Цитаты из книги «И дольше века длится день…»

По сторонам от железной дороги в этих краях лежали великие пустынные пространства – Сары-Озеки, Серединные земли желтых степей. В этих краях любые расстояния измерялись применительно к железной дороге, как от Гринвичского меридиана… А поезда шли с востока на запад и с запада на восток…

пили шубат – кумыс из верблюжьего молока.

тем и славен – статью и мастью.

И книга эта – вместо моего тела, И слово это – вместо души моей…   Нарекаци. Книга скорби. X век

«Оказывается, голова человека ни секунды не может не думать. Вот ведь как устроена эта дурацкая штука – хочешь ты или не хочешь, а все равно мысль появляется из мысли, и так без конца, наверное, пока не помрешь!»

Да ты оставь, при чем тут советская власть! По умершим молятся люди испокон веков. Человек ведь умер, а не скотина!

Чтобы жить на сарозекских разъездах, надо дух иметь, а иначе сгинешь. Степь огромна, а человек невелик. Степь безучастна, ей все равно, худо ли, хорошо ли тебе, принимай ее такую, какая она есть, а человеку не все равно, что и как на свете, и терзается он, томится, кажется, что где-то в другом месте, среди других людей ему бы повезло, а тут он по ошибке судьбы…

и, как ни убеждай себя в этом, нет тому смирения, ибо мы заложники вечности, ибо не унимается в нас неутолимая жажда вечности и бесконечности. И так с момента зачатия в материнской утробе и до последнего света в глазах на смертном одре, ибо истина эта заключает в себе нашу финальную и фатальную трагедию, вселенскую по значимости, горько постигаемую человеком всякий раз заново, столько раз заново, сколько было людей на белом свете и сколько еще будет, – дни даются ему, с тем чтобы в роковое мгновение смерти лишить его абсолютно кредита жизни и аннулировать начисто былое, убрать минувшее на корню. Отсюда, должно быть, существует хождение речевое вроде «было – не было». Сказка или быль… Да, было – не было…

Не хочу умирать, не буду умирать!» – кто первый когда-то помыслил, кто первый когда-то обмолвился о том, о бренности мира, и кто будет последним из мыслящих на излете жизни в конце света – того никогда не предсказать, а исход тому всегда был, есть и будет один-единственный – смирение! А мы все не уймемся. Только смирением дано одолеть неодолимое и на небе, и на земле. А потому останови свой табун, пусть пасутся мысли-лошади по небесным лугам, а сам передохни и снова попробуй смирись – поелику бессмертия нет. А потому останови плуг свой, смотри, сколько уже запахано надежд и ожиданий, дай полю продых от лемехов-мыслей, режущих почву на опрокид, побереги от копыт скачущих мыслей, сминающих почву обнаженную, как трясину вселенной, и опять же покорись судьбе – бессмертия нет и не может быть… Покорись. И смирись. Другого не дано. Прикинь, что к чему. Иного хода нет. Никогда не попрать бренности мира.

Ведь никто не знает и никогда не узнает, есть ли бог на свете. Одни говорят – есть, другие говорят – нет. Я хочу верить, что Ты есть и что Ты в помыслах моих. И когда я обращаюсь к Тебе с молитвами, то на самом деле я обращаюсь через Тебя к себе, и дано мне в час такой мыслить, как если бы мыслил Ты сам, Создатель. В этом ведь все дело!