Глава 5

До самого дня свадьбы я Самаэля не видела. Неужели его так задел мой страх? Смешно. Его боялась половина Ада, а вторая старалась не попадаться на глаза. За руку с ним здоровались только трое: сам Люцифер и двое его братьев – Ахерон и Ваал и лишь потому, что силой данной их правящим родом они были неприкосновенны для Ночного Судьи. С остальными Самаэль дей Лютт мог творить что угодно!

И он действительно обижается, что я испугалась казни от его руки?!

Или я смотрю слишком поверхностно?

Может, Самаэль не хотел, чтобы я его боялась? Но как такое возможно…

Хотя мне бы очень хотелось видеть в нем не только титул и статус, но и просто мужчину. Позволит ли он когда-нибудь подойти к нему так близко? Папа же позволил маме. Но папа маму любил и любит…

– О чем задумалась? – спросила сонная мама, глядя на то, как я уставилась в стену, держа в руках чашку с чаем. Она запахнула легкий халат и уселась на табурет около меня. – Сваришь мне кофе? Ужасно хочу спать, – и зевнула.

– Что вы вчера с папой делали, что ты такая сонная?

– Ты точно хочешь это знать?

Я раздраженно охнула.

– Вы же старые!

– Ну спасибо! – обиделась мама и надула красивые губы. – А твой отец говорит, что я стала даже красивее.

– Папа – Мефистофель, его речи – яд. Напоминаю о талантах верховного демона, если ты позабыла.

– Это для других мои речи яд, а для любимой семьи я белый и пушистый, – сказал папа и чмокнул нас по очереди в макушки.

– Золотце, свари нам кофе.

Я хлебнула свой остывший напиток и поняла, что надо варить на три чашки. Подойдя к плите, я привычно достала баночку с кофе, турку и соль. Мне нравился именно такой вкус, а мои и не возражали, так что вскоре на столе источали вкусный аромат три чашки утреннего кофе.

– Люблю ваши земные привычки, – промурлыкал отец и с большим удовольствием принялся пить бодрящий напиток. На самом деле на демонов кофе не производил ровным счетом никакого эффекта допинга, но его вкус им очень нравился. А вот с некоторыми чаями дело обстояло иначе. Например, лаванда могла и заблокировать силу на короткий промежуток времени. Как и мята.

– А платье уже доставили? – всполошилась мама. Ничего себе они вчера с отцом отдохнули, что она даже забыла, что сама вчера встречала курьера от ателье, где мы его заказывали.

– Мам, – решила я напомнить очевидное, – вчера же ты доставку принимала.

– Ой, точно! Но я его не открывала и не смотрела, – сложила ладони мама и выразительно на меня посмотрела. – Пока не приехала наш мастер по красоте, давай его примерим?

– Хорошо, только чур не обсуждать мой фасон. Я его сама выбирала!

– На все согласна, – миролюбиво ответила мама и потащила меня в комнату, не дав допить кофе.

Оно висело на дверце платяного шкафа в черном чехле с красивой золотой печатью нашего семейного герба и пахло перцем. Я подошла и аккуратно сняла его, но чем больше я открывала само платье, тем тревожнее мне становилось. Я резко сдернула чехол и замерла с ним в руках.

Мама заговорила не сразу:

– Доченька, ты решила взять такой дизайн?

Мои руки разжались, и черная защитная ткань упала на пол.

Я беспокоилась, что мое целомудренное платье унизит Самаэля. Что ж, теперь мне не нужно было переживать об этом – оно унизит и его, и меня, и всю свадьбу, потому что такое рванье не наденет самая последняя шлюха Второго круга Ада.

– Боюсь, что мы кое-что не учли, мам.

Мама сначала смотрела на меня непонимающе, а потом осознание ситуации стало все больше расти в ее глазах. Она нахмурилась, затем прищурилась и сплюнула через плечо по ведьминской привычке.

– Чтоб их черти драли, кто до такого додумался?

– Тот, кто хочет сорвать свадьбу.

– Дочка, это, как минимум, две трети верховных семей, у кого есть дочери, но слово Люцифера…

Я перебила ее:

– Видимо, кто-то в Аду возомнил, что может идти наперекор словам Владыки.

– Мы можем пожаловаться ему, – сразу предложила мама, но что-то мне подсказывало, что это нас не убережет. Меня не убережет. В таком поступке чувствовалась женская мстительная рука, а значит, на меня открыла охоту одна из высших демонесс. И дело было не в похоти или ревности, дело было в самом Самаэле. За демонов в Аду никто не дрался, потому что женщин здесь было гораздо меньше. Это нонсенс. Тем более никто не будет рисковать так своей головой и своим родом, учитывая, что свадьба не накладывает ограничений в выборе постельного партнера. Брак в Аду – договор, соединение родов, выгодная сделка. Никто его здесь не смешивает с чувствами. Оттого такой поступок кажется странным и нелогичным… Если не принять во внимание имя и статус жениха.

– Нет, мы должны сами найти виновницу. А платье оставим, как доказательство.

Смотреть на красивую изорванную ткань было даже больно. Будто не ткань, а меня хотели разорвать на куски. На платье не осталось ни одного целого участка: все было распорото, изорвано, изуродовано.

Целой, как ни странно, осталась темно-синяя фата. Он висела за платьем, словно насмешка. Злодейка забавлялась. Но не на ту напала!

Я прищурила глаза и повернулась к маме, которая потянулась к изодранному краю.

– Мам, не смей. Оно может быть отравлено!

Мама сразу резко одернула руку и прижала к груди.

– Прости, сглупила. Лучше попросить Мефа запечатать его… Меф, иди сюда! У нас тут проблемка.

– Мало бриллиантиков на платье? – крикнул в шутку папа, явно дожевывая свой бутерброд. Он подошел бесшумно. То, что он в комнате, мы поняли по тихому скрипу двери. – Что за…? – не договорил он и перевел взгляд на меня. – Калео, что случилось?

– У нас завелся враг, дорогой, – пояснила за меня мама и стерла крошку из уголка рта своего супруга. – Дей Лиссам пора надевать военные латы. Расслабились.

– Понятно, – сухо ответил он и сжал в тонкую линию губы. – Платье я запечатаю, но что же делать с нарядом? Свадьба через пять часов.

– Мам, а бабушкины платья сохранились?

– Наверное, я точно не помню, что забирала сюда. Ты хочешь взять что-то у нее, но оно же все старое?

– Мы его усовершенствуем.

Платье нашлось быстро. Все-таки у бабушки был хороший вкус. Бордовое, в полном соответствии цвету дома дей Люттов, красивое и с фирменным корсетом, который Агнесс развязывала, открывая одну грудь.

То же самое планировала сделать и я. Нет ничего слаще мести своему врагу. Если эта злодейка посягнула на мое одеяние в надежде испортить столь важный ритуал, то ее, как минимум, должен ждать сюрприз. И пусть подавится своей желчью!

Мы аккуратно осмотрели платье, освежили мягкими щетками, сбрызнули его тончайшим ароматом духов, которое накрыло ткань невесомым покрывалом, и приготовились к примерке. Я была выше бабушки и крупнее в груди, но второе я решила развязыванием корсета и оголением левой груди, а вот первое простому решению не поддавалось – платье доходило до щиколоток и выглядело так, как и выглядят все короткие платья.

– Ты пойдешь с головой грудью? – крайне удивилась мама. Такой фривольности она от меня никогда бы не ожидала. Как и все наши гости. И та злодейка, которая сейчас надеется, что я реву в своей комнате. И это было просто замечательно!

– Я нанесу на нее три цвета: золотой, серебряный и пурпурный. В честь наших богинь-созидательниц.

– А это будет красиво! Мне нравится! Но что же нам делать с длиной? – Мама присела на корточки и провела пальцами по подолу. Подходящей ткани для пошива у нас, естественно, не было, да и отдавать в салон было слишком рискованно, а если какая-то из швей подговорена? Тогда я могу лишиться и второго платья. Нет уж, будем решать все дома.

Я постукивала пальцем по губам, пока раздумывала, как же выйти из этой ситуации, и, стукнув себя в десятый раз, вдруг нашла выход.

– Мам! – возбужденно вскрикнула я. – У нас же есть нетронутая фата! Темно-синяя, почти цвета индиго, в полумраке вечера она станет черной и мерцающей. Мы можем укоротить платье бабушки до колен, а сверху пустить фату, словно шлейф.

Мама замерла, представляя себе досконально то, что я предложила, и глаза ее загорелись огнем.

– Это идея на миллион, Кали! Ты просто гений! Пошли быстрее воплощать! – Мама схватила меня за руку и понеслась в зимний сад, где мы собирались закончить наши приготовления: макияж и прически под руками мастера по красоте.

Там же уже ожидало мамино платье.

Теперь больше никто ничего не испортит!

***

Самаэль стоял около котла с красной, как говорили в Аду, огненной водой и подкидывал носком туфли камешки на садовой дорожке. В этот раз он сам настоял, чтобы из гостей были только самые родные и близкие. Ему хватило помолвки с ее пошлым сбродом из верховных. Он не любил демонические традиции и следовал им только в рамках протокола, чтобы соблюсти видимость приличий. Но Калео сразу же после церемонии получит от него заверенные документы брачного договора и перечень ограничений. Ни блуда, ни праздности в своей семье он не допустит.

Он поднял взгляд на двери, что вели из сада в дом, и сжал в нетерпении губы – невеста немного задерживалась. Гости тихо переговаривались, наслаждаясь зеленью и живыми цветами, каждый из которых оплатил Самаэль, стараясь порадовать будущую фермуар, но слабо верил, что после получения брачного договора Калео будет рассыпаться в благодарностях. Он, по сути, своей волей превращал ее в послушную жену, а демоницы такого не прощали.

«Она не демоница», – напомнил себе Самаэль, и краешки его губ дернулись в улыбке, когда он представил Калео, застрявшую на ограде Академии. Ему почему-то нравились ее воинственность и упрямство, а еще дерзость и сила характера. И глаза… Синие бездны озер, что он видел лишь на Земле. Она была прекрасней любой демоницы. И Самаэль ей любовался. Он кинул взгляд на подушку с ожерельем из сапфиров и бриллиантов, которую разрешил держать Робиусу, а потом посмотрел на самого полудемона, тот отчего-то был напряжен и пристально рассматривал гостей. Самаэль невольно обернулся, пытаясь угадать направление взгляда друга Калео, но там были его родители, да несколько старых семей, с которыми дружили дей Лютты и дей Лиссы. Даже Агата дей Морт пришла, нарядившись в темно-синее платье и убрав волосы под такого же цвета шляпку. Что-то дернуло внутри, и верховный отвел глаза, не давая повода поймать себя чужим взглядом. Что-то в облике Агаты его напрягло.

Он недодумал мысль, потому что двери распахнулись и в сад вышла его Калео. Позади него охнули, послышались хлопки в ладоши, а Алый Кардинал, который вышел следом, чтобы отвести невесту к месту проведения Ритуала, что-то шепнул ей на ухо, улыбаясь.

Внутри Самаэля взвинтилась злость, но он сдержался, чтобы не хмуриться и не проявлять излишних эмоций, но когти его монстра царапнули грудину.