– То есть ты, как они погибли, не видел.

– Нет.

– Тогда так. Сеанс связи с ними в 20 часов. Уверен – Выйдут! Я тогда такую свечу поставлю в церкви и плевать мне на наши политические органы. Открыто пойду, в форме в церковь. Слушай, Геннадий Петрович, а какие там свечи бывают… Ты знаешь?

– Да откуда я знаю? Я ж такой же – партейный….

– Тьфу, тьфу, тьфу, – оба суеверно сплюнули, – ладно. Ждём. Будем надеяться, что бог на свете есть.

Без десяти восемь оба сидели в душной радийке, «любезно» выделенной кубинцами, с надеждой разглядывая тумблера, многочисленные стеклянные окошечки шкал и зелёные светлячки глазков. Генерал уже настроился на нужную частоту и сидел в наушниках. От волнения хотелось жутко курить, но каждый из них понимал – сигареты в этом состоянии хватит на две мощные затяжки, после чего от дыма здесь уже ничего не увидеть. Загорский сидел, как всё равно проглотил кол – прямой и неподвижный. Действие обезболивания прошло и было стойкое ощущение, что в ране всё это время ковырялись грязным пальцем. Почему именно грязным, а не чистым – Загорский понять не мог. А вот генерал – беспрерывно ёрзал на крутящемся стульчике, перекладывая ногу на ногу, и со стороны казалось, будто он хотел ссать и вот-вот обоссытся. Без пяти восемь Загорский ещё больше выпрямился и сказал тихо про себя: – Теперь я понимаю наркоманов… Ещё пять минут и у меня ломка от боли начнётся.

А генерал замер, вдруг поняв, что действительно хочет ссать. И если он сейчас это не сделает – то впервые в жизни опозорится. Но было уже без одной минуты и Сысков, тут же забыл про мочевой пузырь.

20:00 – В эфире тишина. Одна минута девятого – шорох космического эфира. 20:05 – Ничего. Двадцать минут девятого – генерал медленно стянул наушник и защёлкал тумблерами, сбивая частоту – Ни хе-ра ….

Перешли в другую радийку, потому что подходило время связи с посольством. Настроив закрытую связь, кубинский связист вышел из салона, плотно закрыв за собой дверь.

В 20:30 Сысков поднял трубку и заговорил своим обычным тоном: – Здравствуй, здравствуй, товарищ капитан. Ну…, как там у нас дела?

– Понятно, понятно… Для этого я тебя там и оставил, чтобы тебя Москва теребила, а не меня. Что у нас? – Сысков быстро глянул на Загорского и тот подумал…. Да не то что подумал, он понимал, что надо докладывать правду, какой бы она неприглядной не была, но то что он услышал – удивило его.

– Ну, так передай Москве – у нас пока всё нормально. Хотя уже есть потери. В боестолкновение с контрас убит майор Никитин и ранен майор Загорский. Группа выполняет задание. Да…, да.., так и передай…, до связи.

– Сергей Иванович…, – возмущённо воскликнул Загорский, а генерал оборвал его нетерпеливым жестом, положив трубку на рычаги.

– Всё понимаю…, и не возмущайся… Понимаешь…!? Не верю всё-таки, что они погибли. Вот не верю и всё. Пока своими глазами не увижу… Так что, давай до утра дождёмся, а там подойду к кубинцам. Возьму машину, их разведчиков, проедем на место и там разберёмся – Что за стрельба была? Наши…? Не наши? И всё такое… И там…. Лежат ли они…?

– Тогда я завтра тоже с вами. – Генерал внимательно посмотрел на зама и разрешающе махнул рукой.

Через двадцать минут Загорский, успокоенный новым уколом, вернулся из санчасти и осторожно расположился за столом. На молчаливый взгляд начальника со вздохом ответил: – Правильно говорят. Военный врач, во первых – не военный, во вторых – не врач… Говорю – болит. А тот – Раз болит, значит заживает… А там может быть гангрена…

В комнате опять наступила тишина и майор молчал, понимая, что более опытный генерал мучительно ищет решение. И вроде бы решили по завтрашнему утру, но всё равно отблеск мучительной борьбы мыслей, вариантов, решений пробегал по лицу военного атташе. Так продолжалось минут десять, после чего, тягостно и протяжно вздохнув, Сысков с горечью заговорил: – Ты знаешь… в раздрае я. Давно такого не было – не могу принять решение. Не знаю его и всё. Хотя одно решение есть и я всё больше и больше к нему склоняюсь, – генерал потянулся к сумке, стоявшей тут же на расстоянии вытянутой руки, и достал оттуда очередную бутылку виски, – думаю, нам нужна небольшая встряска организма. Не просто нужна, а необходима….

Генерал с майором успели выпить по первой и закусить, как в дверь вежливо постучали и на приглашающее: – Заходи…, – зашли командир базы разведчиков и начальник разведки кубинцев. Разведчик, как младший по званию, нёс в правой руке объёмный пластиковый пакет, где приятно позвякивало и побулькивало, а в левой аккуратно сложенную карту.

Хозяева помещения оживились и встали из-за стола. Вернее встал генерал, а Загорский сделал попытку, но увидев протестующие жесты гостей, так и остался сидеть. Поздоровались и присели за стол. Атташе слегка приподнял бутылку виски над столом и таким непринуждённым жестом предложил гостям присоединиться. Но кубинский полковник отрицательно покачал головой и сам предложил: – Сначала давайте решим вопросы, а потом мы не против…., – и кивнул начальнику разведки. Тот быстро убрал со стола на пустой подоконник выпивку и немудрящую закуску. Смахнул крошки и расстелил карту.

– Товарищ генерал, товарищ майор, я думаю, что наступил момент, когда для обоюдной пользы мы можем открыть друг другу карты. Мы бы хотели знать задачу ушедшей группы, чтобы оказать вам посильную помощь. Судя по всему – задача сложная, а вы уже понесли потери и наша помощь будет далеко не лишней. – Полковник откинулся на спинку стула и спокойным взглядом поглядел на генерала, потом на майора.

Генерал с майором заинтересованно переглянулись и Сысков чуть было не стал говорить, поддавшись искушению возложить всё на кубинцев, у которых было гораздо больше шансов выполнить задачу, но вовремя остановился. И даже не оттого, что вспомнил строгое предупреждение Григория Яковлевича – «кубинцев ни под каким соусом не посвящать….». Он бы сейчас на всё наплевал и на Григория Яковлевича, и на запреты, если бы американцев пришлось мочить на территории Никарагуа. А вот пойдут ли кубинцы на территорию Гондураса? Сами ведь они вряд ли будут такое решение принимать? Точно начнут созваниваться со своим начальством, а те начнут делиться между собой, как русские «обосрались…» и потом ещё скажут, что – Нет, туда мы не пойдём…

Вот тогда точно «по шапке» получить можно будет и ещё сделают «козлом отпущения». Сысков страдальчески наморщил лоб, забегал глазами по помещению и, ничего не придумав с ходу, честно, но удручённо сказал: – Нет…, не могу.

И тут же поспешно поправился: – Пока не могу… А пока, если вы предлагаете помощь, то мне завтра нужна одна ваша группа на день. Ну и автомобиль. Как…? Сможем выделить?

– Почему бы нет. Только для чего? – Кубинцы вперили взгляды в русских.

– Ну…, задача простая. Сопроводить меня и майора Загорского вот сюда, – генерал перегнулся через стол и карандашом показал место входа группы в джунгли, – здесь мои столкнулись с передовым дозором контрас. Уничтожили его…

Генерал кивнул головой на майора: – Там его ранили и убили ещё одного нашего. Вот там посмотрим – что к чему и прочешем вокруг джунгли. Так сказать, осмотримся на местности…, – закончил уклончиво генерал.

– А что там смотреть? – Несколько свысока спросил кубинский полковник.

Генерал кивнул головой на Загорского: – Вон он, звуки боя слышал там, Автоматов, говорит, пятьдесят работало…. Вот и захотелось там осмотреться….

Полковник с разведчиком снова переглянулись и весело за ухмылялись: – Так это наша группа там с контрас сцепилась. Не ваши… Не беспокойтесь – мои. У меня двое раненых и пять убитых контрас ещё привезли на базу для отчётности. Ваши-то ушли и тут совершенно ни причём…

– Они на связь в двадцать часов не вышли, вот и хотели осмотреться там…, – вдруг обретя надежду, что ещё ничего не потеряно, воскликнул Загорский.

– А ерунда это, – полковник переглянулся с разведчиком и оба снова усмехнулись, а полковник беспечно махнул рукой, – мои тоже иной раз в рейд уйдут и на связь не выходят. Столько передумаешь, напереживаешься, а они через неделю с рейда придут и выясняется – аккумуляторы сели…. Или ещё какая-нибудь ерунда….

Уже когда сидели за столом и выпивали, генерал неожиданно спросил кубинского полковника: – А что там твои в это время делали?

Полковник неопределённо помахал рукой в воздухе: – Информация появилась, что в том районе контрас появились вот и поехали мои туда…, это проверять…

Посидели, выпили немного. Кубинцы пообещали сами отправить тело майора Никитина на Кубу. Генерал с Загорским взбодрились, что хотя бы этим не придётся заниматься, а когда кубинцы уходили из гостей, то полковник, повернувшись на пороге, успокоительно похлопал Сыскова по плечу и заразительно рассмеялся, а за ним засмеялся и разведчик: – Вы насчёт отсутствия радиосвязи особо не переживайте. Ваша радиостанция у нас, ваши впопыхав забыли её в кузове автомобиля….

Дверь за гостями закрылась и они не видели с какими лицами переглянулись русские. Генерал сочно, длинно, но без злобы выматерился и с юморным чувством сказал: – Это могли сделать только русские военные….

У Загорского наоборот было кислое выражение лица, на котором читалось – Ну… ёб…., ну…., блин…, ну…, что я мог сделать….

Генерал рассмеялся, подошёл к подчинённому, приобнял его рукой и на секунду прижал сидевшего к себе: – Да, ладно тебе, не переживай. Хорошо хоть они оружие в той обстановке не забыли….

Майору же было совсем не весело: – Да они за оружие так вцепились…., но, блин, всё-таки с радиостанцией я не доглядел….

* * *

Кубинцы пришли к русским лишь после проведенного сеанса радиосвязи со своей группой, которая выдала следующую информацию.

– Русские целенаправленно двигаются к границе Гондураса. На дневном привале русских, квадрат такой-то…, обнаружен труп убитого контраса. (Правда, старший группы выразил удивление тем, что контрас убит непрофессионально – несколькими ножевыми ударами, с обильным кровопусканием и обнаружены следы рвоты). Русские умело обошли базу контрас в деревне, что говорит о наличии у них проводника. Труп проводника был обнаружен в трёх километрах от ночного привала в квадрате….. Проводник погиб от укуса змеи. То, что труп был связан, говорит о его пленении. Русские остановились на ночлег в квадрате….

Конечно, полковник не стал говорить всей правды. Раз русские не считают нужным делиться и мы тоже промолчим. Русские играют в свои игры, а мы будем в свои. Но всё-таки прощупать хотелось – вдруг какой-нибудь намёк всплывёт….

Через месяц полковник заменялся, а начальник разведки оставался ещё на три месяца. Вот полковнику и захотелось игрой с русскими поставить хорошую и жирную точку в этой командировке. Эта была уже не первая и даже не вторая и не третья командировка и полковник имел достаточный опыт. Конечно, он и начальник разведки, и другие, кому положено было это знать – достоверно знали, что за базой ведётся агентами контрас, хоть они тут сами и отсутствовали, пристальное наблюдение. Даже знали – Кто, и иной раз через него сливали дезуху. Но не могли предполагать, какую суматоху и на каком уровне вызовет появление на базе кубинцев русской группы, которую восприняли вполне серьёзно.

Как только русские появились на базе, так сразу же об этом информация ушла в отряд контрас, отвечающий за этот район. А от них она пошла дальше, выше и через какое-то время легла на стол американца отвечающего за операцию по уничтожению советского и кубинского послов и создание условий для активизации контрас.

Срочно созвали совещание в узком и проверенном кругу, которое было начато с взаимных и эмоциональных обвинений в утечке информации к русским, и которые так оперативно сработали, прислав разведгруппу. Из этого вытекло первое решение – в течение нескольких дней выявить «крота».

Второе: выдвинуть в район кубинской базы отряд контрас и первыми напасть на базу, а ещё лучше на русских и попытаться уничтожить их и тем самым вернуть инициативу себе.

В самый разгар поисков «крота», пришла информация – русские и кубинцы вышли в рейд двумя группами, но отдельно друг от друга и сразу же столкнулись с отрядом контрас. О том, что русские пошли первыми и отдельно, подтвердил раненый контрас с уничтоженного передового дозора.

Снова совещание, но уже без взаимных обвинений, а в рабочем режиме. Ситуация обострялась и нужно было действовать на опережение. Было принято два решения. Первое: Поднять на ноги всех подконтрольных контрас с целью обнаружения и уничтожения обеих групп – русскую и кубинскую. Второе: операцию по проникновению американской диверсионной группы на территорию Никарагуа начать немедленно.

* * *

Звуки внезапно возникшего боя донеслись до прорубающейся сквозь джунгли группы в километре от места стычки с контрас. Все сразу остановились, замерли, повернувшись в ту сторону, а потом как по команде вопросительно посмотрели на Скачкова.

– Это Загорского наверно мочат, – полуутверждающе протянул Свиридов, но Алёхин тут же высказал сомнение.

– Нет…, вряд ли. Дали бы несколько очередей и всё, а тут мочат дай боже. Слишком много на одного человека, да и звуки доносятся от того места.

– Наверно, это их отряд нашёл трупы и сейчас со зла по кустам ху….ят, – продолжил мысль Алёхина Бызов, а Поташников поёжился мигом представив, как их берут в плен и контрас узнают кто вальнул первых. Вспыхнуло мимолётное обсуждение и тут же прервалось приказной репликой Скачкова.

– Ладно, хорош базарить. Это не Загорский, а нам надо двигать, тем более что такую просеку после себя оставляем, – все оглянулись назад. Просекой, конечно, это можно назвать с натяжкой, но и не надо быть следопытом или индейцем Чинчангуком, для того чтобы не напрягаясь отследить движение группы.

Скачков под внимательным взглядом Бызова и Свиридова глянул на карту и махнул рукой чуть в сторону: – Двигаем туда….

Когда соскочили с дороги, пришлось лихорадочно прорубаться сквозь густые и колючие заросли и не было времени, чтобы смотреть по сторонам. Приходилось беспрерывно махать мачетками. Здесь всё было переплетено между собой и если бы не мачетки, пробиться во внутрь тропического леса стоило больших трудов. Но когда прошли первые пару сотен метров, работать мачеткой пришлось гораздо меньше, потому что тут уже царили другие лесные законы. Деревья были крупнее, выше и своими широкими и густыми кронами полностью заслоняли небо и солнечный свет, от чего около земли царил сумрак и духота, пронизанная незнакомыми для русского духа запахами. Буйная растительность и трава по колена полностью закрывала землю, а иной раз и с головой идущих людей. Вот тогда-то приходилось махать мачеткой. А так было идти не сложно, но страшновато от того, что из-за густой травы и папоротниковидных растений с широкими листьями не было видно самой земли. Ставишь ногу и всё время ожидаешь, что или сам на что-то извивающее наступишь, или там тебя кто-нибудь цапнет. Хотя видно было гораздо дальше, чем у дороги, метров на пятнадцать и все постепенно успокоились, втянувшись в мерное, неспешное движение. Лишь иногда вздрагивали, когда из глубины леса доносился громкий крик или душераздирающий визг, какой-нибудь невидимой твари, или в траве замечалось шуршание и шевеление. Тогда на ум сразу приходили страшилки про огромных змей, крокодилов или ещё какой-нибудь кошмарной твари, обязательно ядовитой и подробно описанной в журнале «Вокруг света», который ты когда-то в безопасном прошлом с интересом читал. Но.., напряжение постепенно спало и после первого часа движения сделали небольшой привал, чтобы перевести дух и хоть немножко обсохнуть и дать продыху мокрому от пота телу. Местность была холмистая. И вроде бы холмы покрытые тропической растительностью были невысокие, но чередование пологий, длинный подъём и спуски, во влажной духоте, выматывали организмы, привыкшие к другим условиям. Скачков внимательным взглядом проводил Бызова, поспешно скинувшего с себя амуницию и нырнувшего в кусты, но потом углубился в изучение карты. Неожиданно подняв голову, он наткнул на пристальный взгляд Свиридова, который сразу же воровато скользнул в сторону.

– Ты чего?

– Да нет ничего… А что? – Вскинулся Игорь.

– Да ты как-то странно смотрел на меня…

– Нормально. Посмотрел, так посмотрел…, – зашуршали кусты и оттуда вылез довольный Бызов, которого сразу же подколол капитан Цветков.

– Что, медвежья болезнь?

Бызов слегка смущённо хихикнул оправдываясь: – Да это как рефлекс Павлова. Война войной, а обед по распорядку.

Рядом опустился чем-то удручённый Кривов и сразу виновато повинился: – Валера, радиостанция то тю-тю…, забыл я её в суматохе выгрузить из машины….

Скачков с досадой матюкнулся, но подумав немного, успокаивающе сказал: – Ладно, забыл, так забыл – теперь уже ничего не поделаешь. А может оно и к лучшему…

Кривов в удивлении выкатил глаза: – Ты это про что сказал?

– Про то, что над душой никто стоять не будет, а это развязывает нам руки. А то начнут – сделай так, это надо изменить вот этак. А так получили задачу – вот её и будем выполнять по-своему. Единственно, когда выполним и вернёмся на территорию Никарагуа – как они нас подхватывать будут? Вот в чём вопрос. Хотя…, придёт время – тогда и будем его решать… А так не парься.

Через пятнадцать минут все опять поднялись и двинулись дальше. Шли, растянувшись цепочкой, в пяти шагах друг от друга и впереди всегда шёл Скачков. Он иной раз останавливался, останавливались и другие. Скачков доставал карту, глядел на неё, по сторонам, глядел вперёд…. Сначала к нему подходили Кривов и Алёхин и добросовестно пытались вникнуть в маршрут, но поняв, что давно потеряли направление движения, полностью доверились старшему. Благо тот шёл уверенно, непонятно только было, как он ориентировался в этом замкнутом пространстве, где даже не было видно неба.

На втором привале Бызов опять нырнул в кусты и когда оттуда вылез, Скачков подозвал его к себе.

– Алексей, ты чего?

Бызов непроизвольно несколько раз поддёрнул пояс брюк, нагнулся и тихо, так чтобы никто не слышал, смущённо пробормотал.