Когда Ахерон подвел Калео к жениху, а сам занял свое законное место, то Самаэль не сдержался и тихо сказал:

– Вы решили продемонстрировать все ваши прелести, Калео?

– Вам не понравилось, мой сейд? – с милой улыбкой спросила его невеста. – В Аду чем выше статус жениха, тем больше своей красоты должна показать его невеста. Вы же знаете.

– Знаю, но это не значит, что одобряю. После Ритуала вы переоденетесь, – строго сказал Самаэль, гася внутри непривычную злую вспышку. И совсем помрачнел, когда услышал от будущей жены покорное: «Как скажете».

Как говорят на Земле – «свадьбы без драки не бывает». Смешное выражение для демонов – на Ритуале может вспыхнуть лишь пламя, скрепляющее пару. На всех двух Ритуалах, куда меня приглашали, было скучно и пафосно, несмотря на то, что невесты почти разделись и обвешались украшениями, чтобы с адским огнем разжечь и зависть. В общем, ничего необычного, классический демонский разврат. Поэтому, когда Самаэль аккуратно застегнул красивое сапфировое колье на моей шее, я облегченно выдохнула, что все подходит к концу.

Ахерон кивнул нам и выпустил небольшой огонек из ладони, чтобы окунуть ее в воду. Жидкость сначала разошлась кругами к краям котла, будто боясь горячей искры, а потом наоборот, хлынула к огоньку, чтобы жадно питать его силу, заставляя пламя гореть выше и выше. Котел, который нам передали для церемонии, был уже старый и потертый, потускнел за столько сотен лет, но никто не менял его, считая плохой приметой избавляться от вещи, которая объединила в крепкие семьи столько демонов. Даже поговаривали, что Ахерон хранил его в мягком черном бархате в кладовой главного храма Ада.

Я ничего не чувствовала. Ни волнения, ни предвкушения. Мои пальцы коснулись холодного металла и, по заученной перед церемонией схеме, нырнули в горячую воду. Пальцы Самаэля сплелись с моими, и я подняла на него взгляд. Он смотрел на меня своими красными глазами и молчал. Линия губ даже не дрогнула в улыбке, в глазах не плясали искорки радости. Он стоял рядом со мной каменным изваянием и этим растоптал последние крохотные росточки надежды, которые еще по наивности проклюнулись у меня с утра сквозь мой рационализм.

Самаэль дей Лютт меня не любил, не желал и не считал равной себе. С этого дня я стану его законной вещью до скончания веков.

– Отдаешь ли ты свое пламя в сердце, Самаэль, сын дей Люттов, своей избраннице? – услышала я сквозь туман в голове приятный низкий голос Ахерона.

– Да, – жестко и быстро ответил Ночной Судья.

– Отдаешь ли ты свое пламя в сердце, Калео, дочь дей Лиссов, своему избраннику?

– Да, – тихо ответила я.

– Скрепите узы, – приказал Ахерон и взметнул рукой адское пламя котла. Оно почти поглотило нас, обожгло жаром, заволакивая окружающую обстановку. Самаэль протянул вторую руку, чтоб схватиться за мое запястье, как того требовали правила. Я же должна была накрыть его руку своей, показывая, что принимаю его силу. И тут взметнулся ветер, снося пламя на Ахерона, который нахмурился и словил его в ладонь, не давая погаснуть и прерваться нашему Ритуалу.

Ветер усилился, выдергивая из небольших вазонов срезанные цветы, а потом резко исчез, оглушая наш сад странной, неестественной тишиной.

– А как же спросить о протесте, дорогой брат? Может, кто-то из присутствующих очень даже против этой свадьбы? – голос эхом разлетелся от стен дома, завибрировал на уровне сердца и поднял внутри меня злость. Я взглянула на Самаэля, но тот, поджав до белой линии свои красивые губы, смотрел в пустоту между рядами сидений.

– Какого беса, Люцифер! – прорычал он, еле сдерживаясь. И Владыка наконец-то явил себя миру, широко расправив черные огромные крылья. Сегодня он выглядел вычурнее обычного: черный брючный костюм, расшитый таким же черным кружевом, белая рубашка с огромным жабо и не менее крупной булавкой на нем, которая блестела так, что было понятно, что бриллиантов на ней не сосчитать, крупные перстни, дорогие туфли и трость. Трость являла собой произведение искусства умелого мастера, но в руках Владыки выглядело точно, как оружие.

– Ну и манеры, – протянул издевательски Люцифер и закатил глаза. – Ты меня даже не пригласил!

Это что, обида в его голосе?

Я сразу же напряглась: хуже Люцифера мог быть только обиженный Люцифер.

Он откинул свои длинные волосы и хищно улыбнулся, обнажая острые клыки.

– Это семейный праздник, к тому же от тебя не было никаких распоряжений, и я подумал, что имею право отметить его так, как удобно мне. – Самаэль уже взял себя в руки и холодно ответил.

– То есть спрятать свою жену от всех любопытных глаз? Как интересно. А почему ты не хочешь похвастаться Калео? Легко уведут у такого ледяного старика?

Я слышала скрип зубов своего пока еще жениха.

– От дряхлого старика и слышу, – огрызнулся Самаэль. Ахерон на этот выпад кашлянул, маскируя смех.

– Все-таки боишься, – заключил для себя Люцифер, а потом обвел гостей и снова задал вопрос. Только уже не Самаэлю.

– Есть в этом зале тот, кто против Ритуала Калео и Самаэля?

Гости замерли, а наши родители выглядели просто ошарашенными – Владыка, который прискакал на Ритуал своего самого опасного демона в Аду, чтобы помочь кому-то выразить протест, уже было за гранью добра и зла. И я по девичьей глупости полагала, что на этом этот фарс закончится, потому что со стороны Самаэля, будь у него хоть гарем, ни одна демоница бы так бездарно не потеряла шанс остаться в его постели, а у меня… У меня был только Робиус, который сейчас шептал мне одними губами: «молчи». Он стоял позади Самаэля и пытался слиться с черной занавесью, чтобы, ни воскресни Сатана, Люцифер его заметил.

Но тут в этой испуганной тишине послышался мужской голос:

– Я против! Калео – любовь всей моей жизни.

Кто-то охнул. Мама закашлялась, сделав слишком большой глоток вина, а демон, который сказал этот бред, смотрел на меня глазами самого обычного обманщика и подхалима, видимо, изучая черты лица, потому что виделись мы в первый раз.

– Как ты могла! – театрально заломил руки этот молодой карьерист. Что ему пообещал Люцифер, раз у молодого демона отбило все мозги, и он заявился с этой ересью на Ритуал Ночного Судьи, оставалось только гадать.

Я сглотнула и подняла глаза на Самаэля. Ох, какая ярость бушевала в этих красных глазах! Меня от страха передернуло, но я открыла рот и прошептала:

– Впервые его вижу, мой сейд.

Пламя вспыхнуло снова и потухло, оставив ровное горение злости. Самаэль пятерней зачесал упавшую прядь волос и криво улыбнулся:

– Как хорошо, что ты не умеешь врать, моя Калео.

Потом снял свои перстни с пальцев и отдал их Робиусу, который схватил драгоценные артефакты и прижал к груди, продолжая пребывать в шоке от происходящего.

– Самаэль, ты покидаешь свой Ритуал? – с фальшивым удивлением проговорил Люцифер и развеял свои крылья. Черная дымка рваными лоскутами опала к его ногам, а за спиной уже не виднелись огромные крылья. Молодой демон победно улыбнулся – видимо, работал на результат, песий сын.

Самаэль спокойно спустился с небольшого помоста, что организовали для котла под аркой, уверенной походкой прошел к двум незваным гостям без единой эмоции на лице и в полной тишине, резко замахнув рукой, вмазал кулаком в лицо демона. Тот пискнул, схватился за нос и упал без сознания к ногам Люцифера.

Гости привстали.

Владыка уже собирался прокомментировать такой поступок друга, как получил следом. Голова его мотнулась, он пошатнулся, также хватаясь за нос, но не упал, вцепившись до побелевших костяшек в скамью, где сидели друзья родителей.

Гости вскочили на ноги.

Люцифер тряхнул головой, поднял разбитое лицо, заливая кровью из носа свое жабо, и обиженно прогнусавил:

– Никакого уважения к своему царю.

Самаэль даже бровью не повел, помассировал костяшки правой руки и ответил ледяным тоном:

– Я снял перстни, мой царь. – А потом резко развернулся и вернулся на помост, где молча кивнул Ахерону продолжать. Мы обменялись клятвами снова. Закрепили союз дьявольским пламенем, но не проронили в котел ни капли крови, чтобы связать наши жизни. Я знала об этом условии супруга и в то время посчитала, что это его подарок на нашу свадьбу – право разорвать узы.

Но вскоре мнение мое изменилось.

Брачной ночи в Аду не бывает. Не только потому, что девственницы – это почти утопия, но и потому, что любовь в браке – вещь штучная, почти миф. Но я все-таки рассчитывала, что мой уже супруг как-то проявит ко мне интерес. Но Самаэль после завершения нашей церемонии увез меня в свой особняк и довел до нашей спальни, а с пожеланием хорошей ночи удалился.

Я так и осталась стоять около дверей в свадебном платье и с совершенно глупым лицом, борясь внутри с чувством облегчения и чувством обиды одновременно.

– И смысл тогда было забирать меня из родительского дома? – проговорила я, глядя на высокие темные деревянные двери опочивальни, все искусно изрезанные крылатыми бесами и драконами. Эти двери, наверное, повидали самого Сатану, потому что нынешний особняк Ночного Судьи являлся загородным домиком первого Владыки, который любил уединение на ледяном озере Коцит. Говорят, там было целое кладбище из обманувших и предавших Владыку, но Самаэль все вычистил, когда получил полные права на землю и украсил озеро драконьими ледяными скульптурами, как дань их семейному древу. Хотя мне верилось с трудом, что в таком холодном мужчине течет драконья кровь. Скорее поверю, что его подменили в колыбели, чем тому, что Ночной Судья до принятия сана был полон эмоций.

Я толкнула тяжелые двери и вошла внутрь. По стенам сразу же зажглись факелы, выпуская белые искры к высокому потолку. Они существовали за счет углей Флегетона, которые заставляли добывать заключенных, но об этом лучше не думать сейчас. Не хватало еще вспоминать картинки кровавой огненной реки с трупами. Мне хотелось домой, в свою комнату, но отныне я Калео дей Лютт, и это моя спальня.

Комната оказалась не огромной, скорее даже уютной. Никакого черного, только синий бархат и синий шелк. Каменная кладка стен была аккуратно зачищена и промазана белым составом, отчего старый песчаник ожил и будто засветился изнутри прожилками. Черный сланец – вот кто был основным камнем для возведения домов, превращая и так унылые пейзажи в печальную юдоль. Видимо, Сатана тоже уставал от красно-желто-черного пейзажа. Серое, наполненное пеплом небо, каждый день напоминало о тяжелой ноше любого демона, а сухая потрескавшаяся земля – о том, что за силу нужно платить. Вряд ли три богини-созидательницы сотворили такой мрак, но верховные, научившись черпать из сути нашего мира свою силу, быстро изменили ландшафт. И как мама могла променять свой земной Рай на Ад?!