Цитаты из книг автора «Борис Дубин»

Поэтому для умственной работы интеллигенции характерно оперирование тотальными, «объективными» понятиями, масштаб которым задан уровнем претензий. «Страна», «народ», «Запад», «Россия», «культура», «литература», «государство» и т. п.

Само знание в интеллигентской среде представлялось и представляется в виде суммы готовых истин, объективно существующих где-то – их-де надо лишь найти и использовать.

Литературоцентризм русской интеллигенции отражает ее умственную неразвитость, неспособность (не биологическую, разумеется, а исторически и социально сложившуюся) к анализу, объяснению, точному знанию.

То, что интеллигенция десятилетиями объединялась чтением художественной литературы, группировалась вокруг «толстых» журналов, всегда воспринималось и расценивалось в ее среде как чрезвычайно положительное обстоятельство, достоинство русской культуры, свойство ее особой «духовности». И никогда не считалось признаком слабости. Как же, «литература в России заменяет все – философию, парламент, социологию, свободную печать и т. п.». Но ведь не замещает!

Начиная с послевоенного времени, весь пафос интеллигенции, все ее интеллектуальные силы, так или иначе, были подчинены одной проблеме, одной внутренней теме: каковы ресурсы этой власти, как возник этот режим, где его границы, как можно ему сопротивляться, к чему ведет его сохранение, каковы последствия – экологические, медицинские, социальные, нравственные, культурные и проч. – его существования.

Восстановление или второе рождение интеллигенции произошло уже в 1950-х годах, с началом кризиса советского режима, с прекращением массовых репрессий.

При своем зарождении (1930–1940-е годы XIX века) интеллигенция восприняла все черты пытающегося эмансипироваться от власти общества (однако в отличие от того, что было в Европе, не унаследовав ни аристократического чувства чести, ни буржуазной расчетливости), равнодушие к проблемам рациональности и религиозности. Интеллигенция, усвоившая, пусть и довольно поверхностно, некоторые западные идеи и представления (естественного права, национальной культуры, почвы, представительного правления и др.), претендовала на роль культурной элиты, представителя просвещенности в «дикой» и «неразвитой» стране

Тем самым, интеллектуал – не просто высокообразованный человек, но специфически образованный, культивирующий в себе особую чувствительность к внутренним – моральным, логическим, доктринальным – коллизиям и ценностным противоречиям. Его отличает болезненная, даже невротическая неспособность принять «готовые ответы», общепринятые точки зрения или интерпретации, если они не устраняют антиномичности додуманного до логического предела вопроса (Ф. Ницше называл это «интеллектуальной честностью»).

Все вместе образует единую динамическую систему воспроизводства культуры, передачи идей, образцов поведения, оценок, стандартов вкуса и прочего от группы более специализированной – к менее, но численно большей или статусно ниже стоящей, равно как и от поколения к поколению.

Ничего похожего на нашу интеллигенцию на Западе нет, если не считать маргиналов левого толка, но они как раз и не делают погоды. Можно гордиться своей исключительностью, можно – нет, но организация интеллектуальной жизни в индустриальных странах с демократической представительной системой иная.