Отзывы на книги автора «Борис Васильев»

Борис Васильев не умеет писать скучно. Очередная повесть о правителях Киевской Руси полна событиями и национальным колоритом.
Как писал Пушкин - *Там русский дух... там Русью пахнет!*.
Сначала мы встречаемся со старыми, уже полюбившимися героями. С Вещим Олегом, с Нежданой и Сигурдом. Появляются новые действующие лица, подрастают дети персонажей из первой книги. И игра наших престолов переходит на новый этап.
С историческими фактами автор обращается очень вольно, многим событиям дает собственные трактовки, но книгу это не только не портит, а делает еще более интересной. Да и кто достоверно знает, что там было на самом деле больше тысячи лет назад ) Даже сохранившиеся летописи часто расходятся и противоречат друг другу.
Достаточно четко заметны личные симпатии или антипатии автора к историческим или вымышленным персонажам.
Борису Васильеву удалось великолепно пофантазировать на тему одного из самых интересных и загадочных периодов русской истории. События, предшествующие началу регенства Великой княгини Ольги, обращение к христианской религии и рождение её сына Святослава.

Удивительно точно умеет Васильев бить в сердце. Абсолютно по-разному, и при этом всегда очень метко. Военная его проза, вызывающая не только печаль или скорбь о так страшно и так неправильно, несправедливо погибших, но и совершенно искренние слезы, известна всем. А вот его исторические романы, в числе которых и сага об Олексиных не столь известны, а жаль. В этих книгах Васильев взывает не только к сердцу, но и к разуму, представляя нам главных героев, которым постоянно приходится выбирать - между жизнью и смертью, положением в свете и уважением к себе. И в любым спорных моментах они стремятся не потерять главное - самих себя.

Итак, на дворе семидесятые годы девятнадцатого века. И встречаем мы потомков того самого Олексина - картежника и игрока. Братья и сестры Олексины - Варя, Гавриил, Василий, Федор, Маша, Иван, Володя. Это не все, есть еще и младшие, но им в этой книге пока нечего сказать. И вот эти молодые люди - такие разные и такие похожие вступают понемногу в большой мир, пытаясь жить своим умом, своей честью. Какими бы разными не были их взгляды на жизнь, в них легко можно узнать братьев и сестер - выходцев из одной семьи. И совсем не по запаху кислых щей, не то вы говорили, батюшка, Иван Гаврилович, не те слова нашли. По стремительно ускользающим из этого мира понятиям чести, порядочности. По неспособности совершить подлость.

Да, все они романтики, даже если и пытаются придавать своим рассуждениям какой-то взрослый скептицизм. Романтики пока, в силу молодости, в силу счастливой и беззаботной юности. И жизнь не даст им времени спокойно перерасти самим эту детскую восторженность - жестко, если не жестоко, будет перемалывать их в своих жерновах, из которых выберутся, к сожалению, не все.
Сурово будет лечить она их идеализм - петлей на шее, ударом полена по затылку, побоями до смерти. Но не избавит никогда от главного - от попыток найти себя в этом мире, свою "торбочку":

У каждого своя торбочка, и как наденешь ее, так и до смерти не скинешь. Поэтому ошибиться нельзя: надо по плечам брать, по силам мерить.

От попытки понять не только "что я делаю", но и "правильно ли я поступаю? прав ли я". Мучительные эти размышления и споры с самими собой, с окружающими должны в конце концов привести каждого к истине, но приведут ли?

И все поиски правды или истины, свободы или справедливости, чести или долга Васильев заканчивает вечным русским аргументом, который, пожалуй, перевешивает все наши недостатки и метания. Как ни горько, ни ни страшно, ни жестоко это признавать - лучше всего мы умеем умирать. За Родину, за свободу, за друзей.

Спойлер, если кто-то будет читать эту книгу, как приключенческий роман

Иду, Фок

- выкрикивает Брянов и распятый девятью турецкими штыками все же не выпускает из рук сабли.

Держись, Брянов

- шепчет Тюрберт и дергает спуск, обрекая себя на смерть, но давая шанс своим, отбросить турок от берега.

Царь забыть может - Россия бы нас не забыла...

отмахивается от утешений обделенный наградой Скобелев. И от этой мысли становится печальней всего, ибо забыла. Скольких своих героев забыла Россия?

Место действия: Киевская Русь
Время действия: примерно 920-970 г.
Впечатления: Начав читать "Ольгу - королеву русов", я была рада снова встретиться с хорошо уже известными героями по роману "Вещий Олег". Но радостные впечатления были значительно омрачены уже первой главой. Сразу закралось чувство, что что-то пошло не так... То ли настроения у автора не было, то ли писал он без особого желания. Но если "Вещий Олег" захватил своими интригами и яркими персонажами, то здесь предстал просто сонм нелицеприятных героев с незапоминающимися второстепенными лицами, а действие скакало туда-сюда без какой-либо цельности сюжета. Например, вот только что автор показывает умирающего в старости воеводу Свенельда, тут же уже его воспоминания о детстве и знакомстве с Ольгой, а дальше мы уже читаем про князя Игоря и его вражду со Свенельдом. Ну ладно то мне, я неплохо знаю историю жизни этих персонажей, а неподкованному читателю думаю такие перескоки не сильно понравятся.

Честно говоря, я ожидала, что в этой книге будет больше князя Олега, что автор подробнее расскажет о его взаимоотношениях с женой, о детстве Ольги и о походе на Византию, в итоге я получила какой-то сжатый пересказ событий за последующие 20 лет. При этом так и не было рассказано куда делся Сигурд, на арене не появился Урмень, не смотря на изгнание его отца-князя(хотя нет, появился, на пару абзацев, и не по поводу отца, но лучше бы вообще в таком ключе не появлялся), а слухи о том, что князь Игорь не ладит с девушками ибо ладит с отроками вообще меня расстроили. Дальше пошло рваное повествование, которое в принципе было интересно и читалось легко, но... Дело в том, что главные герои у автора получились неприятнейшие люди. Да их даже уважать не за что. Вот в предыдущей книге не смотря на все, что натворил князь Рюрик, я все же испытывала к нему уважение, удивлялась его хитрости, а в конце мне даже было его жаль. Здесь такого сопереживания не было ни к одному герою.

Князь Игорь у автора получился этаким скользким "ужом". И это после того как я так восхищалась образом князя у Симоны Вилар. Да простит мне Васильев, но образ Игоря в "Ведьме" Вилар мне понравился в 100 раз больше. Кстати, как и образ княгини Ольги. Там она была хоть и горда, но мудра и старалась быть справедлива. У Васильева она тщеславна, помешана лишь на собственной власти, у нее отец убит, а она думает лишь о том как родить наследника и удержаться у кормила. В общем, вышла просто жестокая "стерва". Чего только стоит эпизод, где она без колебаний приказала избавиться от старухи-знахарки, к которой сама же и пришла за помощью, а когда враги подвергли пыткам ее старую кормилицу, то лишь рукой махнула. Вот воевода Свенельд не даст соврать:

"- Единственно, кого она любит, так это - себя самое. Зато - верно и пламенно, - с горечью заметил Свенельд."

А ведь он ее возлюбленный, тот человек, который испытывал к княгине на протяжении всей жизни теплые чувства.

"Князья не щадят. Князья милуют."

Ага, похоже у Ольги и у Игоря с милованием как-то не сложилось. Кстати, не такие уж они и разные. Хоть автор и выделяет Ольгу, ее в книге считают истинной правительницей, ей поклоняются, тогда как Игоря боятся, но все же не уважают и смеются над ним. Но как по мне так они очень похожи, "два сапога пара" получились. Так что за князя даже обидно стало:)

Как-то неожиданной получилась для меня эта книга. Не понравились мне герои этой истории. Тем не менее, другие тома серии дочитаю со временем, интересно, что там автор придумал про князя Святослава - сына Ольги и Игоря.

Итого: Если хотите почитать достаточно увлекательный роман, вас не волнует его достоверность историческим фактам и вы равнодушно относитесь к князю Игорю и княгине Ольге, то можете смело читать, предварительно ознакомившись с "Вещим Олегом". Если же вам действительно нравятся такие исторические персонажи как князь Игорь и княгиня Ольга, и вы любите историю Киевской Руси, то для сохранности собственных нервов это произведение лучше пропустить и ограничиться "Вещим Олегом":)

Любое художественное произведение заявляющая о себе, как об исторической работе, прежде всего остается художественным произведением, со всеми отличиями и особенностями. На самом деле не бывает идеального исторического романа, поскольку даже в самой кропотливой авторской работе, будет та грань, что неизменно отделит историчность от художественного вымысла. Вымысел будет и во всеми признанных шедеврах, как-то цикл «Проклятые короли», и в откровенной посредственности, которая при этом так же гордо будет величать себя историческими романом. Другое дело степень допустимости этой самой грани? Пожалуй, это дискуссионный вопрос, который изначально не имеет правильного ответа, по одной простой причине – искусство субъективная вещь.

Если вас сумел поразить «Олег…», то уж «Ольга…» точно вгонит в настоящий ступор. Создается впечатление, что Васильев как будто бы напрашивается на разнос, а может в этом и кроется эпатажность его цикла «Древней Руси»? Заставить читателя соглашаться и оспаривать, а для этого думать и искать? Хотя вряд ли… То, что написано в этих романах абсолютная правда, по крайне мере Васильев в это верит, человек, который сам признавался, что «Всегда мечтал быть историком»; не может в это не верить…

Основные проблемы «Ольги…» никуда не делись со времен «Олега…». Васильев грешит анахронизмами, его образ Древней Руси через чур осовременен, в нем лишь местами просматривается раннее Средневековье, в остальном это скорее его романтическая иллюзия, создаваемая, впрочем, для простоты погружения читателя, а потому не являющейся масштабной проблемой в глобальном смысле. Мало какое художественное произведение, написанное современным автором, или даже автором прошлых двух столетий, будет стилизоваться под то время, что в нём описано. Подобное просто мало кому будет интересно читать. Карамзин писал свою «Историю государства Российского», основываясь на богатых источниках древности, но он не бездумно их цитировал, его «История…» - это прежде всего литературная обработка источников с примесью собственных критичных суждений, только так она смогла стать понятной большинству: «Все, даже светские женщины, бросились читать историю своего отечества дотоле им неизвестную».

«Беллетизированный мир условного Васильевского Средневековья» не та вещь, которая должна вызывать основную оторопь. Другое дело – вольная трактовка исторических источников. Уже в истории Олега и Рюрика хватало необычных поворотов, вгоняющих в ступор, как профессиональных историков, так и тех, кто знаком с периодом лишь в рамках школьной программы. Васильев постарался представить нам малоизвестного князя Рюрика, как жертву собственной клятвы и собственной жестокости. В самой основе первого романа о Вещем Олеге, заложено продолжение. Потому-то первые две книги циклы так цепко друг с другом связаны. Васильев продолжает историю мести, которую совершают русы по отношению к роду Рюрика, жестоко расправляясь как с сами князем, так и с его сыном. Писатель через чур произволен в вопросах сочетания исторического и художественного, его образы смелые, отчего многими отвергаемы, а факты слишком плохо сочетаются с тем, что написано в учебной литературе, что тоже бьет наотмашь. Конечно надо понимать, что любой образ любого исторического героя романа был бы произволен и условен, но кажется Васильев просто оказался в ловушке собственного сюжета.

Впрочем, сама история вышла вполне неплохой, и думается мне начинайся она как-то подобно: «Отгорел закат, и полная луна облила лес зеленоватым призрачным серебром»; и заявляя о себе исключительно как о вымысле вдохновленным легендами, мифами, былью и небылью…, то и отношение к автору было бы совсем другим. Но имеем что имеем, а потому «Ольга…» остается для меня приятным романом, не смотря на все допущения субъективной науки.

Читая первые 20 страниц этой книги, я постоянно пыталась отвлечься, разгрузиться, осознать прочитанное. Каждый раз я с силой отрывала глаза от текста и, как будто в этот момент происходило невообразимое волшебство, мысленно проговаривала: вот это книга! Не знаю почему, но меня просто распирала радость изнутри. Даже описать ничего было не возможно: ни содержания, ни полученного удовольствия, - как их можно было бы описать другими словами? Как можно было бы уложить все это в другой форме?

Он рассказывал о таком родном и понятном, но это заставляло трепетать сердце внутри. Да, каждый человек знает то, о чем он говорит, в глубине своей души, но когда об этом говорит умный человек, ты чувствуешь, как его слова вливаются в твой мозг, твое сознание, как его слова становятся твоими мыслями, твоими рассуждениями, основой твоего миропонимания. Читая все это, я действительно была счастлива. О чем он говорил? Было не так важно. Важно было, что он говорил и говорил, он пел этими словами. Пел об истории, о дружбе народов, о добре, о героизме, о книгах...

Но первые эти 20 страниц закончились. Начались вторые 20 страниц. Меня понемногу отпустило. Васильев рассказывал о детстве, о бабушке и кинематографе, об отце и любви к биографиям известных мореплавателей, с которой началась и любовь к познанию, истории, литературе и географии, к военному делу. Читаешь и живешь этим. Как будто бы вспоминаешь то, что когда-то происходило с тобой. Писатель впускает тебя в свой мир, делится первыми успехами и неудачами, рассказывает о некоторых впечатлениях, много говорит об окружающих людях, которым он благодарен. Снова говорит о добре...

Он рассказывал о том, как написал повесть. Не совсем первую, но значимую. И так интересно рассказывал, ведь именно с той повести, как он сам выразился, он стал писателем. И когда он упомянул, как ей выбирали название, и я поняла, о какой повести он говорит, мой мир немного наклонился. "А зори здесь тихие...". Я ведь как раз эту повесть и читаю сейчас! И дочитывать ее, я уверена, я буду уже совершенно по-другому. Теперь я знаю автора лично, теперь я знакома с его состоянием, в котором он писал ее, и с успехом, который последовал за публикацией. Теперь я дочитываю ее, будто написал кто-то мне очень близкий, давно знакомый человек. Теперь я знаю об авторе немного больше. Я рада.

Не могу не похвастаться тем, что в этой повести, да, там было много фамилий, но там встретилась и моя, и мой город. Повеяло от нее родными горизонтами. Кто знает, может, мой дед лично знаком с Васильевым и ставил его пьесу!

Читая первые 20 страниц этой книги, я постоянно пыталась отвлечься, разгрузиться, осознать прочитанное. Каждый раз я с силой отрывала глаза от текста и, как будто в этот момент происходило невообразимое волшебство, мысленно проговаривала: вот это книга! Не знаю почему, но меня просто распирала радость изнутри. Даже описать ничего было не возможно: ни содержания, ни полученного удовольствия, - как их можно было бы описать другими словами? Как можно было бы уложить все это в другой форме?

Он рассказывал о таком родном и понятном, но это заставляло трепетать сердце внутри. Да, каждый человек знает то, о чем он говорит, в глубине своей души, но когда об этом говорит умный человек, ты чувствуешь, как его слова вливаются в твой мозг, твое сознание, как его слова становятся твоими мыслями, твоими рассуждениями, основой твоего миропонимания. Читая все это, я действительно была счастлива. О чем он говорил? Было не так важно. Важно было, что он говорил и говорил, он пел этими словами. Пел об истории, о дружбе народов, о добре, о героизме, о книгах...

Но первые эти 20 страниц закончились. Начались вторые 20 страниц. Меня понемногу отпустило. Васильев рассказывал о детстве, о бабушке и кинематографе, об отце и любви к биографиям известных мореплавателей, с которой началась и любовь к познанию, истории, литературе и географии, к военному делу. Читаешь и живешь этим. Как будто бы вспоминаешь то, что когда-то происходило с тобой. Писатель впускает тебя в свой мир, делится первыми успехами и неудачами, рассказывает о некоторых впечатлениях, много говорит об окружающих людях, которым он благодарен. Снова говорит о добре...

Он рассказывал о том, как написал повесть. Не совсем первую, но значимую. И так интересно рассказывал, ведь именно с той повести, как он сам выразился, он стал писателем. И когда он упомянул, как ей выбирали название, и я поняла, о какой повести он говорит, мой мир немного наклонился. "А зори здесь тихие...". Я ведь как раз эту повесть и читаю сейчас! И дочитывать ее, я уверена, я буду уже совершенно по-другому. Теперь я знаю автора лично, теперь я знакома с его состоянием, в котором он писал ее, и с успехом, который последовал за публикацией. Теперь я дочитываю ее, будто написал кто-то мне очень близкий, давно знакомый человек. Теперь я знаю об авторе немного больше. Я рада.

Не могу не похвастаться тем, что в этой повести, да, там было много фамилий, но там встретилась и моя, и мой город. Повеяло от нее родными горизонтами. Кто знает, может, мой дед лично знаком с Васильевым и ставил его пьесу!

Читая первые 20 страниц этой книги, я постоянно пыталась отвлечься, разгрузиться, осознать прочитанное. Каждый раз я с силой отрывала глаза от текста и, как будто в этот момент происходило невообразимое волшебство, мысленно проговаривала: вот это книга! Не знаю почему, но меня просто распирала радость изнутри. Даже описать ничего было не возможно: ни содержания, ни полученного удовольствия, - как их можно было бы описать другими словами? Как можно было бы уложить все это в другой форме?

Он рассказывал о таком родном и понятном, но это заставляло трепетать сердце внутри. Да, каждый человек знает то, о чем он говорит, в глубине своей души, но когда об этом говорит умный человек, ты чувствуешь, как его слова вливаются в твой мозг, твое сознание, как его слова становятся твоими мыслями, твоими рассуждениями, основой твоего миропонимания. Читая все это, я действительно была счастлива. О чем он говорил? Было не так важно. Важно было, что он говорил и говорил, он пел этими словами. Пел об истории, о дружбе народов, о добре, о героизме, о книгах...

Но первые эти 20 страниц закончились. Начались вторые 20 страниц. Меня понемногу отпустило. Васильев рассказывал о детстве, о бабушке и кинематографе, об отце и любви к биографиям известных мореплавателей, с которой началась и любовь к познанию, истории, литературе и географии, к военному делу. Читаешь и живешь этим. Как будто бы вспоминаешь то, что когда-то происходило с тобой. Писатель впускает тебя в свой мир, делится первыми успехами и неудачами, рассказывает о некоторых впечатлениях, много говорит об окружающих людях, которым он благодарен. Снова говорит о добре...

Он рассказывал о том, как написал повесть. Не совсем первую, но значимую. И так интересно рассказывал, ведь именно с той повести, как он сам выразился, он стал писателем. И когда он упомянул, как ей выбирали название, и я поняла, о какой повести он говорит, мой мир немного наклонился. "А зори здесь тихие...". Я ведь как раз эту повесть и читаю сейчас! И дочитывать ее, я уверена, я буду уже совершенно по-другому. Теперь я знаю автора лично, теперь я знакома с его состоянием, в котором он писал ее, и с успехом, который последовал за публикацией. Теперь я дочитываю ее, будто написал кто-то мне очень близкий, давно знакомый человек. Теперь я знаю об авторе немного больше. Я рада.

Не могу не похвастаться тем, что в этой повести, да, там было много фамилий, но там встретилась и моя, и мой город. Повеяло от нее родными горизонтами. Кто знает, может, мой дед лично знаком с Васильевым и ставил его пьесу!

Даже не знаю, как правильно оценить эту книгу. Истории войны никогда не были легкими. И, как мне кажется, легко их читать не сможет никто и никогда.
Три повести. Три истории о горе утраты. И пусть кто-то пытается найти в них намеки на возможное счастье, не вижу я в них ничего кроме разрушенных, уничтоженных жизней.
Не вникала, насколько сильно повести отличаются от фильмов. Их не смотрела, и врядли смогу смотреть. Но читать было морально непросто. Это если упусть советскую агитацию, которая даже раздражала. Но если воспринимать ее как дополнительный штрих к тому, чтобы легче обрисовать исторический отрезок, текст идет легче.
Что же касается сюжетных линий, то, несмотря на разницу между героями почти во всем, тут одна общая линия - гибель тысяч ради спасения миллионов. И не важно, умирает ли молодая девушка, или опытный солдат, каждая такая смерть - это боль для его родных и близких

"Прожитая жизнь — одеяло, которым тебя когда-нибудь закроют с головой. Оно может оказаться теплым, коротким или подмоченным, а у меня — лоскутное. Ничто не вечно, но если хоть один лоскутик мой понадобится людям через четверть века, я буду иметь все основания считать себя счастливцем."

Книга-воспоминание, книга-размышление. Здесь больше мыслей и идей, чем отдельных сюжетов. Бедное, но такое прекрасное детство, не замутненное завистью или заботой.

"Человек живет для себя только в детстве. Только в детстве он счастлив своим счастьем и сыт, набив собственный животик. Только в детстве он беспредельно искренен и беспредельно свободен. Только в детстве все гениальны и все красивы, все естественны, как природа, и, как природа, лишены тревог. Все — только в детстве, и поэтому мы так тянемся к нему, постарев, даже если оно было жестким, как солдатская шинель."

И родители, которыми можно по праву гордиться. Особенно много Борис Васильев пишет о своем отце, о том как много в нравственном плане он почерпнут от него, что такое хорошо, а что недопустимо, даже если никто не увидит. Например, он едет с сыном в отпуск на велосипеде, имея в своем распоряжении 3 служебных машины. И спрашивает нас, читателей, много ли людей поступили бы так? Сейчас пожалуй что лишь посмеются над такой щепетильностью. А Борис гордится своим отцом. И гордится своим городом - Смоленском. И это действительно счастье - гордиться своей родиной, и большой и малой.
Он ничего не пишет о войне, но для этого есть другие его книги. А в этой он больше подводит итог и анализирует то, как изменилась жизнь, описывает свой путь как писателя. Он пишет о том, что для писателя главное писать не сюжеты, или каким способом и стилем писать, а главное понимать о чем пишешь, искренность важнее всего и опыт. В то же время он предостерегает от презрения к так называемой легкой литературе, он пишет что именно эти книги привели его к серьезной литературе, главное в принципе пробудить интерес к чтению.
Расстроило меня только то, что он почти ничего не написал о своей матери и о жене, и вообще проскакивали довольно патриархальные вещи (что в принципе не удивительно, он был человеком своего времени) вроде того, что только отец определяет нравственное воспитание человека, а мать нужна больше для здоровья. При том неужели даже взрослым не осознавал насколько тяжело ей было поднимать детей, живя с таким честным мужем, и очень непрактичной бабушкой? Потом все же пишет, как он ее любил, но словно спохватившись. О жене тоже почти ни слова, только имя. Совсем ничего не пишет он и о сестре. И очень резанула неприятная фраза одного из его знакомых о том, что всякая женщина мечтает только о том, чтобы заиметь мужчину, свалившего мамонта. Как это сочетается с тем, что сам он пишет, что жил за счет жены несколько лет, пока его не признали и не начали печать, не понимаю. Больше он пишет о бабушке, о ее неподражаемой способности жить так, как будто и не было ни революции, ни гражданской войны, о ее способности рассказывать, в общем-то именно она заронила семена сочинительства в юную душу писателя. За это непризнание женского вклада в свою жизнь и сняла 2 балла. А в общем книга прекрасна, Бориса Васильева буду читать и дальше, и, самое важное, это тот писатель которого хочется перечитывать. Настоящая литература, не стареющая, настоящая.