– Не силён я в синусах, но, само собой, во всех ведущих медиях прозвучать должно. Вы поняли? Это же и в ваших интересах, чтоб широко стало известно – Илья Вавилов продал свою долю в земной сети «BlinOk». Илья Вавилов купил участок на Луне. Илья Вавилов собирается развивать лунную сеть ресторанов «BlinOk», и не только лунную. Неплохо бы и кратер переименовать в кратер Вавилова.

Но выяснилось, что Синус Медии – это Центральный Залив на латыни, и с кратером дело не выгорит. Во-первых, есть уже один кратер Вавилова в честь какого-то учёного однофамильца окрещённый, а во-вторых, кратеры, оказывается, не переименовывают ни при каких условиях и ни за какие бабки. Даже если сам Господь Бог захочет, чтобы кратер Укерт получил имя Господа Бога, ничего у него не получится.

Свежеиспечённый владелец лунного участка не стал настаивать, всему своё время. Договор вычитали юристы, юристов проверили аудиторы, после чего с аудиторами имел беседу сам Илья Львович, и его заверили – с юридической точки зрения договор безупречен. Прекрасно понимая, что безупречных договоров не бывает, Вавилов решил привлечь экспертов, чтобы пробили тему в научной плоскости. Те возились неделю, засим устроили конференцию, на которой Илья Львович негласно присутствовал. Как ни странно, выводы экспертной комиссии его удовлетворили. Второго кратера с таким названием на Луне однозначно не было, состояние же грунтов, вызвавшее у высоколобых разногласия, будущего владельца участка не интересовало, поскольку подрядчик уверял, что вне всяких сомнений на площади в сто квадратных километров отыщет площадку, пригодную для строительства. Вавилов настоял, чтобы договор подряда сделан был неотъемлемой частью общего соглашения, а затем натравил на «Moon Attraction» свою страховую компанию. В общем, всё было сделано на уровне. Можно было не сомневаться, что ресторан будет построен там, где указано, без вопросов, и право собственности на участок и строения – железобетонное. Сделка состоялась. Вавилов вступил во владение первым в истории человечества объектом коммерческой недвижимости на Луне, продав ради этого всё, что имел на Земле. Шум от сделки получился немалый; возможно, поэтому Илья Львович, покончив с формальностями, не ощутил освобождения от земной своей жизни сразу. Никогда ещё ему так не докучали папарацци, живые и электронные. Для человека, желающего отряхнуть с ног прах суетности, нет ничего хуже назойливых фотографов. И, хоть умом «первый гражданин Луны», как его окрестили журналисты, понимал – реклама пойдёт на пользу заведению, ничего кроме раздражения не испытывал.

Перед стартом им внезапно овладела апатия.

Перегрузки и тряску в орбитальном самолёте он перенёс бесчувственно.

Стыковки не заметил.

Остался безучастным, когда его, невесомого, перетаскивали по какой-то трубе на орбитальную станцию.

Из помещений станции запомнил только туалет, да и то смутно.

Потом снова была труба – по ней он поднялся… Или спустился? В общем, как-то попал на борт «Актеона».

Очнулся, только когда ему представили Джошуа Росса. Нечто такое было в манерах капитана, что не позволило оставить знакомство без внимания. Пожав Россу руку, мистер Вавилов глянул на часы и с удивлением обнаружил – со старта прошло всего лишь два часа с четвертью, а показалось – не менее суток. От невесомости подташнивало. И даже не подташнивало, а сильно тошнило, но, очутившись на «Актеоне», Вавилов испытал прилив бодрости, клипер в натуральном виде понравился ему гораздо больше, чем на фото в рекламном проспекте. Сразу видно – построен основательно. Экстракласс. Шикарный салон с панорамным остеклением, четыре удобнейших кресла с ремнями, а в кормовой части – каюты… Выискивая, к чему бы придраться, Илья Львович отметил, что комнаты тесноваты, а кровати не выглядят удобными, и ещё эти ремни… Но брюзжать не стал – попросту не успел. Его усадили в одно из кресел, приторочили ремнями, что-то объяснили (он, не понимая, кивал) и оставили в полном одиночестве. И тут в салон заглянула Луна. Выплыла диковинной золотистой рыбой, приостановилась…

– Стыковочный узел отошёл, – буднично прозвучал в наушниках голос капитана. – Поворот по тангажу на девяносто.

Луна испуганно метнулась прочь из поля зрения, небо просветлело, по стене прошла чёткая тень от перемычки крыши, в изгибах колпака зажглись радуги. Вавилов прищурился, ожидая увидеть Солнце.

– Двукратная две минуты, – услышал он, хотел спросить, что за «двукратная», но на спину навалилось кресло, да так, что потемнело в глазах. Опомнившись, Илья Львович собрался выразить возмущение, но заметил, – темно не только в глазах. За окнами снова ночь, в ночи важно и неторопливо плывёт лунная рыба. И он смолчал, сообразив – «Актеон» разгоняется для прыжка к Луне. Временные неудобства ради этого можно и потерпеть.

– Однократная тридцать минут, – сообщил капитан.

Вавилов почувствовал – ничто не мешает приподнять голову, и понял вдруг, что смертельно устал.

Капитан явился в салон самолично, помог расстегнуть ремни и выбраться из кресла, попутно рассказывая о какой-то инерционной орбите и убеждая, что поесть надо бы не дожидаясь невесомости, но Вавилов только помотал головой – не до жратвы и говорить нету сил. Джош дал выпить какой-то гадости и, верно, проводил в каюту, но это не запомнилось. В голове колыхался туман, и сквозь него временами прорывался голос капитана, нудил числами, как будто на мозги капал. Потом исчез и он.

Илье Львовичу приснилось, что он ослеп, онемел и не может пошевелиться. Как это иногда бывает в ночных кошмарах, крикнуть не получалось, и, даже пробудившись, он овладел собою не сразу. Всматривался во тьму, надеясь разглядеть хоть что-нибудь; обмирая, пробовал покрутить головой, чтобы определить – лежит он или падает в бездну. Если лежит, то почему нет кровати? Почему нет под головою подушки? Почему руки и ноги не слушаются? И в пальцах иглы… Голову что-то сдавливало. «Это наушники», – припомнил Вавилов и проснулся окончательно. Руки занемели, но всё же удалось поднести к глазам часы – светящиеся стрелки показывали без минуты одиннадцать. Одиннадцать утра или вечера любого числа неизвестного месяца какого угодно года. Час прошёл или миллион лет, не понять. Вавилова неопределённость не озаботила. Земное течение времени утратило над ним власть, и это было круто. Эксперты, юристы, представители, журналисты, шлюхи, брокеры, Джина, имиджмейкеры, кидалы, депутаты, нищеброды, – вся эта свора осталась в прошлом. Ничто не тяготило Илью Львовича.

– Тридцать секунд до начала торможения, – едва слышно прошуршал чей-то голос, как будто в оконное стекло швырнуло ветром песок. Вавилов поправил съехавшие наушники, прокашлялся и спросил: «Джош, это вы?»

– Доброе утро, мистер Вавилов, – сухо поприветствовал его капитан.

«Он меня и разбудил, – решил Илья Львович. – Полминуты назад вякнул, что минута осталась до торможения, вот я и проснулся».

– Однократная, тридцать минут, – сказал капитан Росс.

Под спиной обнаружилось что-то мягкое, голова утонула в подушке.

– Расстояние до Земли триста шестьдесят тысяч километров, – услышал Вавилов.

Попытался встать, но не смог. Дёргался, что твой угорь на сковородке, слушая галиматью о скорости и параметрах орбиты, пока не вспомнил – ремни.

– Чтоб вас… Джош! – проворчал он. – Какого было меня привязывать? Включите здесь свет, темно, блин, как в погребе.

– В условиях невесомости, – невозмутимо ответил капитан Росс, – пассажиров следует пристёгивать. Инструкция предписывает…

«Долдон», – подумал Вавилов. Чувство освобождения испарилось, раздражение росло, капитан клипера больше не казался симпатичным, вернулись давешние сомнения: «Туда ли он меня везёт? Подмешал в питьё какой-то дряни, усыпил».

Под потолком вспыхнули лампы. Резануло по глазам, Вавилов зажмурился и непроизвольно дёрнулся, пытаясь приподняться.

– Подождите, мистер Вавилов, я сейчас расстегну фиксаторы. Осталось двадцать пять минут однократной, можно было бы позавтракать, но я вам не рекомендую перед приземлением. Выпейте лучше энергетика. Место штурмана свободно, согласно программе перелёта вы имеете право его занять и поучаствовать в управлении клипером.

Илья принял предложенную ему бутылку, приложился, отхлебнул, морщась, жидкости со вкусом апельсиновой зубной пасты.

– И где тут у вас место штурмана? – мрачно осведомился он, глядя на капитана исподлобья.

– Много не пейте. Место штурмана в кабине управления. Желаете посмотреть?

Вавилов приложился ещё раз к пластиковому горлышку и сделал приличный глоток. Полбутылки в себя влил, думая: «Будешь мне тут указывать, сколько пить. Тьфу, мерзость какая». Он отёр губы рукавом комбинезона, навинтил на горлышко крышку, но бутылки не отдал, сказал, меряя капитана взглядом:

– Желаю. Показывайте.

Тут только обратил внимание, как внушительно выглядит Джошуа Росс в белом ангельском облачении с нашивками «Moon Attraction» на рукаве и клапане кармана, с золотозвёздными погонами, со сверкающим ободком вместо воротника. «Дылда двухметровая, восемь звёздочек», – подумал Вавил, но вслух не сказал. Покинул каюту следом за капитаном. После сияния потолочных ламп освещение салона показалось серым и тусклым.

– И Луну покажите, – сказал Вавилов в спину своему провожатому.

– Смотрите, – ответил, не повернув головы, Джошуа.

– Куда?

– Вверх.

Илья Львович последовал совету и непроизвольно схватился за спинку кресла. Серое ноздреватое поле валилось на клипер, грозя разбить к едрене фене, раздавить в пыль. Удержаться от крика получилось не без труда. Пришлось напомнить самому себе: «Он говорил торможение. Тридцать минут».

Росс терпеливо ждал у открытой двери кабины управления, пока пассажир насмотрится. Дождавшись, пропустил его на пост управления и шагнул следом, говоря:

– Место штурмана – второе. Здесь всё почти как в «Аполлоне-11». Тесновато, но кресла удобнее пассажирских. Вот ручка…

– Тесновато? – перебил Вавилов. – Да тут у тебя повернуться негде! А иллюминаторы? Как ты сажать его будешь, ведь ни хрена ж не видно! По приборам?

– Вот именно, – спокойно ответил Росс, не уловив сарказма.

«Чурка нерусская, – мысленно обозвал его Вавилов. – Опытнейший, мать его, капитан. Сидеть здесь, дышать ему в затылок? Ну нет. Я хочу видеть…» Что именно хотелось видеть Илье Львовичу, он ещё не решил. Понятно было: проспал всё на свете, и с такого расстояния не получится разобрать, тот ли кратер. И всё-таки…

– Нет, я буду в салоне, оттуда видно лучше, – заявил он.

Капитан Росс стал убалтывать, но Вавил упёрся. Салон – и точка. Джошуа пожал плечами: салон так салон. Усадил в кресло, помог пристегнуть ремни, скрылся в кабине, задвинул переборку, и двадцать минут спустя голос его пробубнил в наушниках:

– Переход на орбиту снижения. Двукратная три минуты.

– Джош, вы не могли бы делать всё это молча?.. – возмутился пассажир, но вынужден был прикусить язык – начались перегрузки.

Борясь с тошнотой, слушая осточертевшую болтовню Росса, повисая на ремнях и хватаясь за подлокотники, Вавилов смотрел. Глаз оторвать не мог от жуткого мира, где предстояло отныне жить. Язвы кратеров, морщины хребтов, чернильные тени… Всё это не имело никакого отношения к людям. Какая разница, как называется кратер? Какие вообще здесь могут быть названия? Укерт… Кто он такой? Жив или нет? Серому каменному крошеву это без разницы. «Как была вон та воронка с горой посерёдке, так и останется, даже если все мы надсядемся, вопя, как мы её обозвали. От наших имён ей ни жарко ни холодно. Чего я, в самом деле, нервы себе и людям трепал из-за Укерта?» Прислушавшись к собственным ощущениям, владелец единственного на Луне ресторана «BlinOk» Илья Львович Вавилов не на шутку встревожился. Не было ещё такого, чтоб исполнение или неисполнение контрагентом условий договора оставило его безразличным. И он принялся раздувать угасшее недоверие, ворчать на Джоша, ругать прижимистых строителей клипера для того лишь, чтобы вернуть себе привычное расположение духа. Но это ему не удалось.

– Высота двадцать. До цели сто.

Пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь облако пыли, поднятое двигателем, Илья Львович слушал скороговорку:

– Высота пять. До цели ноль. Ориентирую корабль. Поворот на левый борт сорок три. Стыковочный узел захвачен. Есть касание.

Серую пелену сдёрнуло, унесло жарким дыханием дюз. Вавилов на миг увидел покатую спину купола и верхом на ней невообразимое тонконогое чудище – чёрную тушу на фоне чернильного неба, но рассмотреть не успел. Клипер развернулся на месте. Пришлось прикрыть рукой глаза – в иллюминаторе сиял срезанный до половины гребнем холма солнечный диск.

– Есть стыковка. Двигатель выключен. Прилунение выполнено успешно.

Защёлка ремня подалась. Расстегнув её трясущейся рукой, Илья не сразу нашёл в себе силы встать.