Отзывы на книги автора «Чайна Мьевиль»

После прочтения знаменитого Вокзала.., покорившего меня своей историей и атмосферой, сложно было удержаться и не ринуться на поиски следующей книги автора. Что я , в общем-то , и сделала, не стала отказывать себе в удовольствии. Хотя удовольствия или приятного чтения в этом романе практически нет, потому как главными героями выступают крысы, много крыс, больших и маленьких, серых и бурых, наводняющих переулки , подвалы , чердаки , канализацию и всю подземную сеть Лондона, а в довершение полноты картины еще жуки, пауки и жуткий в своей жестокости и беспощадности, не знающий жалости и идущий до конца Дудочник. И не дай вам Бог встать на его пути, вы легко можете оказаться той самой пешкой, которую непринужденно пустят в расход самым изощренным способом, перед этим выудив у вас все, что нужно.

А в остальном можно довериться мастерству автора и насколько это возможно насладиться историей , по сути являющейся своеобразным продолжением сказки про Гамельнского крысолова , то как это развитие сюжета себе представил Мьевиль и отдал на суд читателям.

История, начинающаяся как вполне себе обычный детектив, с каждой страницей набирает обороты и становится одновременно и детективом, и драмой, и фэнтези со множеством интересных, местами жутких, отвратительных подробностей, но при этом от неё невозможно оторваться , пока не узнаешь чем закончится непростая история, за кем останется последнее слово и сможет ли принц-полукровка стать настоящим королем для своих подданных, отдать долги и расквитаться с обидчиками, что возможно достигнуть только в тяжелой изнуряющей борьбе не на жизнь , а на смерть.

Но перед тем как вступить в схватку с опасным и жестоким противником принцу -полукровке нужно будет пройти свой путь, стать настоящей крысой, чувствующей все на другом, отличном от человеческого восприятия, уровне, узнать жестокую правду о себе, понять насколько был близок и важен ему тот, кого он потерял, как для любящего человека не может быть непреодолимых препятствий , а дружба становится еще важнее и ценнее в трудный час испытаний и тогда сообща можно сделать многое и самому стать на порядок лучше , честнее и сильнее, открыть для себя новые пути и возможности.

И вся эта мрачная движуха с убийствами, интригами и расследованиями, личными и общественными драмами ( все как у людей))) происходит на фоне и под музыку направления драм-энд-бэйс. Она звучит практически с первых страниц. она дополняет историю и вместе с начинающимися аккордами "Города ветра" медленно вползает тебе в душу , устраивается потихоньку и ты живешь под эти ритмы, прислушиваешься к ним, пытаясь подстроиться , уловить ритм, настроение и вместе с героями влиться в ряды почитателей композиции, хотя это и чревато последствиями, но удержаться слишком сложно, настолько эти моменты логичны, техничны и проникновенны.

Мрачная история, от которой за версту несёт протухшей осклизлой едой, а герои поедают её с удовольствием и аппетитом и не морщатся, канализацией, запахами немытого тела, крови и расплющенных внутренностей, но при этом нетривиально так, смакуя подробности, приправляя их нецензурной лексикой ( а её так достаточно на страницах романа, но и речь идет пусть и о принцах , но классовых низов, поэтому она органично вписывается в канву сюжета)) рассказывающая о том, что будет интересно если не каждому, то большинству : семья, дружба, любовь, отношения, добро и зло, месть и ненависть, желание властвовать и повелевать кому крысами, кому дУшами и умами всех живущих , когда для достижения этого нет преград, а только досадные помехи, которые нужно устранить без жалости и упрека и все это под музыку Города ветра.

P. S. ту мелодию, которую автор указывает в конце как вдохновившую его, я не нашла, но для меня музыка в романе звучала как-то вот так

Не пытаясь выглядеть беспристрастным, я старался быть честным - и рассчитываю, что для читателей с различными политическими взглядами мой рассказ окажется полезным.

Когда я впервые услышала об этой книге, то была сильно удивлена тем, что фантаст Чайна Мьевиль балуется еще и публицистикой. Более того, писатель, чье имя кажется мне не менее странным, чем его книги, оказался троцкистом, доктором наук с диссертацией на тему соотношения международных норм с марксистской концепцией права и бывшим членом британской Социалистической рабочей партии, покинувшим свою организацию по принципиальным и понятным мне причинам.
Потом на глаза попалась рецензия Галины Юзефович с её "Честно говоря, обстоятельный и фактологически точный нон-фикшн о русской революции — последнее, чего ждешь от Чайны Мьевиля". И вот я уже поволоклась в книжный магазин покупать странный том с Лениным в костюме Супермена на обложке.

Издательство, надо сказать, сильно рисковало, запуская это произведение в той же серии, что и привычную для Мьевиля и его поклонников фантастику.
Оно вдвойне рисковало, сделав для него такую хоть и скандальную, привлекающую внимание, но настраивающую на неправильный лад обложку.
Мне вообще неясен смысл проведенного ими позиционирования издания. Серьезные читатели над таким летящим чудом в лучшем случае посмеются (а в худшем - оскорбятся какими-то очередными обнаруженными у них нашим законодателем чувствами) и читать не станут. Фанаты Мьевиля будут ждать увлекательной фантастики, ошибутся и могут начать плеваться и бросить чтение. А те, кого способна привлечь такая обложка, потому что "прикольно", вообще не осилят и десятой части этого плотно насыщенного именами и событиями труда.

И это как раз, по-моему, главная проблема книги.

Дальше...

По правде говоря, я так и не поняла, для кого она написана и нужна ли на российском рынке.
Изложение событий с февраля по октябрь 1917 года в ней подробно и довольно точно, почти лишено ненужных субъективных оценок и упоминает всех значимых действующих лиц. Кое-где (а, может, почти везде?) Мьевиль закапывается в мелочи и подробности разговоров настолько, что ему приходится существенно ускорить ритм повествования, чтобы уместить в него всё желаемое. В результате книга грешит поверхностным изложением. Примерно таким же пробегом-проскоком мы учили это и в школе, отчего всё описанное кажется вторичным и практически ничем знания не обогащает.

Согласна, что, наверное, странно требовать от такого рода публицистики академической глубины. Тот же Акунин в своей "Истории российского государства", по мнению профессионалов, тоже плавает исключительно по поверхности.
Тогда пусть будет хотя бы увлекательность! Живое, цепляющее изложение, как в той же "ИРГ", чтобы можно было не только освежить в памяти самое важное, но и порадоваться нескучно проведенному времени.
Но нет. Я мусолила "Октябрь" две с лишним недели.
Можно было бы свалить сей факт на фактологическую перегруженность, но мне показалось, что дело всё-таки в другом - в манере изложения, какой-то особой муторности текста, которая внезапно народилась то ли у самого автора, то ли у его переводчиков.

В остальном у меня к Мьевилю претензий нет.
Знакомые историки поругивались на мелкие неточности (например, латышские стрелки обозваны латвийскими), но я, с учетом двойного перевода, готова была с ними мириться.
Видно, что автор много прочитал, немало изучил и попытался состряпать максимально полное, хронологически выверенное изложение важных для него событий. Такое, что точно нельзя назвать ни западной пропагандой, ни враньём, ни дилетантским порывом.
А что до субъективных оценок последствий революции и конкретно личности Сталина, то тут уж у каждого своё мнение. В правильную ли сторону повернули руководители страны после 1917 года? Оправдывает ли научно-промышленный прорыв масштабные зверства в отношении сограждан? Моё видение близко к автору, а потому "четвёрка" и значок с благодарностью за адекватность, несмотря на левые взгляды.

Такой восторженный хаос мог показаться кошмарным (или странным) карнавалом - все зависело от точки зрения наблюдателя.

Приятного вам шелеста страниц!

Действительно странная фантастика. У Мьевиля вообще и стиль своеобразный, и подход к построению произведения, и особое внимание к описаниям он проявляет. Тоже своеобразном.

Но вот новое произведение и тут я теряюсь. Опять странный мир, где мы видим город, расположившийся по две стороны моста. Холмы. На холме дом, где живет семья: отец, мать и сын. Странная семья. И вот мальчик видит, как отец убивает. Животных. Людей. Мать. И кормит трупами Яму. Он бежит в город, где знакомится с Сэмми и Дробом - беспризорниками, живущими в доме не Мосту. В дело вмешиваются взрослые, и всё оказывается не так. И всё же, что же было на самом деле? Что именно произошло? То, что предъявили взрослые, так, как объяснил всё отец? Или же все-таки память мальчика оставила правдивую картину? Или хотя бы частично правдивую?

У мальчика хорошо развито те чувства, которые отвечает за фантазию: наблюдательность, сочувствие, любопытство. Это видно по тому, как он изучает окружающий мир, как следит за ним, как зарисовывает на стенах чердака животных. Его воображение очень живое и гибкое. Поэтому что-то додумывалось, что-то мерещилось, что-то было на самом деле. В этом тяжело разобраться. Так уж получается, что основные непонимания связаны с тем, что же происходит на самом деле. Что прячется за фасадом, который мы наблюдаем. Люди живут и живут, занимаясь своими привычными делами. Никому особо нет дела для других. Исключение - дети с моста. Они чувствуют угрозу, верят мальчику и пытаются ему помочь. Взрослые здесь более черствые, дети более чувствительные.

Когда приходит понимание того, что этот мир - нечто абсолютно иное и в значительной степени чуждое нам, тогда и видишь, что твои попытки разобраться ни к чему не приведут. Этот мир невозможно понять. Его можно только чувствовать. На уровне интуиции всё, на ощупь. Он чужой. В нем всё странно. А тут ещё эти игры памяти и воображения мальчика.

Ну и подача истории тоже несколько странная. Рассказ ведется от лица одного человека, а именно того самого мальчика с холма, но в трех лицах. Как-то это связано с тремя книгами, Переписчиком, с переменами в самом мальчике, когда он ушел. А может с тем, что это попытки посмотреть с разных сторон. А может рассказать по разному те моменты, которые он по-разному помнит. Как оно на самом деле? А чёрт его знает.

У человека много поверхностей, надо брать в расчет все. Многовато складок.

Из лондонского Музея естествознания похищен кракен, прямо в своей гигантской емкости с формалином. Само по себе неприятно, но еще хуже, что это происшествие имеет смысл рассматривать как преддверие Армагеддона. То есть, буквально все приметы указывают на то. Билли Херроу, сотрудник музея, обладающий особой сноровкой в таксидермировании головоногих вообще и украденного экспоната в частности, оказывается вовлечен в связанную с этим круговерть.

А закрутится все не по-детски. Пропавшая тварь, была предметом культа и служила символом веры для кракенопоклонников, на которых падает главное подозрение в то время как они, в свою очередь, считают Билли замешанным в покраже священной реликвии и прикомандировывают к нему одного из своих ересиархов Дейна.

Одновременно с этим в Лондоне появляется пара персонажей, восходящих к Бегемоту с Коровьевым, хотя с этими симпатичными злодеями у них куда меньше сходства, чем с Крупом и Вандермаром из гейманова "Никогде" или Гогом и Магогом из "Агафонкина" Радзинского. Двое отъявленных мерзавцев Госс и Сабби, сеют вокруг смерть и наслаждаются чужим страданием.

Будут еще лондонманты буквально гадатели по лондонским внутренностям, умеющие напрямую общаться со сложносочиненным психофизическим конгломератом, который представляет собой ноосфера английской столицы. Кроме умозрительных: "вопрос-ответ" функций, они умеют в прикладное: перекраивать пространство, создавать проходы или сплошные стены где необходимо; добывать из ткани города любые материальные вещи, Впрочем, лондонманты с давних времен держат нейтралитет.

С темой изменения пространств и физических объектов близко соприкасается здешний сорт телепортации с упрятыванием чего-то очень большого во что-то очень маленькое, как автомобиль, уместившийся в шкатулку для драгоценностей или два человека в стандартный посылочный ящик - ну, вы поняли - не по принципу сорокинской жидкой матери.

Марксист Мьевиль не упускает возможности разагитировать читателя, здесь выразителем идеи "мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем" становится Вати, мятежный дух древнеегипетской погребальной статуэтки, который возглавит сопротивление. Ах да, еще фамильяры. Знаете кто такие? Помощников ведьм и колдунов из числа животных, наделенных интеллектом и способностью самостоятельно действовать.

Список оглашен, казалось бы, осталось насладиться историей тут-то и начинаются проблемы. Роскошный паноптикум не хочет собираться воедино. Мьевиль вообще-то не самый комфортный рассказчик, за единством времени, места и образа действия не к нему, события обычно разворачиваются в диковинных декорациях, персонажи странны, а в принципах их взаимодействия не так-то просто разобраться.

Отталкивающе гранжевая эстетика "Крысиного короля", босхоподобное смешение всего и вся в Нью-Кробюзоне, необходимость смотреть-не-видя "Города и Города" и низведение (возвышение?) людей до функции частей речи в "Посольском городе". Отдельные персонажи редко играют у него сколько-нибудь значимую роль, марксистские взгляды обусловливают большее тяготение к коллективизму и согласованным массовым действиям. Но все же бывают невероятно яркими, чего стоит Попурри из "Вокзала..."

А главное, самая диковинная изначально россыпь элементов складывается в стройное единство истории. С "Кракеном" не то. Бестолковые мотыляния героев остаются разрозненными эпизодами, вызывая умозрительный интерес: гляди-ка что еще придумал - но не рождая эмоционального отклика. Билли аморфен и довольствуется ролью ведомого, яркая констебль Коллингсвуд все время чуть не дотягивает и получается, что единственный герой, чьего появления более-менее ждешь - тот самый Вати, египетская погребальная статуэтка. Как по мне, маловато будет.

И все же Мьевиль, даже не в самых удачных своих вещах, на голову выше большинства коллег, а перевод Сергея Карпова источник отдельного (дополнительного?) удовольствия

Очень странная история. Огромная книга абсурда. А знаете, чем пахла сказка? Очень странно звучит, но на страницах сквозило Гейманом. Меня не оставляла мысль, что это он, а не какой-то там новый для меня автор. Я очень пыталась проникнуться волшебством потустороннего Лондона, но впечатлиться никак не выходило. Возможно не мой автор или не моя история, но все это как-то слишком для меня.

Без эмоций постараюсь отметить хорошие мысли новой лондонской сказки. Две девочки, гуляя по Лондону начинают видеть разные странности, я очень надеюсь, что это сказочные мотивы, потому что постоянно ловила себя на мысли, что возможно это история с привкусом запрещенных препаратов, но всю книгу убеждала себя, что это фантазии. Одна девочка избранная, другая - нет. По итогу все оказывается наоборот, потому что вторая более целеустремленная и бесстрашная. И вот эта идея меня очень впечатлила, потому что сказка вроде как рассчитана на детей, а вложить им такую мысль в голову благородное дело. Какие бы не вешали на тебя ярлыки, только ты сам решаешь, кто ты есть.

Мир по ту сторону очень необычен, но вопросов гораздо больше, чем ответов. Мальчик-призрак, или полупризрак, вызвал у меня абсолютное недоумение. Его происхождение с призрачной матерью и живым отцом не укладывается у меня в голове. Зло слишком эфемерно, и цели этого существа я тоже не поняла, но может оно и не надо тем, на кого изначально была рассчитана книга. Хочется отдельно отметить существо, которое питается новыми словами. Это же гениально! Я даже встрепенулась, когда дошли до этой сцены.

В целом книга то не плохая, светлые моменты здесь тоже есть, но история совершенно не моя, я больше скучала и засыпала с книгой. Герои тоже не вызвали совершенно никакой моей личной заинтересованности в их жизнях. Сомневаюсь, что продолжу знакомство с автором, но Гейман мне тоже не заходит, а я упорно по чуть-чуть его читаю, так что как знать..

Революция, ты научила нас
Верить в несправедливость добра.
Сколько миров  мы сжигаем в час
Во имя твоего святого костра?
ДДТ

Любите ли вы  Чайну  Мьевиля, как его люблю я?  Есть за что. Он  феерически талантлив.  Написал "Вокзал потерянных снов", изменивший  представление о жанре фэнтези, когда ему не было и тридцати. Редкий умница и диссертацию (не  имеющую, заметьте, отношения к литературе), защитил  примерно в том же возрасте.  Чертовски красив, высок и сложен как античное божество.  Он последовательный марксист и придерживался своих взглядов задолго до того, как это вошло в моду. Специалист по истории русской революции ("Октябрь") и поклонник Льва Троцкого -  сквозная для его произведений тема поезда несомненный, оммаж агитпоезду Троцкого, а имя  главного героя Иуда Лев прямая отсылка ко Льву Давыдычу.

Интеллектуал и эрудит, вводит в свои книги сложнейшие лингвистические ("Посольский город"), социопсихологические ( "Город и город"), искусствоведческие ("Последние дни Нового Парижа") идеи.  Бывает невероятно забавным и успешно пародирует классику ("Рельсы")  Написал гомоэротический спагетти-вестерн во времена, когда гей-тема еще не стала "повесточкой", а  вестерн и  вовсе воспринимался ее антиподом (упс, вот тут надо было промолчать, чтобы не настроить против автора воинствующих гомофобов, но что уж поделать, сказалось - пусть остается).

Итак, третий роман нью-кробюзонского цикла. Завершающий  трилогию о самом необычном, отталкивающем, прекрасном, безобразном, притягательном, омерзительном, ярком из городов, когда-либо созданных человеческим воображением.  Устроенный достаточно сложно, он начинается, продолжается и заканчивается  странствиями героев в поисках кого-то/чего-то представляющего для них невероятную важность, и ради встречи с чем они готовы рисковать жизнью. В начале романа это Железный совет, собственно тот, что дал ему заглавие.

На самом деле, это бронепоезд, захваченный революционерами, который свободно колесит по просторам. То есть как, разве  поезд - это не по определению движение в заданном направлении? Но этот особенный, неуловимый, его пассажиры - еще и проходчики, которые разбирают рельсы позади  и прокладывают их вперед, служа делу революции не без помощи магии. Не забыли, Нью-Кробюзон -  мир, где магия имеет место. Каттер сотоварищи ищет Совет, чтобы сообщить, что отряд милиции Нью-Кробюзона идет по их следу тайными тропами свернутого пространства, чтобы уничтожить, применив новое чудовищное оружие. О теме поезда так хотелось бы поговорить особо, начиная с "Рельсов" самого Мьевиля, в которых планета опоясана рельсами без конца и края, и заканчивая связью с пелевинской "Желтой стрелой" и "ЖД" Быкова, но этак нам никакого времени не хватит.

Каттер был учеником и другом (и любовником) революционера и мага-големиста Иуды Лева,  рассказ о котором займет изрядную часть объема книги. В свое время, около двадцати лет назад тот был железнодорожным разведчиком, отряд которого погиб, а его единственного выжившего  приютили у себя дикие свободные копьеруки, на  которых люди  прежде охотились ради их конечностей. Живя у копьеруков, Иуда овладел одной из разновидностей их не боевой магии, которой  пользовались женщины и дети для игр - созданием големов. А нужно сказать, здешние големы  не обязательно глиняные создания, это могут быть объекты, собранные из чего угодно.

Пережив задолго до описываемых событий, машинный бунт, Нью-Кробюзон строго запретил механизмы в качестве помощников  по хозяйству. Но оживленные с помощью магии големы приспособлены к выполнению тяжелых работ неплохо. И в принципе, как маг-големист Иуда мог быть недурно обеспеченным, но он думает о другом и мечтает о справедливости для всех отверженных, коих в Н-К неисчислимое множество. Самые бесправные переделанные, однако и прочие меньшинства не могут похвастаться равными правами и возможностями с людьми, и среди последних привилегированных куда меньше. чем бедноты.

Есть еще линия Ори, тоже рабочего, агитатора, революционера, также влюбленного в Иуду (что уж тут поделать), которая странным образом переплетается с историей Спирального Джейкоба, который производит на всех впечатление полусвихнувшегося старика бомжа, на деле будучи агентом соседнего государства Теша,  состоянии вялой вражды с которым перейдет в открытое военное столкновение, а лазутчик Джейкоб, бормочущий что-то под нос и чертящий повсюду свои спирали, окажется владельцем чудовищной силы оружия, и заодно пятой колонной.

Спровоцирует войну убийство мэра Н-К, война, в свою очередь, послужит катализатором для революции - все как у нас в начале века, закончится только иначе. И ах, да, будет же еще монах Курабин, жертвующий ради ценной для своих друзей информации различными аспектами своего восприятия, буквально отдавая себя по частям делу революции: родной язык, воспоминания, наконец зрение. И вот тут время добавить ложку дегтя, которая портит все. Роман роскошно-избыточен, но в нем чересчур много всего намешано, и вычленить смысл практически невозможно. все тонет под нагромождениями монструозных созданий мьевилевой фантазии сильно в ущерб эмоциональная привязке. Здесь не будет как  с девушкой-хепри, редактором "Буйного бродяги", Гарудой, ученым в "Вокзале потерянных снов".

    Крутейшая книга, соединение истории любви, политического триллера, фэнтези, стим-, био- и  сплаттерпанка, с вестерном и революционным романом. Но поменьше бы монстров и революции, побольше психологии и отношений - цены б ей не было.

  Мы творим историю, но не в тех обстоятельствах, которые выбираем сами.

Ожидание новинки и предвкушение от предстоящего чтения её оказалось в разы прекраснее и волнующе, чем сам роман, состоящий из одних недосказанностей и недоговоренностей. Вроде все было и при этом ничего не было....

При этом, именно намеки и отдельные моменты создают атмосферу таинственности и подспудного страха, помогают почувствовать, как меняется обстановка, окружающая мальчика, как сам он до конца не может понять, что произошло, что происходит сейчас и к чему все придет. Вопрос повисает в воздухе..

Есть мальчик, живущий на холме с обоими родителями, у каждого из которых имеется свое дело и увлечение. Особенно в этом плане интересна задумка Чайны , связанная с деятельностью отца, изготавливающего всевозможные ключи, но не те, к которым мы привыкли, могущие открывать замки и двери, а имеющие гораздо больше возможностей для реализации своих способностей. Они чуть ли не Золотые ключики, помогающие их владельцам распахнуть двери в новые миры для каждого.
И мать, вроде как возделывающая огород, но только на первый взгляд все может показаться таким простым и обыденным. Нет ни семейного тепла, ни уюта, ни особой любви и поддержки в этом доме. Они словно просто живут под одной крышей, но чужие друг другу люди. При этом каждый из них по своему любит мальчика. Почему так сложилось ? И как оказалось, что они живут за пределами городской черты, вынужденные спускаться туда по необходимости ? И что в конечном итоге случилось в странном доме на холме ?

Куда ни глянь и кого не возьми из героев, все они настороженные и исподволь готовые к удару. Чувствуется, что когда-то в этом мире произошло что-то ужасное, разделившее единое целое пространство на отдельные государства или города ( тут только моё ощущение). Бездомные дети, ловящие с моста мышей тоже добавляют определенных красок этому миру. Жутковатому , таинственному и отнюдь не стремящемуся открывать свои секреты и тайны первому встречному. Равно как, а может , в первую очередь, таинственному переписчику, явившемуся ниоткуда и уходящему никуда, имеющего в своем арсенале книги, (может, судеб), куда записывается все выясненное, узнанное и даже больше...

Возможно, переписчик -не просто переписывающий показания, а переписывающий и историю в одной из книг...

Вопросы остаются без ответа, но скорее всего это и есть авторская задумка, и этот «Переписчик» Чайна Мьевиль -только одна из трех написанных им книг...

Так обрадовалась, увидев эту новинку, ведь Мьевиль уже давно завоевал мой преданный интерес и желание потихоньку прочесть если не все, то большинство его книг. Так обрадовалась, что впихнула тут же в свои зимние планы, благо она небольшая. Так предвкушала и... И теперь сижу в некотором недоумении. А что я собственно только что прочла? Нет, слог безусловно хорош, да и мир автор в своей излюбленной манере нарисовал очень необычным и интригующим. Но о чем собственно сама история? Мира, слога и атмосферы (а они все в наличии) мне мало, мне б сюжетика хоть с мааленькими пояснениями и разгадками. Вот такая я привереда.

О чем книга? О том, как в одном странном необычном мире в одном странном необычном городе в одном странном необычном доме живет одна странная необычная семья. Мать когда-то жила на побережье, но уехала и теперь выращивает странный огород и вроде как растит сына. Отец когда-то был на какой-то войне и теперь он ключник. За домом есть мусорная яма, которая на самом деле бездонная расщелина в скалах, туда мать сбрасывает мусор, а отец трупы, когда на него что-то находит. (Если у вас тоже загон на животных, читайте аккуратнее, так как без подробностей, но убивают и собачку, и кролика, и птичку...) А потом что-то случилось... или не случилось... или случилось, но не то что показалось, и пришел Переписчик. Конец истории.

Честно говоря, не поняла ни о чем история, ни в чем ее посыл, в общем просто я не поняла, что и о чем я прочла, кто готов поделиться этой инфой, милости прошу в комментарии)

Вдруг из маминой из спальни,
Кривоногий и хромой,
Выбегает умывальник
И качает головой...

Мьевиль вызывает у меня благоговейный трепет, ассоциируясь одновременно с двумя уайльдовыми персонажами: Мальчиком-Звездой и Счастливым Принцем. С одной стороны, совершенно непостижимо как мог человек двадцати восьми лет создать сложнейший мир Нью-Кробюзона, с многообразием его рас, непростыми социальными, политическими, межличностными отношениями персонажей, проработанной бюрократической системой. Тот Нью-Кробюзон, на штурм твердынь которого отправлялась трижды, будучи уже куда как опытным читателем и свои десять тысяч часов чтению давно отдав, а одолела только с третьего раза. С другой - исповедует радикально марксистские взгляды, его "Октябрь" по праву в тройке лучших современных книг о русской революции с "Домом правительства" Слезкина и "Пантократором" Данилкина.

"Последние дни Нового Парижа" соединяют обе ипостаси: писателя-эстета и пламенного революционера (три, еще просветителя). Хотя от мысли, что массовый читатель оценит книгу, все-таки далека. Форма - рукопись, найденная в бутылке: шапочная знакомая из прежних времен просит автора бестселлеров о встрече, в ходе которой знакомит его с рассказчиком и удаляется. В следующие тридцать шесть часов без сна, еды и (простите) даже без посещения туалета этот человек повествует о фантастических событиях, имевших быть в годы Второй Мировой в некоем параллельном мире, в котором Парижу нашего соответствует Новый Париж. По некоторым признакам писатель заключает, что его визави и есть Тибо, выступающий главным персонажем истории. Попытка встретиться еще раз не увенчивается успехом, читателю предоставляется возможность догадываться, что герой вернулся в свой мир, время которого течет в ином, чем у нас, ритме.

Теперь о чем книга. Пристрастие нацистов к оккультизму давно стало общим местом, а склонять на все лады аненербе сделалось любимым занятием авторов фантастики, фэнтези и альтернативной истории. В романе фашистам удается таки заручиться помощью адских демонов для поддержания порядка в оккупированном, но непокоренном Париже. И вот тогда, в ответ надругательство, сам свободолюбивый дух Лютеции восстал на завоевателей, материализовав порождения творческой фантазии сюрреализма, признанным центром которого был предвоенный Париж. Новый Париж наводняют причудливые создания, явно не выступая на стороне борцов Сопротивления и чуждые всего человеческого, но при столкновении с наци или их адскими приспешниками, вступая в бой.

Все это, как несложно догадаться, не добавляет дивному новому миру упорядоченности, но в критической ситуации любая помощь кстати, а свой своему поневоле брат. К тому же, на стороне Маки постепенно появляются люди, наделенные способностями ладить с диковинными креатурами, отыскиваются и артефакты, усиливающие такого рода свойства. Одним из таких людей становится молодой боец Тибо, стихийный сюровый гений. Париж, меж тем, превращен оккупантами в закрытый город - род Зоны из стругацкого "Пикника..." в который (деньги могут многое) тотчас устремляются со всех концов света авантюристы, готовые достать для богатых коллекционеров чудеса и диковины Нового Парижа, вроде шерстяной ложки или (если повезет) волкостолика или (при совсем уж невероятной удаче) женщину-велосипед.

Скучно, желающему познакомиться с очередным Городом, порожденным гением Мьевиля, не будет (ох, а ведь этот аспект его творчества, особую страсть к городам всех возможных архитектурных форм, форм правления, ландшафтов и трудноуловимой, но важной составляющей, которую можно определить как Дух города - этот аспект я совсем упустила). Да, с городами он особенно хорош и в современной литературе нет автора, которому эта тема отвечала бы такой безусловной взаимностью. Но города Чайны Мьевиля могут и должны стать предметом отдельной обширной статьи, здесь об этом не время и не место.

А о чем никак нельзя не сказать, так это об огромной работе по систематизации, каталогизации и популяризации сюрреализма, проделанной им в этой книге. Приложение и Алфавитный указатель к ней ничуть не менее увлекательное чтение, чем собственно роман. И, гарантирую, после нее "Дали" перестанет быть первой (часто и последней) ассоциацией, которой вы откликнетесь на слово "сюрреализм".

Масштабное, подробное и великолепно структурированное исследование российских революций 1917 года. Я ещё не встречала книг, где про Февральскую и Октябрьскую революции было бы рассказано таким простым языком всё по порядку. Вся эта партийная и человеческая мешанина девяти месяцев 1917 года уложилась у меня в голове, как носки по методу КонМари Мари Кондо - Магическая уборка. Японское искусство наведения порядка дома и в жизни .

Книга структурирована по месяцам. Каждая глава - 1 месяц - с февраля по октябрь 1917-го, с двумя дополнительными главами о предыстории и последствиях революций.

Эта книга заполнила пробелы в понимании того, как видится революция снаружи России. Например, я поняла, почему в книге Джаспер Ффорде - Дело Джен, или Эйра немилосердия в альтернативной вселенной Англия выиграла Крымскую войну у России. До прочтения "Октября" я думала, что Ффорде бредит, - ведь Крымская война происходила между Россией и Турцией!

Поразило огромное неравенство между крестьянами и царём. Крестьяне были как рабы, их не обязаны были принимать с аудиенциями даже чиновники.

Стало понятно, почему в СССР предоставление сервиса клиенту и бытие вежливым гневно отторгалось - народ столетиями был униженным, возможность унижать других была признаком власти, признаком свободы действия. Теперь освобождённому от необходимости быть униженным народу самому хотелось унижать без ограничений.

На многочисленных демонстрациях звучали поразительные требования, порой даже ущемляющие права самих демонстрантов. «Никаких чаевых!» – декларировалось на объявлениях на стенах ресторанов. Петроградские официанты вели удивительную борьбу, отстаивая свою честь. Они промаршировали по улицам столицы в своих лучших нарядах под плакатами, осуждавшими «унижение» достоинства чаевыми и их тлетворный дух и требовавшими «уважения к официантам как к людям».

Солдаты русской армии до февраля 1917 года все еще подвергались ужасным унижениям. Они не могли читать книги или газеты, относившиеся к каким-либо политическим обществам, без разрешения посещать лекции или спектакли. Они не могли вне службы носить гражданскую одежду. Они не могли питаться в ресторанах или ездить на трамваях. А офицеры, в свою очередь, обращались к ним, используя унизительные прозвища. Таким образом, это была борьба против унизительной фамильярности, проявление классовой враждебности к соответствующим грамматическим формам.

Любопытно, что Мьевилю, марксисту до мозга костей, удалось создать произведение, показывающее весь ужас революции - никем не контролируемой силы, сносящей на своём пути всё без разбору. Только теперь я поняла, почему капиталисты проявляли такую жестокость по отношению к Че Геваре, Вьетнаму, Лаосу - и сейчас так боятся Китая. Никому неохота, чтобы их убили, а накопленное разрушили, а оставшееся присвоили.

Стало понятно, почему революция 1917-го года проходила в 2 этапа.

Стало понятно, что капитализм и социализм суть одно и то же. У кого средства производства - у того и власть. И будет эта власть принадлежать олигарху, силовику, буржуа, фермеру или рабочему - не суть важно. Всё равно она никогда не будет принадлежать большинству хотя бы потому, что большинству лень и неохота её осуществлять. Единственное, что требуется для того, чтобы большинство жило хорошо, - это осуждение и отмена нарушающих закон. Даже сажать их не требуется. Просто делать изгоями - конфисковать все деньги и средства производства, кроме небольшого базового дохода, позволяющего не умереть с голоду.

Стало понятно, почему в развитых странах власти стараются, чтобы у них не было бедных граждан, при любом удобном случае выплачивая пособия. Если у тебя нет пролетариата, то невозможна и власть пролетариата и пролетарская революция.

Осталось непонятным, зачем каждый из революционеров решил заняться революцией, этот вопрос буду изучать отдельно.

Осталось непонятным, как Ленин, просидевший в Швейцарии, как Илья Муромец на печи, практически 30 лет и 3 года - он провёл там безвылазно 17 лет - вдруг стал тяжеловесом революции.

Ужасно удивило, как Ленин, возглавивший большевиков после своего возвращения из Швейцарии, вёл себя как подросток в период гормонального взрыва, и объединяться с Временным правительством не хотел, и брать власть в свои руки тоже не хотел, боясь не справиться, и сидел и выжидал удобного момента в то время, как страна горела и разваливалась. Не люблю таких эгоистов, которые только за себя и свои высосанные из пальца убеждения. Если уж назвался политиком, пошёл и взял на себя ответственность или ***** с пляжа.

Так считали и рабочие.

Здоровенный рабочий пробился вперед и потряс кулаком перед лицом у Чернова.
«Принимай власть, сукин сын, коли дают!» – проревел он одну из самых знаменитых фраз 1917 года.
Популярный большевик Зиновьев вышел успокоить их (протестующих) шутками и дружелюбием и попросил разойтись. Но разубедить всех он не смог, и решительная группа протестующих внезапно ворвалась в Екатерининский зал, где собрался запуганный Совет.
В ответ на это вторжение некоторые из членов Совета, как изящно сформулировал Суханов, «не показали достаточного мужества и самообладания». Они скрылись от тех, кто требовал, чтобы они взяли власть.

Вообще и Ленин, и многие другие революционеры были, конечно, совершенно недоговороспособны. Или будет по-их, или вообще никак. И если не по-их, то они действовали исподтишка, тайком распропагандируя необразованный народ. Неудивительно, что капиталисты их побаивались и хотели отрезать от власти - любой бы побаивался иметь дело с фанатиками. А как с ними иметь дело, если с ними невозможно договориться? Не понравилось, что они пропагандировали в армии и разрушали страну в то время, как Временное правительство и Петросовет пытались страну собрать и поднять.

Ну и то, что большевики расстреляли членов царской семьи, просто омерзительно и тошнотворно. Члены царской семьи вообще никого не трогали после свержения, они были такими жалкими. Но нет, надо было их добить. Детей. Михаила Александровича этого несчастного. Большое возмущение у меня это вызвало. Свержение царя было необходимостью, поскольку у рабочих и крестьян были нечеловеческие условия жизни, но становиться убийцами могут лишь отморозки, которые сами не заслуживают того, чтобы жить. Но они, собственно, и были потом расстреляны своими же в процессе репрессий 1930-х годов.

Ещё заметила, что сеть агитаторов у большевиков была просто огромная. Ленин в Швейцарии жил роскошно. Газеты и листовки печатались огромными тиражами. Вопрос - откуда деньги? Мьевиль не изучает этот вопрос, и, может, это и к лучшему.

Миру революционеры казались оборвышами и зверями. Чем-то вроде талибов.

«При взгляде на них, – сказала дочь британского посла о восставших кронштадтских матросах на улицах, – возникает вопрос: какая судьба ждет Петроград, если он окажется во власти этих головорезов с их небритыми рожами, сгорбленной походкой, безоговорочной жестокостью».

Поразило, как народ подчинялся то тем, то сем. Кто-нибудь выпустит какую-нибудь прокламацию, и народ берёт под козырёк и идёт её выполнять.

Но всё равно, конечно, события революции, хотя и максимально остросюжетные и триллерные в исполнении Мьевиля, частенько заставляли меня задрёмывать. Даже Мьевиль не способен спасти эти бесконечные резолюции, совещания и съезды; листовки, демонстрации и протесты; конференции, выступления и слоганы; призывы, манифесты и лозунги; секции, партии и исполкомы; прокламации, декларации и передовицы; комитеты, активистов и делегатов.
Поэтому местами было скучновато.
Это была первая книга в моей жизни, некоторые страницы которой я прочитала через силу, руководствуясь недавно прочитанной концепцией Дмитрия Емца:

Мы любим делать то, что умеем!
Самые сложные – это первые 100 часов чтения (всего треть от трехсот). Потом еще двести – через пень-колоду. А потом свобода!!!

И ужасно рада, что прочитала. Давно хотела разобраться в революции, но не хотела в ней разбираться. Если вы как я, эта книга вам идеально подойдёт - она наименее скучная из всех учебников истории и часто даже увлекательная.
Из-за этой скучноватости в процессе чтения думала, что это будет единственная и последняя книга о революции, прочитанная мной, однако к концу книги уже знала, что историей революций я увлеклась, и это надолго.

Есть некоторые неточности, поэтому эту книгу ни в коем случае нельзя брать в качестве учебника, как предлагает Галина Юзефович - но для вида сверху, понимания общей канвы событий лучше неё просто не существует. Мьевиль приводит разные якорьки, интересные факты, благодаря которым люди и события оживают, перестают быть сухими картонками из учебника истории.

Редактура не везде качественная - есть ошибки, вместо использования русских слов английские транскрибируются и используются с такой уверенностью, как если бы они были взяты из словарей. Вообще в целом перевод отдаёт машинным, и не самым качественным. В начале следующего года перечитаю книгу на английском.

Не могу сказать, что я в абсолютном восторге от книги - мне очень резало глаз отсутствие научности и наличие пристрастности (видимо, оттого, что Мьевиль - марксист) - но тем не менее, книгу горячо рекомендую тем, кто хочет ровненько уложить историю Февральской и Октябрьской революций в своей голове.

Поверить не могу, что я скинула один из пунктов из своего списка «Сделать в течение жизни». Йеееееее! Пошла праздновать.

Постскриптум: и надеюсь, что революций больше не будет (хотя надежды на отсутствие насилия сейчас такое смешное дело).