Отзывы на книги автора «Чайна Мьевиль»

Чайне Мьевилю тесно в Лондоне.

В Нью-Кробюзонском цикле он мог неограниченно выпускать чернильное облако, победно распрастывать щупальца вглубь и вширь, наплевав на буйки и поплавки, которые могли бы как-то удержать или замерить масштаб его фантазии. С современным Лондоном так не получается. Он поделен на зоны и подчиняется физическим законам. Сколько ни делай его живым и кишкастым, это будет не так интересно, даже если у тебя есть переменная в виде кракена.

В конце концов, про кракена большую часть книги все только говорят. Ведь это пропавший кракен. Кто его видел?

Нет, я не хочу сказать, что на "Кракене" Чайна решил отдохнуть, ну уж нет. Если параллельно чтению устроить гуглёж, чтобы проверить, как выглядит архитевтис, какие еще бывают головоногие моллюски, и кто такие Кубодэра и Мори, вдруг обнаружится, что этими же информационными тропами ходил Чайна, обдумывал, обрабатывал и выдавал чернилами обратно в улучшенном виде. В свои самые неспешные моменты книга вдруг становится похожа на сломанный аудиогид по новозеландскому океанариуму, с которым рассматривать морских гадов в тысячу раз интереснее. Созерцание и переосмысление занимает добрую треть текста, а унылейший главный герой Билли оказывается все-таки преступником, который спёр огромную часть читательского удовольствия и не признается, где ее прикопал.

Несмотря на звучность, тема концов света, вроде бы и центральная, плавает в мутной воде. Когда она раскрывалась, мне уже неизбежно было пофигу. Несмотря на оригинальную подачу набившей оскомину городской магии, сюжетная линия лондонмантов большую часть времени похожа на непроизвольные телодвижения, и с ними параллельно продолжает бесить Билли, аморфный, как дохлая медуза. Помнится, я ругала Тень в "Американских богах" и Ричарда в "Никогде"? Билли переплюнул их обоих. Нет, серьезно, унесите пудинг.

Глотком свежего воздуха оказался Вати — древнеегипетский дух, который вселяется в неодушевленные предметы. При его появлении лампочка моего интереса каждый раз меняла свой цвет с красного как минимум на желтый. И, конечно, просто охерительны Госс и Сабби. Честно сказать, я совсем не понимала реплики Госса (с осторожностью предположу, что он говорил на кокни?). Приходилось заглядывать в русский перевод, и потом недоумевать, как переводчик-то это понял. А я, минуточку, больше 10 лет читаю на английском без словаря (рыдает от бессилия). Но Госса и Сабби преступно мало (ха-ха, каламбур), так что не будем о них. Еще до глубины души меня потряс эпизод с телепортацией и фазером, и гадание на кишках Лондона. И вообще, лучше бы это бы сборник долбанутых рассказов, чтобы не приходилось каждые три страницы возвращаться к Билли и обнаруживать, что он ВСЕ ЕЩЕ НИХЕРА НЕ ДЕЛАЕТ.

Билли меня сильно бесил.

Подведем итог. Тело у кракена состоит из головы и туловища, внешняя раковина отсутствует. Вокруг рта расположены мускулистые щупальца-руки с рядами крючьев и сильных присосок. Хищник. Хорошо развит мозг, зрение, органы равновесия и восприятия. Плохо развит главный герой. Кракен способен выпускать чернильное облако, по форме напоминающее сюжет его самого. Пока читатель разбирается с приманкой, основной сюжет успевает уплыть восвояси.

Книга не зашла от слова совсем. Хотя концовка немного сгладила унылость, потому что она, как мне кажется, очень гениальная и очень грустная, потому что плакать хочется даже если до этого книгу читать через строчку.

История рассказана максиимально уныло. Суть сводится к тому, что вот у нас стоит Нью-Кробюзон - огромный город с технологиями, властью, деньгами и назревающим бунтом, а вот у нас поезд, который со всеми своими пассажирами отделился от внешнего мира, в том числе и от железной дороги (рельсы, по которым проехал поезд разбираются и ставятся заново перед поездом) и путешествует там, неизвестно где. Такая идеальная утопия со своей революцией и шлюхами (упс, вот как раз с ними в книге проблемы). Существует небольшой отряд с главным героем Иудой (библии не знаю, так и не поняла, несет ли имя какую-то символическую составляющую или нет), которыи идет в поисках Железного совета. У Иуды есть суперспособности, он может заговаривать стихии и превращать их в големов, что было бы очень круто, если бы не было описано так уныло, кажется, что это прям недостаток его. Ну идет Иуда идет, создает големов, сражается с милицией, находит железный совет - это все происходит максимально медленнно и уныло. Пока железный совет, уже позабыв за многие годы о своем прошлом, по какой-то глупой причине не решает вернуться в Нью-Кробюзон. Придумали себе проблем и сами же в них и сгинули. Но, возвращаясь к концовке, сгинули красиво. И Иуда и Железный совет.

Книга для любителей бардака наверное... Хотя сам Мьевиль тот еще бардачник, его миры это свалка всего и вся, порой кажется, что в книгах больше атмосферы и колоритной обстановки, чем самого сюжета. Вот за всякий сюр, за безумные идеи и воплощения, я его уважаю и люблю, читать произведения Мьевиля - как прокатиться с какой-нибудь экстремальной горы, скучно точно не бывает. Да и вообще, я и бардак, понятия рядом стоящие, сколько не пыталась изгнать подальше этого гостя, а он все равно где-то рядом тусит...
Так ладно.
Но вот здесь автор превзошел сам себя, "Переписчик" - квинтэссенция бесконечных Вопросов с большой буквы и туманных непоняток, сюжета очень мало, еще меньше информации о мире, повесть представляет собой сплошной комок атмосферы. Я такое конечно люблю, но только на ней далеко не уедешь. Правда покопаться, полазить в этом странном мирке было любопытно, пусть и очень муторно. Когда вся книга проходит од лозунгом: "што-што?", читатель начинает местами приунывать и засыпать. Особенно, когда знаешь автора как профессионала по всяким увлекательным замутам, тут тоже все ждешь-ждешь чего-то, а ничего особо не происходит. Либо происходит, но обрастает сразу тоннами сомнений. А это было вообще или только будет, а может все галлюцинации? Наша жизнь - сон, который кому-то снится, ну или кажется. Выражение прямо в точку. Наш главный герой мальчик, живущий на холме в одиноком доме со странной семейкой. Тут кстати, говоря, все абсолютно странное. Начиная от самого мальчика, который постоянно путается в повествовании и говорит о себе в разных лицах, продолжая родителями, занимающимися своими необычными ремеслами, и заканчивая все остальной обстановкой. Мир похож на постапокалипсис, но не факт, быть может это просто какая-то параллельная вселенная, не важно. Ответов все равно не будет. Тут надо просто суметь наслаждаться загадочным сюжетом о жизни семейки, в которой кто-то кого-то убил, убивал, ну или не убивал. Суметь проникнуться жуткой атмосферой страха и ожидания чего-то плохого. Суметь понять отдельные сцены, например развлечения бездомных детей, явления самого Переписчика, финал в конце концов. Я вот до конца так и не сумела. Эта повесть по сути своей, просто абстрактная зарисовка, а не что-то цельное и внятное, где любой эпизод может оказаться не тем, чем показалось в начале, где не ясно, этот бред творится наяву или только в голове рассказчика.

Нон Лон Дон® (Un Lun Dun®)
"Мьевиль фармаколоджи", Китай

Действующее вещество:
Английское фентези для детей

Фармакологическая группа
Снотворные средства

Состав и форма выпуска
В 100 г препарата содержится:
Neil Gaiman — 45 г
Lewis Carroll — 10 г
Clive S. Lewis — 10 г
Matrix — 5 г

Одна упаковка средства содержит 656 бумажных страниц, иллюстрированных автором.

Вспомогательные вещества: грязь, вонь, утиль, параллельный мир, абсудр, бред.

Фармакологическое действие
Снотворное, седативное, миорелаксирующее, противосудорожное.
Вызывает сонливость, расслабляет мышцы, снижает мозговую активность, повышает зевоту и желание срочно прочесть что-нибудь другое.

Показания препарата Нон Лон Дон®
Нарушение сна, повышенная активность, припадки в раннем детском возрасте: пропульсивные малые, акинетические, клонико-астатические малые, веселье, радость.

Противопоказания
Гиперчувствительность к бреду, аллергические реакции на литературу сомнительной художественной ценности, наркомания, алкоголизм, беременность, лактация.

Побочные действия
Возможно обострение синдрома шило-в-попе. В отдельных случаях наблюдается обратная реакция, ребенок отказывается спать, ищет по дому вышедшие из употребления деньги, собирает рюкзак и отправляется в библиотеку посреди ночи. В редких случаях можно было наблюдать реакцию "кровавые слезы" и "истошные вопли": Я НЕ МОГУ ЭТО БОЛЬШЕ ЧИТАТЬ!! У особо впечатлительных пациентов женского рода возникало непреодолимое желание познакомиться с мальчиком-наполовину-призраком, эти случаи оказывались совершенно безнадежными, данных пациентов советуем поселить в палату вместе с девушками-влюбленными-в-вампиров и я-хочу-парня-зомби. Так же распространен флегм эффект, проявляется в том, что родители постепенно забывают своего ребенка, начавшего принимать препарат, в данном случае рекомендуется принимать препарат всей семьей.

Способ применения и дозы
Внутрь, глазами или на слух, перед сном.

При бессоннице — по 50 страниц за 20–30 мин до сна.
При детских припадках в начальной дозе — 1 страница х кг массы тела в сутки в 3 приема, затем дозу повышают в 2 раза, максимальная доза — 70 страниц в сутки.

Условия хранения препарата Нон Лон Дон®
В недоступном для детей месте. Можно в мусорном баке.

Срок годности препарата Нон Лон Дон®
Это уникальный в своем роде продукт, он испортился еще на этапе рукописи. Но это лишь добавляет ему неповторимый аромат и погружает в атмосферу Нон Лон Дона.

Издательство, конечно, интересный финт ушами сделало, выпустив научно-популярную книгу в фантастической серии, но где-то их понять можно: целевая аудитория Мьевиля — любители фантастики, а те, кто прицельно интересуется Октябрьской революцией, едва ли воспримут всерьёз науч-поп за авторством британского фантаста, тем более что для российских читателей большевистский переворот в историческом масштабе — ещё свежая, не вполне зажившая рана. (Для меня, для моего поколения современники революции — бабушки и дедушки, для людей немного моложе — уже прабабушки и прадедушки, но это всё ещё не слишком далеко.) Так что кому на самом деле нужно, те легко найдут более глубокие и основательные исследования с предпочитаемой политической ориентацией или даже вовсе претендующие на объективность.

А мне самом деле не нужно было. Я-то, по правде говоря, готовилась страдать и превозмогать, потому что у одного из моих любимых авторов вышла книга на тему, интересующую меня меньше скидок на шоколад, и не сгрызть этот кактус было выше моих сил.
Готовилась напрасно. "Октябрь" — книга хорошая, увлекательная и — внезапно — искренняя, и идиотская обложка с Лениным в костюме Супермена подходит ей, как корове седло.
Чайна Мьевиль с самого начала заявляет, что не претендует ни на объективность, ни на беспристрастность, и своих политических убеждений и личных симпатий (чего стоят одни только восторженные описания революционеров) не скрывает. Впрочем, для того, чтобы узнать о левых взглядах Мьевиля, достаточно прочесть любой его роман или почти любой рассказ — они там будут: в складках сюжета, в изгибах архитектуры, в изломах персонажей. Я это замечала, но никогда не придавала этому особенного значения: твёрдость и последовательность убеждений могут вызывать уважение или раздражение, но любим мы Мьевиля не за это.
И всё же, вот он, Чайна Мьевиль — марксист, троцкист, архитектор воображаемых городов.

Симпатично, что, несмотря на провозглашённую предубеждённость, Мьевиль очень аккуратно обходится с историческим материалом, и отличить факты от их оценки автором не составляет труда (для особо любопытных имеется огромный и неполный аннотированный список использованной литературы), и даже самые эмоциональные пассажи выражают восхищение, изумление, скорбь, но не пренебрежение и не отвращение.

Ничего принципиально нового в плане фактажа я от "Октября" не ожидала и не получила — в школе проходили, как-никак, но один из моментов, которые делают эту книгу такой интересной, это внимание Мьевиля к мелочам, причём мелочам определённого рода.
То есть, на дальнем плане — выписанный широкими мазками идеологический бэкграунд, на среднем ярко и яростно написана картина основных событий, а на переднем, не заслоняя, но подчёркивая исключительность происходящего — мелкие детали, придающие происходящему откровенно сюрреалистический, по-настоящему мьевилевский оттенок, вроде вскользь упомянутого типографского восстания, когда работники типографий выступили с требованием, чтобы им платили не только за буквы, но и за знаки препинания. Можно ли представить нечто подобное в Нью-Кробюзоне, в Посольском городе? Да запросто!

Другой момент — искренняя увлечённость автора. Невозможно не почувствовать, насколько Мьевиля это вдохновляет, насколько ему в кайф революционная движуха, эти споры, столкновения, противоборствующие течения, предлагаемый историей веер вариантов, когда всё возможно.
Лучшее, что в такой ситуации можно сделать для себя как для читателя, это довериться потоку текста и надеяться, что к финалу он вынесет в безопасное место. (Ведь мы знаем, как всё закончится. Увы.)

Третий момент — сам Мьевиль как писатель, потому что, сменив воображаемый мир на реальный, в остальном он остался верен себе.
Потому что это надо быть Чайной Мьевилем, чтобы завести речь о революции с основания Санкт-Петербурга!
Города и поезда, поезда и города — даже когда дело касается революции (особенно когда дело касается революции), и удивительным образом они не мешают магистральной теме, а гармонично сливаются с ней.

И всё-таки я надеюсь, что для Мьевиля "Октябрь" останется разовым экспериментом, потому что писателей про какие угодно революции в мире достаточно, а про мьевилевские миры никто, кроме Мьевиля, не напишет.

Болезненные сновидения или странная (во всех аспектах странная) фантастика.

Перед нами тот редкий случай, когда личность писателя не менее интересна, нежели его творчество. Чайна Мьевиль - горячий лысый 50летний социал-троцкист, доктор наук, университетский преподаватель, страстный поклонник фантастики и просто хороший человек. Его книги сложно описать в двух словах. И вообще непросто о них рассказывать. Это такая фантасмагория чудная!

Взять, например, трилогию Бас-Лага, финальным аккордом которой и является "Железный совет". Здесь у нас и стимпанк, и магия, и боги с чертями, и големы, и люди- деревья (привет ненавистному Чайне Толкиену), и остро-социальная фантастика и боди-хоррор. Да чего тут только нет!

А я скажу, чего нет. Нет сострадания к читателю. Мьевиль – совершенно бескомпромиссный писатель, он ничего не объясняет, не упрощает, никак не помогает своему читателю лучше понять мир, о котором рассказывает. Он будто пишет по принципу "просто прими, как есть. Понравится - оставайся, нет - нам не по пути. В мире ещё куча других книг, не заставляет себя."

И вот эта его необязательность к себе и притягивает. Скажу честно, мне не понравился финал трилогии. Мне было откровенно скучно большую часть книги. Даже финальная битва меня не зацепила. Зато "Вокзал" и "Шрам"  оставили после себя такие сильные впечатления, что я не смогла бросить и "Железный совет".

Кому понравится эта книга и трилогия в целом? Тем, кому близки идеи социализма и революции, кому интересно мифотворчество и поезда. И тем, кто не боится сложных книг. Это будет непросто, но ярко.

А в переулке забор дощатый,
Дом в три окна и серый газон…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!
"Заблудившийся трамвай" Гумилев

Он называет Октябрьскую революцию революцией поездов: царский, навсегда отогнанный на запасной путь; составленный Гучковым и Шульгиным в поезде текст отречения Николая II; опломбированный вагон,в котором прибывает в Петроград Ленин и тот, на каком под видом кочегара Константина Иванова он скрылся в Финляндию; толпы дезертиров, осаждающие теплушки; знаменитый Поезд Троцкого. И эта метафора, едва ли не единственное на полтыщи страниц "Октября" вторжение художественности, которое непревзойденный мастер зримого образа Мьевиль позволяет в сухом, я бы даже сказала - пересушенном фактологией труде.

Думаю, у всего есть причины и автор, которому буйная фантазия в сочетании с мастерством выплетания сюжета обеспечили звание культовой фигуры мирового уровня в современной фантастике, должен быть не в пример строже к себе, берясь за историческое исследование. Хотя бы за тем, чтобы не дать недоброжелателям повода к злопыхательству. А и правда, для чего вдруг король биопанка пишет работу о русской революции. Ну. это точно не "вдруг", марксист, социалист. троцкист крайне левых и последовательных взглядов, Мьевиль превзошел курс социальной антропологии в Кембридже, получил докторскую степень Лондонской Школы экономики по специальности "международные отношения", обучался на стипендии в Гарвардском университете, а тема его диссертации звучит как "При столкновении двух равных прав. Марксистская теория международного права". То-то же, а вы думали лысый качок в черной футболке?

В источниках разобрались, теперь к составным частям. Что представляет собой "Октябрь"? Это последовательное, четкое, точное, с огромным количеством ссылок на документы, развертывание картины, непосредственно предшествовавшей Октябрьской революции. В предварительном пояснении автор уточняет, что будет пользоваться для обозначения дат юлианским календарем, поскольку именно такой метод летоисчисления был аутентичен описываемым событиям. Далее, значительное внимание уделено предыстории, как в общеисторическом масштабе, так и революции 1905 года: с чего начиналась. как развивалась, чем закончилась. И уже на этом этапе я, бывшая советская школьница, по определению перекормленная сведениями из этой области, удивилась тому, что началось все со знаков препинания. В буквальном смысле. Петербургские наборщики забастовали, требуя доплаты за набор знаков препинания, а уж после на забастовку откликнулись рабочие Путиловского завода.

И такого рода открытия, не производящие радикального переворота в сложившейся у русскоязычного читателя картине, но уточняющие и корректирующие ее, ждут вас во все время чтения. Канонический подход к освещению событий 1917 года в стране победившего социализма предполагает определенного рода неявный, но от того не менее действенный алгоритм, в соответствии с которым выстраивалась логистика разговора о них. Это неминуемо даже для таких новаторских по форме произведений, как "Ленин. Пантократор солнечных пылинок", просто в силу принадлежности к определенной ментальности.

Уровнем занимательности. читабельности, книга Льва Данилкина соотносится с "Октябрем" примерно как мьевилевский "Вокзал потерянных снов" с помянутым "Пантократором" и человеку, решившему искать в "Октябре" беллетристики я сильно не позавидую. С калейдоскопом из поминутно сменяющихся дат, топонимов, имен (знакомых, полузнакомых и незнакомых вовсе), событий нужно находиться в постоянном напряжении, в готовности воспринимать свежую информацию, растянув знакомство с книгой месяца на полтора интенсивного гугления или, как сделала я, получить общее представление, не пытаясь объять необъятного и просто обозначив для себя источник, которым удобно будет воспользоваться, буде возникнет необходимость уточнить конкретные события или персоналии этого промежутка времени.

Возвращаясь к структуре - события между февральской буржуазной и октябрьской пролетарской революциями разбиты помесячно с главами, названными: "Февраль. Радостные слезы", "Май. Начало сотрудничества", "Сентябрь. Компромисс и недовольство" и т.д. Такое структурирование логично и во многом задает тон, предвосхищает общий настрой того, о чем будет рассказывать означенная глава. Хотя в целом изложение довольно сухое, изобилующее малоизвестными персоналиями, академичное, скучное. Того читательского удовольствия, которое довелось испытать год назад с книгой Льва Данилкина, здесь и близко не было, Но с задачей, которую Мьевиль перед собой ставил, "Октябрь" справляется.
А кто ищет занимательности, пусть хоть "Кракена" почитает.

Это потрясающе. Правда. Других слов у меня просто не находится. Такое чувство, будто я наконец-то нашёл тот самый алмаз в куче сюрреалистичекого мусора, который не давал мне покоя и, бредя которым, я вновь и вновь отправлялся в поиски, закапываясь с головой в данный жанр. Всё, что мне сейчас хочется - встать и громко аплодировать автору, ибо это было потрясающе. И, если говорить о самом Мьевиле, то я не побоюсь назвать "Последние дни Нового Парижа" его лучшим произведением, хотя бы потому, что тут всё кратко и по существу (что, оглядываясь на ранние работы, ему не свойственно), но при этом идея раскрыта более, чем полностью. Что же касается героев, то до сих пор восхищает мысль о том, что "главные герои" вовсе не являются главными, что они нужны только для более динамичного движения сюжета вперёд; не будь их - не осуществился бы разве что только План "Рот" с его последствиями, все остальные образы продолжили бы существовать, именно поэтому серость и блеклость Тибо и Сэм я не могу назвать ничем иным, кроме частью сюжета, частью основной идеи.

Эхххх, не вышел каменный цветок, и взаимной любви и понимания в третий раз не случилось. Еле вымучила, еле дочитала. А вроде бы тот самый Чайна, а вроде бы тот самый Мьевилль. "Вокзал потерянных снов" и "Шрам" - это жутко и мерзко и красиво и нежно и с интригами. И хитрый сюжет, и дверь в другой мир, и запутанные отношения, и странные существа, и вообще полный крышеснос. В "Железном совете"... все то же самое, но почему-то нет и одного жалкого процентика того самого очарования. От красиво и нежно и с интригами остались только интриги, да и то, слабые. Вот с жутко и мерзко все в порядке, да, но этого, кажется, мало, это только вишенка на торте, а куда дели торт?

Вместо любимого Нью-Кробюзона Мьевилль пытается покорить меня железной дорогой, и все точь-в-точь как в присказке, рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, едет поезд запоздалый... только из последнего вагона сыпется фигня какая-то, которую и подметать не хочется. Бунты рабочих, крестьян и прочих пролетариатов против буржуазного общества и капиталистов, аз есмь социализмус. Ну просто Ленин на баррикадах, разве что Иуда Лёв молочным хлебом агитки не писал. В общем, такой литературой меня кормили в детстве часто, очень похоже. Так что вот все эти коммунальные вагоны с общей кухней Железного Совета меня не впечатляли никак. Скучно.

Главный герой, зовут Иуда, - бисексуал. Даже больше гомосексуал, но мужчины - это так, поматросил и бросил, а искренне и нежно он любит Надежду, ой, то есть Анн-Гари, известного повстанца женского рода, можно сказать, зачинателя и вдохновителя всей Революции, из бывших шлюх. А Иуду искренне и нежно любит Каттер, но этот любопытный любовный треугольник Мьевилль почему-то не развивает никак. Иуда любит Анн-Гари, Анн-Гари любит Иуду, Каттер любит Иуду, но чуть-чуть ревнует, идиллия. Скучно.

Параллельно идет история Ори, мелкого сорванца, который никак не найдет себе дело по уму и способностям и попадается на удочку к главному промывателю мозгов, злодею и вообще редиске, и тут вроде бы чуточку капельку интереснее, но все равно облом, все с самого начала предсказуемо до скрежета зубов, его поймали, его завербовали, его использовали, а из злодея пшик нарастал нарастал, да весь вышел, даже непереживательно совсем. Скучно.

И даже всяческие ништяки, вроде Каменного Дыма, переделанных заключенных, подробного устройства поезда чух-чух, физиологических мерзостей и прочей буйной фантазии автора, как-то не привлекают. От Мьевилля ждешь говорящей обезьяны (разве еще не было?) в каждой главе, и даже как-то скучно, когда ты ждешь, а оно появляется. Фу. Бе. Я же вот что хочу, я хочу любовный роман от Чайны Мьевилля. Пожалуйста.

Прочтение романа Чайна Мьевиль «Последние дни Нового Парижа» стало для меня необычным опытом. Ничего подобного я раньше не читала и была явно не готова к такому творчеству. Полнейший сюрреализм.
Роман повествует о Париже в другой реальности, о месте, "оскверненном искусством и демонами". Начало истории положил в 1941 году С-взрыв, породивший к жизни существ, возникших в воспаленном мозгу сюрреалистов и благодаря их неуемной фантазии. Эти творения вместе с парижанами противостояли нацистам и подчинившимся им демонам. Нацисты хотели обратить реальность в обыденность и безликую упорядоченность. Жители же Нового Парижа боролись за изысканность и необычность.
Первый раз порадовалась, что у меня не очень хорошо развито воображение. Иначе ночью не уснуть.
Не знаю, прочту ли другие произведения Чайны Мьевиль, но «Последние дни Нового Парижа» запомню надолго и буду еще вспоминать и анализировать свои эмоции.
#ЮФ