Grandson – Blood // Water
Эбигейл.
Вернувшись с местного фермерского рынка, где мы купили все необходимое для приготовления итальянской лазаньи с баклажанами, моего фирменного блюда, я поднимаюсь в свою спальню, чтобы переодеться. Хватаю первые попавшиеся вещи из чемодана. У меня совершенно нет времени на разбор вещей, учитывая, что на часах уже половина десятого, а мне еще предстоит заняться ужином. Надеваю хлопковые розовые штаны и короткий розовый топ на бретельках, лежащие сверху в чемодане, и спускаюсь на кухню, где помимо Эштона и Рида, облокотившись на островок, стоит высокий, широкоплечий, темноволосый парень в белой майке. Рид, раскладывающий купленные продукты у холодильника, замечает меня и говорит:
– Крошка Эбс, познакомься, это Рекс, мой друг детства. Без него твой «Мустанг» не выглядел бы так прекрасно.
Друзья Каспера – мои друзья. Пристально смотрю на Рекса, и тот выпрямляется, внимательно изучая меня своими карими глазами.
– Только не заменяй слово «спасибо» поцелуем, каким благодарила меня, – весело произносит Рид, заставив меня тем самым ошарашенно уставиться на него.
Жаль, что я не могу силой мысли отдать этому голубоглазому идиоту приказ заткнуться.
Поворачиваюсь к Рексу и, мило улыбаясь, произношу:
– А расскажи, каково это, всю жизнь терпеть этого придурка? Ты, наверное, не вылазишь из кабинетов психологов?
Рекс запрокидывает голову и громко смеется, косясь при этом в сторону Рида, который достает из холодильника бутылку эля63 и протягивает ему.
– Рад, наконец, познакомиться с тобой, Эбигейл.
– Можно просто Эбби, – продолжая улыбаться, произношу я.
– А мне ты не говорила, что я могу тебя так называть, – нахмурившись, говорит Рид.
– Потому что ты с самого начала придумал мне какие-то идиотские прозвища вроде «Блонди» или «крошка Эбс».
– Они не идиотские.
– Идиотские.
Эштон пронзает Рида гневным взглядом и протягивает мне прямоугольную форму для выпечки и уже порезанные баклажаны. Я усмехаюсь и с благодарностью смотрю на своего брата. Лазанья – наше семейное блюдо. И Эштон умеет готовить ее не хуже меня, но всегда прибедняется и говорит, что именно я делаю ее такой вкусной.
Когда я была на очередном чемпионате Европы, мы с братцем и Лизой вместе посетили в Тосканской провинции один ресторанчик, хозяин которого поделился с нами секретами приготовления своей фирменной лазаньи Болоньезе с баклажанами. Так что, все мы частенько коротали вечера за ее приготовлением. Думаю, я могу сделать ее даже с закрытыми глазами, настолько у нас уже все отработано.
– Итак, Эбби, ты надолго в Лос-Анджелесе? – интересуется Рекс, делая глоток пива, пока я чищу чеснок и ставлю сковороду на плиту.
– Пока что на год, а дальше будет видно.
– Так значит, с фигурным катанием покончено?
– Покончено, – тяжело вздыхая, наливаю немного масла на сковороду и опускаю в него половинки долек чеснока. Затем беру фарш и добавляю к чесноку, чтобы обжарить.
– Мне жаль. Говорят, что на льду ты была хороша..
– Горяча. Я говорил, что на льду она была горяча, – влезает в наш разговор Рид, открывающий бутылку пива.
Я поднимаю голову и недовольно смотрю на него. В его небесных глазах веселятся чертики. Неужели он не может держать рот на замке хотя бы сейчас, когда здесь его друг и мой брат?
– Ты же в курсе, что я стою в метре от тебя и все слышу? – сурово произносит Эштон, продолжая при этом опускать листы лазаньи в кастрюлю с кипящей водой.
Рид беззвучно извиняется. Я поворачиваюсь к Рексу и произношу:
– Ближайшие три месяца я буду сниматься в телешоу «Ледяные танцы», так что у тебя еще будет возможность лицезреть меня на льду.
– С удовольст.. – говорит Рекс.
– Рекс не любит фигурное катание, – перебивает его Рид и направляется ко мне. – Тебе помочь с соусом, Эбби? – спрашивает он раздражающе-приторным голосом.
Бесит!
– Продолжишь в том же духе, и я посыплю твой кусок лазаньи ядом.
– Этого не будет, ведь мы уже выяснили, что я тебе нравлюсь, – тихо говорит Рид мне на ухо, наклонившись так близко, что его аромат ветивера и цитруса полностью окутывает меня. На мгновение я закрываю глаза, наслаждаясь этим запахом.
Черт возьми, жить с ним в одном доме целый год будет гораздо сложнее, чем я себе представляла. Он сводит меня с ума.
– Нет, – наконец, выдаю я.
– Лгунья.
– Ты мне не нравишься!
– Ага. Я тоже постоянно целую людей, которые мне не нравятся.
Когда я, шумно выдохнув, открываю глаза, Рид облокачивается на столешницу слева от меня и самодовольно усмехается:
– Так чем тебе помочь?
Ну что за кретин.
– Можешь пока очистить томаты и измельчить их в блендере.
– Очистить, в смысле вырезать вот эти зеленые штуковины?
– Ты умеешь готовить, Рид? – сдерживая смех, произношу я.
– Ага, гранолу с йогуртом или хлопья с молоком, – издает смешок Рекс.
– Вообще-то я могу приготовить много разных блюд.
– Что правда? За двадцать лет, что мы знакомы, я ни разу не видел тебя у плиты. Ты просто так охренительно хорошо скрывал этот навык от меня, или как?
Больше не в силах сдерживаться, я начинаю громко смеяться.
– Накрой пока на стол, пожалуйста, – сквозь смех вежливо прошу я. – Справишься?
– Ха ха. Оборжаться, – бубнит Рид и достает с верхней полки тарелки.
Сорок минут спустя мы садимся за стол. За это время я успела приготовить тройную порцию лазаньи, панцанелу64 и пару десятков брускетт с вялеными томатами, чоризо и рубленными томатами с базилик
ом.
– Все выглядит чертовски вкусно! – восклицает Рид и пробует кусочек лазаньи. – Мммм… Это божественно!
Боже мой, почему мне стало так жарко от мычания этого блондинчика?!
– У меня были мысли по поводу сдачи Эбби в сексуальное рабство, но я согласен взять плату едой.
– Никогда не упоминай слова «Эбби» и «сексуальное» в одном предложении, пока мы находимся в одной комнате, – морщась, произносит Эштон.
– Где ты научилась так превосходно готовить безглютеновую еду, Эбби? – интересуется Рекс.
– Годы жизни с братом-хоккеистом. – Пожимаю плечами я и решаю перевести тему. – Рекс, а как ты оказался в Лос-Анджелесе? Рид упомянул, что ты друг детства, а он из Квебека, значит и ты оттуда?
Рид замирает с ложкой в руке и бросает на меня странный взгляд, а затем продолжает накладывать в свою тарелку салат, пристально смотря на меня своими голубыми глазами.
– А ты внимательная. – Улыбается Рекс. – После развода родителей мы с матерью перебрались сюда. Так что, Рид и я оказались здесь примерно в одно время.
– И ты.. Чинишь машины?
– Не совсем, у Рекса своя автомастерская премиальных автомобилей, – произносит Рид, продолжая пронзать меня своим тяжелым взглядом. В его тоне мне слышится холод, и я не могу понять, почему. Ему не нравитс, что я интересуюсь Рексом? Все мои вопросы связаны лишь с элементарной вежливостью.
– Да, мы занимаемся тюнингом автомобилей премиум-сегмента, а также подбором автомобилей под определенные запросы. Часто ко мне обращаются известные люди, которые нуждаются в полной конфиденциальности.
– Это как?
– Ну, например, если нужно приобрести машину для любовницы в тайне от жены. Или же просто необходимо во что бы то ни стало заполучить определенный автомобиль на аукционе, чтобы при этом не светить нигде свое имя.
– Кстати, что там с моим мотоциклом? – неожиданно спрашивает его Эштон.
– Ты решил снова сесть за мотоцикл? – удивляюсь я.
– Возможно, – уклончиво отвечает мой брат, пока я в изумлении на него смотрю.
– Пока ничего. Как будет информация, я сразу дам тебе знать.
После случая с Лизой мой братец не прикасался к мотоциклам. Хотя до двадцати трех лет он только и делал, что ездил на них и даже ни разу не водил автомобиль. Так что он и в самом деле очень удивил меня только что.
Остаток вечера пролетает незаметно. Мы болтаем о начале хоккейного сезона, о новом фильме со Стетхэмом, вышедшим вчера в прокат, о сестре Рида, которая перебирается сюда, в Лос-Анджелес, и о моих предстоящих телевизионных съемках в шоу про фигурное катание. Весь вечер я чувствую себя невероятно счастливой и умиротворенной, будто я впервые, после смерти Лизы, нахожусь в нужном месте.
Если бы у меня была возможность поменять дар, то я бы хотела стать обладателем даром воссоздания дня сурка, чтобы этот вечер повторялся вновь и вновь.
Sam Tinnesz – Legends Are Made
Эбигейл.
Меня будит яркий свет лучей восходящего солнца, озаряющий спальню сквозь высокие французские окна. Тянусь к телефону, лежащему на тумбочке справа от кровати, – двадцать минут седьмого, то есть через два с половиной часа мне необходимо быть в ледовом дворце, чтобы приступить к съемкам в телевизионном шоу «Ледяные танцы». С тяжелым вздохом бросаю айфон рядом с собой и устремляю свой взгляд к белому потолку.
Господи Боже, до сих пор не верю, что я действительно сделаю это.
Издав великомученический стон, заставляю себя сесть, любуясь открывавшимся из окна видом на завораживающий океан, в котором так ярко отражаются солнечные блики. И как бы сильно мне не хотелось провести в этой роскошной кровати огромных размеров весь день, нужно вставать.
Поднимаюсь с постели и подхожу к окну, наблюдая за спокойной гладью воды, не имеющей конца, а затем, в очередной раз отчаянно вздохнув, направляюсь в ванную, где принимаю контрастный душ. Вытираюсь полотенцем на ходу и открываю чемодан, чтобы найти тренировочную форму и коньки.
Вчера у меня так и не было возможности разобрать вещи, потому что наш ужин затянулся до глубокой ночи. Так что на поиски необходимого у меня уходит целых пятнадцать минут. Складываю вещи в свою спортивную сумку, надеваю черное короткое шелковое платье-комбинацию и иду на кухню, где готовлю парням омлет и овсяную кашу с сухофруктами и орехами.
За шесть лет, что мы живем вдвоем с братом, я узнала о питании все. Серьезно, я могу дать фору любому диетологу и нутрициологу. Конечно, я и сама ответственно подхожу к своему рациону, но количество съедаемой мною пищи примерно в двадцать раз меньше той, что съедает Эштон. Клянусь, его метаболизм просто не знает границ. Иногда у меня складывается впечатление, что мамонты не вымерли. Они вселились в тела хоккеистов.
Приготовив для парней завтрак, которым можно было бы накормить целое африканское племя, и на ходу жуя банан, выбегаю из дома, потому что на часах уже почти восемь.
Когда дверь гаража поднимается, мое сердце стучит в бешеном ритме. Не могу поверить, что братец и в самом деле купил Каспера для меня. Я знаю, что он может позволить купить себе даже гребаный небоскреб, если захочет, ведь Эштон лучший защитник НХЛ, который зарабатывает примерно дохреналион долларов в год.
Дело не в том, что он купил мне машину, ведь я не могу сказать, что ощущаю какой-то трепет при виде классических автомобилей. Просто Эштон запомнил, – именно эта малышка каким-то невероятным образом заняла особое место в моем сердечке. Однажды, когда его жена еще была жива, мы все вместе поехали в Техас на выставку автомобилей, где мне посчастливилось посидеть за рулем такого же мустанга. С тех пор прошло два года, наши жизни перевернулись с ног на голову, но Эштон сохранил это воспоминание о нашей последней совместной поездке и моей неожиданной любви к этому автомобилю цвета океана.
Хоть и говорят, что счастье не купишь за деньги, брату это удалось. Момент, когда я сажусь за руль этой крошки, делает меня чуточку счастливее.
Вы не представляете, как сильно я хочу, чтобы и Эштон наконец-то был счастлив. Он молод, красив, богат, невероятно умен и силен. Многие девушки отдали бы все, что угодно, чтобы удостоиться его внимания. Но, он святой. Да, мы с ним не обсуждаем такие темы, но я знаю, что после Лизы он ведет себя как монах. А ведь прошло уже два года.
Прерываю свои размышления, подъезжая к крытому паркингу ледового дворца «Иглз-центр». Гигантское круглое здание, полностью выполненное из стекла, является домашней ареной для хоккейного клуба «Лос-Анджелес Иглз», а также предоставляет в аренду несколько малых арен, одну из которых на ближайшие три месяца и арендовал телеканал И-Эс-Пи-Эн для проведения съемок ледяных танцев.
Припарковав Каспера, по указателям спешно следую к лифту. Едва успеваю сделать несколько шагов в нужном мне направлении, как меня чуть не сбивает с ног красная «Ферарри».
Мысленно кричу придурку за рулем, чтобы он смотрел, куда едет.
Почему мысленно?
Ну, во-первых, он уже априори придурок, а потому вряд ли мои слова вдруг заставят его научиться водить. А во-вторых, утром я не учла дурацкий траффик Лос-Анджелеса, так что мне нужно поторопиться. Я безбожно опаздываю, и у меня нет лишней секунды на разборки.
На панорамном стеклянном лифте поднимаюсь на третий этаж дворца, который, несмотря на столь ранний час, переполнен людьми. Получив на ресепшене пропуск спортсмена и отыскав свою раздевалку, переодеваюсь в тренировочную форму и направляюсь на лед, где меня встречает постановщик номеров Джеймс и главный тренер шоу Луиза, перед которыми я сразу же извиняюсь за свое десятиминутное опоздание. Моника, мой агент, уже просветила меня о моих обязанностях в шоу и прислала на почту все необходимые для подписи документы, так что мы с тренерским составом не тратим время на обсуждение формальностей, а переходим сразу к делу.
Сегодня наша первая и единственная тренировка, которая пройдет без видеосъемки. Но от этого мне ни капельку не легче. Я уверена, что мое стремительно колотящееся сердце в груди сейчас слышно даже за пределами ледового дворца.
Мы с вами уже довольно долго знакомы, так что я должна вам признаться: я мазохистка.
Как иначе объяснить то, что такой мизантроп65как я, подписался на трехмесячное участие в съемках тв-шоу?
Спустя пятнадцать минут вальяжной походкой к бортику направляется версия Джастина Бибера66 с Алиэкспресс67, в которой я узнаю придурка, едва не сбившего меня на подземной парковке около получаса назад.
Фантастика!
Тиджей Морган – популярный двадцатисемилетний r&b исполнитель, ставший известным не столько из-за успешного сотрудничества с лейблом Heart Media Group, сколько из-за скандалов за езду в нетрезвом виде и многочисленных подружек-моделей. ТиДжей – последний холостяк телевизионного одноименного шоу. Его послужной список устремлен к бесконечности и может составить конкуренцию даже Леонардо Ди Каприо68.
Можно сделать вывод: поет Морган неплохо, но, судя по всему, пьет и трахается куда лучше.
О проекте
О подписке