чУднО…

Окончание «Рандеву».

Трясясь в прокуренном вагоне,

Он полуплакал, полуспал,

(А.С.Кочетков. «Баллада о прокуренном вагоне»)

Это всё тот же вагон, погромыхивающий на стрелках, той же ночной электрички и те же трое в вагоне: двое приятелей-философов, уже убравшие свои трубки в кисеты с душистым табаком, и продолжающие свою философию, и некурящий попутчик, полуспящий в уголке…

Теперь философствовал второй приятель, о своей пассии. «Полученные от неё письма любопытны, но куда надо ударять: на «у» (чУдно – от слова «чудо») или «о» (чуднО – от слова «странно») – неизвестно… Авторка, как она вспоминает о своей глубокой юности, -зашоренная. Это – «форма проявления и дополнения необходимости» и вскоре вряд ли остановится. Порекомендовал ей немедленно бросить это грязное дело: «погружаться столь глубоко в творчество одного автора» и чтение на сайтах – читать следует печатную классику – русскую, советскую и иностранную. Рот Фронт – это не шоколад. Она в своей сублимации о женщинах представила их так:

«Мечтательны сверх  меры.

Обманчивы.

Заманчивы.

Дня не живут без веры» и т.д.

Такие и приводят к женоненавистничеству. Даже простоватый Портос говорил, что любить женщин можно только в пору расцвета, а рафинированный Атос заколол Миледи шпагой. Флобер предупреждал: «Не прикасайтесь к идолам… Их позолота остаётся у вас на пальцах». Им бы вечно покрасоваться. От рождения: «отдай – это моё», в юности: «уж, замуж, невтерпёж» и до смерти только она одна и самая-самая. Это априори, так они устроены: мужскому населению – надкусанное яблоко, себе – всё остальное. Вот почему Диоген жил в бочке, Менделеев – в дупле, Толстой – вообще… Это «запахи» женщин… Лицемерие, неискренность, фанаберия. Чехов, Маяковский, Вася Крючкин… многие были обмануты. Ближе к сермяжной правде Пастернак: «Любить иных тяжёлый крест, а ты доступна без извилин…». Авторка написала о себе: «Такая-сякая, но в общем – ничего себе мадам». Да уж… Не помнит своих же просьб. Вот просила меня прислать фотографию: «Обещаю, что никому не покажу. (В том, что я держу слово, как и в моей искренности, надеюсь, не сомневаетесь)». Подтвердила получение: «Маленький гарный хлопчик. Уже чувствуется и характер, и творческий потенциал, и харизма» (всё видит насквозь и даже глубже). Через месяц-другой – опять. Напоминаю, что уже отправлял. «Нет – написала – не получала и не просила даже до сих пор». Всегда придумает причину в полной уверенности. Женский персонал… Говорю ей философским мадригалом: – Расстаёмся и закрываем типографию – чтобы чего ни вышло, т.е. сначала ни вошло, а потом уже не вышло.

Теперь первый глубокомысленно протянул: «Да уж»…

А полупроснувшийся попутчик у себя в уголке молча подытожил: «Если не хотите, чтобы вас обманули – предупреждал Чиа Дао ду – не задавайте вопросов.

Потом подумал и полуплача добавил Аронова

«Остановиться, оглянуться

На том случайном этаже,

Где вам доводится проснуться.

Ведь уходя, чтоб не вернуться,

Не я ль хотел переиграть,

И никогда не умирать!

Но дай хоть раз ещё успеть

Остановиться, оглянуться…»

Сакральные вопросы к образу

Следует заметить, что эти три вопроса – хотя бы и сакральные – не вообще ко всем бесконечным образам людей и природы, а к «образу любви», ограниченному, правда, количеством . Кроме того, вопросы женские, и имеют некоторые интонации, о которых здесь не пишется, однако, о них можно догадаться…

1. Ну что же Вы?..

2. Ну что же Вы?..

3. Ну что же Вы?..

Па экзерсисов

Алгоритм правильного восприятия «любви» и влюблённости. Бесконечное количество шрифта – в нём всё, что издаётся типографским способом и то, что никто ещё не написал.

(К.Прутков. «О ненаписанном»)

«Любовь»

Почему люди минуют других в толпе? Людям известны и визуализируемы «образы любви», как иконы в качестве образа бога. Это 8 млрд. версий – по числу людей на Земле. Тоже с истиной: она одна, но индивидуальных правд – также 8 млрд. Бога никто не видел (потому так много икон) – это такое же «плодотворное начало», как лекция О.Бендера про межпланетный шахматный турнир в Васюках. Дульсинея, Лаура, Кармен, Эсмеральда… – это образы. В жизни – это обычные, порой элементарно неграмотные и грубые представительницы женского персонала. Вот решение дилеммы, почему такие жёны в настоящем, которые были невестами в прошлом…

Биологическое отступление

До некоторого срока, определённого физиологией, люди обоего пола имеют способность зачать и родить потомство (кстати, для расширенного воспроизводства народонаселения по статистике в семье должно быть 2 и три десятых ребёнка). После смерти – на что указывал Циолковский в беседах с академиком Чижевским – через миллионы лет после распада на молекулы, которые могут перейти в травы, например, потом быть съедены коровой и ещё через ряд трансформаций вновь соберутся в человеке, но без памяти о себе прошлом – он тот предмет, который уже был, и тот, кто есть сегодня, и предшественник будущего, потом вновь будет «вчерашним» и т.д.

«Всему дана двойная честь:

Быть тем и тем.

Предмет бывает тем, что он на самом деле есть,

И тем, что он напоминает».

Например, В.С.Высоцкий, это почувствовав, пел о баобабе, сославшись на индусов:

«Хорошую религию придумали индусы -

Что мы, отдав концы, не умираем насовсем.

Пускай живешь ты дворником, родишься вновь – прорабом,

А после из прораба до министра дорастёшь,

Так кто есть кто, так кто был кем? – мы никогда не знаем.

Быть может, тот облезлый кот был раньше негодяем,

А этот милый человек был раньше добрым псом».

Лирико-политическое отступление

Будем соглашаться с Раневской: – И почему все дуры – такие женщины? Капризность, непоследовательность, нелогичность, меркантильность… – вот «родимые пятна» представительниц женского персонала, разумеется, всё по отношению к мужскому населению. Ева возмущается, сложив губы бантиком и наморщив лобик, что мужчина «думает только об одном» (хотя известно, он ещё и есть хочет – и не один раз в день), но когда он перестаёт «об этом» думать, она чувствует себя оскорблённой. Надо посмотреть историческому факту в лицо, признать: женщина устроена анатомически несколько отлично от мужчины, и это не случайно. И если бы этого отличия не существовало, то взаимоотношения Евы и Адама были бы совсем иными, точнее – их совсем бы не было… Говорить о любви – это изобретать вечный двигатель (кстати, проекты которого французская Академия более не рассматривает). Моисей – не видел Иегову, но лишь «образ» его в виде «неопалимой купины»… Всё, что муссируется в книгах, фильмах и т.д. и представляется людьми и людям – это множество «образов любви». Когда Ж.Б.Мольер сказал, что «De toutes les choses ;ternelles, l'amour dure le plus court», он, не сознавая этого, подразумевал влюблённость.

Влюблённость

Это чувство, придающее осмысленность и конструктивность жизни. Чувство не навсегда к одному или одной. Если иметь в виду совместное проживание женщины и мужчины, то – это привычка, четвёртая фазы «образа любви», как сказано у психологов: «…аdаре, или соединение во взаимном безусловном желании добра друг для друга». Таким образом, вместе с психологами и Мольером, Коэльо, Вислоцкой, Гидденсом, Россинтером, Пушкиным, Овидием, Моруа, Кундерой, Коном, Кинси, Десмондом, Фуко и проч. (да только не всем людям впрок) приходим к пониманию, что влюблённость – это две первые фазы «образа любви»: «…libido, вожделение, потом eros, как стремление к высшей форме эротической близости…».

Политическое отступление: о мотивации

Следует заметить, что первое в мотивации влюблённости для мужчины – женские формы. То, что может отменить первое, характер Ксантиппы, на что указывал Э.Роттердамский в «Разговорах запросто». Влюблённость расцвечивает жизнь красками. Она, как цветное телевидение – после чёрно-белого и немого кино. Она тёплая, как всё живое. Да здравствует влюблённость, да здравствуют влюблённые. Опять нет повода не выпить…

Скверный случай искусства любви

Читая «Искусство любви» Вислоцкой, представляется, что человек «произошёл» не от обезьяны (а у Дарвина и нет такого утверждения в «Происхождении видов»), и не из белка. Человек вообще не «произошёл», а создан «по образу и подобию» мировым разумом, природой…

Был скверный случай (правда, один) в моей случайной жизни… Как-то летом возвращался поздно вечером домой от подружки… Практически в центре города, на пересечении Комсомольской и Московской стоит громадный дворец (тогда – химиков, в 50-е – шахтёров, и приехавший Хрущёв критиковал, что в актовом зале повесили дорогую – тогда 25 тысяч – люстру), перед дворцом был круглый сквер с клумбами и на северном краю с памятником Ленину с поднятой на юг рукой. По периметру сквера росли кусты сирени. Проходя по шоссе мимо, случайно повернул голову в ту сторону… В кустах сирени в свете фонарей видны были две пары ног от пяток до колен – очевидно, мужские и женские. Как они там разместились и как забрались (скорее всё-таки они были за кустами – со стороны казалось, что в кустах)?.. Пары были напротив одна другой и соприкасались при быстром движении навстречу и обратно… Тогда и теперь не было каких-то ханжеских и лицемерных мыслей, может быть только философская:

– Во дают…

Ощущение

Вишневский пишет: «…женщина хочет лечь со своим избранником в постель и делает это не только потому, что так хочется ему. И когда он наконец с тобой, хоть ты уже совсем раздета, ты хочешь – для него – раздеться еще больше». Пусть он видит всю тебя: грудь, ноги и все четыре «окошка». Это страх, что уйдёт, дрожь любопытства, желание, настигающее у девушек после первых родов, стремление самой войти в любимого, раствориться в нём – «образ любви»…

Сократ и Ксантиппа

Сократ размышлял о счастье и судьбе… Женитьба на Ксантиппе всё решила. В счастье – корень час, а судьба – это надолго. И потому Сократ – философ.

(Утерянный эпиграф Платона к «Пиру»).

Образ детской любви

Что-нибудь о вечной любви, – звонко сказал женский голос. – Вы когда-нибудь встречали вечную любовь?

(Надежда Тэффи. «О вечной любви»)

Высказанная как-то гипотеза о том, что понятие «любовь» – философское (кто первый скажет, что это не так, пусть первый бросит в меня камень) проецируется на сознание своими «образами», пока не опровергнута.

* * *

Эту сентиментальную мелодраму (хотя мелодрам без сантиментов не бывает) поведал приятель, вернувшийся из очередной командировки – откуда, куда и зачем – это не столь важно, интересно другое. Как уже было не раз, это произошло в купе поезда, где они случайно оказалось вдвоём (возможно, такие случайности случаются – если Гегель и приятель не врут). При этом, попутчиком (точнее – попутчицей, и это следует из купейной логики) оказалась симпатичная блондинка. В связи с этим и родился вечером (прошу понять правильно: для традиционного рождения должно было бы пройти 270 вечеров, т.е. приблизительно девять месяцев, а в командировки так долго теперь не ездят) речитатив об одном из множества упомянутых «образов любви». Вот несколько примеров этого множества изящной беллетристики (прошу пардону за тавтологию): фрейдовский «образ сублимированной любви» (сублимация), у Надежды Тэффи подробно показан «образ вечной любви» (как у приятеля тоже начавшийся в вагоне поезда), у Александра Житинского – «образ элегической любви» (и тоже в вагоне поезда), Алексей Толстой предложил «образ возмездной любви» (и этот – в поезде: эротика с подоплёкой военного шпионажа), от Ирины Одоевцевой – «образ могильной любви» (буквально: на кладбище, на могильном холме, а не на вагонном диване, но тоже очень, очень…), у Алексея Слаповского – «образ непроходящей любви», у Александра Богданова и Алексея Толстого – «марсианский образ любви». Причём, ни один «образ» не обходился и не обходится без физиологии, а другое, кстати, Фрейд считал ненормальностью.

Пройдя по ковровой дорожке вагона, приятель остановился у двери купе, номер которого был указан в билете, и деликатно постучал. Почти сразу девичий серебряный голосок, позвал: – Войдите… Начитанный в глубокой юности указанными «образами» и в надежде, что в купе к ним больше никто не постучит, он нажал на ручку двери… «Прощайте, мои бедные глаза, вы никуда не годитесь после такого» – сказал бы Гоголь, а приятель внешне спокойно поприветствовал незнакомку, попросил извинить за беспокойство, уточнил соответствие номера купе указанному в его билете, сообщил свой маршрут и представился. Сидевшая на диване с книгою в руках, девушка в свою очередь назвала себя: – Ирина.

– А она прехорошенькая – отметил с удовольствием вошедший – но строгого вида. И книга, как он успел заметить, также имела серьёзное название: «Формальная логика». Разместившись, приятель завёл разговор о том, о сём, как это случается в поездах, но не о погоде. Ирина оказалась раскрепощённой и интересной собеседницей, весело реагировавшей на байки собеседника, несмотря на «Формальную логику». Не жеманясь и без ханжества поучаствовала «за знакомство» в дегустации «Киндзмараули». Согласно неформальной логике вспомнили нечаянно об «образе первой любви», который имеет место быть наравне с «вечным». Что возобладало в купе: «формальность» или естественность – неизвестно – рассказчик умолчал (потому как по Тэффи, «о тех, которые были недавно, рассказывать не принято»), и не будем сочинять – по Стругацким, которые отметили: – Пишите о том, что знаете хорошо. Случайность ли это, повезло ли приятелю и преуспел ли он также, как пишет Житинский? Неизвестно, но его речитатив – приблизительно следующий.

«Так вот, о первой любви (бывает же не только «вечная», но и «первая» – не так ли?).

Дело было в поезде. Случай – почти по Житинскому. Моя попутчица, милая и общительная девушка, кокетливо спросила:

– Какой была у Вас «первая любовь»? Расскажите хоть один случай.

– Один? Их столько, что затрудняюсь.

– И все первые?