– А…, понял, – подполковник обернулся и крикнул, – Шипко, иди сюда. Поносил вальтер, теперь давай обратно. Тимофею он нужнее…

Часть третья

Зима 1942 года

Глава первая

Просторный, светлый и тёплый дом был наполнен приятной суетой, хлопаньем дверей, умопомрачительными, вкусными запахами и весёлыми разговорами в предвкушение скорого застолья, когда всей семьёй торжественно садились за стол, отмечая рождественский сочельник, вкушая постные блюда. Затем, опять же всей семьёй, чинно шли в церковь на вечернее богослужение праздника Рождества Христова. А уж потом, начиналось обильное застолье, когда можно хорошо выпить, вкусно покушать, соскучившись по мясным блюдам и душевно пообщаться в семейном кругу. Хоть в семье особо и не соблюдался пост, но всё-таки старались воздерживаться в скоромной еде. И с общением в последнее время было туговато. Братья Кондрат и Ефим больше пропадали на службе в полиции, чем дома. И работы прибавлялись им с каждым месяцем всё больше и больше.

Все мужские дела по хозяйству и в приготовление к празднику были выполнены, всё остальное ложилось на женские плечи, тем более что матери и Агаше пришли помогать жёны братьев. Поэтому, накатив с разрешения отца по стопашке крепкого самогона, да и он сам с удовольствием выпил, накинув на плечи нагольные полушубки, в окружение сыновей, Силантий Иванович солидно вышел во двор покурить.

Мы уютно расселись на заснеженных лавочках под голой берёзой, отец по старинке стал крутить самокрутку, а братья достали сигареты. Я, как единственный на хуторе не курящий мужчина, стал беззаботно щёлкать щедро просоленные семечки. Как выразился отец, сделав первую затяжку и оглядев двор, сыновей напротив, блаженно прищурившись – Благодать! А чего бы не быть в блаженном настроение – живём богато, сытно. Война идёт где-то за тридевять земель, прокатываясь иной раз мимо по тракту, в тридцать верстах от нашего хутора. Сыновья при власти и при должности, приносящие уверенность в крепкое и надёжное будущее.

Но вот, в свете событий последнего месяца на таком далёком фронте, немного это светлое будущее слегка потемнело и пошатнулось. И уверенность превратилась из крепкой, немного в сомнительную, добавив изрядную толику тревожных раздумий. Правда, в открытую об этом никто не говорил и свои сомнения, если они возникали, вслух не высказывали – не дай бог, кто неправильно поймёт и потом косо все будут смотреть. Но на скамейке сидели свои, поэтому поговорив в который раз о преимуществах табака и минусах немецких сигарет, легко обсудив свои хозяйственные, зимние дела, отец открыто задал тревожащий его вопрос. И этот вопрос беспокоил не только отца, но и всех жителей хутора, который при немцах жил спокойно и зажиточно. Подавляющее большинство хуторских казаков служило в полиции. Либо здесь в опорном пункте, либо в городской полиции и своей службой, всё-таки помогали немцам ковать победу над большевизмом. Поэтому военная неудача немецкой армии под Москвой, оставила болезненный след на душе каждого казака и заставила несколько по другому взглянуть на эту службу и иной раз вздрагивать от витавшего в воздухе вопроса – А что будет, если Красная армия так и погонит немцев, как когда-то Наполеона и уже через полгода будет здесь? И ведь могут спросить…. И очень жёстко уже за всё – и за прошлое, и за настоящее.

– Что ж, сыны, скажете? Вы там около власти крутитесь, с господином комендантом ручкаетесь, давайте батьку успокаивайте – Что там нам впереди жизня сулит?

Так-то сами немцы не особо распространялись о своей военной неудаче, а так как и мы вынуждены были сдать свой радиоприёмник осенью, то слухи ходили очень разные и зачастую преувеличенные. Все знали, что красные устроили под Москвой наступление свежими силами и не только нанесли серьёзное поражение немцам, но и отогнали их далеко от Москвы.

Отец смотрел требовательно, посасывая самокрутку, старшие братья молчали, а я ждал – как они будут интерпретировать всё это. И в очередной раз не разочаровался в их житейской сметке и уме. Простыми, обычными словами, толково хоть и полностью не сняли отцовскую тревогу, но по крайней мере сильно его успокоили.

– Батя…, – Кондрат решительно затушил окурок сигареты о скамью, огляделся кругом, куда бы его деть и стал растирать остатки сигареты сильными пальцами в пыль, – знаешь ведь сам, что военной счастье оно мимолётное. Так и здесь. Накопили большевички резервов, воспользовались тем, что немцы не готовы были к такой холодной зиме и ударили. Ну…, отогнали их от Москвы… Ну и что!? Это лишь местный успех и скоро их наступление выдохнется. Ведь они сумели так атаковать только под Москвой… А остальной ведь фронт стоит без изменений и скоро все снова стабилизируется. А вот весной немцы сами погонят Советы. Так что не беспокойся, хотя бы потому что тут тыща вёрст будет от Москвы…. Когда это ещё – если вдруг…

– Ну…, а если? – Всё-таки продолжал гнуть в свою очередь отец.

Тут уже вмешался в разговор Ефим, опёршись руками на колени: – Ну, а если!? Тут два варианта: либо их остановят на старой границе. Ну.., в крайнем случае, на новой границе. Как бы там не было, но Англия и Америка просто не позволят, чтобы Советы в Европу пошли. Вон, Кондрат подтвердит, – Ефим кивнул на старшего брата, – нас предупредили, что правительство Польши в изгнание, которое сейчас в Англии прячется, хочет активизировать борьбу на территории страны против немцев. Так что если немцев погонят, не дай бог, то тут поляки встанут и не пустят красных.

– Дык…, сынок… Поляки в данном случае не лучше. Как говориться – из огня, да в полымя….

– Батя, – Ефим коротко и решительно махнул ладонью, – с поляками мы договоримся. У нас с ними один общий враг – большевики. А мы местных поляков не прижимаем, так что всё будет нормально…. Ну и сам должен понимать – мы тоже тебе многое сказать не можем. Военный секрет, – Ефим значительно поднял указательный палец на уровень головы, – и уж поверь, мы с Кондратом делаем всё, чтобы ни при красных, ни при поляках и немцев порухи нам не было.

Отца успокоили. Не в последнюю очередь в этом сыграла и добрая порция самогона. После чего окончательно втянулись в праздничную обстановку. Вечером, за общим столом и коротенькой молитвы, вкусили постную пищу и всей семьёй, в приподнятом настроении торжественно направились в церковь на богослужение, степенно здороваясь с идущими в эту же сторону многочисленными семьями казаков. Под пение и плавный речитатив священника отца Евлампия, ведшего службу, механически крестясь и кланяясь вместе со всеми, я ушёл в свои мысли, невольно подводя итоги прошедшего.

…..Тогда, когда расстался с подполковником Климовым, я в деревне прожил ещё неделю. Никуда уже не лазил и все дни возился с техникой. Хотелось скорее уехать домой. А ночью выкладывался в сексе с любвеобильной Евдокией, которая оказалась на удивление весьма изобретательной. Давненько я так не трахался. Так что уезжал оттуда довольный в двойне. Полностью удовлетворённый и приятно вымотанный и любовью, и законченной задачей, желая лишь спокойного отдыха с Агашей и нормального быта. Правда, эта чертовка Евдокия преподнесла мне в последнюю ночь неприятный сюрприз. То ли влюбилась в меня, то ли решила поиграть на моих эмоциях. Уже уходя в предрассветной темноте из лагеря, она остановилась, загадочно посмотрела на меня, усмехнулась и «обрадовала»: – Жалко с тобой расставаться, милёнок. Хорошо и жарко любишь. Жалко только что занят, с то бы упала в ноги батяне и упросила, чтобы жизнь связать с тобой. Была бы очень тебе верной. Душно мне здесь, вырваться хочу отсюда. А так, прощай…, – горько засмеялась и убежала, оставив меня в недоумение и в раздрае. Но к вечеру, я забыл про неё, когда меня горячо обняла Агаша.

До осени занимался приведением в порядок технику, поиском запчастей, налаживанием поставок горючего, ну и конечно поиском водителей на неё и налаживал работу нашего автопарка, где вскоре работало двадцать два человека. Из тринадцати брошенных машин, сумели восстановить десять. Один грузовик забрали к себе в семью. Туда же определили и трактор Сталинец, закрепив за ними Серёгу-сапёра. Он вроде бы у Кондрата и других полицаев сумел своей лояльностью и работой завоевать доверие и теперь жил у нас на хуторе при опорном пункте. Туда же отдали и два автомобиля на нужды полицейского опорного пункта и в основном они использовались на личные нужды хуторян. Саня, второй сапёр, тихий, спокойный парень обучился у Серёги вождению и тоже был приписан к опорному пункту. Ездил то ездил, но в технике всё равно был слаб и всё техническое обслуживание в большей степени свалилось на Серёгу, но тот всегда к этому делу притягивал Саню и потихоньку поднимал его технический уровень. Я приглядывался к этим парням, пытаясь разобраться в них – смирились они с существующей ситуацией или на время затихли? И можно ли на них опереться в своей борьбе? И пока не сумел их понять. Остальная техника осталась в городе и на базе автопарка мы развернули частное предприятие. Занимались извозом, двумя тракторами пахали. Работы хватало и мы довольно неплохо зарабатывали. Сам я этим не хотел заниматься, поставив во главе предприятия Матеуша, и остался доволен его разворотливостью. Себе оставил роль свободного форварда – и вроде бы полицай, и при службе, в то же время прикрываясь своими братьями, автопарком, службу естественно «не тянул», чем вызывал глухое раздражение у некоторых полицаев. Хотя пока, о чём они ещё не могли догадываться, служба у них на данный момент была лёгкой и спокойной. Вот на следующий год….!? Хлопот у них действительно прибавится. А пока в районе тишь и благодать, да и немцы не нарезали нам никаких задач на этом временном отрезке. Так…, из неприятного было только сосредоточение всех евреев города в одном месте. С криками, плачем и горестными воплями их собрали на одной из захудалых окраинных улиц. Опять же оттуда нужно было выселить проживавших там, которые с охотой уступили свои худые дома, перебравшись в более добротные еврейские. Обозначили границы, которые евреи не должны пересекать без разрешения и стали их охранять, каждый день выгоняя на работы, что здорово не нравилось полицаям. Хорошо если день тёплый и солнечный, а если дождь и тогда приходиться целый день мокнуть вместе с охраняемыми. И это было пока для них самым неприятным моментом службы. Поэтому злились и завидовали многие полицаи моей вольной жизни. Одному, особо недовольному моим положением, пришлось помочь исчезнуть из жизни, чем вызвал немалый переполох в полицейской среде. Да и гнида хорошая была. Несколько раз оказывался свидетелем скотского отношения к евреям, когда он их выгонял на работу. При малейшей провинности жестоко избивал мужчин и не упускал возможности облапать приглянувшуюся евреечку. Думаю, что он их не только лапал. Но я вёл себя уже гораздо сдержанней в таких моментах и не выдавал своих эмоций, выжидая удобного случая покарать эту сволочь. Вскоре удачный момент представился и недалеко от нашей базы, в тихом переулке, прямо среди бела дня, грохнул из вальтера недовольного. Рисковал, очень здорово рисковал. Стрелять пришлось прямо в упор, уткнув ствол в грудь полицая, чем заглушил звук выстрела. Тот, увидев меня тоже в тихом месте, довольно осклабился, скорчил на лице зверское выражение, предполагая, что им он сумеет если не напугать меня, то хотя бы привести в замешательство, что будет его маленькой победой и местью. Вот только насладиться мифической победой не успел, так и умер с мимолётным удивлением на лице, когда увидел в моей руке парабеллум. Выстрела никто не слышал и тело нашли лишь через час, когда я сумел своей бурной деятельностью создать эффект постоянного присутствия в мастерских. Рисканул, но зато и врага, пусть даже такого мелкого, уничтожил и добавил работы следователю Полозову. А тот от своих подозрений насчёт меня, ещё по первому случаю, не отказался. Отработал и очень тщательно все побочные версии и снова сосредоточился на мне. Правда, уже не так рьяно, как с самого начала, но чувствовал, знал – копает он под меня, ищет шероховатости и зацепки. Хотя со мной вёл себя очень ровно, не выказывая каких-либо эмоций, а просто работал. Даже удивительно было, что он не боялся копать под брата начальника полиции.

И новый случай вновь всколыхнул его подозрения. Но все его усилия пропали напрасно, уйдя «как вода в песок». В своей борьбе он столкнулся не с провинциальным, неопытным парнем, каким он наверно считал меня, а с подкованным ещё той жизнью мужиком, проживший и имеющий багаж жизненного опыта гораздо больше, чем у него. Да и чтение детективной литературы, те современные криминальные фильмы, которые посмотрел в избытке в той жизни, давали большие возможности и значительный выбор вариантов действий и контрдействий. Поэтому все его усилия были разбиты моим грамотно выстроенным алиби, вернее видимостью алиби, а также пулей не из нагана, а от вальтера, что уводило следствие в сторону от меня. В довершение всего, получил следователь хороший нагоняй и от Кондрата, который был просто взбешён вторым случаем убийства полицейского за месяц и «накручивал всем хвосты».

Как потом мне, под самогоночку весело рассказывал Кондрат, некоторые интересные моменты того горячего разговора: – Я ему говорю – чего ты уцепился за одну эту версию? Отстань от брата, тем более сам же докладываешь, что стрельнули его из другого оружия. Значит, разные люди работали. Может моего батю, теперь подозреваешь? У него же, тоже вальтер… А тот бубнит своё… Мол, есть общее в обоих убийствах. В обоих случаях забраны удостоверения полицейских. Вот для чего? И убиты только полицейские. Убиты одинаково – в упор, как в последнем случае и с близкого расстояния, так и в первом. А это говорит, что убийца был из своих, раз его так близко подпустили к себе. И каждый раз, ваш брат был рядом с местом убийства. В первом случае у него нет алиби и приходиться верить его словам. В последнем, убийство произошло рядом с мастерскими и он мог выбрать момент и убить Андриана. А то что, все говорят что он всё время был на виду, тут надо по правилам перекрёстные допросы проводить и очные ставки, но это тогда будет кидать тень уже на вас. Или вы официально даёте приказ закрыть уголовное дело или я просто обязан его вести дальше…. Вот ведь, чертяка, какие условия выдвигает…. И не боится. Прынцыпиальный…. И упёрся, что свой это сделал и всё. Ведь – говорит – немцев не трогают!? Я ему – Вот ты и разбирайся что и к чему? А дело закрывать, я не буду. А то как потом остальным в глаза буду смотреть. А так, был бы бестолочью, давно бы выгнал. Но умный, чертяка. Как он быстро раскрутил несколько крупных краж и одно убийство в городе. Красота! Ладно, пусть работает….

И ведь надо ж, потребовал на отстрел вальтер отца, что ему естественно ничего не дало.