VII

Если бы вопрос рассматривался в суде, то никакого разбирательства даже и не было бы, ибо истец не имел ни малейших прав на английский престол. По отцовской линии он был внуком валлийского сквайра и французской принцессы. Какие тут могут быть притязания? Поэтому «иск» Генриха был основан на правах его матери, леди Маргарет. Она была правнучкой славного короля Эдуарда III, внучкой Джона Гонта, его сына, 1-го герцога Ланкастерского, от незаконной связи с леди Екатериной Суинфорд.

Он впоследствии женился на ней, но дела это не меняло – незаконные дети исключались из наследования, а уж из престолонаследия – тем более.

Но в роду Ланкастеров отпрысков законных браков уже не осталось, и ставка была сделана на Генриха Тюдора – не потому, что его права чего-то стоили, а потому, что такие дела решаются все-таки не в суде, а на поле боя. Сил у него было немного – из-за нехватки денег он сумел собрать во Франции не более трех тысяч человек, с которыми и отплыл в Англию. Это была его вторая попытка – он уже пробовал нечто подобное в 1484-м, но тогда шторм заставил его отступить.

Однако 7 августа 1485 года высадка удалась – разумеется, в Уэльсе. К нему примкнули кое-какие силы на месте, и он сумел удвоить число своих солдат, доведя его до шести тысяч. Теоретически королевское войско должно было стереть его в порошок – расстояния в Англии были невелики, долгих переходов не требовалось, и английским королям удавалось собирать под свои знамена и 30, и 40 тысяч человек в составе ополчений своих вассалов.

Но летом 1485 года лорды что-то долго собирались в поход. Король Ричард Третий внушал им настолько противоречивые чувства, что торопиться идти к нему на помощь им никак не хотелось.

Мало того, что принцы, сыновья его старшего брата и предшественника на троне Англии, исчезли без следа, но и неожиданная смерть его жены, леди Анны, вызвала совершенно нежелательные толки. Лорды явно считали своего государя способным на все.

В общем, когда враждующие стороны сошлись на Босвортском поле в Лестершире, у Ричарда Третьего было не больше 10–11 тысяч человек. Но и этого должно было хватить с головой. Ричард разделил свои войска на три части и начал охват мятежников – его целью было истребить их всех до одного.

Генрих же держал свои силы вместе и поместил их под команду опытного Джона Де Вера, графа Оксфорда. О его потомстве мы еще услышим, а пока отметим только, что сражался граф Оксфорд храбро и умело в отличие от многих сторонников короля Ричарда – они явно колебались.

Лорд Томас Стенли и сэр Уильям Стенли также подвели свои силы к полю битвы, но сдерживались, решая, какую сторону будет выгодно поддержать. Тогда Ричард III решился на прямой удар – со своей свитой он напал на ставку Генриха Тюдора. Ее было нетрудно опознать по знамени с красным драконом, символом Уэльса. Генрих был на грани гибели.

Но исход сражения неожиданно оказался решен совершенно по-другому.

Лорд Томас Стенли, номинально сторонник Йорка, сменил стороны и пришел на помощь Генриху. Вообще-то у него были для этого хорошие основания – он был третьим по счету мужем леди Маргарет, матери Генриха Тюдора.

Охрана Ричарда III была перебита, а он сам сбит с лошади и убит на земле. После сражения, не теряя времени, победитель короновался на Эмбион Хилл, рядом с полем битвы.

Теперь он именовался Генрихом VII, первым королем из династии Тюдоров.

Глава 2
«Король-подкидыш», 1485–1509

I

Согласно пьесе Шекспира «Ричард Третий», злодею непосредственно перед битвой было видение: к нему обращались души людей, им погубленных. И они предвещали ему гибель с рефреном, повторяемым каждой тенью: «…Казнись, дрожи! Отчаянье и смерть!..»

А потом они обращались к претенденту на престол Англии, отважному графу Ричмонду, будущему королю Генриху Седьмому, со словами ободрения и надежды. Вот что говорит в пьесе тень казненного Ричардом Третьим герцога Бекингема:

 
(Ричарду)
В разгаре битвы вспомни Бекингема
И, устрашась грехов своих, умри!
Перелистай во сне свои злодейства!
Ты, окровавивший земную твердь,
Казнись, дрожи! Отчаянье и смерть!
(Ричмонду)
Тебе на помощь не успел прийти я,
Но знай, – помогут силы всеблагие.
Бог за тебя и ангельская рать,
Кичливому врагу не устоять.
 

Ну, дальше в пьесе все и идет по предначертанному «…Богом и ангельской ратью…» плану:

Шум битвы. Входят, сражаясь, король Ричард и Ричмонд.

Ричмонд убивает короля Ричарда и уходит.

Здорово сказано, правда? Убивает и уходит …Ну, а дальше, после того как герой и спаситель поразил злодея и негодяя собственной рукой, дела идут как по маслу:

Войска короля Ричарда бегут. Трубы.

Входят Ричмонд, Стенли с короной в руках, лорды и войска.

Ричмонд:

 
Хвала творцу и нашему оружью,
Мои победоносные друзья!
Бой выигран. Издох кровавый пес.
 

Стенли:

 
Отважный Ричмонд, честь тебе и слава!
Вот – с головы кровавого злодея
Украденную им я снял корону,
Чтоб ею увенчать твое чело.
Носи – себе на радость, нам на счастье.
 

В общем, Стенли вручает Генриху, графу Ричмонду, корону, делает это в присутствии «…вошедших лордов и войск…» – и уж теперь все будет хорошо, и никаких дальнейших проблем не предвидится.

Ну, на самом деле все было не так.

Начнем с того, что соперники, Генрих и Ричард, лицом к лицу не сходились, и для Генриха это было большой удачей. Ричард Третий славился как воин и боец, Генрих Тюдор в крупном сражении был впервые, так что скорее всего Ричард его попросту убил бы. Но встретиться на поле брани им не довелось, и Ричарда солдаты его врага одолели только тем, что навалились целой кучей.

Далее – у лорда Стенли, конечно, были хорошие основания поднести корону человеку, который как-никак был сыном его жены… Но у остальных лордов имелись вопросы. В Англии Генриха Тюдора не знали, он жил в эмиграции, в Бретани. Если он претендовал на корону как отпрыск дома Ланкастеров и как сын своей матери, леди Маргарет Бофорт, то почему корона должна принадлежать ему, а не ей^[3]? На такого рода вопросы надо было отвечать – и вот тут Генрих показал себя мудрым политиком.

Он провозгласил себя королем на поле боя.

А потом, вступив в Лондон, специальным парламентским постановлением утвердил престол за собой и своими потомками безо всякого обоснования. Таким образом, он, подобно Вильгельму Первому, основателю династии норманнских королей, становился королем Англии по праву завоевания.

«Право копья» – ну, что же. Это известно с незапамятных времен.

II

Современник установления власти Тюдоров в Англии Филипп де Коммин писал в «Мемуарах»^[4]:

«…Господь очень быстро послал королю Ричарду врага, у которого не было ни гроша за душой и, как кажется, никаких прав на корону Англии – в общем, не было ничего достойного, кроме чести; но он долго страдал и большую часть жизни провел пленником…»

Король Генрих Седьмой, конечно же, знал о таком о себе мнении – «…никаких прав, кроме чести…». «Право копья» – конечно, штука хорошая. Но что взято копьем, копьем же может быть и отнято. Нужно было основание покрепче, и оно нашлось.

Генрих женился. Он вступил в брак с Елизаветой, дочерью короля Эдуарда Четвертого Йорка, племянницей Ричарда Третьего и сестрой двух сгинувших в Тауэре юных принцев. Вот тут он и «вспомнил», что он – отпрыск Ланкастеров. И включил и красный цвет Ланкастеров, и белый цвет Йорков в одну эмблему, в «Розу Тюдоров»^[5].

Однако и тут он проявил осторожность – создавать впечатление, что его права на трон основаны на правах его жены, ему не хотелось. И он потянул время, и свадьбой порадовал своих добрых подданных только в январе 1486 года, и короновал супругу не сразу, а только в конце 1487 года, через добрых два года после заключения брака.

И опять-таки – обратим внимание на хронологию. Генрих велел считать начало своего царствования с даты, предшествовавшей битве при Босворте. Он считал нужным подчеркнуть, что все-таки не все построено на праве завоевания, – и к тому же он получал в руки важный инструмент давления на английскую знать: всякого, вставшего на сторону короля Ричарда Третьего, он мог обвинить в государственной измене. Важным обстоятельством было и то, что этим инструментом давления он, как правило, НЕ пользовался, оставляя его про запас. Даже законного наследника Ричарда III, графа Линкольна – и то не тронули. Милосердие иной раз бывает столь же полезно, сколь иногда бывает полезна жестокость – те сторонники Йорков, кто имел основания опасаться короля Генриха Тюдора, получили наглядный пример: король не мстителен.

Интересно, что свое происхождение из Уэльса Генрих VII не прятал, а, наоборот, подчеркивал. Даже в официальных документах использовал валлийский (а не просто уменьшительный) вариант своего имени – Нarry – и старшего сына назвал Артуром, на кельтский лад. Генриху Седьмому удалось добиться того, что его признал Рим. И не просто признал. Святой Престол выпустил декларацию, согласно которой всякий, кто оспаривал бы права истинного короля Англии на ее престол, подлежал отлучению от Церкви.

Трудно переоценить важность этого дипломатического достижения – теперь король имел на своей стороне всех епископов Англии, со всем их богатством и влиянием.

Нужные люди были щедро вознаграждены. Генрих VII даровал своему дяде Джасперу титул герцога Бедфорда, Томас Стенли, отчим нового государя, был пожалован титулом графа Дерби. В общем, режим укрепился настолько, что Генриха Тюдора перестали называть «королем-подкидышем» и стали именовать просто «королем».

А потом пошла череда самозванцев.

III

Среди жертв террора, который Ричард Третий развернул при захвате власти, самыми видными оказались его племянники, малолетний король Эдуард V и его брат Ричард, герцог Йоркский. Мальчики были заключены в Тауэр – и там исчезли. Поскольку никто не знал, что с ними сталось, они были бы очень подходящей маской для всякого, кто решился бы на мятеж. Но после воцарения Генриха Седьмого возник и еще один кандидат на роль маски – внук герцога Кларенса, Эдуард Уорик. За него выдали мальчишку примерно тех же лет, по имени Ламберт Симнел – и дело зашло так далеко, что в 1487 году власти озаботились показать народу настоящего Эдуарда Уорика.

Это, конечно, не помогло – как опровергнуть слухи, если им хотят верить?

Заговор, в сущности, повторял план самого Генриха Тюдора – на континенте Европы было сформировано некое войско, в Ирландии была осуществлена высадка, претендента привезли в Дублин, и в мае 1487 года он был коронован под именем Эдуарда VI. Акт коронования был торжественно подтвержден парламентом Ирландии, собравшимся в Дрохеде, был начат выпуск монеты «Эдуарда VI, короля Англии и Ирландии».

За мятежом стоял граф Линкольн, помилованный наследник Ричарда Третьего.

В общем, у деревеньки Стоук-Филд произошло наконец решительное сражение. Авангард королевского войска возглавлял верный Генриху Седьмому граф Оксфорд, повстанцы были разбиты, и дальше начались обычные в таких случаях аресты и расследования. Среди погибших был и граф Линкольн. Ламберт Симнел и его опекун, священник Ричард Саймон, были захвачены в плен. Вообще-то простолюдинов, пойманных с оружием в руках, королевское правосудие обычно немедленно отправляло на виселицу.

Саймон, как духовное лицо, смертной казни не подлежал, так что его просто упрятали в тюрьму, обязав при этом публично покаяться. А вот в отношении самого претендента на престол королем Генрихом был сделан расчетливый ход. Мальчишке было всего 10 лет, сам по себе опасности он не представлял – и Генрих отправил его на королевскую кухню в качестве подручного. Тем самым было наглядно продемонстрировано и милосердие короля, и абсурдность притязаний Ламберта.

Ну, не наказывать же мальчишку-поваренка за государственную измену?

Второй мятеж, к сожалению, был куда серьезней. На этот раз в роли самозванца был выставлен Перкин Уорбек, слуга в доме торговцев шелком. Его кандидатуру избрали йоркисты, потому что считалось, что он похож на подросшего Ричарда, герцога Йоркского – младшего из двух пропавших в Тауэре принцев.

Вот тут уже королю Генриху стало не до шуток – самозванца признали как законного короля Англии все недруги Генриха Тюдора – и король Шотландии, Джеймс Четвертый, и король Франции, Карл Восьмой, и даже император далекой от Англии Священной Римской империи германской нации, Максмилиан Габсбург.

B 1495 году мятежники высадились в Англии и пошли на Лондон – их удалось разбить буквально на пороге столицы, на расстоянии менее одного дневного марша от Вестминстера. Уорбек был захвачен и посажен в Тауэр, позднее его повесили. Но сам по себе самозванец был мелочью, не стоящей внимания. Куда больше забот вызывали примкнувшие к восстанию лорды. Одним из них был Уильям Стенли, брат Томаса Стенли, графа Дерби.