Глава 7

Willyecho – Welcome to the Fire

Эбигейл.

Сентябрь.

Лондон, штат Онтарио, Канада, каток Виктори. Каток, где семь лет назад все началось. Каток, где прямо сейчас все закончится.

В последний раз окидываю глазами ледовый дворец. Ледовую арену освещают лишь два белых прожектора, которые направлены на нас с Диланом. На трибунах нет ни одного свободного места – восемь тысяч зрителей пришли сегодня сюда, чтобы посмотреть заключительное выступление пары Уильямс-Пирс. Сразу за бортиком со слезами на глазах стоит высокая темноволосая легенда фигурного катания Рейчел Пирс, мать Дилана и наш первый тренер. Справа от нее улыбается, прижав руку ко рту, Катерина Дэвидсон, благодаря которой мы завоевали Олимпийское золото. Одинокая слеза скатывается по моей щеке, и я выполняю последний четверной аксель⁵⁰ нашей программы. Последний четверной аксель в качестве профессиональной фигуристки. Трибуны взрываются аплодисментами.

– Ну, вот и все! Ты можешь в это поверить, малая? – спрашивает Пирс, пока под бурные овации зрителей мы, взявшись за руки, подъезжаем к нашим тренерам, чтобы крепко их обнять и поблагодарить за то, что были рядом все эти годы.

Пронзаю придурка гневным взглядом.

Могу ли я в это поверить?! Он действительно такой тупой или издевается надо мной?

У меня нет ни капли сомнений, что если ему будут нужны деньги после ухода из фигурного катания, то он может стать писателем, написав книгу под названием «Как выбесить человека за пару секунд». Книга станет бестселлером.

Как вы уже догадались, я так и не простила его.

Только давайте без всякого бреда, что каждый может ошибиться, все заслуживают второй шанс и бла бла бла.

Мне плевать!

Дилан заслуживает разве что самый горячий котел в аду.

После Олимпиады прошло 209 дней, не то, чтобы я считала. Все эти 5016 часов мы с Диланом летали по миру, представляя свое шоу «Непобедимые». Чтоб вы знали, мне пришлось провести с ним целых 300960 секунд! Да, я посчитала даже секунды, чтобы понимать, сколько именно длились мои мучения в компании этого говнюка. Это ужасно, неправда ли?

С улыбкой на губах и слезами на глазах прощаюсь со зрителями на трибунах и направляюсь в раздевалку, чтобы поскорее убраться подальше от Цербера Сатаны⁵¹, укравшего тело Дилана.

– Знаю, ты считаешь, что я предал тебя, но просто прошу, поверь мне, все будет хорошо! – догоняя меня, произносит исчадие ада⁵², пока я борюсь с собой, чтобы не начать на него орать за то, что своими словами он снова все портит.

Что вообще означает фраза «все будет хорошо»?

Я постоянно слышу эти идиотские слова. Если меня переедет автобус, оставив без ноги, я услышу «хорошо, что осталась хотя бы одна нога», а если я разобьюсь на самолете, то все будут говорить «хорошо, что смерть была быстрой».

Но я не хочу довольствоваться чем-то, что можно охарактеризовать просто «хорошо».

Это для неудачников.

Мне жизненно необходимо, чтобы все было прекрасно, восхитительно, потрясающе, изумительно, блестяще, великолепно.. В моем арсенале есть еще множество синонимов к слову «охренительно», но думаю, вы уже поняли.

Разумеется, мне до сих пор не верится во все произошедшее. Это я о том, что я смогла победить смертельную болезнь. Теперь я могу стать коучем⁵³ духовных практик, путешествуя по миру и зарабатывая миллионы на своей авторской программе «Есть ли жизнь после Эболы».

После нескольких потоков людей, которые обанкротятся, отдав в мою шарлатанскую программу все свои сбережения, ко мне присоединится знаменитый автор бестселлеров Дилан Пирс со своей методикой принятия жизни после ежесекундной смены подгузников и подогревания молока.

Шутка.

За кого вы меня принимаете?

Хлопнув дверью прямо перед носом Дилана, оказываюсь в раздевалке, где быстро снимаю свое черное гимнастическое боди с узором пламени и блестящие колготки в сетку, распускаю волосы и направляюсь в душевую, чтобы смыть с себя макияж. Ну, и чтобы душ смог спрятать мои слезы, естественно.

Но слез нет.

Видимо, я, как Аманда Вудс⁵⁴ из «Отпуска по обмену»⁵⁵, выплакала все свои слезы и заработала еще одно психическое расстройство в свою коллекцию. Сначала я думала, что умру от Эболы, потом у меня появилось альтер-эго⁵⁶ Мейзикин, а теперь у меня нет слез.

Прекрасно. Пока кто-то собирает фигурки смурфиков или джерси любимых игроков, я коллекционирую психические расстройства. Иисус так наказывает меня за мои грехи?

Выхожу из душа и тянусь к фену, чтобы высушить волосы, а затем, сбросив полотенце, направляюсь к своему шкафчику, где надеваю рваные джинсовые шорты и белый топ. Переодевшись, убираю свои еще немного влажные волосы назад, зацепив крабиком, и спешно обуваю белые кеды.

Телефон пиликает, оповещая о том, что водитель такси уже ожидает меня у служебного входа ледового дворца, чтобы отвезти в аэропорт. Через два часа у меня самолет в Лос-Анджелес. Я лечу к Эштону, три месяца назад подписавшему контракт с хоккейным клубом «Лос-Анджелес Иглз».

Будучи действующей фигуристкой, я отказывалась от всех рекламных компаний и съемках в ток-шоу, потому что для меня все это – гребаный садизм над человеческой душой. Но после моего официального заявления об окончании карьеры телефон просто разрывается от предложений. Мой график в Америке уже расписан почти на год вперёд. Всем очень хочется нарядить меня в какие-то брендовые шмотки, снять со мной рекламный ролик или записать со мной тренировки для фитнес-проектов.

Наверное, я должна быть рада, но что-то меня совсем не впечатляет этот сомнительный способ прославиться. Мне и в голову не приходило, что моя пятая точка окажется настолько популярной и востребованной.

Так что предсказание Рида О'Хары практически сбылось! Совсем скоро я закричу на весь Лос-Анджелес: «Да здравствует моя задница в стрингах на рекламных плакатах Кельвин Кляйн!».

Кстати, после того поцелуя с великим победителем «Битвы экстрасенсов»⁵⁷ сто двадцать восьмого сезона я просто вышла за дверь и избегала Рида до конца Олимпиады. Да, я трусиха. Трусливее меня разве что придурок Пирс, но черт с ним. Иисус ненавидит меня, а не его. Поэтому через неделю, на первой домашней игре сезона Лос-анджелесских орлов, мы с Ридом снова встретимся, ведь теперь он одноклубник моего брата.

Фантастика, да?

Завтра у меня стартуют съемки в телевизионном шоу «Ледяные танцы», где моя задница будет летать в паре с задницей какого-то смазливого певца, так что, если я хочу успеть на самолет, нужно поторопиться.

Вытаскиваю из шкафчика свой розовый чемодан на колесиках, беру спортивную белую сумку и выбегаю из дворца, на ходу раздавая несколько автографов и делая несколько фотографий с фанатами. Сажусь в черный мерседес и в последний раз бросаю взгляд на место, где когда-то стала чуточку счастливее.

***

Лос-Анджелес встречает меня теплым ветром и светло-розовым небом, окрашивающимся уходящим за горизонт солнцем. Покинув борт самолета, я направляюсь к терминалу, окруженному высокими веерными пальмами, покачивающимися от легкого ветерка.

Взяв свой чемодан с ленты багажа, в счастливом предвкушении направляюсь в зону прилета, где практически бегу на поиски Эштона. Я не видела его с июля, то есть почти три месяца! Поверьте, для меня это практически целая вечность. Я успела чертовски по нему соскучиться.

Увидев брата, я сразу же прыгаю на него, крепко обнимая. Эштон ловит меня в свои объятия и громко смеется:

– Тише, Эбс, мои легкие мне ещё пригодятся. – Он целует меня в макушку, слегка взъерошив мои волосы, и опускает меня на землю, а затем берет мои вещи и ведет меня в сторону парковки.

– Как все прошло сегодня?

– Ужасно! Я старалась представлять на месте Дилана милых котят, лишь бы только не сорваться на нем при зрителях.

– Получилось?

– Ну ты же не видел его имени в сводке некрологов?

Эштон усмехается и открывает для меня пассажирскую дверь своего «Халк-мобиля».

Да, вот вам один бесполезный факт обо мне: я люблю давать машинам прозвища. Брат водит зеленый «Хаммер», чем вам не «Халк-мобиль»?

Я вскарабкиваюсь на пассажирское сидение, словно обезьянка, и бурчу себе под нос:

– Спасибо, что не купил себе Форд F-650⁵⁸. Гребаный великан!

Эштон кладет мой чемодан в багажник и садится за руль. Всю дорогу я делюсь с братом своими планами на ближайшие месяцы, а он рассказывает о новом клубе и предстоящей выездной игре.

Я уже была в Лос-Анджелесе, поэтому, пока мы едем домой, не пытаюсь разглядеть в окне какие-то достопримечательности города, мимо которых проносится наш внедорожник. Ну, мы направляемся не совсем домой. Эштон живет в доме своего одноклубника.

Спустя пятнадцать минут «Халк-мобиль» подъезжает к черным резным автоматическим воротам, за которыми, посреди деревьев, расположился белый двухэтажный особняк невероятных размеров. Взрослый мужчина в черном костюме, стоящий на охране, кивает Эштону, и мы проезжаем к центральному входу. Припарковав автомобиль, брат открывает для меня дверь, и я, изумленно улыбаясь, спрыгиваю с сидения на выложенную белой плиткой дорожку.

О. МОЙ. БОГ.

Я стою напротив огромного оббитого белой черепицей дома, вдоль фасада которого тянутся панорамные французские окна в пол, украшенные поверху небольшими горшками с розовыми, желтыми и красными цветами. Прямо передо мной находится большая коричневая дверь с витражным стеклом наверху, по обе стороны от которой растут фиалковые деревья. Чуть дальше я вижу баскетбольную площадку, небольшую зону барбекю, спрятавшуюся между высокими секвойями, и лестницу, ведущую, судя по шуму волн, к океану.

– Неужели это не сон? Это же дом моей мечты! Ущипните меня! – восклицаю я и тут же морщусь, когда кто-то и в самом деле щиплет меня за задницу.

Резко поворачиваюсь и впадаю в ступор, увидев знакомого голубоглазого кретина. Теперь я уверена, что Иисус не просто наказывает меня, он всеми возможными способами показывает мне свою ненависть. Шумно выдыхаю, поднимаю голову к небу и с громким стоном произношу:

– Черт!

– То ты называешь меня «Боже мой», а теперь обращаешься ко мне «Черт». Определись уже, Блонди, – ухмыляется Рид.

Опускаю голову и смотрю на говнюка, стоящего передо мной. Рид улыбается своей сексуальной улыбкой. Его светлые волосы взъерошены. Из одежды на нем только серые спортивные шорты, низко сидящие на бедрах.

Как же он меня бесит!

До одури.

Все утро мне пришлось сдерживаться, чтобы не убить другого говнюка, испортившего мне жизнь. Так что у меня осталось совсем немного самообладания. И этот остаток я трачу на то, чтобы не опустить взгляд и не начать любоваться идеальным рельефным телом Рида.

Я в полной заднице.

– Отнесу вещи в дом, – произносит Эштон, вытаскивая мой чемодан из багажника.

– Не надо. Я не буду жить с Ридом, – заявляю я, сложив руки на груди.

– Не доверяешь себе? – Вскидывает бровью блондин.

– Тебе.

Неожиданно Рид подходит ближе и сгребает меня в охапку, крепко обнимая. От его наглости у меня на пару секунд пропадает дар речи.

– Какого черта ты делаешь? – раздраженно интересуюсь я.

– Слышала что-нибудь об объятиях, Блонди?

– Звучит как какой-то запрещенный прием MMA⁵⁹.

Усмехнувшись, Рид своими большими руками хватает мои ладони и кладет их себе за спину, тем самым заставляя обнять его в ответ. Сама не замечаю, как утыкаюсь в его шею и вдыхаю запах. Рид пахнет теплом. Это невозможно описать словами. Его успокаивающий стук сердца. Исходящая от его тела теплота. Сильные руки. Хочется раствориться во всем этом. В нем.

Какое-то время мы молчим, а затем Рид неожиданно произносит:

– Я тоже скучал, Блонди.

– Я не говорила, что скучала, – протестую я.

– А я поменял свой дар предвидения на телепатию.

Невольно улыбаюсь ему в грудь, осознавая, что он помнит наш разговор в Турине.

Рид отстраняется, берет меня за подбородок, чтобы я подняла на него глаза, и странно смотрит на меня своими ярко-голубыми глазами:

– Мне нужно, чтобы ты понимала, что для меня ты гораздо больше, чем просто горячая блондинка, крошка Эбс. Мы будто знакомы целую вечность. И я скучал. Чертовски сильно.

Крошка Эбс? Это еще что за хрень!?

– Кстати в твоей комнате есть терраса с видом на океан. Хочешь взглянуть?

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты ни черта не умеешь вести переговоры? С этого вообще то нужно было начинать! – Вскидываю руками и закатываю глаза, пока Рид, ухмыльнувшись, ведет меня к дверям, положив руку мне на задницу.

Я убью его.