добираемся до конечной точки нашего похода, на взлом закрытой на крючок калитки у него уходит времени как на ограбление банка.

– Ты что, боишься упырей? – не выдержав, предполагаю я. – Но ты же мертвый, они тебя есть не будут. Вон и попахиваешь уже.

– Это не от меня! – тут же возмущается вампир, хоть немного придя в тонус.

Чем-то действительно сильно воняет, но я решаю не проверять, что там за падаль валяется возле дорожки. Туман перед нами расступился, и при лунном свете становится видно достаточно далеко. От перекошенной старой калитки дальше идет простая тропинка, прямо через широкое поле к длинному деревянному строению с покатой крышей. Видимо, это и есть так называемая свиноферма. Каких-либо других строений на участке не видно.

– Нам туда, – подтверждает Киган скорбно.

– А упыри эти, они сейчас могут находиться под землей в могилах где-то на этом поле? – шепотом спрашиваю я, все время оглядываясь вокруг, пока мы идем к постройке. Трава вокруг нас недавно покошена, и кое-где в ней виднеются проплешины.

– Таких интимных подробностей я не знаю, – так же шепотом отвечает вампир.

– Вряд ли, – качаю я головой, – они бы огородили свои могилки, чтобы свиньи по ним не гуляли. А я ничего такого не вижу.

– Может они их гулять и не выпускают.

В тишине мы практически подкрадываемся к строению, не знаю, есть ли в этом какой-то смысл. Киган дергает на себя ручку двери и заглядывает внутрь. – Ну, пошли. – Говорит он умирающим голосом. В лунном свете он и вправду выглядит как покойник. Ему явно сейчас не помешало бы еще раз заправиться, и я снова жалею, что не взяла в это путешествие по чужим кошмарам свою фляжку.

Внутренняя планировка свинарника оказывается довольно эксцентричной. Загоны для животных формируют между собой нечто вроде лабиринта. Также произвольно по площади раскиданы столбы, соединенные поверху досками или расщепленными вдоль бревнами. К ним привинчены редкие фонари. Под крышей у обоих концов строения находятся коморки с приставленными к ним лестницами.

– Эдна! – неуверенно зовет Киган.

– Сюда! – слышится женский голос откуда-то издали.

Вампир снова тяжело вздыхает и плетется туда по изломанному проходу между загонами. Я следую за ним, радуясь, что пока никаких следов человеческих убийств и прочих непотребств не замечаю. Со всех сторон несется хрюканье и повизгивание потревоженных свиней. В щелях грубо сколоченных ограждений виднеются любопытные маленькие глазки и розовые пятачки.

Киган первым забирается по лестнице в коморку под крышей. Я преодолеваю последнюю ступень, когда тот уже вовсю раскланивается со своею знакомой. Эдна оказывается женщиной средних лет в длинном льняном платье с немного растрепанными волосами, живым взглядом и суетливыми движениями. Ничто в ее облике не выдает в ней кровожадную нежить, любящую от случая к случаю побаловать себя человечинкой. Перед нашим приходом она видимо сидела за побитым жизнью письменным столом и заполняла журнал. Кроме этого стола и стула в коморке другой мебели нет. Еще такие же журналы и ворох бумаг лежат как попало на полу. Рядом со столом стоит клетка с маленьким пятнистым поросенком. Увидев новые лица, он начинает биться о прутья и истерически визжать, словно пытаясь привлечь к себе внимание.

– Ну что ты нервничаешь, прелесть моя? – сюсюкает с ним Эдна, без малейших усилий поднимая клетку с пола и водружая ее к себе на стол.

– Скажи, пожалуйста, – смущенно обращается к ней Киган, – ты или кто-нибудь из твоих братьев были вчера в клубе?

– Точно так, была, конечно, – подтверждает женщина. – Пропустить стаканчик, послушать музыку – это я всегда готова, тем более в полнолуние. Душа требует чего-то такого, светлого.

– А ты спускалась в красную комнату? Ну, ты знаешь.

– Спускалась, а как же! – Эдна переходит на доверительный шепот. – В той красной комнате есть дверь, черная как крыло ворона. Через нее можно попасть на тот свет. Место темное, страшное. Огни пылают во мраке, и рев смерти достигает твоих ушей со всех сторон. Люди пляшут до исступления в попытках забыть свою грешную жизнь, отбросить оковы слабых тщедушных тел, оторвать от них свои истерзанные души и принести их во владение дьяволу, наблюдающему за ними с возвышения за оградой из вращающихся дисков.

– Я что-то не помню вращающихся дисков, – недоумеваю я.

– Ну как же, за ними еще дьявол стоял, – напоминает Киган.

– Все равно не помню. Вы кого-нибудь оттуда забрали? – нетерпеливо спрашиваю у упырицы.

– Да, вот эту крошку, – она показывает на поросенка. – Бегала там, такая маленькая, испуганная, такая аппетитная!

Так, свиней я там тоже не помню.

– А из людей вы никого не забирали?

– Да, хотела человечка на ужин выбрать, но тут эту прелесть увидела. Свиньи они же совсем как люди! Кровь, органы, кожа, они совершенно взаимозаменяемы! Готовятся все по тем же рецептам. Только вкус у мяса немного другой, но я даже не скажу, кто вкуснее. Конечно, ради разнообразия хотелось бы человечка, но увидев это маленькое чудо, я просто не устояла. Да, милашка? – снова сюсюкает Эдна, склоняясь над клеткой. Меня брезгливо передергивает. – Пора начинать готовить, а то скоро братья вернуться, голодные. И так обидятся, что человечка нет.

Поросенок визжит, шарахаясь на стенки клетки, от чего та ходит ходуном, и, мне, наверное, только так кажется, но смотрит на меня с мольбой и вроде даже со слезинкой на правом глазе.

– А вам уходить пора, – продолжает Эдна. – Если, конечно, не хочешь с нами поделиться, – плотоядно осклабилась она, глядя прямо на меня. – Эх, вкусно пахнет.

Начинаю еще сильнее сочувствовать поросенку, прямо ощущаю сродство с ним.

– Секундочку, – говорю я и утягиваю вампира в сторону. – А нет ли в вашем мире умельцев, что могут людей превращать, скажем, в свиней? – спрашиваю я шепотом и с сомнением.

– В принципе да, но это сложная магия, требующая больших ресурсов и длительной подготовки, так что я не знаю… – не успевает договорить Киган, как я пихаю его обратно к Эдне – пусть начинает вести переговоры. Через несколько минут поросеночек уже радостно похрюкивает у меня на руках, а упыриха примеряет на себя мои часы, шипя и чертыхаясь в попытках застегнуть левой рукой с длинными ногтями мудреный вредный замочек.

Мы уже собираемся откланяться, как…

– Ах, братья пришли, – внезапно всполошившись, Эдна вскакивает с места. Она запихивает так и не застегнувшиеся часы под ворох бумаг и выталкивает нас с вампиром за дверь коморки. – Эх, злиться будут. – Судя по звуку, она закладывает за нами дверцу на засов.

Мы с Киганом остаемся стоять на крошечной площадке возле лестницы. Немногочисленные тусклые лампы едва что-то освещают внизу. Свиньи ведут себя тихо, так что, как открывается дверь в противоположной части строения, можно расслышать отчетливо. Я затаиваю дыхание, а Киган и вовсе перестает дышать. Тот, кто только что вошел, двигается почти бесшумно. Но потом он попадает под свет первой на своем пути лампы, и я на этот раз вижу кого-то, кто уже намного больше напоминает восставшего из могилы мертвеца, чем все виденные мною до этого. Оживший труп, по всей видимости, был когда-то высоким крупным мужчиной и возможно довольно интересным, но сейчас для красоты ему не хватает значительной части черепа и одного глаза. Губы и нос, кажется, были кем-то подъедены. Одежда, ставшая велика его высохшему телу, старая и грязная. В волосах и бороде запутались комья земли и травинки. Но при всем этом двигается он свободно, на ходу молодецки помахивая топором.

Принюхавшись, упырь опускается на одно колено и, припав к земле, с шумом втягивает носом воздух. Киган тихонько дотрагивается до моего плеча и куда-то указывает. Впереди едва угадывается в темноте положенная между площадкой и ближайшим столбом доска. По таким доскам в принципе можно было бы добраться поверх до выхода, минуя идущего нам навстречу мертвеца, но это если нигде между ними нет перерыва. Да в придачу еще и беспокойный поросенок в руках, но выбора все равно, похоже, нет.

Запихнув поросенка под кофту, я осторожно ступаю на доску. Надеясь, что упырь больше ориентируется на запах, чем смотрит вверх, я медленно иду вперед, тщательно выверяя каждый шаг. Вампир вроде бы следует за мной, давая небольшую фору, чтобы не оказаться вдвоем на одной доске. Эти импровизированные мостики хотя бы не скрипят, но пугающе прогибаются под моей тяжестью.

Добравшись до очередного столба, я оглядываюсь, надеясь определить, где в этот момент находится упырь, но тот сейчас вне досягаемости света фонарей. Подтянув сползающего поросенка, я ступаю на следующую доску и шаг за шагом продвигаюсь вперед.

Грохот от внезапного падения кажется оглушительным. Я отбиваю себе все: спину, плечи, правую ногу, попавшую в ведро. Вдобавок обезумевший от страха поросенок играет соло на моих ребрах. Однако жалеть себя некогда, на полусогнутых я спешу убраться подальше, правда, в темноте не разбирая дороги, но в примерно нужном направлении. Наткнувшись на доски ограждения, наощупь пытаюсь определить внутри это хотя бы или снаружи загона, но так и не прихожу к пониманию. Решить этот вопрос помогает топор, обрушившийся на ограду с той стороны. Кто визжит громче, я или чуть не выпавший из кофты поросенок, остается неясным. Мы как единое целое рвем в сторону и очень проворно берем препятствие из ограды загона с его противоположного конца.

Пробежав немного по коридору между загонами в противоположном от упыря с топором направлении, за поворотом в свете фонаря я вижу движущуюся тень. Возможно, это второй брат Эдны или третий, четвертый, Киган же обещал мне встречу с целой толпой упырей. Но этой встречи я ждать не рискую, снова перемахивая через забор. Добравшись до конца загона, я забиваюсь в уголок, чтобы перевести дыхание и перевернуть поросенка мордой кверху.

Однако через несколько секунд я снова чую неотвратимо приближающуюся опасность. Та прямо таки смердит, надвигаясь на нас темной кучей.

Достав из кармана мобильник, решаюсь подсветить эту кучу экраном. К нам с поросенком со всех сторон подступают его сородичи, очень любопытные и с этого ракурса просто громадные, с огромными выглядывающими из пастей клыками. Под их ногами хрустят чьи-то кости.

– Черт! – я взвиваюсь на ноги и буквально перелетаю через забор, чуть не свалив с ног тихо подобравшегося к нам упыря. Взвыв от боли, я бросаюсь прочь. По коже внезапно начинает течь что-то горячее. Поворот, еще поворот. Поросенок замер под кофтой тяжелым грузом, пугая меня своей возможной кончиной, но к счастью снова дергается, как только мы добегаем до выхода из строения.

Чудо не происходит. Я дергаю дверь за ручку, с перепуга несколько раз, хотя уже с первого раза могла бы догадаться, что она заперта снаружи. Пару раз врезав по ней от отчаяния, я поворачиваю назад и спотыкаюсь об лестницу. На ощупь поднимаюсь по ней наверх, хоть бы каморка оказалась открыта!

Я захлопываю дверцу, но засова здесь нет. Через маленькое окошко в крыше проходит лунный свет. На полу валяется какой-то хлам, два соломенных матраса, но ничего такого, чем можно было бы подпереть дверь.

Пытаюсь отворить окно, и то с жутким шумом поддается, наверняка вскрыв мое местоположение. Я уже готова прыгать, и плевать на высоту, но уже почти полностью выбравшись на крышу, понимаю, что внизу под окном все утыкано заостренными кольями.